моего  удостоверения
личности, степень моей близости к Карпатиу и попросить  их  не  задавать
мне лишних вопросов. Это частенько срабатывает.
   - Какой-то шанс, конечно, есть, но Цион бен-Иегуда говорит совсем  не
как американский бизнесмен, разве не так?
   - Да, но...
   - И потом он нисколько не похож ни на вас, ни на вашу фотографию.
   Бак почувствовал, что все его попытки тщетны.
   - Мы ведь оба хотим вывезти его отсюда, не так ли?
   - Разумеется, - ответил Майкл.
   - Тогда я иссяк. А что вы можете предложить?
   Доктор бен-Иегуда тихонько подошел к ним, очевидно, не  желая  больше
находиться в низком земляном укрытии.
   - Майкл, - сказал он, - я несказанно благодарен вам за ваши жертвы  и
за вашу защиту. Я умею ценить и ваше сострадание, и молитвы.  Мне  очень
тяжело сознавать, что доставляю столько хлопот. Когда я прислушиваюсь  к
своему телу, то не хочу продолжать дальше все  эти  мучения.  Моя  плоть
говорит мне, что я не должен больше жить, и жаждет присоединиться к жене
и детям, и только благодать Бога удерживает меня. Только он хранит  меня
от мести любой ценой. Я предвижу, что меня ожидают  долгие  дни  и  ночи
одиночества и мрачного отчаяния. Но моя вера неколебима и  незыблема,  и
мне остается только  поблагодарить  Господа  за  это.  Я  чувствую,  что
призван продолжать попытки служения Ему, даже в горе. Я не знаю,  почему
Он позволил мне это и сколько  времени  Он  еще  отведет  мне,  чтобы  я
проповедовал и учил Евангелию. Но что-то  в  глубине  души  подсказывает
мне, что Он не стал бы готовить меня всю мою жизнь и потом даровать  мне
этот второй шанс, чтобы я возвещал миру о том, что  Иисус  есть  Мессия,
если я был бы больше не нужен Ему.
   Моя душа ранена: словно бы огромная дыра разверзлась в моей груди.  Я
даже представить себе не могу, что  она  когда-то  была  наполненной.  Я
молюсь об облегчении страданий и освобождении от ненависти  и  мыслей  о
мщении. Но более всего я прошу мира и покоя, чтобы хоть что-то построить
из того, что осталось в моей жизни. Я понимаю,  что  моя  жизнь  в  этой
стране сейчас никому не  нужна,  а  моя  весть  разгневала  всех,  кроме
верующих. Сейчас, когда на меня тратится столько сил и средств, я должен
отказаться от этой помощи. Если Николае Карпатиу задался  целью  поймать
меня, я везде буду беглецом. Оставаться  здесь  для  меня  бессмысленно.
Прятаться вечно я не смогу. Для моего служения  мне  необходим  какой-то
выход.
   Майкл встал между Ционом и Баком, положив руки им на плечи:
   - Цион, друг мой, ты знаешь, что я  и  мои  соотечественники  рискуем
всем для того, чтобы защитить тебя.
   Мы любим тебя как нашего духовного отца и умрем  прежде,  чем  увидим
твою смерть.  Конечно,  все  согласны,  что  ты  должен  уехать.  Иногда
кажется, что если Бог не пошлет ангела, чтобы  укрыть  тебя,  то  никому
столь заметному и разыскиваемому, как ты, не удастся проскользнуть через
израильскую границу. Видя тебя в скорби  и  страдании,  мы  не  решаемся
спросить у тебя совета. Но  если  Бог  сказал  тебе  что-то,  мы  должны
услышать это, и услышать сейчас.
   Небо темнеет, и если мы не хотим  ждать  еще  двадцать  четыре  часа,
самое время идти. На что мы решимся? Куда нам  идти?  Я  готов  провести
тебя через любые пограничные заставы, вооруженные до зубов,  но  мы  все
знаем, что это безнадежно.
   Бак посмотрел на доктора бен-Иегуду,  который  снова  молился  вслух,
склонив голову: "О Господи, помогавший нам во все времена..."
   Внезапно Бак почувствовал сильное  волнение  и  упал  на  колени.  Он
ощутил, что Бог отвечает ему. В сознании звучала  фраза,  которая  могла
исходить только от Бога: "Я сказал. Я все предрешил. Не сомневайся".
   И хотя по-прежнему не было ясности в  том,  что  делать  дальше,  Бак
почувствовал смирение и поддержку. Если Бог повелел идти в Египет, то он
был готов. Но так ли это? Что он предрешил?
   Майкл и Цион тоже стояли на коленях, как и Бак, рядом друг с  другом,
плечо к плечу. Никто из них не произносил  ни  слова.  Бак  почувствовал
присутствие Духа Божиего и заплакал. Они оба тоже, казалось, трепетали.
   Внезапно Майкл произнес: "Величие Бога будет стоять у тебя за  спиной
и защищать тебя".
   Эти слова дошли до сознания Бака, несмотря на то что  он  был  сильно
взволнован и едва смог пробормотать: "Дай мне этой воды,  чтобы  мне  не
иметь жажды". Что это было? Были ли это слова Господа о том, что он  мог
идти в пустыню Синайскую и не умереть от жажды?
   Цион бен-Иегуда распростерся на земле, всхлипывая и издавая стоны: "О
Боже, о Боже, о Боже..."
   Майкл поднял голову  и  сказал:  "Говори,  Господи,  ибо  слуги  твои
слушают тебя. Кто умеет слышать, да услышит..."
   Снова раздался голос Циона: "Повелитель армий и сражений дал  клятву,
сказав: "Как я задумал, так и произойдет, и что я предначертал,  тому  и
быть"".
   У Бака  возникло  такое  чувство,  словно  Дух  Божий  раздавил  его.
Внезапно  в  его  сознании,  словно  из  кусочков,  сложилась  мозаичная
картина, и он прозрел. Они ждали какого-то чудесного  вмешательства,  но
если Бог хочет, чтобы бен-Иегуда покинул Израиль, то он  поможет  ему  в
этом. Если нет, то все равно ничего не выйдет. Во сне  Бог  указал  Баку
путь через Египет и в лице  Майкла  приготовил  переход  через  границу.
Теперь пообещал, что его величие будет стоять у бен-Иегуды за плечами  и
хранить его.
   "Аминь, - сказал Бак, - аминь". Он  поднялся  и  проговорил:  "Время,
джентльмены. Пора идти".
   Доктор бен-Иегуда выглядел удивленным.
   - Господь говорил с тобой? Бак прикоснулся к нему.
   - А разве вы не говорили с Богом, Цион?
   - Да! Я только хотел узнать, что наши мысли совпадают.
   - Если я имею право говорить, то скажу, что мы единодушны. Идем!
   Соотечественники Майкла готовили лодку к отплытию, пока Бак копался в
своем рюкзаке, а Цион карабкался на борт. Когда Майкл запустил моторы  и
они поплыли вниз по реке Иордан, Бак протянул Циону документы, в которых
были  подлинные  имя  и  фотокарточка  Бака.  Цион  удивленно  на   него
посмотрел.
   - Я не получал никаких указаний, что должен использовать их, - сказал
он.
   - А у меня точные указания не использовать их  как  свои,  -  ответил
Бак. - Я нахожусь в стране как
   Герб Катц и попрошу у вас эти документы обратно, когда  мы  доберемся
до полуострова Синай.
   - Это щекочет нервы, - сказал Цион, - правда? Мы тайно обсуждаем  то,
как попасть на полуостров, и не имеем  ни  малейшего  понятия,  как  Бог
намерен это осуществить.
   Доверив управление лодкой одному из своих друзей, Майкл сел  рядом  с
Баком и Ционом.
   - У Циона есть немного денег,  несколько  кредитных  карточек  и  его
собственные  документы.  Если  их  у  него  обнаружат,  то  задержат  и,
вероятнее всего, убьют. Мы будем их оставлять?
   Цион достал свой бумажник и при  свете  луны  открыл  его.  Он  вынул
деньги, свернул их и убрал в карман, а кредитные карточки одну за другой
выбросил в Иордан. Впервые с момента их знакомства Бак заметил  на  лице
Циона что-то  похожее  на  удовольствие.  Почти  все  полетело  в  воду:
документы и разнообразные бумаги, собранные за долгие  годы.  Он  достал
несколько фотографий и не смог оторвать от них  взгляд.  Повернув  их  к
свету, он разрыдался.
   - Майкл, я прошу тебя когда-нибудь вернуть их мне.
   - Я сделаю это.
   Цион выбросил старый бумажник в воду.
   - А теперь, - сказал Майкл, - я  думаю,  ты  должен  вернуть  мистеру
Уильямсу его документы. Цион достал их.
   - Подождите, - произнес Бак, - разве мы  не  дадим  ему  какие-нибудь
фальшивые документы, раз он не собирается использовать мои?
   - Кажется, то, что говорит Майкл, правильно. Я - человек, у  которого
не осталось ничего, даже собственной личности.
   Бак взял обратно свое удостоверение и начал  рыться  в  своей  сумке,
ища, куда бы его запрятать.
   - Это не лучший вариант, - заметил Майкл. - В ваших  вещах  и  одежде
нет такого места, до которого они не смогли бы добраться и найти  второе
удостоверение личности.
   - Хорошо, - ответил Бак. - Я могу выбросить его в Иордан.
   Майкл остановил его жестом.
   - Я верну его вам вместе с фотографиями Циона, -  сказал  он.  -  Это
самое надежное. Бак колебался.
   - Но у вас  тоже  их  не  должны  найти,  -  сказал  он.  Майкл  взял
документы.
   - Мне все равно предопределена недолгая жизнь, брат, - сказал он. - Я
чувствую, что для меня это большая честь и благословение - быть одним из
свидетелей, о которых говорится в Писании. Но моя задача - проповедовать
в Израиле, где ненавидят истинного Мессию. Мне отведено  не  так  много,
независимо от того, схватят меня с вашими бумагами или нет.
   Бак поблагодарил его и покачал головой.
   - Я никак не могу понять, как мы переправим Циона через  границу  без
каких-либо документов, настоящих или фальшивых.
   - Мы уже молились,  -  сказал  Цион.  -  Я  тоже  не  знаю,  как  Бог
собирается это сделать, но знаю, что он это сделать намерен.
   Практичность и изобретательность Бака противились вере.
   - Но мы, по меньшей мере, должны сделать то, что от нас зависит?
   - А что от нас зависит, Камерон? - спросил раввин. - Это тот  случай,
когда у нас нет идей, альтернативных вариантов, и  мы  ничего  не  можем
предпринять, а должны положиться на Бога.
   Сжав губы, Бак отвернулся. Он хотел верить так, как Цион. Безусловно,
именно такая вера у него и была, он  знал  это.  Но  не  видел  никакого
смысла в том, чтобы идти напролом, предлагая пограничникам самим гадать,
кто такой Цион.

***

   - Папа, извини, что звоню  в  этот  час,  -  сказала  Хлоя.  -  Но  я
безуспешно пыталась найти Бака по его мобильному телефону.
   - Дорогая, я не стал бы беспокоиться  за  Бака.  Ты  знаешь,  что  он
найдет возможность остаться невредимым.
   - О, папа! Бак так часто рискует. Я знаю, что он был в "Царе  Давиде"
под вымышленным именем, и меня мучает искушение позвонить туда, хотя  он
обещал съехать оттуда сегодня вечером.
   - Тогда, Хлоя, стоит подождать. Ты знаешь, что Бак редко задумывается
о том, какое сейчас время суток.  Если  какая-то  история  или  ситуация
задерживает его "на всю ночь, то, значит, на всю ночь.
   - Спасибо, папа, за помощь.
   - Я старался.
   - Хорошо, но не  понятно,  почему  он  постоянно  не  носит  с  собой
мобильник. Твой-то у тебя всегда в кармане, правда?
   - Обычно так. Но возможно, что он у него в сумке.
   - Если его сумка валяется в отеле, в то время как он где-то  шляется,
то я остаюсь с носом.
   - Боюсь, что так, дорогая.
   - Мне бы хотелось, чтобы он брал с собой телефон, даже если оставляет
сумку в гостинице.
   - Не переживай, Хлоя. Бак даст о себе знать.

***

   Когда  Майкл  причалил  в  устье  Иордана,  он  и  его  друзья  долго
всматривались  в  горизонт,  а  потом  осторожно  прошли  к   маленькому
автомобилю и забрались внутрь.  Майкл  повез  их  в  свой  дом,  имевший
небольшую пристройку, служившую  гаражом.  Она  была  слишком  мала  для
автобуса, занимавшего  большую  часть  узкой  улочки  за  этим  скромным
строением. В доме зажегся свет. Заплакал ребенок. Жена Майкла  вышла  на
улицу в халате и нежно его обняла. Она что-то настойчиво ему говорила на
иврите. Майкл бросил извиняющийся взгляд на Бака.
   - Я должен больше внимания уделять семье, - сказал он, пожав плечами.
   После этих слов Бак, словно вспомнив о чем-то, начал хлопать себя  по
карманам в поисках телефона, но не нашел его там, а вытащил из сумки.
   Ему ведь тоже нужно больше внимания уделять Хлое! Но  в  этот  момент
гораздо важнее было захватить Кена Ритца. Разговаривая по телефону,  Бак
не упускал из вида происходящее вокруг него.  Майкл  и  его  друг  молча
взялись за работу. Двигатель и радиатор  трясущегося  старого  школьного
автобуса были заправлены маслом и водой. Один из людей  Майкла  заправил
бензобак из канистр, сложенных с  одной  из  сторон  дома.  Жена  Майкла
вынесла несколько шерстяных одеял и корзину белья для Циона.
   Закончив свой разговор с Кеном, который  согласился  встретить  их  в
Аль-Арише на Синайском полуострове, Бак пошел к автобусу.  Проходя  мимо
жены Майкла, он увидел, как она робко, украдкой посмотрела на него.  Бак
заколебался. Он предполагал, что она не говорит по-английски,  но  хотел
выразить свою признательность.
   -  Английский?  -  попытался  он.   Она   ненадолго   зажмурилась   и
отрицательно помотала головой.
   - Я, э-э, просто хотел поблагодарить вас. Так  что,  э-э,  спасибо  -
сказал он, сложив ладони под подбородком, надеясь, что она поймет  слова
благодарности. На вид это была маленькая, хрупкая, темноглазая  девушка,
вероятно  рано  вышедшая  замуж.  В  ее  лице,   а   особенно   взгляде,
отпечатались грусть и страх. Казалось, она понимала, что на верном пути,
но путь ее короток. Муж не только обращенный в веру в истинного  Мессию,
но и защитник своей страны. Бак понимал, что жена  Майкла  могла  только
гадать, сколько еще времени пройдет, прежде чем ее и детей постигнет  та
же участь, что и семью Циона бен-Иегуды,  но  тем  не  менее  идея  того
стоила.
   Прикоснувшись к Баку, она бы нарушила традиции, поэтому он  изумился,
увидев ее перед собой. Но она встала в двух шагах от него  и  посмотрела
прямо в глаза, сказав что-то на иврите, из чего  он  уловил  только  два
последних слова: "Y'shua Hamashisch".
   Когда Бак, скользнув в темноту, добрался до автобуса, Цион уже лежал,
распластавшись, под задними сиденьями  автобуса.  Еда,  а  также  запасы
воды, масла и бензина были уже погружены.
   Майкл вместе с тремя друзьми подошли к  автобусу.  Он  обнял  Бака  и
поцеловал его в обе щеки. "Езжайте с Богом", - сказал он,  протянув  ему
документы владельца. Бак протянул руку, чтобы попрощаться  с  остальными
тремя мужчинами, которые, очевидно, знали, что он не поймет ни слова  на
их языке, и поэтому молчали. Он залез  в  автобус  и  захлопнул  дверцу,
устроившись на скрипучем водительском сиденье. Майкл  сделал  ему  знак,
чтобы тот опустил стекло:
   - Полегче с газом.
   - Полегче с газом? - переспросил Бак.
   - Не жми на педаль.
   Бак осторожно попробовал педаль, потом отпустил ее  и  повернул  ключ
зажигания. Мотор шумно ожил.  Майкл  поднял  вверх  руки,  призывая  его
работать как можно тише.  Бак  медленно  отпустил  сцепление,  и  старая
развалюха вся  затряслась,  несколько  дернулась  вперед  и,  накренясь,
поехала. Выезжая из переулка на основную  улицу,  Бак  постоянно  держал
ногу на сцеплении. "Сцепление, передача,  сцепление.  И  да!  Полегче  с
газом" - подумал он, наконец-то выбравшись из обступавших его  маленьких
улочек на дорогу. Теперь если бы ему удалось все, о чем  говорил  Майкл,
сделать правильно и добраться  до  границы,  то  остальное  зависело  бы
только от воли Бога. Бак ощутил непривычное чувство свободы в управлении
транспортным средством, хотя и таким, как  эта  развалюха,  -  но  своим
собственным. Он находился в пути, который должен  был  к  закату  солнца
куда-то его привести: под арест, в тюрьму, в пустыню, в  воздух  или  на
небеса.

ГЛАВА 12

   Бак быстро понял, что имел в  виду  Майкл,  когда  предупреждал  быть
"полегче" с газом. Если Бак переключал скорость, то двигатель  постоянно
глох. Когда машина полностью останавливалась, он держал  левую  ногу  на
сцеплении, пятку правой ноги на тормозе, а носком правой ноги давал газ.
   Бак ругал не только полуразвалившийся автобус, но и разбитую дорогу.
   На прощанье Майкл сказал ему: "Выехать из Израиля в Египет на  машине
можно четырьмя способами. Две наиболее короткие  дороги  пролегают  мимо
города Рафах вдоль линии Газа, но они почти всегда строго патрулируются.
Тебе лучше ехать из Иерусалима  прямо  на  юг  через  Хеврон  до  города
Беер-Шева. Я бы посоветовал двигаться дальше из Беер-Шевы на юго-восток,
потому что ты совсем немного отклонишься от нужного  направления.  Через
две трети пути от Беер-Шевы до Иерохама есть объездная  дорога,  ведущая
на юго-запад и проходящая через северную  часть  Неджива.  Выбирая  этот
путь, вы очутитесь меньше чем в  пятидесяти  километрах  от  границы,  а
когда до нее останется менее десяти километров,  то  либо  держитесь  на
северо-запад,  либо  просто  продолжайте  двигаться  на  запад.   Трудно
сказать, какую часть границы легче пересечь.  Я  бы  посоветовал  южную,
потому что там вы сможете продолжать свое движение  по  северо-западному
маршруту, который выведет прямо к Аль-Ариш. Если  вы  выберете  северное
направление, то придется потом возвращаться  на  основную  трассу  между
Рафахом и Аль-Ариш, по которой тяжелее  проехать  и  которая  тщательнее
контролируется.
   Бак решил выбрать самый южный из четырех участков границы и молиться,
чтобы его не остановили на пути к нему.
   Цион  бен-Иегуда  лежал  на  полу  под  сиденьями,  пока  Бак,  чтобы
почувствовать себя в безопасности, не отъехал достаточно далеко на юг от
Иерусалима. Цион приподнялся с пола и, соблюдая  осторожность,  добрался
до него.
   - Вы не устали? - спросил он. - Если хотите, я могу вас сменить.
   - Что за шутки!
   - Мне не до смеха. Я долго еще не смогу находить  в  окружающем  меня
мире что-нибудь смешное, - ответил Цион.
   - Это вы серьезно собираетесь сесть за руль автобуса? А что мы  будем
делать, если нас остановят? Меняться местами?
   - Я просто предложил.
   - Спасибо за предложение, но об этом даже речи не может быть. Хоть  я
и хорошо отдохнул, но нахожусь в состоянии смертельного страха. Сидя  за
рулем, я, по крайней мере, не потеряю бдительность.
   Бак сбросил скорость, чтобы проехать  поворот,  и  Циона  по  инерции
качнуло  вперед.  Он  наткнулся  на  металлический  стержень   рядом   с
водительским сиденьем, его зашатало и отбросило на Бака, который в  свою
очередь резко сдвинулся влево.
   - Я же вам сказал,  Цион,  что  все  отлично  и  не  нужно  постоянно
пытаться растолкать меня.
   Он бросил взгляд на Циона в  надежде  увидеть  на  его  лице  улыбку.
Однако тот чувствовал себя крайне неловко  и  рассыпался  в  извинениях.
Затем он сел позади Бака, опустив голову и  уперев  подбородок  в  руки,
которые крепко держали планку, оделявшую водителя от переднего места.
   - Когда нужно будет пригнуться, скажите мне.
   - Когда скажу, уже будет поздно. Вас заметят...
   - Я больше  не  вынесу  езду  в  автобусе  лежа  на  полу,  -  сказал
бен-Иегуда. - Пусть видят, что нас двое.
   Баку тяжело давалось выжимать из старого автобуса  больше  семидесяти
километров в час. Он боялся, что дорога  до  границы  займет  всю  ночь.
Может, в этом и не было ничего плохого. Ведь чем темнее и  позднее,  тем
лучше.  Управляя  автобусом,  Бак  успевал  всматриваться  в   показания
приборов и пытался не делать ничего такого, что могло бы привлечь к  ним
внимание. В зеркало заднего вида  он  заметил,  что  Цион  сгорбился,  и
пытается  облокотиться  на  спинку  его   водительского   кресла.   Баку
показалось, что раввин что-то говорит.
   - Прошу прощения, я не расслышал, - переспросил он
   - Извините, Камерон. Я молился.
   Позже Бак услышал, как он поет. Правда,  спустя  еще  какое-то  время
Цион заплакал. После полуночи Бак сверился с картой и обнаружил, что они
едут через  Хайхеул,  маленький  городок,  находящийся  совсем  рядом  с
Хевроном.
   - В такое время в Хевроне могут быть на  улицах  туристы?  -  спросил
Бак. Цион наклонился к нему:
   - Пожалуй,  нет.  Но  вообще-то  это  густонаселенная  местность.  Не
беспокойся, Камерон, я буду осторожен. Мне бы хотелось обсудить  с  вами
одну тему.
   - Все, что угодно.
   - Я глубоко признателен вам за то, что вы жертвуете своим временем  и
рискуете своей жизнью ради меня.
   - Цион, так поступают друзья. С того самого раза, как ты впервые взял
меня к Стене Плача, я чувствую, что нас связывают крепкие узы. А  потом,
после твоего выступления по телевидению мы вместе должны были бежать.
   - Мы прошли через невероятн