мала.
   Между тем  Наполеон  снова  готовился  к  войне.  В  июне,  образовав
Рейнский союз, он прямо объявил Законодательному  корпусу,  что  у  него
есть армия в 450 тысяч человек и есть средства, позволяющие содержать ее
без займов и без дефицита. Около 200 тысяч войск Наполеон стал  сосредо-
точивать по обоим берегам Рейна, в Эльзасе, Лотарингии и в  государствах
новосозданного Рейнского союза. Ходили зловещие слухи о готовящихся  но-
вых захватах французского императора.
   6 июля в Париж приехал русский дипломат Убри.  Александр  послал  его
под предлогом специальных переговоров о бухте Каттаро, но на самом деле,
чтобы осмотреться и удостовериться, насколько серьезны шансы на мир меж-
ду Англией и Францией. Талейрану очень искусными маневрами  удалось  до-
биться подписания прелиминарных условий мира с  Россией.  Это  случилось
через какие-нибудь две недели после приезда Убри в Париж. Теперь все за-
висело от исхода переговоров между Талейраном и лордом  Ярмутом,  потому
что Александр решил, в зависимости от их исхода, ратифицировать  или  не
ратифицировать договор, подписанный в Париже его представителем Убри. Но
мир с Англией был невозможен. И экономические, и  политические  интересы
правящих классов Англии никак не мирились с диктатурой Наполеона на  по-
ловине континента. А Наполеон при переговорах не шел в  сущности  ни  на
какие уступки, но предъявлял новые и новые требования, говорил о Египте,
о Сирии...
   И вдруг Европу облетела весть, что 13 сентября  скончался  британский
министр иностранных дел, единственный в Англии  могущественный  поборник
мира с Францией-Фокс.
   Партия в Пруссии, требовавшая решительного  противодействия  наполео-
новским захватам, сразу подняла голову; было ясно, что теперь ни Англия,
ни, конечно, Россия мира с Наполеоном не заключат. Уже с начала сентября
Фридрих-Вильгельм переходил от ярости к трусости и не знал, на  что  ре-
шиться. Но для него было очень большой радостью узнать, что  снова  воз-
росли шансы на образование коалиции. В самый день смерти Фокса,  еще  не
зная о фатальном исходе его болезни, прусский король решил двинуть войс-
ка в соседнюю с ним Саксонию. Спустя три недели оказалось, что в Испании
очень склонны примкнуть к готовящейся вновь коалиции, если таковая будет
победоносна, и между испанским двором и Фридрихом-Вильгельмом III  завя-
зались тайные сношенья.
   В Пруссии среди дворянства и среди части буржуазии царили волнение  и
раздражение. Короля обвиняли в трусости, Гаугвица - в измене. Дворянство
ненавидело Наполеона, видя только в нем  прямого  виновника  разрушений,
которым подверглись стародавние феодальные  отношения  и  помещичье-кре-
постной быт: прусская буржуазия с беспокойством  видела,  как  деятельно
воздвигает Наполеон таможенные и иные  стены  между  своими  вассальными
владениями и Пруссией, как планомерно ведет он работу  на  пользу  фран-
цузской промышленности в ущерб всякой иной. Среди офицерства и генерали-
тета Пруссии царили задор и стремление отплатить за обиды, обманы  и  за
то презрение, которое Наполеон откровенно и  повсюду  выражал.  Королева
Луиза (жена Фридриха-Вильгельма III) была главой этой дворянско-офицерс-
кой партии. Из Англии и России - хотя и Англия и Россия сами вели в  это
время бесплодные переговоры с Наполеоном - шли всяческие подбадривания и
обнадеживания... Главное, что побудило короля к решительным шагам,  зак-
лючалось в том, что Наполеон все равно начнет войну, сколько ему ни  ус-
тупай. Решено было послать Наполеону просьбу объясниться по поводу своих
намерений относительно Пруссии. Император ничего не ответил.
   Прусская армия двинулась. Полки за полками  с  пением  патриотических
песен проходили через Берлин и Магдебург, направляясь к западу, и  коро-
лева Луиза выходила навстречу и делалась  центром  манифестаций.  Король
Фридрих-Вильгельм выехал к армии, которая сосредоточивалась в Магдебурге
и дальше к западу. Наполеону он послал новую ноту:  он  требовал  отвода
французских войск от границ Пруссии. В ответ на это требование  Наполеон
во главе своей армии перешел через границу Саксонии, где стояли  прусса-
ки.

   Глава  IX  РАЗГРОМ  ПРУССИИ  И  ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ  ПОДЧИНЕНИЕ   ГЕРМАНИИ.
1806-1807 гг.
   Наполеон 8 октября 1806 г. отдал приказ о вторжении в Саксонию, союз-
ную с Пруссией, и великая армия, сосредоточенная до этого в  Баварии  со
времени Пресбургского мира, тремя колоннами  стала  переходить  границу.
Впереди в центральной колонне шел Мюрат с кавалерией, за ним Наполеон  -
с главными силами. В действующей великой армии было в тот  момент  около
195 тысяч человек - всего лишь несколько больше  половины  всех  военных
сил Наполеона, так как он должен был оставить в своих итальянских владе-
ниях до 70 тысяч и около такого же количества в  других  своих  огромных
владениях. Правда, эти 195 тысяч должны были  пополняться  новобранцами,
которых пока усиленно готовили в тыловых лагерях. Против армии Наполеона
Пруссия выставила несколько меньшее число бойцов - около 175-180 тысяч.
   Чтобы понять ту неслыханно быструю, молниеносную и  непоправимую  ка-
тастрофу, которая последовала в ближайшие дни, мало, конечно, указать на
этот незначительный численный перевес великой армии над  прусской,  мало
даже вспомнить о совсем исключительных военных  дарованиях  французского
полководца и о блестящем подборе маршалов и генералов, которыми он  себя
окружил. Тут столкнулись два социально-экономических уклада,  два  госу-
дарственных строя, две обусловленные разницей социальных систем  военные
тактики  и  две  военные  организации.  Типично  крепостнический,   фео-
дально-абсолютистский строй, отсталый в промышленном отношении,  владею-
щий совсем примитивной техникой, столкнулся с государством, которое  пе-
режило глубокую буржуазную революцию, уничтожило у себя феодализм и кре-
постнические порядки.
   Об организации армии Наполеона мы уже говорили. Прусская армия в точ-
ности отражала в себе, как в зеркале, всю крепостническую структуру  го-
сударства. Солдат - крепостной мужик, перешедший из-под  розог  помещика
под фухтеля и шпицрутены офицера, осыпаемый пощечинами и пинками со сто-
роны всякого, кто выше его, начиная с фельдфебеля, обязанный рабски  по-
виноваться начальству; он знает твердо, что и  речи  быть  не  может  об
улучшении его участи, как бы храбро и исправно он  ни  сражался.  Офицер
только потому офицер, что он - дворянин, и были офицеры, которые  хвали-
лись жестокостью своего обхождения с солдатами, именно в этом  видя  ис-
тинную дисциплину. Генералами люди становились либо  уже  под  старость,
либо по протекции и знатности своего происхождения.
   Еще в середине XVIII в., когда эти старорежимные порядки существовали
во всех армиях, а не только в прусской, Фридрих II мог побеждать в Семи-
летнюю войну и французов, и русских, и австрийцев, хотя терпел время  от
времени и сам страшные поражения. Фридрих II понимал, что только  неслы-
ханной жестокостью он может заставлять угнетенных и  озлобленных  солдат
идти в бой. "Самое для меня загадочное,- сказал он однажды одному  приб-
лиженному генералу,- это наша с вами безопасность среди нашего  лагеря".
Со времени войн Фридриха II прошло 40 лет,  а  в  Пруссии  осталось  все
по-прежнему, с одним только изменением: самого Фридриха уже не  было,  а
вместо него командовал бездарный герцог Брауншвейгский и другие убогие в
умственном отношении титулованные генералы.
   Что сделалось с прусскими правящими верхами в  эту  роковую  для  них
эпоху, в конце лета и ранней осенью 1806 г.? Как Фридрих-Вильгельм  III,
боявшийся выступить против страшного императора за год до того в союзе с
Англией, Австрией и Россией, осмелился выступить  теперь?  Больше  всего
тут с его стороны было смелости отчаяния: убеждение, что никакой  покор-
ностью не спасешься, что все равно Наполеон нападет. Но офицерство,  ге-
нералитет, все высшее дворянство были решительно в восторге и вслух пох-
валялись, что проучат корсиканского выскочку, убийцу герцога  Энгиенско-
го, предводителя санкюлотов. Кого, вопрошали, побеждал Наполеон  до  сих
пор? Трусливых, разноплеменных австрийцев? Варваров - турок и египетских
мамелюков? Слабых итальянцев? Русских, которые почти такие  же  варвары,
как турки и мамелюки? Не разлетится ли его слава дымом, когда он  столк-
нется с войском, созданным еще Фридрихом II?
   Придворно-офицерская среда, военачальники,  генералы,  великосветское
окружение, королева Луиза и ее приспешники - все они  дошли  до  крайней
степени легкомыслия, фантазерства и хвастовства. Они не желали считаться
с тем, что Наполеон черпает свои ресурсы не только из Франции, но  и  из
нескольких уже покоренных им больших и богатых стран; они были  уверены,
что, как только прусская армия молодецким  ударом  опрокинет  Наполеона,
роялисты восстанут в тылу и низвергнут его во имя Бурбонов. Старый глав-
нокомандующий, герцог Брауншвейгский, тот самый, который в 1792  г.  был
вождем военной интервенции и помимо своей воли ускорил падение французс-
кой монархии своим нелепым угрожающим манифестом,-  всегда  питал  нена-
висть старорежимного крепостника-реакционера к французам, дерзким  рево-
люционным смутьянам. Но он страшился непобедимого Бонапарта и  не  очень
поддерживал праздничное и победоносное настроение, царившее вокруг коро-
левы Луизы и принца Людвига. Пасторы в церквах Берлина и в провинции, со
своей стороны, без затруднения ручались за деятельную поддержку  господа
бога, с давних пор, как общеизвестно, вполне  дружески  относившегося  к
династии Гогенцоллернов. С горячим нетерпением ожидали первых известий с
театра войны. Никто не знал, с чьей стороны последует переход границы...

   Три колонны наполеоновской армии двигались через  Франконский  лес  к
реке Эльбе, в тыл прусской армии, чтобы отрезать ее от ее сообщений.
   На другой день после вторжения Наполеона в Саксонию, бывшую в союзе с
Пруссией, 9 октября, произошел первый бой (при Шлейце). Авангард - Мюрат
и маршал Бернадотт - приблизился к прусскому отряду и по приказу Наполе-
она атаковал его. Сражение было небольшое. Пруссаки были отброшены,  по-
теряв около 700 человек (из них 300 убитыми). На следующий день, 10  ок-
тября, произошел новый бой, на этот раз более серьезный. Маршал Ланн по-
дошел к г. Заальфельду, где стоял принц Людвиг, глава придворной военной
партии, с девятитысячным войском. Бой, завязавшийся немедленно, кончился
снова победой французов. Пруссаки бежали после  упорного  сопротивления,
потеряв убитыми и пленными около полутора тысяч человек. К концу боя сам
принц Людвиг был заколот штыком. Беглецы из-под Заальфельда  присоедини-
лись к главным силам прусской армии,  стоявшим  близ  г.  Иены  под  на-
чальством князя Гогенлоэ. Другая часть главных сил, под начальством  са-
мого герцога Брауншвейгского, отходила севернее - к Наумбургу, но ей  не
суждено было туда дойти.
   Когда в Берлин пришли одно за другим известия о боях при Шлейце и при
Заальфельде и о смерти принца Людвига, все были потрясены. Даже  странно
было, что два первых, хотя бы  и  неудачных,  но  сравнительно  незначи-
тельных, боя могли до такой степени круто изменить общественную атмосфе-
ру. Не только утихло непомерное  самохвальство,  но  как-то  слишком  уж
быстро сменилось растерянностью и страхом. Только королева Луиза не  па-
дала духом и восторгалась вместе с окружающими геройской смертью  принца
Людвига и убеждала в том, что ожидаемое генеральное сражение  сразу  все
исправит.
   Наполеон предполагал, что главная масса прусской армии сосредоточива-
ется в районе Веймара, чтобы продолжать отход к  Берлину,  и  что  гене-
ральное сражение произойдет у Веймара 15 октября. Он послал маршала Даву
к Наумбургу и далее на тылы прусской  армии,  Бернадотт  получил  приказ
присоединиться к Даву, но выполнить его не  мог.  Наполеон  с  маршалами
Сультом, Неем, Мюратом двинулся на Иену. К вечеру  13  октября  Наполеон
въехал в г. Иену и, смотря с высот окружающих гор, увидел крупные  силы,
отходившие по дороге в Веймар. Князь Гогенлоэ знал, что французы вошли в
Иену, но он понятия не имел, что и сам Наполеон с несколькими  корпусами
находится тут же. В ночь с 13-го на 14-е Гогенлоэ остановился по  дороге
и неожиданно для Наполеона решил принять бой.
   Еще перед рассветом Наполеон объехал ряды  своей  армии.  Он  говорил
солдатам, что наступающее сражение отдаст всю Пруссию в руки французской
армии, что император надеется на их обычную храбрость, и объяснил солда-
там, как он это всегда делал, в самых общих чертах,  главное  содержание
своего плана на предстоящий день.
   Наконец рассвело. Наступило 14 октября 1806 г.- день, решивший участь
Пруссии. Бой начался в первые же часы после рассвета; он  был  долгий  и
упорный, но уже в начале французам удалось добиться такого  успеха,  что
никакие усилия неприятеля не могли вырвать победу  из  их  рук.  Сначала
пруссаки и саксонцы отступали медленно, упорно обороняясь,  но,  искусно
сосредоточив и введя в бой лучшие части корпусов маршалов Сульта, Ланна,
Ожеро, Нея и кавалерию Мюрата, Наполеон в точности осуществил свой план.
Когда прусская армия дрогнула и ударилась в бегство, преследование  ока-
залось еще более губительным для побежденных, чем под  Аустерлицем.  Ос-
татки прусской армии бросились к г. Веймару, преследуемые до города и  в
самом городе кавалерией Мюрата. Здесь их пало особенно  много;  разгоря-
ченные французские всадники рубили, не слушая криков о пощаде, не беря в
плен сдающихся. Прусская армия была разгромлена полностью. Ничтожные ос-
татки спаслись и сохранили вид солдат, остальные были перебиты или взяты
в плен, или (огромное большинство) пропали без вести.
   Гогенлоэ с толпой бегущих успел уйти и стремился попасть к Наумбургу,
где рассчитывал найти нетронутую главную часть армии,  единственную,  на
которую теперь можно было рассчитывать. При  этой  второй  части  армии,
шедшей под командованием герцога Брауншвейгского, находился и сам король
Фридрих-Вильгельм. И вдруг к беглецам, убегающим из-под Иены, вечером  и
ночью совсем неожиданно стали присоединяться другие  беглецы,  рассказы-
вавшие о том, какое новое несчастье обрушилось  на  Пруссию.  Оказалось,
что герцог Брауншвейгский, не дойдя до Наумбурга, остановился  близ  Ау-
эрштедта, в двух с небольшим десятках километров от Иены. Здесь и  прои-
зошло столкновение с маршалом Даву, и сюда во время битвы до сражавшихся
все время долетали отдаленные, тогда еще непонятные во всем их значении,
звуки артиллерийской пальбы. Несмотря на недостаток сил (Даву имел всего
один корпус, так как поддержки Бернадотта он не получил), главная  часть
прусской армии была наголову разбита.  Сам  герцог  Брауншвейгский  пал,
смертельно раненный, в разгаре боя. Так остатки этой армии, как сказано,
смешались в своем бегстве с беглецами первой  армии,  убегавшими  из-под
Иены и Веймара.
   Король узнал, таким образом, от беглецов из-под Иены, что в один этот
день, 14 октября, разгромленная в двух сражениях Наполеоном  и  маршалом
Даву, почти вся прусская армия перестала существовать. Этого  решительно
никто в Европе, даже из злейших врагов Пруссии, не ожидал  так  скоро  -
через шесть дней после вторжения Наполеона.
   Совсем неслыханная и никогда ранее не испытанная паника овладела бег-
лецами, когда они, поделившись вестями, узнали теперь, что все погибло и
что никакой армии больше нет.
   Бегство остатков прусской армии происходило в еще  большем  смятении.
Французы продолжали преследование и собирали по пути громадные  обозы  с
провиантом, экипажи, лошадей, артиллерию, вполне годную к употреблению,-
все, что беглецы бросали по дороге. Наполеон шел прямо на Берлин. По пу-
ти он приказал занять герцогство Гессен-Кассель, объявил тамошнюю динас-
тию, низложенной, занял Брауншвейг, занял  Веймар  и  Эрфурт,  Наумбург,
Галле, Виттенберг. Князь Гогенлоэ уходил от него на  север,  собрав  под
своей командой около 20 тысяч солдат разных корпусов, почти  безоружных,
деморализованных, не повинующихся офицерам.
   Убегая на север, армия с каждым днем уменьшалась в  числе  -  за  нею
гнался Мюрат с кавалерией. За Пренцлау, на дороге  в  Штеттин,  Гогенлоэ
был окружен со всех сторон и должен  был  капитулировать.  За  несколько
дней до того маршалу Ланну без сопротивления по первому требованию  сда-
лась сильная крепость Шпандау с огромными военными припасами,  а  спустя
несколько дней после сдачи Гогенлоэ генерал Ласаль во главе гусар  подо-
шел к Штеттину, грозной крепости с прекрасной артиллерией и большим гар-
низоном (больше 6 тысяч человек), причем съестных  припасов  в  крепости
было в изобилии. Могучая твердыня, защищаемая обильной артиллерией,  без
единого выстрела сдалась по первому требованию гусарскому генералу,  при
котором не было ни одной пушки. Паника, самая беспросветная, как-то сра-
зу и повсеместно овладела генералитетом, офицерами, солдатами погибающих
остатков прусской армии. От хваленой дисциплины  не  осталось  и  следа,
прусские солдаты тысячами шли сдаваться французам. Но и генералы и  офи-
церы проявили такой упадок духа, который  даже  их  победителям  казался
чем-то совсем небывалым. Как будто это были не те люди, которые всего за
две недели до этого так гордо и самоуверенно собирались покончить с  На-
полеоном.
   27 октября 1806 г., через 19 дней после начала войны и через 13  дней
после битвы при Иене и Ауэрштедте, Наполеон в сопровождении четырех мар-
шалов, конных гренадер и гвардейских егерей торжественно въехал  в  Бер-
лин. Бургомистр города сдал Наполеону ключи от столицы и просил пощадить
Берлин. Наполеон приказал, чтобы магазины были открыты и чтобы жизнь шла
нормально. Население встречало императора боязливо, с почтительными пок-
лонами и оказывало беспрекословное подчинение.
   Водворившись в Берлине, Наполеон прежде всего стал уничтожать послед-
ние остатки разбежавшейся во  все  стороны  прусской  армии.  Оставался,
собственно, еще только отряд генерала Блюхера, наиболее  энергичного  из
прусских военачальников. Блюхеру удалось собрать около 20 тысяч солдат и
офицеров из разбежавшихся и разгромленных частей, и с ними  он  бежал  к
северу, преследуемый маршалами Бернадоттом, Сультом и Мюратом. Он  вошел
в Любек. Дальше была датская граница, но Дания, панически боявшаяся  На-
полеона, категорически воспретила Блюхеру перейти границу. Да это  и  не
спасло бы, потому что маршалы немедленно перешли  бы  границу  вслед  за
ним. 7 ноября маршалы вошли в Любек и тут, на улицах города,  напали  на
отряд Блюхера. Произошла отчаянная резня: около 6 тысяч  пруссаков  были
изрублены французами или взяты в плен. Блюхер с 14 тысячами человек  ус-
пел вырваться из города, но к вечеру на равнине за Любеком,  настигнутый
и окруженный маршалами, Блюхер сдался на капитуляцию со всеми 14 тысяча-
ми солдат, офицеров и генералов, какие у него еще  оставались,  со  всей
артиллерией и запасами.
   В это же время французы подошли к крепости Кюстрин на Одере. Они  уже
до такой степени привыкли теперь пользоваться полнейшей, совсем  небыва-
лой, невообразимой деморализацией, охватившей всю  Пруссию  после  Иены,
что к крепости Кюстрин подошли просто четыре роты пехотинцев без  артил-
лерии, и командир этого ничтожного отряда потребовал (даже и для виду не
приступая к осадным работам) капитуляции крепости.  И  крепость  Кюстрин
капитулировала по первому требованию с 4 тысячами прекрасно вооруженного
гарнизона, с прекрасной артиллерией, с  громадными  складами  провианта.
Эта серия панических, неслыханных в военной истории сдач могучих крепос-
тей без малейшей попытки сопротивления завершилась любопытнейшей истори-
ей с Магдебургом, историей, которой Наполеон не сразу поверил, когда ему
впервые о ней доложили.
   В Магдебурге, единственной еще не сдавшейся и очень  сильной  первок-
лассной крепости, являвшейся вместе с тем  большим  и  бог