зу, что публика  имеет
право знать все. В  таком  случае,  первый  же  аналитический  материал,
который я поручу подготовить или подготовлю сам,  будет  касаться  того,
кто является владельцем издания.
   - Я приветствую гласность, - ответил Карпатиу. - Нет ничего плохого в
том, что ООН  будет  владеть  изданием,  посвященным  новостям  мирового
сообщества.
   - Но этим изданием будете владеть вы лично?
   - Это всего лишь слова. Если для декорума  будет  удобнее,  чтобы  им
владела ООН, я пожертвую Объединенным Нациям деньги или куплю компанию и
подарю ее
   - Но  тогда  "Трибюн"  станет  органом,  который  будет  представлять
интересы ООН.
   - Это обеспечит ее юридический статус.
   - Но тогда она перестанет быть независимым источником новостей.
   - А уж это будет зависеть от вас.
   - Вы говорите это  серьезно?  Вы  позволите  критиковать  вас  вашему
собственному изданию? Не соглашаться с позицией ООН?
   - Я приветствую  полную  гласность.  Мои  мотивы  чисты,  моей  целью
является мир, а аудиторией - вся планета.
   Бак с досадой повернулся к Стиву Планку, хорошо  сознавая,  что  Стив
уже доказал свою податливость давлению Карпатиу.
   - Стив, ты - его советник по печати! Объясни ему, что у этой авантюры
не будет никакого кредита доверия.  Никто  не  станет  воспринимать  это
всерьез.
   -  Возможно,  что  первоначально  газета   действительно   не   будет
восприниматься всерьез, - признал Стив.  -  Но  это  будет  продолжаться
только до тех пор, пока Издательство мирового сообщества не приобретет в
свою собственность и все остальные средства массовой информации.
   - Таким образом, монополизировав издательское дело,  вы  ликвидируете
конкуренцию, и публика лишится разнообразия источников информации.
   Карпатиу кивнул.
   - Да, можно сказать  и  так.  Если  бы  я  не  стремился  к  всеобщей
гармонии,  тут  несомненно  возникли  бы  проблемы.  Но  что  плохого  в
глобальном контроле над информацией, если  мы  будем  двигаться  к  миру
гармонии и единства?
   - А где же право на свободу мысли? - спросил Бак.  -  Где  форум  для
высказывания  различных  идей?  Что  произойдет  с  судом  общественного
мнения?
   - Суд общественного мнения, - ответил Стив, - призывает еще к большим
реформам, чем то, что предлагает генеральный секретарь.
   Бак потерпел полное  поражение  и  понимал  это.  Конечно,  от  Хаима
Розенцвейга он не мог ожидать понимания журналистской этики, но  на  что
оставалось еще надеяться, если  такой  ветеран  журналистики,  как  Стив
Планк, мог поддерживать  рекламный  листок  диктатора,  хотя  бы  тот  и
руководствовался благими намерениями?
   - Не представляю, как я мог бы участвовать  в  подобной  авантюре,  -
сказал Бак.
   - Я люблю этого человека! - воскликнул Карпатиу, а Планк и Розенцвейг
улыбнулись и закивали. - Подумайте над этим.  Тщательно  обдумайте  все.
Так или иначе я добьюсь такого оформления с точки зрения  закона,  чтобы
это стало приемлемо даже для  вас,  и  тогда  я  не  соглашусь  с  вашим
отказом. Мне необходима  газета,  и  я  получу  ее.  Я  хочу,  чтобы  ею
руководили вы, и я получу вас. Свобода, Бак Уильямс, полная свобода! Как
только вы почувствуете, что я вмешиваюсь в ваши дела, вы сможете уйти  с
этого поста, но сохранить при этом полное жалованье.

***

   Поблагодарив Эрла Холлидея за доверие и пообещав  не  принимать  пока
окончательного  решения  -  хотя  Рейфорд  совсем  не  собирался  давать
согласие на эту работу, - он встал в очередь к платному телефону  внутри
терминала. Франсина, секретарь Эрла, подтвердила,  что  в  компании  нет
никакой Джин Гарфилд. Хотя в "Панкон" нашлось  шесть  человек  по  имени
Джеймс Лонг, четверо из них  оказались  носильщиками,  а  два  остальных
чиновниками среднего уровня. Ни один из них не работал в Далласе, не был
экзаменатором, к тому же не имел секретаря.
   - Кто же это хочет насолить тебе? - спросил Эрл.
   - Совершенно не представляю. Франсина сказала,  что  утренний  звонок
был из Нью-Йорка.
   - Можно будет  узнать  номер  телефона,  только  на  это  потребуется
несколько часов, - сказала она.
   Но Рейфорд уже догадался, кто это был. Правда, он не  понимал,  зачем
она это сделала, но только Хетти Дерхем могла устроить подобное.  Только
у нее были связи с людьми, которые могли знать, где он и чем занят в  то
утро. И как это связано с флагманом Военно-воздушных сил?
   По справочному Рейфорд узнал телефон ООН. Позвонив через коммутатор в
административный отдел, с четвертой попытки  он  наконец  дозвонился  до
Хетти, которая подняла трубку.
   - Говорит Рейфорд Стил, - сказал он резким тоном.
   - О, приветствую  вас,  капитан  Стил!  Наигранная  приветливость  ее
голоса вызвала у него чувство отвращения.
   - Я сдаюсь, - произнес Рейфорд. - За что бы  ты  ни  принималась,  ты
всегда одерживаешь верх.
   - Я не понимаю.
   - Ладно, Хетти, нечего строить из себя дурочку.
   - А-а, ты про мою записку!  Это  получилось  неожиданно.  Накануне  я
разговаривала со своим приятелем из диспетчерской службы "Панкон", и  он
упомянул,  что  мой  старый  друг  будет  сдавать   завтра   в   Далласе
квалификационные экзамены на семьсот пятьдесят седьмой. По-моему, должно
было получиться забавно: ты приезжаешь,  а  там  тебя  уже  ждет  почта.
Просто замечательно.
   - Да, уморительная затея. А какой в этом смысл?
   - А, в записке... Да никакого. Ты и сам  это,  конечно,  знаешь.  Все
знают, что новым флагманом Военно-воздушных сил будет семьсот  пятьдесят
седьмой.
   - Да, но зачем ты напомнила мне об этом?
   - Но это была просто шутка, Рейфорд. Я посмеялась  над  тем,  что  ты
проходишь квалификационные экзамены, как будто собираешься  стать  новым
пилотом президента. Так ты получил мою записку?
   Как это было возможно? Могла ли она быть такой  наивной  и  невинной?
Могла ли эта плоская шутка случайно произвести  такой  взрыв?  Он  хотел
спросить, знала ли она, что именно это ему и предложили, но  если  Хетти
не знала, он не хотел сообщать ей об этом.
   - Да, я получил твою записку. Очень забавно. А что ты можешь  сказать
насчет мнимой жалобы?
   - Какой мнимой жалобы?
   - Давай не будем тратить время, Хетти.  Ты  -  единственный  человек,
которому  было  известно,  где  я  нахожусь  и  чем  занят.  И  когда  я
возвращаюсь,  меня  ожидает  фальшивое  обвинение   насчет   религиозных
домогательств.
   - Ах, это! - рассмеялась она. - Но это была  моя  смелая  догадка.  У
тебя ведь был экзаменатор, не правда ли?
   - Да, но я не...
   - Ты не выдал ему на полную катушку?
   - Нет.
   - Послушай, Рейфорд, ты навязывал это  мне,  своей  дочери,  Камерону
Уильямсу, Эрлу Холидею, да почти всем, с кем тебе приходилось  работать,
не так ли? Неужели ты не читал никаких проповедей экзаменатору?
   - Даю слово, что нет.
   - Ну ладно, значит, я ошиблась.  Но  все  равно  получилось  забавно,
правда? Один-ноль в мою пользу. А что было бы, если бы ты поспорил и  не
придал бы этому особого значения, а тут поступает  жалоба?  Ты  бы  стал
извиняться перед ним, а он сказал бы, что это  не  важно.  Я  люблю  так
подшутить. Ну так что, остаемся друзьями?
   - Хетти, если ты хочешь отплатить мне за то, как я поступил с  тобой,
я понимаю, что заслужил это.
   - Нет, Рейфорд, совсем нет.  Поверь,  я  выше  этого.  Если  бы  наши
отношения зашли слишком далеко, я бы  не  оказалась  там,  где  нахожусь
сейчас. Можешь мне поверить: о большем я и не мечтала. Это вовсе не было
местью. Просто я думала, что получится забавный розыгрыш. Если  тебя  он
не позабавил, прости.
   - Из-за него у меня вышли неприятности.
   - Ах, ты все об этом... И как долго  ты  еще  намерен  обсуждать  эту
историю?
   - Ждут ли меня еще какие-то сюрпризы?
   - Не думаю, но на всякий случай будь настороже.
   Рейфорд не поверил ни одному ее слову.  Безусловно,  Карпатиу  должен
был знать о предложении  Белого  дома.  Записка  Хетти  и  этот  звонок,
который  почти  сорвал  дело,  -  все  это  было  больше,  чем   простое
совпадение, и  тем  более  не  неуклюжая  попытка  пошутить.  В  мрачном
настроении Рейфорд вернулся в гараж. Он только надеялся, что  хоть  Хлоя
не слишком расстроена, а если расстроена и она, то на  собрание  вечером
они оба отправятся в довольно мрачном настроении.

***

   Хаим Розенцвейг положил свою морщинистую руку на колено Бака
   - Я советую вам согласиться занять этот пост. Если вы откажетесь, его
займет кто-то другой, и в  результате  уровень  газеты  не  будет  таким
высоким.
   Баку не хотелось спорить с Хаимом.
   - Спасибо вам, - ответил он, - у меня еще есть время подумать.
   Но он вовсе не собирался ни обдумывать, ни принимать это предложение.
Ему остро хотелось поскорее рассказать обо всем сначала  Хлое,  а  потом
Брюсу и Рейфорду.
   Как раз в тот момент, когда Стив начал что-то шепотом объяснять Баку,
Хетти Дерхем, извинившись, подошла к столу Карпатиу и заговорила  с  ним
спокойным, ровным тоном. Бак был одарен полезной способностью,  находясь
в кругу разговаривающих друг с другом  людей,  отделять  то,  что  имело
смысл слушать, от того, на что можно и не обращать внимания.  Сейчас  он
решил, что будет полезнее прислушаться к тому, о чем говорят  Николае  с
Хетти, чем обращать внимание на Стива. Он  слегка  наклонился  к  Стиву,
делая вид, что слушает его.
   Бак  догадывался,  что  Стив  сейчас  уговаривает  его   занять   эту
должность, не забывая при этом  упомянуть,  что  именно  он  выдвигал  и
поддерживал  его  кандидатуру  и   признавая,   что   с   точки   зрения
журналистской этики это бред и  галиматья,  но  сейчас  наступили  новые
времена и тому подобное, и все такое прочее. Бак изредка кивал  Стиву  и
смотрел ему прямо в глаза, чтобы создавать видимость контакта, а  сам  в
это время слушал разговор Хетти с Карпатиу.
   - Мне только что позвонила мишень, - сказала она.
   - Да? Ну и что?
   - Он не потратил много времени на то, чтобы вычислить меня
   - А что насчет флагмана?
   - Мне кажется, он ни о чем не догадался.
   - Прекрасная работа. А как насчет другого?
   - Пока никакой реакции.
   - Спасибо, дорогая.
   "Мишень". Звучит весьма зловеще  А  остальное,  как  он  предположил,
относилось к полету Николае на президентском самолете.
   Карпатиу вновь обратился к своему гостю:
   - По крайней мере, Бак, посоветуйтесь с вашими друзьями. Если  у  вас
есть какие-то особые пожелания,  они  будут  удовлетворены  при  наличии
необходимых средств. Помните, что сейчас все в ваших руках. Сейчас вы на
рынке продавец. А я  -  покупатель,  который  хочет  получить  человека,
который ему нравится.
   - Вы заставляете меня отказываться хотя бы для того, чтобы  показать,
что меня нельзя купить.
   - А я неоднократно повторял  вам,  что  именно  по  этой  причине  вы
подходите для этого дела. Не упускайте возможность, которая выпадает раз
в жизни, чтобы не оказаться в конце концов ни с чем.
   Бак чувствовал себя, как в западне. С одной  стороны  от  него  сидел
человек,  с  которым  он  вместе  проработал  многие  годы   и   которым
восхищался, журналист, придерживающийся определенных принципов; с другой
- человек, которого он любил как  отца,  блестящий  ученый,  который  во
многих  отношениях  был  настолько  наивным,  чтобы   оказался   простым
статистом, одной из пешек в драме  конца  мира.  За  дверями  находилась
женщина, с которой он познакомился в самолете в тот день, когда Бог  так
радикально  вмешался  в  дела  этого  мира.  Он  представил  ее  Николае
Карпатиу, чтобы порисоваться перед ней. И вот теперь они собрались здесь
все вместе.
   Прямо напротив него, улыбаясь своей  обезоруживающей  улыбкой,  сидел
сам Карпатиу. Изо всех этих четырех персонажей Бак  лучше  всех  понимал
Николае. Но он также понимал, что не имеет  на  него  никакого  влияния.
Впрочем, может быть, уже поздно было воздействовать и на Стива, пытаться
объяснять ему, куда тот попал? Наверное, слишком поздно было  и  спасать
Хетти от  последствий  этого  дурацкого  знакомства.  Возможно,  и  Хаим
чересчур увлекся геополитическими перспективами,  чтобы  услышать  голос
разума и истины.
   К тому же, если бы Бак попытался откровенно поговорить  с  каждым  из
них, ему едва ли удалось бы уже скрывать от Карпатиу, что он защищен  от
его влияния Богом.
   Бак не мог дождаться, когда он, наконец, сможет вернуться  в  Чикаго.
Конечно, его квартира была новой и еще необжитой.  И  друзья  -  недавно
приобретенными. Но во всем мире он больше никому не мог  доверять.  Брюс
выслушает,  подумает,  помолится,  даст   совет.   И   Рейфорд   с   его
аналитическим и  прагматическим  умом  выскажет  несколько  соображений,
впрочем, ни к чему его не обязывающих.
   Но больше всего ему не хватало Хлои. Было ли это чувство от Бога? Бог
ли напомнил ему о  ней  в  самый  критический  момент  его  отношений  с
Карпатиу? Бак плохо  разбирался  в  женщинах  Женщина?  Она  едва  стала
взрослой девушкой, но казалась.., какой? зрелой? Нет, дело не в этом.  В
ней было что-то чрезвычайно притягательное, магнетическое. Слушая  Бака,
Хлоя, казалось, буквально впитывала в  себя  его  слова.  Она  понимала,
сопереживала. Она могла дать совет, не произнеся ни единого слова.
   Вокруг нее царил такой  покой!  Дважды  Камерон  прикоснулся  к  ней.
Однажды - чтобы стереть с ее губ след шоколада от пирожного, потом  -  в
церкви, чтобы привлечь ее внимание. Сейчас же, в двух часах лета от нее,
он чувствовал непреодолимую потребность обнять ее.
   Конечно, он не мог этого сделать. Он слишком  мало  знал  Хлою  и  не
хотел ее обидеть. Но в своих мечтах он уже предвкушал  день,  когда  они
возьмутся за руки и прижмутся друг к другу. Он уже видел, как они  сидят
вместе, наслаждаясь обществом друг друга;  ее  голова  покоится  на  его
плече, а его рука обнимает ее.
   Сейчас же он ощущал только одиночество.

***

   Рейфорд нашел Хлою в чрезвычайно скверном настроении. Он  решил  пока
не рассказывать ей о своих злоключениях. Вся эта  история  была  слишком
запутанной, да и у нее явно  был  трудный  день.  Он  обнял  ее,  и  она
разрыдалась. Рейфорд обратил внимание на большой букет цветов, торчавший
из мусорного ведра.
   - Мне стало хуже, папа. Моя реакция показала, по  крайней  мере,  мне
самой, как я люблю Бака.
   - Довольно аналитическое высказывание, - ответил Рейфорд и тотчас  же
пожалел об этом.
   - Я не способна мыслить аналитически, потому что я  женщина,  не  так
ли?
   - Прости, мне не следовало так говорить.
   - Я сижу  здесь  целый  день  и  реву,  так  что  у  меня  совершенно
эмоциональная реакция. У меня в зачетке оценки за пять семестров  -  вот
это не эмоции, это логика. Помнишь, я была больше похожа на тебя, чем на
маму.
   - Как же мне не помнить. Из-за этого мы и остались здесь.
   - Я рада, что мы открылись друг другу. По крайней мере, была рада  до
того момента, когда ты обвинил меня в том, что я типичная женщина.
   - Я никогда этого не говорил.
   - Но ты так думал.
   - Теперь ты уже читаешь мысли?
   - Я эмоционально ясновидящая.
   - Сдаюсь, - объявил Рейфорд.
   - Ох, папа, не надо сдаваться так скоро.  Никто  не  любит  тех,  кто
легко отказывается от борьбы.

***

   В самолете у снова заботливо помещенного в  первый  класс  Бака  была
только одна забота: подавлять рвущийся наружу смех.  Издатель  "Трибюн"!
Поработать бы так лет двадцать, только если бы  газета  не  принадлежала
Карпатиу, да еще если бы и Христос вернулся на  землю  не  раньше  этого
срока. Бак чувствовал себя так, будто он выиграл  в  лотерею  в  стране,
которая обходится без денег.
   После ужина он откинулся  назад  и  посмотрел  на  заходящее  солнце.
Казалось, что прошло много-много лет с тех  пор,  как  он  сменил  город
из-за одного человека. Сумеет ли он вернуться так, чтобы повидать ее  до
начала  собрания?  Если  не  будет  пробок  на  дорогах,  у  него  будет
достаточно времени, чтобы поговорить с ней, как ему хотелось.
   Бак не хотел обижать Хлою чрезмерной прямолинейностью. Он считал, что
нужно прежде всего извиниться за свои  колебания.  Но  не  хотел  ничего
форсировать. Кто знает, может быть, она не так уж увлечена им. Он только
знал, что он принадлежит к  тем  людям,  которые  никогда  не  исключают
никакой возможности. Возможно, он позвонит ей прямо из самолета.

***

   - Брюс сегодня предложил мне работу, - сказала Хлоя.
   - Шутки шутишь, - откликнулся Рейфорд. - Какую?
   - Как раз по  моему  профилю.  Исследования,  подготовка  материалов,
преподавание.
   - Где?
   - В церкви. Он хочет "тиражировать свое служение".
   - Оплачиваемая работа?
   - Да, полный рабочий день. Я смогу работать дома и в церкви. Он будет
давать мне поручения,  поможет  составить  учебный  план  и  все  такое.
Собственно, с преподаванием он советует не торопиться, поскольку у  меня
еще нет опыта Многие люди, которых я буду  учить,  закончили  воскресные
школы и часто посещали церковь.
   - И что же ты будешь преподавать?
   -  То  же  самое,  что  он.  Я  буду  также   заниматься   кое-какими
исследованиями,  помогая  ему  в  подготовке  уроков.  Потом   я   начну
преподавать в  классах  воскресной  школы  и  в  небольших  группах.  Он
собирается обратиться с той же просьбой к тебе и к  Баку.  Хотя  он  еще
ничего не знает про маленькую невесту Бака.
   - А ты была настолько горда, чтобы не сказать ему об этом.
   - Если Бак делает ошибку, - ответила  Хлоя,  -  кто-то  должен  будет
сказать ему об этом, а может быть, он и не ошибается.
   - Ты уже подписала контракт о работе?
   - Я подпишу, если не найдется кого-нибудь другого. Пока об этом  знаю
только я.
   - Но ты сама еще  не  приняла  окончательного  решения,  ты  все  еще
колеблешься?
   - Папа, я сама не догадывалась, как много в своем будущем я связывала
с Баком, но теперь я не хочу иметь с ним дела, даже если он  бросится  к
моим ногам.
   Зазвонил  телефон.  Рейфорд  подошел.  Прикрывая  трубку  рукой,   он
обратился к дочери:
   - У тебя как раз появился шанс доказать это. Бак звонит из самолета.
   Хлоя замялась в нерешительности - не попросить ли отца  сказать,  что
ее нет дома? Наконец она решилась: "Дай мне трубку".
   - Ты не понял, что значит "цветы выброшены на помойку"?
   Для Бака события прошлой  пятницы  были  где-то  далеко.  Он  не  мог
сообразить, что все это могло значить? Во всяком случае, этим  следовало
заняться.
   - Давай начнем с цветов, - предложил он.
   - Давай, - ответила она.
   - О каких цветах идет речь?

***

   Бак не сомневался, что Рейфорд сказал  дочери,  кто  звонит.  Но  она
ответила  очень  сухо,  даже  не  назвала  его  по  имени,  так  что  он
почувствовал, что нужно назвать себя.
   - Хлоя, это я, Бак. Как дела?
   - Уже лучше.
   - В чем дело? Ты больна?
   - Нет, все нормально. Ты чего-нибудь хочешь?
   - О, да. Как будто хочется видеть тебя.
   - Как будто?
   - Я имел в виду, что хочу видеть тебя. Это возможно?
   - Мы увидимся на собрании в восемь, так ведь?
   - Да, но не будет ли у тебя немножко времени до собрания?
   - Я не знаю. Но чего ты хочешь?
   - Поговорить с тобой.
   - Я слушаю.
   - Хлоя, что случилось? Я что-то сделал не так? Ты чем-то расстроена?
   - Цветы выброшены на помойку. Намек понятен?
   "Цветы выброшены на помойку" - повторил Бак про себя слова Хлои.  Ему
не  приходилось  раньше  слышать  этот  оборот.  Должно  быть,   он   из
молодежного сленга.  Бак  считался  выдающимся  журналистом,  но  такого
выражения не знал.
   - Прости?
   - Слишком поздно извиняться, - был ответ.
   - Я просил прощения за то, что не понял выражение.
   - Ты меня хорошо слышишь?
   - Я хорошо тебя слышу, но я не понял смысл этого выражения.

***

   Рейфорд делал Хлое руками знаки, чтобы она  успокоилась.  Он  боялся,
что она может взорваться. На протяжении всего разговора она не  уступила
Баку ни на дюйм. Если в обвинениях Хлои даже и был