знать, что на уме у Карпатиу.  Похоже,  что  на
Карпатиу произвели впечатление слова Бака. Конечно,  Бак  не  был  готов
высказать ему все, что он знает и что на самом деле думает (и, вероятно,
никогда не сделает этого), но он чувствовал себя обязанным высказаться.
   -  Наверное,  мне   не   следовало   приезжать   сюда,   не   выяснив
предварительно, чего вы хотите, - сказал Бак. - Я почти что отказался от
поездки. Меня вытащил Стив.
   - Хорошо. Будем  откровенны  и  серьезны,  -  сказал  Карпатиу.  -  Я
дипломат, но могу говорить искренне. Вы достаточно хорошо  знаете  меня,
чтобы понимать это.
   Он замолчал, как будто ожидая, что Бак подтвердит правоту  его  слов.
Но Бак даже не кивнул.
   - Ладно, продолжим. Вы  не  извинились  и  не  объяснили,  почему  вы
игнорировали мое предыдущее приглашение, но у меня нет  досады  на  вас.
Однако впредь вы не должны пренебрегать мною.
   - Не должен? Что же может случиться со мной?
   - Возможно, тогда вам придется снова вернуться к Стэнтону Бэйли, и вы
получите еще более низкую должность или вообще будете уволены. В  общем,
каким-нибудь  образом  наказаны.  Я  не  наивен,   Бак.   Мне   известно
происхождение вашего прозвища - и это  одна  из  причин,  по  которой  я
восхищаюсь вами. Но вы не должны отбрыкиваться от меня. Это  не  потому,
что я считаю себя чем-то особенным. Но  так  считает  весь  мир.  Опасно
игнорировать меня.
   - Значит, я должен вас бояться и поэтому  с  радостью  принять  любую
роль, которую вы собираетесь мне предложить?
   -  Нет-нет.  Нужно  бояться  меня  игнорировать,  но  только  по  тем
очевидным, сугубо практическим причинам,  о  которых  я  сказал.  Вы  не
должны руководствоваться страхом, принимая мое предложение. На испуг вас
не возьмешь. Вовсе не страх должен убедить вас.
   Бак хотел спросить, что же должно  его  убедить,  но  поскольку  бьио
очевидно, что Николае ждет этого вопроса, он снова ничего не сказал.
   - В одном  старом  американском  фильме  есть  фраза,  которая  очень
нравится  американцам:  "Предложение,  от  которого  просто   невозможно
отказаться". Такое предложение я собираюсь сделать вам.

***

   - Рейфорд, мне очень  неприятно  говорить  тебе  это,  но  мы  должны
немедленно поговорить с глазу на глаз.
   - Эрл, но я уже почти дома.
   - Извини, но я не стал бы тебя просить,  если  бы  это  не  было  так
важно.
   - Так в чем же дело?
   - Если бы я мог сказать по телефону, я бы не стал  настаивать,  чтобы
разговор был с глазу на глаз, понятно?
   - Ты хочешь, чтобы я развернулся прямо сейчас?
   - К сожалению, да.

***

   - Есть законы, и  есть  правила,  -  продолжал  говорить  Карпатиу  -
Законов я не нарушаю. Правилами же могу и  пренебречь,  если  для  этого
есть причины. Например,  в  вашей  стране  не  разрешается  приносить  в
спортзал собственную еду. Вероятно, чтобы эти деньги  попадали  в  кассу
спортзала. Прекрасно. Я могу понять, почему  они  ввели  такое  правило.
Если  бы  я  был  владельцем  спортивного  зала,  возможно,  я  бы  тоже
постарался ввести такое правило. Но я не стал бы  рассматривать  попытку
пронести в зал собственный завтрак  как  преступление.  Улавливаете  мою
мысль?
   - Приблизительно.
   - Существуют правила, которые распространяются на глав  государств  и
глав  организаций,  таких,  как  ООН.  Предполагается,  что  только  при
диктаторской форме правления руководитель может иметь собственность  или
финансовые интересы в крупных средствах массовой информации.
   - Абсолютно верно.
   - Но является ли это законом?
   - В Соединенных Штатах - да.
   - А на международном уровне?
   - Не всегда.
   - Вот мы и подошли к нашему вопросу. Карпатиу явно хотел,  чтобы  Бак
спросил, к чему же это они подошли, но тот опять не стал спрашивать.
   - Я знаю, что вы любите "ставить точки над i", -  сказал  Николае.  -
Мне приходилось слышать, как вы употребляли это выражение, и я знаю, что
оно означает. Так давайте перейдем к сути дела без околичностей. Дело  в
том, что я намерен приобрести крупнейшие средства массовой информации, и
хочу, чтобы вы приняли в этом участие.
   - Какое участие?
   -  Войти  в  команду  менеджеров.  Я  стану  единственным  владельцем
крупнейших газет мира, сетей телевещания, телеграфных агентств. Вы могли
бы стать руководителем одного из этих СМИ по вашему выбору.
   - Генеральный секретарь ООН  как  владелец  крупнейшей  сети  средств
массовой информации? Как можно такое обосновать?
   - Если законы  нуждаются  в  изменениях,  их  меняют.  В  наше  время
необходимость положительного влияния  на  средства  массовой  информации
стала такой острой, как никогда прежде. Разве вы не согласны с этим?
   - Нет, не согласен.
   - Исчезают миллионы людей. Люди теряют голову от ужаса. Они устали от
войн,  кровопролитий,  устали  от  бесконечного  хаоса.  Они  испытывают
потребность в  успокоении,  утешении.  Отклики  на  мой  план  всеобщего
разоружения исключительно благоприятны.
   - Да, если исключить Американскую муниципальную гвардию.
   - Благослови их Бог! - с улыбкой сказал Карпатиу.  -  Если  мой  план
осуществится, неужели сброд фанатиков в  рабочей  одежде  с  игрушечными
ружьями сможет представлять угрозу мировому сообществу? Конечно,  всегда
найдется несколько гнилых яблок. Я никогда не буду  запрещать  правдивое
освещение их позиции  в  прессе.  Я  предпринимаю  эту  акцию  из  самых
бескорыстных мотивов. Деньги мне не нужны. У меня их безбрежное море.
   - Их источником является ООН?
   - Бак, я вам скажу то, что знают очень немногие. Я вам доверяю, и  вы
оправдаете мое доверие. Джонатан  Стонагал  назначил  меня  единственным
наследником своего состояния.
   Бак не мог  скрыть  своего  изумления.  То,  что  Карпатиу  мог  быть
упомянут в завещании мультимиллиардера, никого не могло удивить, но  как
единственный  наследник?  Это  означает,  что   теперь   Карпатиу   стал
владельцем крупнейших банков и финансовых институтов мира.
   - А как же его семья?.. - спросил Бак.
   - Я уже все уладил с ними без суда. Они обязались хранить молчание  и
никогда не пытаться оспаривать завещание. Каждый из них получил  по  сто
миллионов долларов.
   - Такая сумма заставила бы и меня взять  на  себя  обет  молчания,  -
заметил Бак. -  Но  сколько  же  они  потеряли,  не  получив  наследство
полностью?
   Карпатиу улыбнулся.
   - И вы еще удивляетесь, почему я в восторге от вас?  Вы  знаете,  что
Джонатан был самым богатым человеком в истории  мира?  Деньги  для  него
были просто бумажками. У него даже не было бумажника. При  этом  он  был
очень бережлив. Он мог дать бедняку чек на  обед  и  тут  же  приобрести
компанию за несколько сот миллионов долларов.
   - А что значат деньги для вас?
   - Бак, я  скажу  вам  от  чистого  сердца.  Эти  грандиозные  ресурсы
предоставят мне возможность достичь цели всей моей жизни. Я стремлюсь  к
миру. Я стремлюсь к глобальному  разоружению.  Я  стремлюсь,  чтобы  все
народы стали жить как одна семья. Уже когда появились авиация и  система
спутниковых коммуникаций, мир должен был увидеть себя как единое  целое.
Но потребовались исчезновения - может быть, самое лучшее, что когда-либо
случалось на этой планете, - чтобы окончательно сблизить  нас.  Когда  я
выступаю, меня слышат и видят абсолютно во всем мире. Меня совершенно не
интересует личное богатство - это доказывает история моей жизни. Я  знаю
цену деньгам. Я не против  того,  чтобы  использовать  их  как  средство
убеждения, если с их помощью можно стимулировать отдельного человека. Но
все мои мысли сосредоточены на человечестве в целом.
   Бак почувствовал тошноту, а в голове один за другим  стали  всплывать
образы. Карпатиу инсценировал самоубийство Стонагала и при  этом  собрал
большее число свидетелей, чем понадобилось бы любому суду. И теперь этот
человек пытается показать себя альтруистом.
   Мысли Бака улетели в Чикаго. Неожиданно он почувствовал, что  ему  не
хватает Хлои. Что это было? Ему захотелось просто поговорить  с  ней.  С
тех пор как он принял решение, что они должны  быть  "просто  друзьями",
Бак впервые ощутил,  что  она  ему  нужна.  Возможно,  это  ошеломляющее
признание Карпатиу заставило его устремиться к домашнему покою и уюту. В
Хлое была чистота, свежесть. Как  он  мог  так  ошибиться,  приняв  свои
чувства к ней за простое восхищение молодой женщиной?
   Карпатиу устремил на него пристальный взгляд:
   - Бак, предупреждаю вас, ни одна живая душа не должна узнать  о  том,
что я рассказал вам сегодня. Никто ничего не должен  знать  об  этом.  Я
уверен,  что  вы  будете  работать  на  меня.  Вы   будете   располагать
возможностями и преимуществами сверх всякого воображения. Вы можете  еще
думать над этим, но в конце концов вы скажете "да"
   Бак же тем временем старался сосредоточить свои  мысли  на  Хлое.  Он
восхищался ее отцом. У него складывались  глубокие  отношения  с  Брюсом
Барнсом, человеком, с которым у него не было бы абсолютно ничего  общего
до того момента, как он стал последователем  Христа.  Но  в  центре  его
внимания была Хлоя. Неожиданно он понял, что это Бог вложил эти мысли  в
его душу, чтобы помочь  ему  противостоять  гипнотической  силе  Николае
Карпатиу
   Любил  ли  он  Хлою  Стил?  Пока  он  не  мог  дать  на  этот  вопрос
определенного ответа Он слишком мало знал ее.  Был  ли  он  увлечен  ею?
Конечно. Было ли у него желание назначить ей свидание, ухаживать за ней?
Безусловно
   - Бак, если бы у вас была возможность выбрать место,  где  вы  хотите
жить, что бы вы выбрали?
   Бак слышал вопрос, но не спешил с ответом, как бы показывая,  что  он
раздумывает. Все, о чем он  мог  сейчас  помышлять,  сосредоточилось  на
Хлое. Что бы она сказала, если бы увидела все это?  Самый  популярный  в
мире человек  предлагал  ему  карт-бланш,  а  он  мог  думать  только  о
двадцатилетней студентке из Чикаго.
   - Так где же, Бак?
   - Там, где я живу сейчас.
   - В Чикаго?
   - Да, в Чикаго.
   Вдруг он въявь почувствовал, что не может представить себе жизнь  без
Хлои Ее реакция и поведение за последние два дня показывали ему, что  он
оттолкнул  ее,  но  Бак  чувствовал  уверенность,  что  все  еще   можно
поправить. Когда он проявлял к ней интерес, она отвечала тем  же.  Когда
его отношение к ней становилось неопределенным, так же менялась  и  она.
Следовало только разобраться в себе и надеяться  на  лучшее.  Предстояло
обдумать много серьезных вопросов, но сейчас  он  чувствовал,  что  чуть
было не потерял ее навсегда.
   - По каким причинам можно всерьез хотеть жить  в  Чикаго?  -  спросил
Карпатиу - Я знаю, что там прекрасный центральный  аэропорт,  но  больше
там нет абсолютно ничего.  Я  предлагаю  вам  расширить  свой  горизонт.
Подумайте о Вашингтоне, Лондоне, Париже, Риме, Новом Вавилоне,  наконец.
Вы по многу лет жили в столичных  городах,  поэтому  можете  представить
себе, что такое столица мира - по крайней мере, когда мы переместим туда
нашу штаб-квартиру.
   - Вы спросили меня, где бы я  хотел  жить,  имея  свободу  выбора,  -
ответил Бак. - По правде говоря, я  мог  бы  жить  где  угодно.  Я  могу
набирать на компьютере свои статьи хоть на Северном Полюсе. Не я  выбрал
Чикаго. Но теперь я уже не хочу оттуда уезжать.
   - А что если я для переезда предложу вам миллионы?
   Бак пожал плечами и рассмеялся.
   - В ваших руках находится значительная доля мирового богатства, и  вы
говорите, что деньги не являются вашим мотивом. У меня их очень немного,
но они в самом деле не интересуют меня.
   - Что же вас интересует?
   Бак быстро молча взмолился. Бог, Христос, спасение,  скорбь,  любовь,
друзья,  потерянные  души,  Библия,  обучение,  подготовка  к   Славному
явлению, "Церковь новой надежды", Хлоя - это был круг его интересов.  Но
мог ли он сказать об этом? И должен ли  был  говорить?  "Боже,  дай  мне
нужные слова!"
   - Мои мотивы - истина и справедливость, - сдержанно сказал Бак.
   - Ах, да! И американский образ жизни! - воскликнул  Карпатиу.  -  Ну,
прямо как супермен.
   - Скорее, как Кларк Кент, - ответил Бак. - Я просто обычный журналист
большого столичного еженедельника.
   - И при этом вы хотите жить в Чикаго? А что бы вы хотели делать, если
бы вы могли делать что угодно?
   Эти слова неожиданно вернули Бака к реальности. Он хотел бы вернуться
к мыслям о Хлое, но испытывал давление времени.
   Эта поездка Бака, какой бы фантасмагорической она ни была, была ценна
уже тем, что Бак с сожалением узнал,  что  Карпатиу  досталось  огромное
состояние Стонагала. Препираться с Карпатиу  у  него  не  было  никакого
желания,  к  тому  же  его  несколько   обеспокоили   ловушки,   которые
заключались в последнем вопросе.
   - Чего бы я хотел? Когда-то, когда я почувствовал, что сыт  по  горло
погоней  за  репортажами  по  всему  миру,  мне  порой  хотелось   стать
издателем. Мне казалось, что  было  бы  неплохо  иметь  большую  команду
талантливых  людей,  руководить  ими,  давать   им   задания,   готовить
публикации, в которых проявлялись бы их способности. Но тогда бы  я  сам
остался без активного  участия  в  живой  деятельности,  расследованиях,
проведении интервью, подготовке их к публикации.
   - А почему вы не можете совместить и то и другое? Иметь власть,  штат
сотрудников, издательство и оставлять для себя  лично  самые  интересные
проблемы?
   - Нет, это все-таки слишком отдаленная цель, недостижимая для меня.
   - Бак, прежде чем я объясню вам,  как  сделать  это  осуществимым  на
деле, я хочу спросить вас, почему вы говорите о своих  мечтах  только  в
прошедшем времени, как будто у вас их уже не осталось?
   Бак не всегда был осторожен. Когда в своих ответах  он  полагался  на
Бога, то давал правильный ответ, но когда он пытался отвечать, исходя из
своих собственных представлений, допускал ошибки. Он знал, что поскольку
уже был подписан  договор  между  Карпатиу  и  Израилем,  миру  осталось
существовать всего семь лет.
   - Я думаю, что этому старому миру осталось немного времени, -  сказал
Бак.  -  Мы  едва  успели  оправиться   от   разрушений,   связанных   с
исчезновениями и...
   - Бак! Вы меня обижаете! Сегодня  мы  ближе  к  всеобщему  миру,  чем
когда-либо! Мои скромные предложения получили такой широкий отклик,  что
я убежден - мы на пороге возникновения  почти  утопического  глобального
общества! Верьте мне! Присоединяйтесь ко мне. Будьте рядом со  мной.  Вы
сможете осуществить все ваши мечты! Вас не  интересуют  деньги?  Хорошо!
Они меня тоже  не  интересуют.  Позвольте  мне  предоставить  вам  такие
ресурсы, благодаря которым вам вообще не придется заботиться о  деньгах.
Я предлагаю вам положение, издания, штат  сотрудников,  штаб-квартиры  в
разных странах и даже собственное уединенное пристанище, где  вы  будете
заниматься тем, чем захочется, и даже возможность жить в Чикаго, если вы
этого хотите.
   Карпатиу остановился, как он делал всегда, ожидая, не клюнет  ли  Бак
на наживку. Бак не стал тянуть с ответом.
   - Тут есть над чем подумать, - ответил он.
   - Одну минуту, Бак, - сказал Карпатиу и позвонил Хетти. Вызвал он  ее
каким-то необычным способом, потому что вместо того, чтобы  ответить  по
селектору, она просто появилась в дверях за спиной Бака. Он обернулся, и
она кивнула ему.
   -  Мисс  Дерхем,  -  сказал  Карпатиу,  -  пожалуйста,  поставьте   в
известность доктора Розенцвейга, мистера Планка и президента Фицхью, что
мой график немного сдвигается. Я думаю, что мне  понадобится  еще  минут
десять здесь, потом еще десять с Хаимом и Стивом, так что  в  Вашингтоне
мы будем около пяти.
   - Хорошо, сэр.

***

   Рейфорд оставил свою машину на стоянке аэропорта  "О'Хара"  и  быстро
прошел через терминал  в  подземный  контрольный  центр,  где  находился
кабинет Эрла Холлидея. Много лет он был старшим  пилотом  Рейфорда.  Под
его руководством он вырос из молодого пилота в одну из  звезд-ветеранов.
Рейфорд был  доволен,  что  разговор  состоится  здесь,  где  они  могли
говорить без бюрократических формальностей, переходя прямо к сути дела.
   Эрл ждал его в коридоре, у двери своего  кабинета,  и  когда  подошел
Рейфорд, посмотрел на часы.
   - Хорошо, - сказал Эрл, - заходи.
   - Рад тебя видеть, - сказал Рейфорд  и  сел,  держа  свою  фуражку  в
руках.
   Эрл сел на единственное другое кресло, которое стояло за столом в его
тесном кабинете.
   - У нас неприятности, - начал он.
   - Спасибо за помощь,  -  отозвался  Рейфорд.  -  Что,  Эдварде  опять
пожаловался на то, что я занимаюсь, как он это называет, прозелитизмом?
   - Это только малая доля проблем. Если бы не эти дела, я  разговаривал
бы сейчас с тобой о совершенно невероятных новостях.
   - Каких же?
   - Но сначала скажи мне, правильно ли я тебя понял. Когда я первый раз
обратился к  тебе  насчет  твоих  разговоров  о  Боге,  ты  сказал,  что
подумаешь об этом. Я тебе ответил, что если ты гарантируешь,  что  этого
больше не будет, я не дам ходу заявлению Эдвардса, правильно?
   - Правильно.
   - Когда ты согласился отправиться в  Даллас  на  переэкзаменовку,  не
следовало  ли  мне  предполагать,  что  между  нами  существует   полное
взаимопонимание?
   - Не совсем. Но я думаю, ты интересуешься тем, как это прошло.
   - Я знаю, как это прошло, Рей, - резко прервал его Эрл. -  Ты  ответь
на мой вопрос: говорил ли ты, что отправляешься получать свои  документы
на пятьдесят седьмой и что у тебя  нет  никаких  намерений  говорить  на
работе о религии?
   - Этого я не говорил.
   - Скажи мне определенно, что ты  имеешь  в  виду,  Рей!  Со  мной  ты
никогда  не  темнил.  Ты  допек  меня  своими  разговорами  о  Церкви  и
восхищении, но я был деликатен с тобой, не так ли?
   - Даже чересчур.
   - Я принимал все это как твой друг,  так  же,  как  ты  вел  себя  по
отношению  ко  мне,  когда   я   донимал   тебя   своими   восторженными
словоизлияниями относительно своих детей, правильно?
   - Я никого и ничего не превозносил.
   - Но ты бывал возбужден, воодушевлен всем этим. Ты нашел  нечто,  что
помогло тебе  обрести  минимум  душевного  равновесия,  давало  разумное
объяснение твоим утратам. Я бы даже сказал, это помогло тебе остаться на
плаву. Ты стал давить на меня, чтобы я начал регулярно ходить в церковь,
читать Библию и тому подобное. А  я  сказал  тебе,  надеюсь,  достаточно
мягко, что считаю это личным делом и что буду тебе признателен, если  ты
не будешь приставать ко мне с этим.
   - И я прекратил. Хотя по-прежнему молюсь за тебя.
   - Хорошо, молись, спасибо. Но я предупредил тебя, чтобы ты не говорил
об этом на работе. Так нет, для тебя все это было  так  ново,  ты  прямо
горел этим новеньким, ну, прямо как тот парень, который изобрел новейший
способ разбогатеть. И что же ты делаешь? Ты принимаешься давить на  Ника
Эдвардса.  Рей,  это  парень  с  большой  перспективой,  начальству   он
нравится.
   - Мне он тоже нравится. Именно поэтому я проявляю заботу о нем и  его
будущем.
   - Да, но он-то ясно дал понять, что больше  не  хочет  слушать  таких
разговоров. Так же, как и я тебе в свое время сказал. Ты оставил меня  в
покое, так почему бы тебе не оставить в покое и его?
   - Мне показалось, что я перестал.
   - Тебе это только показалось.
   Эрл вытащил бумаги из своего ящика, полистал их и  ткнул  пальцем  на
какой-то странице.
   - Ты ведь не будешь отрицать, что сказал ему.., цитирую: "Для меня не
имеет значения, что ты обо мне думаешь".
   - Это не совсем так, потому что вырвано  из  контекста.  Но  не  буду
отрицать, что высказался в таком духе. Я сказал, что...
   - Я знаю, что ты ему сказал, Рэй, прекрасно знаю, потому  что  то  же
самое ты говорил мне. Я тебе тогда ответил,  что  мне  не  хотелось  бы,
чтобы ты превратился в одного из  этих  фанатиков  с  горящими  глазами,
считающих себя лучше всех и старающихся  всех  спасти.  Ты  сказал,  что
просто проявляешь обо мне заботу, и я это, конечно,