такие (до Наполеона вышедшие) путеводители изы-
мались при постоянных обысках в типографиях. В учебниках было воспрещено
поминать, что в Голландии и в Швейцарии  была  ("когда-то")  республика,
хотя в Голландии Наполеон ее уничтожил лишь в 1806 г.
   В 1810 г. некто Баррюэль-Боверд рискнул написать книгу "Деяния  фило-
софов и республиканцев". Автор уповал, что если уж так неистово, послед-
ними словами ругать революционеров, как он их ругает, если уж до  такого
самозабвения льстить при этом Наполеону, как он льстит, то дело  пройдет
гладко и книга выйдет в свет. Но он ошибся: книга была воспрещена и кон-
фискована "за тягостные воспоминания, которые она пробуждает". Так  было
сказано в официальной бумаге.
   Грех, который наполеоновское правительство никогда не  прощало  авто-
рам, заключался в "тайном якобинстве". А "тайное якобинство"  усматрива-
лось в самых неожиданных признаках: например, если человек очень  хвалил
нравственность древнего грека Аристида или честность Катона, то  потому,
что Афины и Рим были республиками, автор немедленно брался под  подозре-
ние: не хочет ли он сказать что-то похвальное о  республиканском  образе
правления?..
   Жестокий гнет наложен был Наполеоном и на прессу покоренных  народов.
Тут малейший намек на порабощение отечества грозил не  только  закрытием
газеты, конфискацией книги, но и опасностью для автора. Пример книгопро-
давца Пальма, расстрелянного по требованию Наполеона в Нюрнберге  только
за то, что он отказался назвать автора не понравившейся Наполеону брошю-
ры, показывал, чего могут ждать писатели и издатели в покоренных странах
при малейшей попытке проявить скорбь об угнетенной родине.
   Проводимое самыми решительными мерами искоренение всяких воспоминаний
о революционных событиях и принципах во Франции и не менее крутое  прес-
ледование всякого намека на национальное освобождение и  самоопределение
в завоеванной Европе - таковы руководящие мотивы всей наполеоновской по-
литики в области печати.
   Уже через два месяца после битвы при Маренго и через несколько недель
после своего возвращения из Италии первый консул издал постановление (12
августа 1800 г.) об образовании комиссии для выработки проекта гражданс-
кого свода законов, кодекса гражданского права, который должен был стать
краеугольным камнем всего юридического быта Франции и завоеванных ею зе-
мель. Дело было колоссально трудное, и поэтому Наполеон назначил  в  эту
комиссию всего четырех человек: он  терпеть  не  мог  больших  комиссий,
длинных речей, многочисленных заседаний. Все четверо были очень  крупные
юристы.
   Этот кодекс получил впоследствии  наименование  "Кодекса  Наполеона",
подтвержденное декретом 1852 г. и до сих пор  не  отмененное  официально
(хотя его называют также "гражданским  кодексом").  Наполеоновский  свод
гражданских законов, по мысли законодателя, должен был юридически  офор-
мить и закрепить победу, одержанную буржуазией над феодальным строем,  и
обеспечить несокрушимость позиций, которые должна в новом  обществе  за-
нять частная собственность, сделать принцип полной буржуазной  собствен-
ности неуязвимым для каких бы то ни было нападений, откуда бы они ни ис-
ходили: от феодалов, не желающих ложиться в гроб,  или  от  пролетариев,
желающих порвать свои цепи.
   Наполеон считал, что революция произошла во Франции  не  потому,  что
Франция жаждала свободы, а потому, что хотела равенства. Под  равенством
он понимал одинаковость гражданских прав, обеспечиваемых законом, но  не
социально-экономических условий существования граждан.  Равенство  граж-
данских прав он и решил прочно обеспечить своим кодексом. "Свобода  была
только предлогом" (la liberte n'a ete qu'un pretexte), говорил он о  ре-
волюции. И уничтожив политическую свободу, он закрепил  и  кодифицировал
"равенство", как он его понимал.
   С точки зрения ясности, последовательности, логической  выдержанности
в защите интересов буржуазного государства Наполеоновский кодекс в самом
деле, может быть, заслуживает тех одобрений, какими  его  с  давних  пор
осыпала (и осыпает) буржуазная юридическая литература  капиталистических
стран. Никто, однако, даже при минимальной доле беспристрастия, не будет
отрицать, что этот свод законов был шагом назад сравнительно с законода-
тельством Французской буржуазной революции. Конечно, он был  прогрессив-
ным шагом сравнительно со сводами законов, царившими на остальном  евро-
пейском континенте. Но многое, данное революцией, было взято назад.
   Женщина поставлена Наполеоном в бесправное положение перед лицом мужа
и, кроме того, в приниженное, невыгодное положение относительно  братьев
в наследственном праве. Совершенно отменены гуманные  законы  революции,
уравнивающие в правах так называемых "незаконных" детей  с  "законными".
Восстановлена так называемая "гражданская смерть" для осужденных на  ка-
торжные работы и присужденных к другим тяжким наказаниям, хотя эта  тяж-
кая прибавка к судебной каре была отменена при революции. Наполеон помо-
гал устраивать новое общество, учитывая все то, что было строго  необхо-
димо для широчайшей, беспрепятственной экономической деятельности  круп-
ной буржуазии, и отметая прочь все тенденции, которые выражали  демокра-
тические стремления мелкой буржуазии. Могут спросить: неужели и  в  этом
колоссальном деле создания гражданских законов все обошлось без  попыток
протеста, без стремления сохранить былую революционную  широту  в  новом
законодательстве? Такие попытки были. Когда кодекс стал проходить  через
"законодательные учреждения", то кое-кто в Трибунате вздумал робко  воз-
ражать, но ровно ничего из этой слабой оппозиции не вышло.
   Эти возражения были разрешены крайне легко: Бонапарт исключил из Три-
буната всех членов, кроме 50 самых молчаливых, и кстати  уж  постановил,
что отныне в Трибунате не будет никогда больше 50  человек.  После  этой
попутной конституционной реформы дело пошло как по маслу. В  марте  1803
г. Наполеоновский кодекс, уже обсужденный в Государственном совете,  на-
чал проходить через Законодательный корпус, который даже и права не имел
дебатировать, а молча принимал статью за статьей. В марте  1804  г.  ко-
декс, подписанный Наполеоном, стал основным законом и базисом  французс-
кой юриспруденции. Французская крупная буржуазия получила то, чего хоте-
ла; буржуазная революция дала свой посмертный плод,  потому  что  теперь
было ясно, что говорить о продолжающейся революции во Франции  после  18
брюмера ни в коем случае нельзя. Но ни один историк не вправе забывать о
громадном прогрессивном значении этого гражданского кодекса  для  завое-
ванных Наполеоном стран Европы.
   В кодекс включены были с течением времени и те законы, которыми Напо-
леон обуздывал рабочий класс еще более прочно, чем это делалось  раньше.
Не только остался в полной силе закон Ле Шапелье (1791 г.), приравниваю-
щий даже самые мирные стачки, даже простой уход с работы  по  сговору  с
товарищами к преступлениям, наказуемым в порядке уголовного  преследова-
ния, но были еще, кроме того, созданы "рабочие книжки",  которые  храни-
лись у хозяина и без которых рабочего нигде не принимали на новое место.
А в эти книжки прежний хозяин вписывал и аттестацию рабочего  и  обозна-
чал, по каким причинам он уволил  данного  рабочего.  Можно  себе  легко
представить, как злоупотребляли хозяева этой полнейшей возможностью  ли-
шить рабочего заработка и куска хлеба.
   Специальный торговый кодекс, выработанный в то же время по  повелению
Наполеона, дополнял общий свод гражданских законов целым рядом постанов-
лений, регулирующих и юридически обеспечивающих торговые  сделки,  жизнь
биржи и банков, вексельное и нотариальное право, поскольку они  касаются
торговых операций. Наконец, изданием уголовного кодекса Наполеон  закон-
чил свои основные законодательные труды общего  характера.  Он  сохранил
смертную казнь, ввел для некоторых преступлений отмененное при революции
телесное наказание плетьми, а также клеймение раскаленным железом, нало-
жил на все преступления против собственности крайне  суровые  кары.  Его
уголовное законодательство было бесспорным шагом  назад  сравнительно  с
законами революционной эпохи.
   Вся эта огромная законодательная деятельность еще  не  успела  вполне
закончиться, как уже в марте 1803 г. началась снова война с Англией. На-
полеон снова обнажил меч, который он уже больше в ножны не вкладывал  до
самого конца своей долгой и кровавой эпопеи.

   Глава VII  НАЧАЛО  НОВОЙ  ВОЙНЫ  С  АНГЛИЕЙ  И  КОРОНАЦИЯ  НАПОЛЕОНА.
1803-1804 гг.
   Вновь после краткого перерыва началась гигантская борьба, и враги до-
вольно ясно представляли себе ее трудности. Против  Наполеона,  в  руках
которого была Франция, большая часть Италии, ряд  городов  и  территорий
западной Германии, Бельгия и Голландия, стояли не менее  огромные  силы,
страшные и своими размерами и своей разнохарактерностью.  Наполеону  всю
жизнь приходилось бороться с коалициями экономически  отсталых  полуфео-
дальных монархий, возглавляемых, однако, в этой борьбе экономически  пе-
редовой, первенствующей в тогдашнем капиталистическом мире державой. На-
полеоновские войны были не только стремлением  французского  буржуазного
государства подчинить своим  интересам  старые  феодально-абсолютистские
образования с их отсталыми экономическими формами. Одновременно эти бес-
конечные войны оказывались схваткой между Францией, только что  вступив-
шей на путь промышленно-капиталистического развития, и Англией, вступив-
шей на этот путь гораздо раньше и уж достигшей на этом пути  несравненно
больших результатов.
   Тут уместно сказать несколько слов о характере наполеоновских войн, с
самого начала резко отличавшихся от войн Французской  революции.  Именно
по поводу войн Французской революции и наполеоновских войн  Ленин  гово-
рит: "Национальная война может превратиться в империалистическую  и  об-
ратно. Пример: войны великой французской революции начались  как  нацио-
нальные и были таковыми. Эти войны были революционны: защита великой ре-
волюции против коалиции контрреволюционных монархий.  А  когда  Наполеон
создал французскую империю с порабощением целого ряда давно  сложившихся
крупных, жизнеспособных национальных государств Европы, тогда из  нацио-
нальных французских войн получились империалистские, породившие  в  свою
очередь национально-освободительные войны против  империализма  Наполео-
на". Под империализмом Ленин понимает здесь грабеж чужих  стран  вообще,
под империалистской войной - "войну хищников за  раздел  такой  добычи",
как поясняет он в другом месте, где в другой связи тоже  касается  эпохи
Наполеона.
   В своей упорной,  непримиримой  борьбе  против  растущего  соперника,
французского капитализма, английская буржуазия имела на своей стороне  и
высокую технику, и громадные наличные капиталы, и продуктивно эксплуати-
руемые колонии, и колоссальные торговые связи на  всем  земном  шаре.  В
этой борьбе Англия долго и успешно пользовалась услугами и помощью  отс-
талых в экономическом отношении полуфеодальных монархий и  вооружало  на
свой счет и своими ружьями армии этих монархий. Когда Вильям Питт  млад-
ший давал миллионные субсидии России, или Австрии,  или  Пруссии,  чтобы
поднять  их  против  французской  революции  или  Наполеона,  он   делал
точь-в-точь то же самое, что за 40 лет до него  делал  его  отец  Вильям
Питт старший, субсидировавший ирокезов и всякие индейские племена и под-
нимавший их на борьбу против тех же французов в  Канаде.  Разница  была,
конечно, в масштабах и в ставках, поставленных на этот раз на карту.
   Почему заключенный Англией в марте 1802  г.  Амьенский  мир  оказался
лишь одногодичным перемирием? Потому что, когда прошла радость от  прек-
ращения тяжкой войны, широкие круги  английской  буржуазии  и  землевла-
дельческой аристократии ясно увидели, что они проиграли войну,  а  Бона-
парт ее выиграл. Бонапарт не только не пустил английские товары на подв-
ластные ему огромные рынки, но, удерживая в своих руках Бельгию  и  Гол-
ландию, мог каждую минуту грозить непосредственно английским берегам,  а
главное, он уже к 1802 г. был в таком положении, что  мог,  не  встречая
препятствий, прямыми угрозами приневолить к "союзу" с  собой  целый  ряд
еще пока числящихся "независимыми" стран. Он уже  к  моменту  заключения
Амьенского мира был гораздо более грозен и опасен, чем даже Людовик  XIV
на вершине своего могущества, потому что все аннексии, какие  производил
Людовик XIV в западной прирейнской Германии, были детской игрой  сравни-
тельно с тем, как распоряжался Бонапарт хотя бы в той же западной Герма-
нии. Установление же прочной гегемонии французского  военного  диктатора
на материке Европы могло служить прямым преддверием к нашествию на  Анг-
лию.
   Нужно сказать, что Наполеон  очень  искусно  использовал  коротенький
Амьенский мир для подавления восстания негров  на  острове  Сан-Доминго,
где еще в эпоху Директории укрепился знаменитый вождь негритянского  на-
селения Туссен-Лувертюр, формально признававший зависимость  острова  от
французов, но фактически правивший самостоятельно.
   Наполеон в вопросе о колониях стоял вполне на точке зрения  французс-
ких плантаторов, которые никак не желали примириться с освобождением не-
вольников в колониях, происшедшим еще в  годы  революционного  Конвента.
Наполеон, получив по Амьенскому миру обратно занятые было Англией  фран-
цузские колонии (Сан-Доминго,  Малые  Антильские  острова,  Маскаренские
острова, берег Гвианы), не восстанавливая прежнее рабство там,  где  оно
было отменено, подтвердил законы рабовладения там,  где  они  не  успели
быть отменены вследствие временного захвата англичанами.  Для  усмирения
восстания Туссен-Лувертюра Наполеон снарядил в 1802 г. целый флот с  ар-
мией в 10 тысяч человек. Туссен-Лувертюра коварно заманили во  французс-
кий лагерь, где он был арестован 7 июня 1802 г. и отправлен во  Францию.
Как только герой негритянской освободительной  борьбы  был  привезен  во
Францию, Наполеон приказал заключить его в одиночную камеру крепости Жу,
расположенной в сырой горной местности. Суровый климат и жестокое заклю-
чение, без свиданий с родными, без прогулок, при самом  суровом  обраще-
нии, убили Туссена-Лувертюра в десять месяцев.
   У Наполеона были некоторые планы, касавшиеся организации и эксплуата-
ции колоний. Но возобновившаяся весной 1803 г. война с Англией заставила
его отказаться от планов широкой  колониальной  политики.  Невозможность
при полной отрезанности приморских сообщений удержать в своих руках  да-
лекие владения на Миссисипи заставила Наполеона даже продать (30  апреля
1802 г.) Соединенным Штатам всю еще остававшуюся в руках французов часть
Луизианы.
   Та (большая) часть английской буржуазии, которая весной 1803 г. гром-
ко требовала расторжения Амьенского мира, имела  в  виду  между  многими
прочими мотивами еще и этот: воспрепятствовать Наполеону удержать старые
французские колонии и приобрести новые. Но Амьенский мир  стал  надламы-
ваться и разрушаться не только в Англии, но и в Париже.  Наполеон  пола-
гал, что, заключив этот мир, англичане уже отказались впредь  от  вмеша-
тельства в дела Европы и примирились окончательно с его грядущей гегемо-
нией на континенте, и вдруг оказалось, что это не  так  и  что  смотреть
сложа руки на то, что Бонапарт делает в Европе, Англия не согласна.
   Начались сложные дипломатические переговоры. Обе стороны не желали  и
не могли уступить друг другу, и обе очень хорошо  друг  друга  понимали.
Уже с самого начала 1803 г. переговоры стали принимать  такой  характер,
что нужно было ждать близкого разрыва. Колебания, конечно, были и в Лон-
доне и в Париже. Английские министры далеко не все  были  убеждены,  что
страна вполне готова снова ринуться в опаснейшую борьбу, да еще на  пер-
вых порах без союзников,- Франция в этот момент была  в  мире  со  всеми
державами. С своей стороны Бонапарт знал, до какой степени торговая бур-
жуазия Парижа и Лиона, а также и  промышленники,  производящие  предметы
роскоши, завалены блестящими коммерческими предложениями и  заказами  из
Англии, как оживилась в первые же месяцы после Амьенского мира  торговля
от приезда 15 тысяч богатых туристов из Англии; знал он также, что вмес-
те с тем сам-то он и сейчас, в мирное время, имеет возможность  не  пус-
кать английские товары во Францию, и поэтому война  с  Англией  с  точки
зрения интересов французских промышленников непосредственно ничего ново-
го в этом смысле не даст. Правда, при войне запретительную систему можно
было бы обострить, усилить и расширить на новые страны, на что очень на-
деялся Наполеон. Но все же он колебался.
   Знаменитая сцена гнева на  аудиенции  английского  посла  в  Тюильри,
окончательно толкнувшая обе державы к войне, была разыграна Наполеоном в
качестве последней пробы, последней попытки устрашения.
   Тут следует кстати сказать несколько слов об этой характерной особен-
ности Наполеона, так часто и столь многих сбивавшей с толку.  Бесспорно,
что эта надменная, сумрачная, быстро раздражающаяся, почти всех на свете
презирающая натура была склонна к порывам бешеного гнева. Следует  заме-
тить, что вообще Наполеон великолепно владел  собой.  Он  даже  указывал
знаменитому трагическому актеру Тальма, у которого он сам  многому  нау-
чился и за это к нему благоволил, на всю неестественность того, что тра-
гики проделывают на театральной сцене, когда  хотят  изобразить  сильные
чувства: "Тальма, вы приходите иногда во дворец ко мне утром. Вы тут ви-
дите принцесс, потерявших  возлюбленного,  государей,  которые  потеряли
свои государства, бывших королей, у которых война отняла их высокий сан,
видных генералов, которые надеются получить корону или выпрашивают  себе
корону. Вокруг меня обманутое честолюбие, пылкое  соперничество,  вокруг
меня катастрофы, скорбь, скрытая в глубине сердца, горе, которое  проры-
вается наружу. Конечно, все это трагедия; мой дворец полон трагедий, и я
сам, конечно, наиболее трагическое лицо нашего времени. Что же, разве мы
поднимаем руки кверху? Разве мы изучаем наши жесты? Принимаем позы?  На-
пускаем на себя вид величия? Разве мы испускаем крики?  Нет,  не  правда
ли? Мы говорим естественно, как говорит каждый, когда он одушевлен инте-
ресом или страстью. Так делали и те лица, которые до меня занимали миро-
вую сцену и тоже играли трагедии на троне.  Вот  примеры,  над  которыми
стоит подумать".
   Наполеон владел собой почти всегда. Только с единственной страстью  -
с гневом - он не всегда умел справиться. Эти порывы были резки и  ужасны
для окружающих. Во время припадков гнева он бывал поистине страшен  даже
для самых твердых и мужественных. Но вместе с  тем  Наполеону  случалось
иногда с определенными целями и на основании зрело обдуманных  соображе-
ний (и совершенно независимо от природной, настоящей вспыльчивости)  ра-
зыгрывать искусственные сцены ярости, причем он проделывал это  с  таким
высоким театральным талантом, с такой  поразительно  тонкой  симуляцией,
что только очень уж хорошо знавшие его зрители могли догадаться об  этом
комедиантстве, да и то не всегда, часто и они ошибались.
   Назначенный английским послом во Франции Уитворт с самого  начала  не
верил в возможность сохранения мира с Бонапартом, и не потому даже,  что
Франция уже слишком много выиграла по Амьенскому миру,  но  потому,  что
после Амьенского мира первый консул стал  распоряжаться  в  сопредельной
Европе так, как если бы она уже была в его ведении. Осенью 1802 г., нап-
ример, он объявил Швейцарии, что желает ввести в ней новое государствен-
ное устройство и посадить правительство, "дружественное Франции". Объяс-
нял он свое желание, указывая швейцарцам на их географическое  положение
- между Францией и Италией, которая подвластна Франции, а подкрепил свои
географические соображения посылкой на границу Швейцарии генер