Дольше  не  было  слышно
сирены. Он быстро догнал автобус и ударил его сзади, а потом сделал  это
еще и еще раз.
   - По-моему, он боится помять свою машину? - прокричал Бак.
   - Не уверен, - отозвался Цион.
   Бак притормозил так  сильно,  что  Цион  укатился  в  переднюю  часть
автобуса и издал вопль. Сзади Бак услышал визг тормозов  и  увидел,  как
патрульную машину занесло вправо на обочину. Затем она съехала с обочины
по мягкому гравию вниз. Бак нажал газ, но автобус не  двигался.  Пытаясь
завести его, он увидел, как патрульная  машина,  все  еще  под  откосом,
начинает выползать с правой стороны обратно  на  дорогу.  Мотор  схватил
искру, и Бак выжал сцепление. Он взял телефон:
   - Кен, ты еще здесь?
   - Да. Ради всего святого, что там у тебя происходит?
   - Ты не поверишь!
   - За вами что - гонятся?
   - Слишком  слабо  сказано,  Ритц!  Думаю,  у  нас  не  будет  времени
проходить таможню. Мне нужно знать, как добраться до твоего самолета.  К
нашему приходу все должно быть исправно, запусти двигатели и жди  нас  с
открытой дверью и опущенным трапом.
   - Похоже, будет весело!
   - Ты даже не представляешь насколько, -  сказал  Бак.  Пилот  в  двух
словах объяснил Баку, где находится взлетно-посадочная полоса, терминал,
и где именно стоит его самолет.
   - Мы примерно в десяти минутах езды от тебя, - уточнил  Бак.  -  Если
только сумею заставить эту колымагу двигаться, то  постараюсь  подъехать
как можно ближе к полосе и твоему самолету.
   Патрульная машина выскочила на дорогу, развернулась и оказалась прямо
перед автобусом. Бак резко вывернул руль налево, но машина  поехала  ему
наперерез Избежать столкновения не удалось. От  удара  смялся  капот,  а
машину резко развернуло вокруг своей оси Баку  показалось,  что  большой
старый автобус не очень-то пострадал, но пополз вверх указатель  датчика
температуры двигателя.
   - В конце концов, кто там за вами гонится? - спросил Ритц.
   - Египетский пограничный патруль, - ответит Бак.
   - Бьюсь об  заклад,  что  они  уже  тут  всех  оповестили  по  радио.
Наверняка дорогу заблокируют.
   - Я  только  что  разбил  патрульную  машину.  Может  быть,  я  сумею
прорваться  через  их  заграждения?   Это   тебе   придется   определить
практическим путем. Если вы находитесь так близко, как ты сказал, то мне
лучше выбираться к самолету.
   - О, зажигалка действует! - прокричал Бак, обращаясь к Циону.
   - Не уверен, что хотел бы слышать именно это!
   Разбитая патрульная машина продолжала их  преследовать.  В  отдалении
Бак увидел огни взлетно-посадочной полосы.
   - Цион, иди сюда. Нам нужно разработать план дальнейших действий.
   - План? Просто безумие какое-то!
   - Ну, а как же тогда можно назвать все то, через что мы уже прошли?
   - Безумием Божьим! Камерон, объясни мне, что делать. Я буду выполнять
твои указания. Сегодня нас ничто не остановит.
   Стало  очевидно,  что  пограничник  в  патрульной  машине  не  просто
попросил перекрыть дорогу,  но  и  вызвал  по  рации  помощь.  Навстречу
автобусу, перекрывая обе полосы, двигались две пары фар.
   - Ты когда-нибудь слышал как  летчики  "проверяют,  у  кого  нервишки
крепче"? - спросил Бак.
   - Нет, - ответил Цион, - но, кажется, я начинаю понимать, о  чем  ты.
Ты собираешься бросить им вызов?
   - Согласись, им есть что терять, и гораздо больше, чем нам с тобой.
   - Пожалуй, ты прав. Я покорно следую  за  тобой.  Делай,  что  должен
сделать!
   Бак до конца выжал педаль газа. Стрелка датчика температуры дошла  до
максимальной отметки и теперь просто  дрожала.  Из  двигателя  вырывался
пар.
   - Цион, слушай меня внимательно! Мы сделаем следующее!
   - Ты лучше веди машину, Камерон! Потом все мне объяснишь!
   - Не будет никакого потом! Если эти машины не отвернут в сторону,  то
будет большое столкновение. Я  думаю,  что  в  любом  случае  мы  сможем
проехать дальше. Нам придется очень быстро принимать решение,  когда  мы
доберемся до заграждения,  которое  они  подготовили  в  аэропорту.  Мне
нужно, чтобы ты слил содержимое всех этих  канистр  с  бензином  в  одно
большое ведро,  с  широкой  горловиной,  а  я  тем  временем  подготовлю
зажигалку. В случае  когда  я  пойму,  что  смогу  прорваться  через  их
заграждение, то  просто  поеду  вперед  и  подъеду  как  можно  ближе  к
взлетно-посадочной полосе. Самолет Ритца должен быть на  правой  дорожке
примерно в сотне метров от терминала. Если я не смогу пробиться напрямик
через ограждение, то я попытаюсь его объехать. Ну, а если  и  это  будет
невозможно, то я собираюсь резко  повернуть  руль  влево  и  ударить  по
тормозам. Тогда мы врежемся в заграждение задней частью автобуса и  все,
что не закреплено, вывалится из задних дверей. Ты должен поставить ведро
с бензином в проходе примерно в двух с половиной метрах от задней двери,
и когда я подам тебе сигнал, ты бросишь в него зажигалку. Это надо будет
сделать заранее, чтобы бензин успел загореться прежде, чем мы врежемся.
   - Я не понимаю! А мы-то сами как спасемся?
   - Если заграждение  будет  невозможно  преодолеть,  то  нам  остается
единственный шанс, когда задняя  дверь  автобуса  распахнется  и  оттуда
вылетит горящий бензин, цепляться изо всех сил, чтобы самим  в  него  не
попасть. Пока они отвлекутся на огонь, мы выпрыгнем из передней двери  и
побежим к самолету. Понял?
   - Я все понял, Камерон, но что-то мне это не больно нравится!
   - Держись крепче! - прокричал Камерон, когда машины были  уже  совсем
близко. Цион одной рукой уцепился за металлический  поручень  за  спиной
Бака, а  другой  обхватил  его,  прижав  к  сиденью,  как  живой  ремень
безопасности.
   Не снижая скорости и не пытаясь отвернуть в сторону, Бак гнал автобус
прямо в направлении двух пар фар. В последний момент  он  закрыл  глаза,
ожидая неминуемого столкновения, но когда вновь открыл их, на дороге уже
никого не было. Он посмотрел назад сначала на одну полосу, а затем -  на
другую. Обе машины съехали с дороги, а одна из них перевернулась. Однако
первая  машина  все  еще  продолжала  их  преследовать,  и  Бак  услышал
оружейную пальбу.
   Дальше по дороге меньше чем  в  полутора  километрах  светились  огни
маленького  аэропорта.  Въезд  перегораживали  высокие   ограждения   из
арматуры и  колючей  проволоки,  за  которыми  стояло  полдюжины  машин,
несколько вооруженных солдат. Бак понял,  что  не  сможет  ни  пробиться
сквозь это сооружение, ни объехать его.
   Он приготовил зажигалку, а Пион перенес канистры и ведро с бензином в
заднюю часть автобуса.
   - Оно переворачивается! - закричал он.
   - Установи его как можно лучше! - прокричал ему Бак в ответ.
   Когда Бак несся в открытые ворота прямо  на  заграждение,  патрульная
машина продолжала находиться вплотную к автобусу.  Бак  чуть  не  уронил
зажигалку,  но  "хватил,  не  дав  ей  упасть,  и  бросил  назад  Циону.
Зажигалка, упав на пол, закатилась под сиденье.
   - О, нет! - воскликнул Бак.
   - Нашел! - отозвался Цион. В зеркало заднего  вида  Бак  увидел,  что
Цион выбрался из-под сиденья, бросил зажигалку в ведро и кинулся вперед.
   В задней части автобуса разгоралось пламя.
   - Хватайся! - закричал Бак, резко выворачивая руль влево и нажимая на
тормоз. Автобус так быстро развернуло, что он едва не завалился на  бок.
Его задняя  часть  врезалась  в  скопление  машин,  дверь  распахнулась,
повсюду разлился горящий бензин.
   Бак и Цион, выскочив из автобуса, побежали налево вдоль  заграждения,
пригибаясь как можно ниже. В это время солдаты стали стрелять в автобус,
а некоторые с криками побежали прочь от пламени. Цион захромал,  и  Бак,
подхватив его, поволок к темной части терминала,  находящейся  рядом  со
взлетной полосой.
   Здесь, готовый к взлету, их ждал  самолет  Ритца.  До  пережитых  ими
событий самолет никогда не казался им таким похожим на безопасный оазис.
Бак дважды обернулся, но, по-видимому, никто не заметил их исчезновения.
Все складывалось слишком хорошо, чтобы  походить  на  правду,  но  очень
хорошо согласовывалось со всем произошедшим этим вечером.
   Когда они были в пятнадцати футах от самолета, Бак  услышал  выстрелы
и, обернувшись, увидел, что вслед им из дальнобойных  винтовок  стреляют
солдаты. Добежав до трапа, Бак схватил Циона сзади за пояс и  толкнул  в
салон. Когда сам Бак бросился внутрь салона, пуля успела прошить подошву
его правого ботинка. Ритц уже выруливал на взлет, когда Бак,  захлопывал
дверь, неожиданно почувствовал резкую боль в ступне.
   Ритц пробормотал:
   - Я просто прихожу в ярость, когда это вижу, что эти негодяи стреляют
в мой самолет.
   Самолет взмыл в небо как ракета и быстро набрал высоту.
   - Следующая остановка, -  объявил  Ритц,  -  аэропорт  Полуоки,  штат
Иллинойс, США.
   Бак, не в силах пошевелиться, лежал на полу.  Он  хотел  выглянуть  в
окно, но не осмелился. Цион закрыл лицо руками. Он  рыдал  и,  казалось,
молился.
   Ритц повернулся к ним.
   - Ну, Камерон, ты внизу там все разгромил. Ради чего все это?
   - Чтобы рассказать, потребуется целая неделя, - ответил Бак, вздыхая.
   - Ну, - сказал Ритц, - что бы там ни происходило, было здорово.
   Час спустя Бак и Цион сидели в креслах, осматривая полученные травмы.
   - Это просто вывих, - сказал Цион. - Когда мы первый  раз  врезались,
нога попала под одну из опор сиденья.  Я  боялся,  что  сломал  ее.  Она
быстро придет в норму.
   Бак медленно снял правый ботинок  и  повернул  его  так,  чтобы  Цион
увидел, как прошла пуля.  От  подошвы  к  лодыжке  пуля  пробила  чистое
отверстие. Бак снял носок, пропитанный кровью.
   - Ты только посмотри, - сказал он  улыбаясь.  -  Мне  даже  бинты  не
потребуются. Просто царапина.
   Цион воспользовался аптечкой Кена Ритца, чтобы обработать ногу  Бака.
Там же нашелся и эластичный бинт для Циона.
   Наконец,  они,  откинувшись  в   креслах   и,   задрав   пострадавшие
конечности, посмотрели друг на друга.
   - Наверно, ты измотан не меньше, чем я? - спросил Бак.
   - Я почти засыпаю, -  сказал  Цион,  -  но  мы  будем  неблагодарными
тварями, если не вознесем нашу благодарность Господу.
   Нагнувшись вперед, Бак наклонил голову. Последнее,  что  он  услышал,
прежде чем погрузился в блаженный сон, была благодарственная  молитва  к
Господу, которую Цион красиво читал нараспев:  "Слава  Господня  -  наша
защита".

ГЛАВА 14

   Проснувшись приблизительно часов через десять,  Бак  с  удовольствием
убедился, что Цион все еще спит. Он проверил, хорошо ли держится повязка
у него на ноге. Лодыжка была вывихнута, но в целом все было  не  так  уж
страшно. Его собственная ступня болела так, что было  невозможно  надеть
на нее ботинок. Хромая, он направился к кабине пилота.
   - Как дела, капитан?
   - Теперь, когда мы находимся в воздушном пространстве США, дела  идут
гораздо лучше. Я не в курсе того, во что вы там, парни, влезли,  поэтому
одному Богу известно, какие еще там истребители могут висеть у  меня  на
хвосте.
   - Я думаю, что дело тут не в  нас,  а  в  Третьей  мировой  войне,  -
заметил Бак.
   - А где ты бросил свои вещи?
   Он оглянулся. А что, собственно говоря, можно искать? Ведь с собой он
ничего не принес. Все  осталось  в  обуглившейся  и  обгоревшей  кожаной
сумке.
   - Я же обещал позвонить жене! - воскликнул он.
   - Ну, тогда тебе повезло! Я уже поговорил с твоими, - сказал Ритц.  -
Они вздохнули с облегчением, когда узнали, что ты летишь домой.
   - Надеюсь, ты  им  ничего  не  рассказывал  ни  о  моей  ране,  ни  о
пассажире, который летит со мной?
   - Камерон, ты совсем меня тут за  дурака  держишь.  Мы  с  тобой  оба
знаем, что рана пустяковая. Пусть твоя жена ничего не будет знать о  ней
до твоего возвращения. Ну, а что касается пассажира, то и я  понятия  не
имею, кто он такой, и знают ли твои, какого ты им гостя везешь к  обеду.
Ну, поэтому я и не сказал им о нем ничего.
   - Ты славный парень, Ритц, - воскликнул Бак, хлопая пилота по плечу.
   - Мне как  и  всем  нравится,  когда  меня  хвалят,  но  надеюсь,  ты
понимаешь, что воздушный бой придется оплатить дополнительно.
   - Об этом мы с тобой договоримся.
   Несколько дней  назад  перед  вылетом  из  страны  Ритц  получил  все
необходимые документы на самолет и своего пассажира, поэтому  он  был  в
списке зарегистрированных машин и легко миновал  радары  слежения  служб
ПВО Северной Америки. Он не заявлял властям о том, что привез еще одного
пассажира, но поскольку персонал аэропорта Полуоки  обычно  не  проверял
международные  рейсы,  то  никто  не  обратил   внимания   на   прибытие
пилота-американца лет пятидесяти с хвостиком, раввина-израильтянина  лет
сорока и писателя-американца  лет  тридцати  с  лишним.  При  этом  Ритц
единственный из всей компании не хромал.
   Еще из самолета Бак позвонил Хлое. Ему показалось, что не сносить ему
головы, если бы не огромное облегчение, которое  она  испытала,  услышав
наконец его голос.
   - Поверь мне, детка - оправдывался он, - что ты все поймешь, когда  я
расскажу обо всем, что произошло.
   Бак убедил ее, что о Ционе можно  рассказать  только  членам  "Отряда
Скорби" и Лоретте.
   - Не вздумай ничего рассказать Берне. Ты одна  сможешь  добраться  до
Полуоки?
   - Бак, я пока не могу водить машину, -  сказала  она.  -  Меня  может
довезти Аманда. А Верна больше у нас не живет.  Она  переехала  к  своим
друзьям.
   - Из-за этого могут возникнуть неприятности. Может быть, моя жизнь  и
безопасность  будут  теперь  зависеть  от  самого   мерзкого   человека,
порожденного нашей профессией.
   - Нам надо будет поговорить об этом, Бак.
   Цион  бен-Иегуда  прибыл  так,  как  будто  находился   под   защитой
международной программы защиты свидетелей. Под покровом ночи  его  тайно
доставили в дом Лоретты. Мягко  и  с  сочувствием  Циона  приветствовали
Аманда и Хлоя, которым Рейфорд уже успел рассказать о том, что произошло
с семьей бен-Иегуды. Они  были  в  замешательстве,  не  зная,  можно  ли
говорить с ним о трагедии. Лоретта для всех приготовила легкую закуску.
   - Я слишком стара, и совсем не в курсе дела,  -  сказала  она,  -  но
быстро сообразила, что тут происходит. Насколько я понимаю, чем меньше я
знаю о вашем друге, тем лучше, не так ли?
   Цион,  обратившись  к  ней,   выразил   глубокую   благодарность   за
гостеприимство.
   Перед тем как отправиться спать, Лоретта сказала, что  рада  встрече,
поскольку воспринимает это как часть своего служения Господу.
   Бак, Хлоя и Цион, хромая,  перебрались  в  гостиную.  Вслед  за  ними
пришла кашляющая Аманда.
   - Было бы здорово, если бы Рейфорд был сейчас с нами, - сказала  она.
- Я себя чувствую единственным трезвенником в  машине,  где  сидят  одни
пьяницы. Теперь все обязанности, для выполнения  которых  требуются  обе
здоровые ноги, целиком ложатся на меня.
   Хлоя, обычно прямо выражающая свои мысли, наклонилась вперед и  взяла
руку Циона в свои.
   - Профессор бен-Иегуда, мы так много о вас слышали. То, что вы с нами
- благословение Божие. Мы не можем себе представить, что вы пережили.
   Раввин глубоко вздохнул, а затем медленно выдохнул снова, губы у него
дрожали.
   - Я не могу выразить, насколько благодарен  Господу  за  то,  что  он
привел меня к вам, в этот дом,  приютивший  меня.  Мое  сердце  разбито.
Господь настолько явно проявил свое участие в моей судьбе  после  гибели
родных, что я постоянно чувствую его  присутствие.  Правда,  иногда  мне
трудно представить, как я буду жить  дальше.  Не  хочется  вспоминать  о
гибели моих близких, думать о тех, кто их убил,  и  о  том,  как  -  это
произошло. Я  знаю,  что  теперь  моя  жена  и  дети  в  безопасности  и
счастливы, но мне больно сознавать, какой ужас они испытали, прежде  чем
их души забрал к себе Господь.  Мне  надо  молиться  о  том,  чтобы  Бог
избавил меня от ненависти и горечи утраты. И кроме того, я чувствую себя
виноватым в том, что стал причиной произошедшего с ними.  Не  знаю,  что
еще мог сделать для их безопасности, но не мог  служить  Господу  иначе,
чем указывала мне моя вера.
   Аманда и Бак положили руки на плечи Циону и, пока он плакал, вместе с
Хлоей молились.
   Они разговаривали до поздней ночи. Бак объяснил, что теперь за Ционом
станут охотиться по всему миру и что, скорее всего, это  будет  одобрено
самим Карпатиу.
   - Сколько человек знает о подземном убежище в церкви?
   - Трудно поверить, - сказала Хлоя, - но  хотя  Лоретта  и  знакома  с
материалами из компьютера Брюса, но даже  она  думает,  что  это  просто
вентиляция и ничего более.
   - Как ему удалось скрыть эту информацию от нее? Пока его копали,  она
присутствовала в церкви каждый день.
   - Бак, тебе нужно почитать записки Брюса. Она, короче говоря, думала,
что работы проводились для  устройства  нового  резервуара  для  воды  и
улучшения парковки. Да так, собственно говоря, думали и все, кто бывал в
церкви.

***

   Спустя два часа Бак и Хлоя лежали в кровати. Им не спалось.
   - Я понимала, что будет непросто, - сказала она. - Но я даже не могла
подозревать насколько.
   - Ты жалеешь, что связалась со мной?
   - Скажем так, что с тобой не соскучишься. Затем Хлоя рассказала  мужу
последние новости о Берне Зи.
   - Она считает нас болтунами и лицемерами.
   - А разве она не права? Вопрос в том, насколько сильно она может  мне
навредить? Она знает все о  моих  взглядах  и  убеждениях,  а  если  эта
информация дойдет до сотрудников "Глобал Уикли", то  Карпатиу  сразу  же
обо всем узнает. И что мы тогда будем делать?
   - Я, Аманда и Лоретта уговорили Верну пока молчать об этом.
   - Почему ты думаешь, что она вас послушается? -  спросил  Бак.  -  Мы
всегда друг друга недолюбливали, были друг у друга, как кость  в  горле.
Тем вечером сумели договориться по единственной причине - по сравнению с
Третьей мировой войной наши притязания представлялись ничтожными.
   - Твои притязания и были ничтожны, - заметила Хлоя. - Она же  считает
себя обойденной  и  завидует  тебе.  Ты  добился  того,  к  чему  всегда
стремилась она. Верна призналась, что как журналист и в подметки тебе не
годится.
   - И тем не менее у меня нет уверенности в том, что она будет молчать.
   - Бак, ты можешь нами гордиться. Лоретта уже рассказала ей о том, что
единственная из своей многочисленной семьи уцелела во время  Восхищения.
Затем и я внесла свой вклад, рассказав, как мы  с  тобой  познакомились,
где ты был, когда произошло Восхищение, и как вы с папой уверовали.
   - Наверное, Верна думает, что мы не от мира сего,  -  сказал  Бак.  -
Может быть, она именно из-за этого и уехала?
   - Нет. Мне кажется, она воспринимает нас по-другому.
   - Она не была враждебной по отношению к вам?
   - Нет. Скорее была настроена дружелюбно. Как-то раз  я  отвела  ее  в
сторону и сказала, что самое важное в ее жизни - принимает ли она Христа
или нет. Я старалась ей объяснить,  что  наши  жизни  зависят  от  того,
сохранит ли она в тайне от твоих коллег и начальства то,  что  узнала  о
твоих религиозных взглядах. Она удивилась: "Начальства? У Камерона  есть
только один начальник - Карпатиу". Ну, а еще, Бак,  она  высказала  одну
интересную мысль. Ее преклонение перед личностью Карпатиу и тем, что  он
сделал  для  Америки  и  мира,  не  мешает  ей  ненавидеть  его   манеру
контролировать журналистов и манипулировать новостями.
   - Но вопрос-то в том, удалось ли тебе от нее добиться обещания мне не
вредить.
   - Ей хотелось бы сотрудничать с тобой. Возможно, она хочет, чтобы  ты
устроил ей своего рода протекцию или помог  продвинуться  по  службе.  Я
объяснила, что ты никогда на это не пойдешь, на что  она  ответила,  что
именно так и думала. Я попросила ее дать мне обещание, что пока  она  не
увидится с тобой, ничего  никому  не  говорить.  Ты  к  этому  готов?  Я
заставила ее пообещать  присутствовать  в  воскресенье  на  панихиде  по
Брюсу.
   - И что, она собирается приехать?
   - Сказала, что обязатель