на  его  не
считающуюся ни с чем внешнюю политику, что именно ему самому приписывают
вину в новой грозной войне всей Европы против Франции. Ропот был  тихий,
осторожный, но он уже был.
   Несмотря на это, через несколько дней, пользуясь стройной военной ор-
ганизацией, созданной им, Наполеон поднял  громадный  Булонский  лагерь,
построил в походный порядок армию, там собранную, усилил ее новыми  фор-
мированиями и двинул от берегов Ламанша через всю Францию в союзную  Ба-
варию.
   Наполеон шел необычайно быстрыми переходами, совершая обход с  севера
расположения австрийских войск на Дунае, левым флангом которых была кре-
пость Ульм.
   Если третья коалиция, принципиально решенная ее главными  участниками
уже в середине 1804 г., выступила на поле битвы почти через полтора  го-
да, осенью 1805 г., то одной из главных причин было желание на этот  раз
подготовиться особенно хорошо, обеспечить за собой максимальную  возмож-
ность победы. Австрийская армия была снабжена и организована несравненно
лучше, чем когда-либо раньше. Армия  Мака  предназначалась  для  первого
столкновения с наполеоновским авангардом и на нее  возлагались  особенно
большие надежды. От этого первого столкновения зависело многое.  Ожидав-
шийся в Австрии, Англии, России, во всей Европе успех  Мака  основывался
не только на подготовленности и прекрасном состоянии его дивизий,  но  и
на предположении вождей коалиции, что Наполеон не снимет сразу,  целиком
свой Булонский лагерь и что не все свои силы без остатка  он  двинет  от
Булони на юго-восток, а если и двинет, то не будет в состоянии так быст-
ро их привести и сосредоточить где нужно.
   Мак, вступив в Баварию, твердо знал, что и Наполеон идет прямо в  Ба-
варию. Нейтралитет второстепенных держав ни до, ни во  время,  ни  после
Наполеона никогда и не существовал иначе, как на  бумаге.  Курфюрст  Ба-
варский колебался и был в непрерывном страхе. Ему грозила, требуя союза,
могущественная коалиция Австрии, России с Англией во главе, ему  грозил,
тоже требуя союза, Наполеон. Курфюрст сначала вступил в  тайный  союз  с
коалицией, обещав австрийцам всемерную помощь в  начинавшейся  войне,  а
спустя несколько дней, зрело поразмыслив, забрал свою семью и  министров
и убежал в Вюрцбург, город, куда, по приказу Наполеона, направлялась од-
на из французских армий под начальством Бернадотта, и всецело перешел на
сторону Наполеона.
   Ту же эволюцию столь же быстро проделали  курфюрст  Вюртембергский  и
великий герцог Баденский. "Стиснув зубы, они заставили  временно  замол-
чать свое немецкое сердце",- скорбно выражаются об этом инциденте  позд-
нейшие немецкие учебники для средней школы. В награду за это  мужествен-
ное сопротивление требованиям своего немецкого сердца курфюрсты  Баварс-
кий и Вюртембергский были произведены Наполеоном в короли, каковыми  ти-
тулами они, а затем их потомки и пользовались вплоть до ноябрьской рево-
люции 1918 г., а великий герцог Баденский, так же как и  оба  эти  новых
короля, получил награду территориальными пожалованиями за счет  Австрии.
Просили они еще немножко и денег, но Наполеон отказал.
   Путь в Баварию был открыт. Маршалам приказано было ускорить движение,
и с разных сторон они предельно быстрыми  переходами  спешили  к  Дунаю.
Маршалы Бернадотт, Даву, Сульт, Ланн, Ней, Мармон,  Ожеро  с  корпусами,
находившимися под их начальством, и конница Мюрата, получив точные  при-
казания императора, исполняли их, как выразился один тогдашний  прусский
военный наблюдатель, с правильностью часового механизма.  Меньше  чем  в
три недели, в неполных 20 дней, громадная по тому времени армия была пе-
реброшена почти без всяких потерь больными и отставшими  от  Ламанша  на
Дунай. Наполеон среди определений, которые он давал военному  искусству,
сказал однажды, что оно заключается в умении устраивать так, чтоб  армия
"жила раздельно, а сражалась вся вместе". Маршалы шли разными  дорогами,
предуказанными императором, легко обеспечивая себе пропитание и не  заг-
ромождая дорог, а когда настал нужный момент, они все  оказались  вокруг
Ульма, где, как в мешке, и задохся Мак с лучшей частью  австрийской  ар-
мии.
   24 сентября Наполеон выехал из Парижа, 26-го он прибыл в Страсбург, и
тотчас же началась переправа войск через Рейн. Начиная эту войну.  Напо-
леон тут же, на походе в Страсбурге, дал армии  окончательную  организа-
цию. Здесь уместно сказать о ней несколько слов.
   Войско, шедшее на Австрию, было названо официально великой  армией  в
отличие от других частей, стоявших гарнизонами и оккупационными корпуса-
ми в отдаленных от театра войны местах. Великая армия была разделена  на
7 корпусов, во главе которых были поставлены наиболее выдающиеся генера-
лы, возведенные после коронации Наполеона в чин маршалов.
   В общей сложности в 7 корпусах было 186 тысяч человек.  В  каждом  из
этих корпусов была и пехота, и кавалерия, и артиллерия, и все те  учреж-
дения, которые бывают при армии в ее целом. Мысль Наполеона  заключалась
в том, чтобы каждый из 7 корпусов сам по себе был как бы самостоятельной
армией. Главные артиллерийские и кавалерийские массы не зависели от  ко-
го-либо из маршалов, не входили ни в один из этих 7 корпусов, а были ор-
ганизованы совсем особыми частями великой армии и  были  поставлены  под
прямое и непосредственное командование самого императора: например, мар-
шал Мюрат, которого Наполеон назначил начальником всей кавалерии, состо-
явшей из 44 тысяч человек, являлся только его помощником, передаточной и
исполнительной инстанцией его повелений.  Наполеон  имел  возможность  в
нужный момент по своему усмотрению бросить всю свою артиллерию и всю ка-
валерию на помощь одному из 7 корпусов.
   Отдельно и от 7 корпусов, и от артиллерии  и  кавалерии  существовала
императорская гвардия. Это были отборные 7 тысяч человек (потом их стало
больше, я говорю лишь о 1805 г.); гвардия состояла из полков пеших  гре-
надер и пеших егерей, из конных гренадер и конных егерей, из двух эскад-
ронов конных жандармов, из одного эскадрона мамелюков, набранных в Егип-
те, и, наконец, из "итальянского батальона", так  как  Наполеон  был  не
только императором французов, но и королем  завоеванной  им  северной  и
средней Италии. Правда, в  этом  "итальянском  батальоне"  гвардии  было
больше французов, чем итальянцев. В  императорскую  гвардию  брали  лишь
особо отличившихся солдат. Они получали жалованье, пользовались  хорошей
пищей, жили в непосредственной близости к императорской главной  кварти-
ре, носили особенно нарядные мундиры и высокие медвежьи шапки.  Наполеон
очень многих из них знал в лицо и знал их жизнь и службу. Наполеон  вни-
мательно приглядывался к командному составу и без колебаний давал  гене-
ральский "диплом" людям, не достигшим 40-летнего возраста. А были у него
маршалы, ставшие таковыми в 34 года. Молодость являлась в наполеоновском
военном чинопроизводстве признаком положительным,  а  не  отрицательным,
как во всех без исключения тогдашних армиях.
   Своеобразна была дисциплина, введенная Наполеоном. Телесных наказаний
в армии он не допускал. Военный суд приговаривал в случае больших  прос-
тупков к смертной казни, к каторге, в более легких случаях -  к  военной
тюрьме. Но был один особо авторитетный институт - товарищеский суд, ниг-
де не обозначенный в законах, но при молчаливом согласии Наполеона  вве-
денный в великой армии. Вот что по этому поводу говорят очевидцы.  Прои-
зошло сражение. В роте заметили, что двух солдат никто во время  боя  не
видал. Они явились к концу и объяснили свое отсутствие.  Рота,  убежден-
ная, что виновные просто спрятались со страха, сейчас же  выбирает  трех
судей (из солдат). Они выслушивают обвиняемых, приговаривают их к смерт-
ной казни и тут же, на месте, расстреливают. Начальство все  это  знает,
но не вмешивается. На том дело и кончается. Ни один офицер не должен был
не только участвовать в суде, но даже и знать  (официально,  по  крайней
мере) о происшедшем расстреле.
   Самодержец, объявленный наследственным императором, помазанник  папы,
а с 1810 г. родственник австрийского царствующего дома.  Наполеон  сумел
внушить своим солдатам убеждение, что и он и они  по-прежнему  защитники
своей родины от Бурбонов, от интервентов, что он по-прежнему только пер-
вый солдат Франции. На самом деле в его глазах  солдаты  были  "пушечным
мясом", это выражение он довольно часто повторял, но, слепо веря и пови-
нуясь ему, солдаты давали ему вместе с тем фамильярные, ласковые, любов-
ные клички. Грозный Цезарь, перед которым трепетала Европа  и  пресмыка-
лись цари, для них был солдат; в разговоре меж собой  они  называли  его
"маленьким капралом", "стригунком" (ie petit tondu).
   Они верили также, что слова Наполеона: "в ранце каждого солдата лежит
жезл маршала" - не пустой звук; они охотно вспоминали, в каком чине  на-
чали свою службу и Мюрат, и Бернадотт, и Лефевр, и многие другие  звезды
императорского генералитета.
   В своих солдатах и офицерах Наполеон был вполне уверен, в генералах и
маршалах - не во всех и не в полной мере. Что касается военной роли мар-
шалов, то здесь дело обстояло так: Наполеон окружил  себя  целой  свитой
блестяще одаренных военных людей. Они были не похожи друг  на  друга  во
всем, кроме одной черты: они все обладали, хоть и в неодинаковой  степе-
ни, быстротой соображения, пониманием условий обстановки, умением прини-
мать быстрые решения, военным чутьем, указывавшим внезапно выход из без-
выходного положения, упорством там, где оно нужно, а главное -  Наполеон
приучил их с полуслова понимать его мысль и развивать ее дальше уже  са-
мостоятельно. Стратегический талант Наполеона делал маршалов  точнейшими
исполнителями его воли и в то же время не убивал в них самостоятельности
на поле сражения. И безграмотный рубака, добродушный Лефевр, и холодный,
жестокий по натуре аристократ Даву, и лихой кавалерист Мюрат, и  картог-
раф-оператор Бертье - все они были  недюжинными  тактиками,  обладавшими
большой инициативой. Храбрецы Ней или Ланн в этом  отношении  ничуть  не
уступали хитрому, рассудительному Бернадотту или методическому  Массена,
или сухому, сдержанному Мармону. Конечно, личное бесстрашие считалось  в
их среде совершенно обязательным: они должны были показывать  пример.  В
этом отношении у них выработалась совсем особая военная доблесть.  Когда
однажды  восторгались  геройской  храбростью  маршала  Ланна,  водившего
столько раз свои гусарские полки в атаку, присутствовавший Ланн с  доса-
дой вскричал: "Гусар, который не убит в 30 лет,-  не  гусар,  а  дрянь!"
Когда он это сказал, ему было 34 года, а спустя два года он пал,  убитый
ядром на поле сражения. Ланн был не просто удалым гусаром, а был способ-
ным полководцем. Таковы были помощники, которых выбрал себе и выдвинул в
первые ряды Наполеон.
   Почти все они были еще налицо в 1805  г.,  когда  открылась  война  с
третьей коалицией. Не было только Дезэ, убитого при Маренго, да не  было
и еще одного, которого Наполеон ставил едва ли не выше  всех:  изгнанный
Моро жил в Америке. Во главе такой армии и располагая такими  помощника-
ми, стоял Наполеон, бывший тогда во всем блеске своих дарований.
   Корпуса Сульта и Ланна и конница Мюрата перешли через Дунай и  появи-
лись неожиданно для Мака на его тылах. Видя опасность, часть  австрийцев
успела проскользнуть на восток, но главная масса была отброшена  Неем  в
крепость. Мак был сдавлен со всех сторон. Была еще возможность уйти,  но
Мака сбивали с толку подосланные Наполеоном искусные шпионы во главе  со
знаменитейшим из них Шульмейстером, уверявшие Мака, что нужно держаться,
что Наполеон скоро снимет осаду, потому что в  Париже  вспыхнуло  против
него восстание. Когда Мак выразил недоверие, шпион дал  знать  во  фран-
цузский лагерь, и там средствами походной типографии был напечатан  спе-
циальный номер парижской газеты с сообщением о мнимой революции в  Пари-
же. Шпион доставил этот номер Маку, тот прочел и успокоился.
   15 октября маршалы Ней и Ланн с боем взяли высоты,  окружавшие  Ульм.
Положение Мака стало совсем отчаянным. Наполеон послал к нему  парламен-
тера с требованием сдачи  на  капитуляцию,  предупреждая,  что  если  он
возьмет Ульм приступом, то никто не будет пощажен. 20  октября  1805  г.
уцелевшая армия Мака со всеми военными запасами, артиллерией,  знаменами
и с нею крепость Ульм были сданы на милость победителя. Наполеон  отпус-
тил самого Мака, а сдавшуюся армию отправил во Францию на разные работы.
Спустя некоторое время Наполеон получил известие, что Мюрату удалось пе-
рехватить и взять в плен еще 8 тысяч человек из тех, которым  посчастли-
вилось до сдачи крепости ускользнуть из Ульма.
   В сущности после ужасающего ульмского позора война была уже проиграна
третьей коалицией, но лишь немногие из австрийского  и  русского  штабов
это сразу поняли. Не задерживаясь в Ульме, Наполеон и его маршалы двину-
лись правым берегом Дуная прямо на Вену. Во время дальнейшего  преследо-
вания французы взяли еще массу пленных, а считая с битвами до Ульма, они
взяли около 29 тысяч человек. Если присоединить сюда же взятых  в  Ульме
32 тысячи человек, получается 61 тысяча одними только пленными;  убитые,
не взятые в плен тяжелораненые и пропавшие без вести тут не учтены.
   "200 пушек, 90 знамен, все генералы - в нашей власти. Из  этой  армии
спаслось лишь 15 тысяч человек", - извещал Наполеон своих солдат  о  ре-
зультатах этих первых операций войны в особом воззвании.
   Движение французов к Вене продолжалось ускоренным  темпом.  Но  армии
Кутузова удалось все же на левом берегу Дуная, под Дюренштейном, напасть
на корпус Мортье (II ноября) и нанести ему серьезное поражение. 13 нояб-
ря, предшествуемый кавалерией Мюрата, окруженный своей гвардией, Наполе-
он въехал в Вену. Он поселился в императорском дворце в  Шенбрунне,  под
Веной. Бежавший из Вены австрийский император Франц перед поспешным сво-
им отъездом послал Наполеону предложение перемирия, но Наполеон не  сог-
ласился.
   Отныне все упования третьей коалиции были возложены на русские войска
и на русского императора, а главные упования русского императора  возла-
гались на привлечение в коалицию Пруссии. Тем и другим надеждам  суждено
было в самом скором времени разлететься прахом.
   В октябре 1805 г., т. е. как раз в те дни,  когда  Мак,  запершись  в
Ульме, готовился сдаться и сдался в плен со всей армией, император Алек-
сандр  I  находился  в  Берлине  и  склонял  короля  прусского   Фридри-
ха-Вильгельма III объявить Наполеону войну. Фридрих-Вильгельм был в  та-
кой же тревоге и нерешимости, как и южногерманские курфюрсты, о  которых
шла речь выше. Он боялся и Александра  и  Наполеона.  Сначала  Александр
вздумал даже угрожающе намекать на насильственный переход русских  войск
через прусскую территорию, но, когда король  проявил  неожиданную  твер-
дость и стал готовиться к  сопротивлению,  Александр  начал  действовать
лаской. Тут, кстати, подоспело известие, что Наполеон  приказал  маршалу
Бернадотту по пути в Австрию пройти через Аншпах, южное  владение  Прус-
сии. Нарушение нейтралитета было налицо, и король, оскорбленный  самоуп-
равством Наполеона, с одной стороны, а с другой - еще не учитывая  успе-
хов великой армии (дело было до сдачи Ульма), стал склоняться  к  вмеша-
тельству в войну на стороне третьей коалиции. Кончилось тайным договором
между Фридрихом-Вильгельмом III  и  Александром,  где  предусматривалось
предъявление со стороны Пруссии известных ультимативных требований Напо-
леону. После этого разыгралась нелепейшая сцена: Фридрих-Вильгельм,  ко-
ролева Луиза и Александр спустились в мавзолей и тут перед гробом  Фрид-
риха II поклялись в вечной взаимной дружбе. Затеяно это было в сентимен-
тальных тонах того времени, нелепость же этой выходки заключалась в том,
что в свое время Россия воевала именно с этим Фридрихом II семь  лет,  и
то Фридрих бил русских, то русские жестоко били Фридриха, успели  занять
Берлин и чуть не довели короля до  самоубийства.  После  этой  курьезной
инсценировки и демонстрации русско-немецкой вечной и пламенной  взаимной
любви Александр I выехал из Берлина и направился прямо на театр  военных
действий в Австрию.
   В Англии и в Австрии ликование было полное. Если вся  прусская  армия
пройдет через Рудные горы и явится на место действия,Наполеон погиб. Так
писали газеты, с восторгом рассказывая  о  трогательной  русско-прусской
клятве у гроба Фридриха Великого.
   Наполеону требовалось во что бы то ни стало ускорить  развязку,  пока
Пруссия еще не вступила в коалицию. Почти тотчас после взятия Вены фран-
цузам удалось без боя захватить громадный мост,  единственный  почему-то
не разрушенный австрийцами, соединявший Вену с левым  берегом  Дуная.  О
взятии этого моста ходило много анекдотических рассказов, один из  кото-
рых (несколько неточный и приукрашенный легендой) хорошо знаком  русским
читателям по второй части "Войны и мира". На самом деле было так: Мюрат,
Ланн, Бертран и один саперный полковник (Дод), искусно спрятав  батальон
гренадер в кустах и зарослях, сами без прикрытия явились к  предмостному
укреплению, объявили растерявшимся австрийцам, которым ведено  было  при
первом появлении неприятеля взорвать мост, что уже заключено  перемирие,
прошли мост, вызвали генерала князя Ауэрсперга, повторили  свою  ложь  о
перемирии, и по данному сигналу, раньше чем  Ауэрсперг  успел  ответить,
французские гренадеры  внезапно  выскочили  из  кустов  и  бросились  на
австрийцев и на пушки, расставленные на мосту. В одну минуту французский
батальон занял мост; австрийцы пытались оказать  сопротивление,  но  оно
было быстро сломлено.
   Сейчас же, не теряя ни часу времени. Наполеон, которому ликующий  Мю-
рат доложил об этом изумительном  происшествии,  приказав  переправиться
через этот мост и прямо идти на русскую армию. Наступило  тяжелое  время
для русской армии. Наполеон со своими главными силами перешел у Вены че-
рез Дунай и стремился преградить русским их поспешное отступление на се-
вер. Кутузов, главнокомандующий союзной армией, ясно видел, что  быстрый
отход от Кремса к ольшанской позиции южнее Ольмюца - единственное спасе-
ние: у него было под рукой около 45 тысяч человек, у Наполеона  немногим
меньше 100 тысяч. В русской армии просто понять не могли истории с венс-
ким мостом и громко говорили об измене, о том, что австрийцы  уже  тайно
сговорились с Наполеоном,до такой степени бессмысленной, невероятной яв-
лялась потеря этого  моста,  давшая  Наполеону  немедленно,  без  всякой
борьбы, обладание левым берегом Дуная, что неизбежно губило всю  русскую
армию. После тяжких арьергардных боев, где приходилось выставлять засло-
ны, явно обреченные на истребление, лишь бы дать время уйти главным  си-
лам, потеряв из 45 (приблизительно) тысяч около 12, измучив армию, Куту-
зов все-таки избежал страшившей его позорной сдачи на капитуляцию,  ушел
от наседавшего на него  Наполеона  и  привел  остатки  своего  войска  в
Ольмюц, где уже находились оба императора - Александр и Франц.
   Положение было такое. Только что из России была подтянута  гвардия  и
еще армейские подкрепления, и всех русских войск, считая уже с теми, ко-
торые привел Кутузов в Ольмюц и его окрестности, набралось до  75  тысяч
человек. Австрийцев осталось к этому времени от 15 до 18 тысяч. Не нужно
забывать, что одна большая австрийская армия была уже уничтожена Наполе-
оном еще до занятия Вены, а другая - более крупная и хорошо снабженная -
сражалась в это время в Венецианской области против армии маршала Массе-
на, которому Наполеон приказал очистить восточную часть северной Италии.
Итак, в лучшем случае у союзников близ Ольмюца было около 90 тысяч чело-
век. Но Кутузов лучше других знал, что далеко не все  75  тысяч  русских
солдат, числившихся на бумаге, можно было выставить на поле битвы, а го-
раздо меньше. Он страшился б