нь.
Я не хочу ее выслушивать еще раз.
   - А что вы хотите услышать? - спросил Бак,  в  этой  ситуации  ощущая
себя бесчувственным мужчиной.
   Хлоя посмотрела на него так, что он понял, что вмешиваться не стоит.
   - Хетти, - сказала она, - вы знакомы с нашими взглядами. И  здесь  вы
вовсе не для того, чтобы вновь  услышать  их.  Давайте  обсудим  ее,  но
только в том случае, если вы этого хотите. В противном случае, что бы мы
вам ни говорили, это ничего не изменит.
   Казалось, что Хетти разочарована:
   - Вы думаете, что я здесь для того, чтобы слушать проповеди?
   - Мы не собираемся этого делать, - сказала Аманда. - Я  понимаю,  что
вы с нашими религиозными воззрениями знакомы.
   - Да, - ответила  Хетти,  -  но  мне  очень  жаль,  что  вы  напрасно
потратили время. Мне кажется, я сама должна принять  решение,  оставлять
мне ребенка или  делать  аборт.  Глупо  втягивать  вас  в  решение  моей
проблемы.
   - Однако, милочка, это совсем не значит, что вы нас должны  покинуть,
- сказала Лоретта. - Я как хозяйка этого дома обижусь,  если  вы  уедете
слишком рано.
   Хетти посмотрела на нее так, как  будто  пыталась  понять,  насколько
серьезно Лоретта говорит. Конечно же, та шутила.
   - Я могу и в аэропорту посидеть, - сказала Хетти. - Мне жаль, если  я
причинила вам столько неудобств.
   Бак хотел сказать что-то еще, но,  взглянув  на  женщин,  внимательно
смотревших на гостью, понял, что на таком уровне общаться  не  может.  К
Хетти подошла Хлоя и, положив руки на ей плечи, сказала:
   - Я всегда восхищалась вами, Хетти, и может быть, в  другой  ситуации
мы бы могли  подружиться.  Однако  скажу  откровенно,  что  догадываюсь,
почему вы последовали совету моего отца и  приехали  сюда,  может  быть,
даже против собственной воли. Что-то подсказывает мне, что поездка домой
для вас была неудачной.  Ваши  родные  оказались  слишком  практичны,  и
вместе с советом вы  не  получили  от  них  сочувствия,  в  котором  так
нуждаетесь. Вам хотелось услышать от них что-то другое, а вовсе не совет
сделать аборт. Хетти, если вы ищете любовь и сочувствие, то пришли туда,
куда нужно. Мы верим в идеи, о которых,  по  нашему  мнению,  вы  должны
знать. У нас есть мнение о том, следует поступить с ребенком, как спасти
вашу душу. Но решение вы должны принять  самостоятельно.  Поскольку  вам
предстоит сделать выбор между жизнью и смертью, раем и адом, то все, что
мы можем вам предложить, - это наша поддержка, совет, если захотите  его
услышать, и любовь.
   - Ну, конечно, - сказала Хетти, - я получу любовь, если только  приму
все ваши идеи.
   - Вовсе нет. Мы будем все равно любить вас. Любить так, как вас любит
Господь. Наша любовь будет такой безграничной, что вы не сможете от  нее
спрятаться. Даже когда вы примете решение, которое  будет  противоречить
нашей вере, мы будем скорбеть о загубленном невинном младенце,  но  если
вы захотите сделать аборт, мы не станем любить вас меньше.
   Хетти разрыдалась, а Хлоя гладила ее по плечу.
   - Это невозможно! Я не верю, что вы будете любить меня  всегда,  даже
если я проигнорирую ваши советы!
   - Вы правы, - сказала Хлоя. - Мы не  способны  на  любовь,  не  ставя
условий. Именно по этой причине мы позволяем Богу любить вас через  нас.
А Господь любит нас независимо от наших дел, такими,  какими  бы  мы  ни
были. В Библии говорится, что он послал  своего  сына  умереть  за  нас,
когда наши души были мертвы от наполнявших их грехов. Вот эта любовь  не
требует выполнения никаких условий. Кроме этого, нам  нечего  предложить
вам, Хетти.
   Резко встав, Хетти неловко уронила  стул,  когда  повернулась,  чтобы
обнять Хлою. Они целую минуту стояли, обнявшись, а  потом  вся  компания
перешла в другую комнату. Хетти попыталась улыбнуться.
   - Я чувствую себя по-дурацки, - сказала она, -  прямо  как  пустившая
слезу школьница.
   Никто не возражал и не пытался убедить  ее  в  обратном.  Они  просто
смотрели на нее с любовью. На мгновение  Баку  захотелось  оказаться  на
месте  Хетти,  чтобы  ответить  им.  Он  не   знал,   как   происходящее
подействовало на нее, но на ее месте он был бы,  несомненно,  тронут  до
глубины души.

***

   - Я поддержу этот проект, - говорил Питер Мэтьюз Карпатиу. - Могу  ли
я быть вам еще чем-нибудь  полезен,  потому  что  в  свою  очередь  хочу
кое-что получить от вас?
   - Что, например? - спросил Карпатиу.
   - Откровенно говоря, мне нужно,  чтобы  ваша  администрация  простила
долг Церкви Единой Веры. Может быть, когда-нибудь мы сможем заплатить по
части  наших  долговых  обязательств,  но  сейчас   у   нас   финансовых
поступлений нет.
   - Возникли трудности с продажей излишков  церковной  недвижимости?  -
спросил Карпатиу.
   - О, это только малая часть возникших проблем. Наша главная  проблема
- две религиозные конфессии, которые не  только  не  хотят  примкнуть  к
нашему союзу, но демонстрируют свою нетерпимость и активно  противостоят
ему. Вы знаете, о ком я говорю. Проблемы с первой конфессией породили вы
сами, подписав соглашение между Мировым Сообществом и Израилем.  У  этих
евреев нет причин присоединяться к нам.  Мы  им  просто  не  нужны.  Они
по-прежнему верят в  единого  истинного  Бога  Мессию,  который  вот-вот
явится с небес. Не знаю, что вы планируете сделать с  ними,  после  того
как договор истечет, а я, несомненно, кое-что смогу им противопоставить.
   Кроме  того,  христиане,  называющие  себя   святыми   судного   дня,
полагающие, что Мессия уже приходил в мир и восхитил свою Церковь, а они
пропустили этот  момент.  Я  считаю,  что  если  они  правы,  то  просто
обманывают сами себя, полагая, что он дает им еще один шанс.  Вы  знаете
не хуже меня,  что,  несмотря  на  это,  их  ряды  множатся  с  огромной
скоростью. Странно, что среди вновь обращенных полно  бывших  иудаистов,
поверившим тем двум упрямцам у Стены Плача,  которые  проповедуют  всем,
что евреи не познали истину до конца, поскольку верят только  в  единого
истинного Бога, но не в его сына Иисуса, который уже один раз приходил в
этот мир и должен прийти еще раз.
   - Питер, друг мой, как бывшему  католику  это  вероучение  не  должно
казаться вам странным.
   - Я не сказал, что не понимаю его лично. Я никогда  не  принимал  всю
глубину  религиозной  нетерпимости,   присущей   католикам,   а   теперь
характерной для этих святых судного дня.
   - Вы тоже обратили внимание  на  их  нетерпимое  отношение  к  другим
религиям?
   - Трудно  было  бы  этого  не  заметить.  Эти  люди  понимают  Библию
буквально. Вы видели их пропаганду и слышали проповеди их священников на
больших собраниях? Евреи примыкают к ним десятками тысяч. Их религиозная
нетерпимость очень вредна для нас.
   - Почему же?
   - Вы же понимаете, что секрет нашего успеха кроется в  Церкви  Единой
Веры, в том, что мы разрушили  разделявшие  нас  раньше  границы.  Любая
религия, провозглашающая  себя  единственным  путем  единения  с  Богом,
является религиозно нетерпимой. Такие рели-гаи становятся врагами Церкви
Единой Веры и Мирового Сообщества в целом.  Наши  враги  -  это  и  ваши
враги. И с ними надо что-то делать.
   - И что же вы предлагаете?
   - Я собирался задать вам этот же самый вопрос, Николае.
   Рейфорд представил  себе,  как  покоробило  Николае  то,  что  Мэтьюз
обратился к нему по имени.
   - Поверьте, мой друг, я много размышлял над этой проблемой.
   - В самом деле?
   - Да. Как вы говорите, ваши враги - это и мои враги тоже.
   Двое у Стены Плача,  которые  называют  себя  святыми  и  свидетелями
истины, не перестают доставлять мне и моей администрации  много  горьких
минут. Я не знаю, откуда они появляются  и  к  чему  стремятся,  но  они
терроризируют людей в Иерусалиме и  не  раз  выставляли  меня  в  дурном
свете. Фундаменталисты, которые обращают в свою веру так  много  евреев,
воспринимают этих двух как героев.
   - И к каким же выводам вы пришли?
   - Откровенно говоря, я размышлял, можно ли с ними бороться при помощи
законов. Я не верю в общепринятую истину, что мораль нельзя регулировать
при помощи законов, и признаю, что мои  мечты  и  цели,  от  которых  не
отступлю, грандиозны. Я вижу грядущее Мирового Сообщества,  объединенное
в истинном мире и гармонии, утопию, в которой  люди  живут  вместе  ради
блага друг друга. Когда воплощению этой идеи стали  угрожать  враждебные
силы в трех или десяти  регионах,  я  немедленно  ответил  им  и  принял
стратегически  верное  решение,  невзирая  на  мое  давнее  и  искреннее
отвращение к войне. Теперь я  собираюсь  управлять  моралью  при  помощи
законов. С теми людьми, которые поддерживают нас и хотят жить вместе,  я
буду  великодушен  и  снисходителен.   Тех   же,   кто   хочет   создать
неприятности, уберут. Все очень просто.
   - Что вы имеете в виду, Николае? Вы собираетесь начать  войну  против
фундаменталистов?
   - В том смысле, в каком понимаю войну я. Мы не  будем  никого  давить
танками или бомбить, но пришло время создать  законы.  А  поскольку  это
будет выгодно не только мне, но и  вам,  то  предлагаю  вам  помочь  мне
организовать  и  возглавить,  если  вы  захотите,  элитную   организацию
поборников чистой мысли.
   - Что вы понимаете под "чистотой мыслью"?
   - Мне воочию видятся молодые, здоровые, сильные  мужчины  и  женщины,
преданные целям, которые захотят учиться,  подготавливая  себя  к  тому,
чтобы убедить всех в необходимости соответствовать нашим требованиям.
   Рейфорд услышал, как кто-то встал и начал ходить по салону туда-сюда.
Он решил, что это был Мэтьюз, обдумывающий идею.
   - Я полагаю, что они не будут носить никакой специальной формы?
   - Нет. Они не будут внешне  выделяться  среди  окружающих,  их  будут
отбирать  согласно  их  убеждениям  и  обучать  психологии.  Они   будут
информировать нас о скрытых противниках нашей идеологии. Конечно же,  вы
согласитесь со мной,  что  прошло  время,  когда  мы  могли  мириться  с
открытым осуждением.
   - Я не только с этим согласен, - быстро  промолвил  Мэтьюз,  -  но  и
готов оказать посильную помощь. Может быть, мы сможем искать  кандидатов
и их обучать? А может быть, предоставить им помещения и одежду?
   - Я думал, у вас нет денег, - сказал, усмехаясь, Карпатиу.
   - В конечном итоге, это принесет нам чистую прибыль. Нам  всем  будет
выгодно избавиться от оппозиции.
   Рейфорд услышал, что Карпатиу вздохнул.
   - Мы назовем их БНМС - Блюстители Нравственности Мирового Сообщества.
   - Николае, название звучит не слишком грозно...
   - Именно так оно и должно звучать. Мы не  хотим  называть  их  тайной
полицией,  или  полицией  нравов,  или  полицией  ненависти,  и   вообще
какой-либо  иной  полицией.   Не   заблуждайтесь.   Это   будет   тайная
организация, обладающая властью и  полномочиями  предпринимать  шаги  на
благо Мирового Сообщества.
   - Насколько широки будут эти полномочия?
   - Не ограничены.
   - Они будут вооружены?
   - Естественно.
   - И в каких случаях они смогут его применять?
   - В этом-то и состоит прелесть этой идеи, Понтифик Мэтьюз.  Правильно
отобрав молодых  людей,  тщательно  обучив  их  в  духе  мирной  утопии,
предоставив им неограниченную власть вершить  правосудие,  так  как  они
считают необходимым в конкретной ситуации, мы быстро  вычислим  врага  и
уничтожим его. И уже через несколько лет надобность в Мировом Сообществе
отпадет.
   - Николае, да вы просто гений!

***

   Бак был разочарован, когда  почувствовал,  что  совсем  скоро  придет
время отвозить  Хетти  обратно  в  Милуоки.  У  нее  возникло  множество
вопросов к женщинам по поводу их занятий. Ее  саму  заинтересовала  идея
изучения Библии.  Она  сказала,  что  завидует  тому,  что  они  близкие
подруги, по-настоящему заботящиеся друг о друге.
   Бак надеялся на настоящий прорыв, когда Хетти, допустим, пообещает не
делать аборт или вдруг примет их веру. Он пытался  отогнать  беспокоящую
его мысль о том, что Хлое может прийти в голову идея забрать нежеланного
ребенка, которого носит Хетти, и воспитать  его  как  собственного.  Они
были  готовы  принять  решение  завести  ребенка,  но  мысль  заниматься
воспитанием ребенка Антихриста пугала его.
   Хетти поблагодарила всех и вместе с  женщинами  забралась  в  "Рейндж
Ровер". Бак, на одной из оставшихся машин,  собирался  съездить  в  офис
"Глобал Коммыонити Уикли", но вместо этого направился в церковь. По пути
он  остановился,  чтобы  предупредить  друга  о  своем  приезде.  Вскоре
лабиринт привел его  в  молельню  Циона  бен-Иегуды,  располагавшуюся  в
личном кабинете.
   Каждый раз, когда он попадал туда, у Бака  появлялась  уверенность  в
том, что клаустрофобия, одиночество, страх и горе непременно сломят  его
друга. Однако эти посещения доставляли удовольствие только  Баку,  в  то
время как Цион практически  никак  не  реагировал  на  его  приход.  При
появлении Бака он не выражал  никаких  эмоций.  Глаза  у  раввина  стали
красными, а на лице лежала печать недавно пережитого. Но тем не менее он
был  в  неплохой  форме,  регулярно  занимаясь  различными   физическими
упражнениями, бегая на месте, прыгая,  потягиваясь  и  делая  еще  много
чего. Баку он рассказал, что занимается как минимум по часу  в  день.  С
каждой  встречей  Бак  замечал,  что  настроение  его  друга  постепенно
улучшалось, но он никогда не жаловался. В этот день Баку показалось, что
Цион искренне рад приходу гостя.
   - Камерон, - сказал он, - если бы у меня не было так тяжело на  душе,
то в определенном смысле мое местонахождение - просто райское  место.  Я
имею возможность читать, учиться, молиться, писать, общаться при  помощи
телефона и компьютера, а это - мечта кабинетного ученого. Мне не хватает
общения с коллегами, особенно с молодыми  студентами,  которые  помогали
мне. Но при этом я приобрел замечательных учениц в лице Аманды и Хлои.
   Когда они с Баком сели перекусить, он едва притронулся к еде.
   - Мне необходимо поговорить с тобой о  моей  семье.  Надеюсь,  ты  не
возражаешь.
   - Цион, ты можешь поговорить со мной о своей семье, в  любой  момент,
когда хочешь. Прости, что настойчивей не спрашивал тебя о них. Ты как  и
многие другие не уверен, можно ли затрагивать такую болезненную тему.
   -   Мне   доставит   огромное    удовольствие    поделиться    своими
воспоминаниями, если только не затрагивать тему их гибели. Ты знаешь,  я
начал воспитывать своих детей, когда сыну было восемь, а  дочери  десять
лет, и занимался их воспитанием  вплоть  до  того,  как  им  исполнилось
четырнадцать и шестнадцать. Это были дети моей жены от первого брака. Их
отец погиб в результате несчастного случая  на  стройке.  Поначалу  дети
меня не признали, но любовью мне  удалось  завоевать  их  сердца.  Я  не
пытался занять место их отца или показать, кто  здесь  главный.  Однажды
они начали относиться ко мне как к отцу, и это был один из  лучших  дней
моей жизни.
   - Твоя жена была замечательная женщина.
   - Да, и дети тоже замечательные  и  умные,  хотя  у  нас  была  самая
обычная семья. Я их не  идеализирую.  Для  меня  была  огромная  радость
обсуждать с ними глубокие, сложные вопросы. До того, как родились  дети,
моя жена преподавала в колледже. Дети очень хорошо учились в специальной
частной школе. Я никогда не слышал в свой  адрес  обвинений  в  ереси  и
предательстве своей культуры, религии, страны, хотя рассказал им о  том,
чем занимаюсь.
   Они стремились понять мои поиски истины. Я не проповедовал  им  и  не
пытался влиять на них, но прочитывал им отрывки  и  спрашивал:  "Что  вы
поняли из этого? Какие качества  согласно  Торе  присущи  Мессии?"  Этот
метод  поиска  истины  при  помощи  вопросов  и  ответов  давал  хороший
результат. Временами мне казалось, что к выводам,  сделанным  мною,  они
самостоятельно приходят гораздо быстрее. Когда произошло  Восхищение,  я
сразу же все понял, и в некотором смысле разочаровался, потому  что  вел
свою семью по не правильному пути, и  все  трое  из-за  меня  не  узнали
правду. В любом случае, мне их не хватало бы так же, как сейчас, но было
бы благословением знать, что они узрели истину  и  действовали  согласно
ей, прежде чем было уже слишком поздно.
   - Ты рассказывал, что они стали верующими почти сразу после того, как
обратился ты сам. Цион встал и начал ходить.
   - Камерон,  я  не  понимаю,  как  люди,  знакомые  с  разоблачениями,
приводимыми в Библии, могли не  догадываться  об  истинном  смысле  этих
массовых исчезновений. Несмотря на  ограниченные  знания,  но  благодаря
свидетельству жены, Рейфорд Стил знал, в  чем  дело.  Я  должен  был  бы
догадаться о причинах происходящего раньше всех. Однако ты  видишь,  что
происходит вокруг нас. По-прежнему люди пытаются объяснить происходящее,
какими-то иными причинами. Я просто впадаю в отчаянье, когда сталкиваюсь
с этим.
   Цион поделился с Баком своими творческими планами. Он  задумал  целую
серию  брошюр,  посвященных  работам  Брюса,  но  к  настоящему  моменту
завершил работу лишь над первой из них.
   - Удивительно, что такой молодой ученый  так  много  знал,  -  сказал
Цион. - Однако он не был лингвистом, как я, и мне  пришлось  включить  в
его  работу  кое-какие  филологические  тонкости.  Эти  вставки   должны
положительно отразиться на качестве работы в целом.
   - Я уверен, что Брюс был бы с вами полностью согласен, - заметил Бак.
   Он хотел обратиться к Циону за помощью в выборе нового священника для
церкви. Хорошо, если бы сам  Цион  занял  эту  должность!  Но  это  было
совершенно невозможно. Кроме того, Баку не хотелось отвлекать  Циона  от
более важных дел.
   - Вероятнее всего, Цион, мне первому придется перебраться к тебе сюда
на постоянное место жительства.
   - Мне кажется, Камерон, тебе скрываться не понравится.
   - Не сомневаюсь, что это просто сведет меня с ума.  Но  я  становлюсь
неосторожным, все больше рискую. Меня, в конце концов, поймают.
   - Ты, так же как и я, сможешь работать через Интернет. Я уже  общаюсь
с сотнями людей, используя всего несколько хитростей.  Только  представь
на  секунду  открывающиеся  возможности:  говорить  правду,  писать  как
раньше, абсолютно непредвзято и серьезно, не подстраиваясь  под  хозяина
газеты.
   - Что ты там говорил про правду?
   - То и сказал, что ты сможешь писать правду.
   Бак сел и начал что-то быстро набрасывать на листе бумаги.  Это  была
обложка журнала с простым названием "Правда". Он взволнованно заговорил:
   - Посмотри-ка  сюда.  Могу  разработать  графику,  написать  номер  и
распространить его через Сеть. Если верить Донни Муру, невозможно  будет
определить, что его послали отсюда.
   - Мне бы не хотелось, чтобы  ты  приговаривал  себя  к  добровольному
заточению, - ответил бен-Иегуда. - Но честно говоря,  я  буду  счастлив,
если ты составишь мне компанию.

ГЛАВА 19

   Рейфорд был горд эа Хетти Дерхем. Как он узнал в Новом Вавилоне,  она
опять скрылась от Николае  и  его  приспешника  Леона  Фортунато.  Хетти
прилетела рейсом из Милуоки в Бостон, но вместо того, чтобы пересесть на
самолет, направлявшийся в Багдад, куда-то пропала.
   Рейфорд не мог слышать, о чем говорилось на  переговорах,  когда  они
переместились в штаб-квартиру в Новом Вавилоне.  Однако  до  него  дошли
слухи,  что  присутствующие  там,  а  в  особенности  Николае  и   Леон,
обеспокоены тем, что Хетти опять вышла из под контроля.  Николае  был  к
ней подчеркнуто равнодушен, но Хетти представляла для него потенциальную
угрозу и могла стать причиной неприятностей из-за того, что он ничего не
знал о ее местонахождении.
   В конце концов, Карпатиу стало известно  об  очередном  изменении  ее
планов, и он попросил Рейфорда о личной встрече.
   Войдя в Люкс № 216 для аудиенции с повелителем, Рейфорд  увидел,  что
новый  секретариат  уже  находится  на  рабочем  месте  и  приступил   к
выполнению служебных обязанностей.
   - Приятно еще раз с вами встретиться, капитан Стил, - нач