между собой и монархами, царствующими по наследственному праву.
   После ужасов московского похода, приведших  в  подавленное  состояние
почти все население Франции, Париж  встретил  Наполеона  беспрекословным
повиновением. Он так же встретил бы его и подавно, если бы после блестя-
щей весенней кампании 1813 г. он  вернулся,  сохранив  все  колоссальные
свои владения, и без далекой балканской, ненужной  Иллирии,  пожертвовав
только Варшавским герцогством и Рейнским союзом, где он даже и правил не
лично, а через вассалов, которые вовсе не входили в состав его  империи.
Но он знал, что эти уступки, этот отказ от мысли доделать мировую  импе-
рию означали бы и экономическую и политическую победу Англии. Та задача,
которую он считал своей, оставалась бы невыполненной,  французская  тор-
говля и промышленность были бы дальше бессильны бороться  с  английской,
кризис 1811 г. стал бы хроническим явлением, безработица тоже,  "револю-
ция пустого желудка", не боящаяся пуль, свила бы себе прочное  гнездо  в
рабочих центрах, в столице и провинции, а буржуазии он, верный,  могучий
ее вождь в экономической борьбе против Англии, стал бы просто не  нужен.
Во имя чего французская буржуазия и дальше переносила бы его неслыханный
деспотизм? А править иначе он и не хотел и органически не мог.  Вот  что
заставило Наполеона - как раз в те самые дни, когда Меттерних  выбивался
из сил, чтобы убедить его отказаться от Гамбурга, Бремена и  Любека,пос-
лать туда Даву с жестокими приказами о расстрелах  и  конфискациях.  Вот
что побуждало его думать не о мире и возвращении в Париж,  но  о  походе
снова на Вислу и Неман, вот что сделало переговоры Праге пустой  комеди-
ей. Ему говорили об уступке Гамбурга, а он думал о Немане; ему предлага-
ли отказаться от Иллирии, а он все еще не отзывал из Турции, Персии, Си-
рии, Египта своих агентов и разведчиков, которых послал туда перед похо-
дом на Россию. Спор этот могли решить только пушки, а не дипломатические
тонкости.
   Австрийская дипломатия, в сущности, не хотела ни окончательной победы
Наполеона над коалицией, ни окончательной победы коалиции  над  Наполео-
ном, которая дала бы гегемонию русскому царю. Меттерних  желал  склонить
Наполеона к уступкам и, приехав в Дрезден, где жил император, явился  во
дворец 28 июня 1813 г.
   Наполеон начал с угроз, прямо обвиняя Австрию  в  том,  что  она  под
предлогом посредничества готовится примкнуть к  коалиции.  "Объяснитесь:
вы хотите воевать со мной? Значит, люди неисправимы! Уроки им ни для че-
го не служат! Русские и пруссаки, несмотря  на  жестокий  опыт,  осмелев
после успехов последней Зимы, дерзнули пойти против меня,- и я их побил.
Вы тоже хотите Получить в свою очередь? Хорошо, вы получите свое. Я  вам
назначаю свидание в Вене в октябре!"
   Меттерних почтительно, но очень твердо возразил, что ничего подобного
Австрия не имеет в виду, а хочет прочного мира. И тут же перечислил  ус-
ловия: все остается при Наполеоне, если  он  уступит  Иллирию,  Гамбург,
Бремен и Любек, герцогство Варшавское и откажется от  звания  протектора
Рейнского союза. Наполеон пришел в бешенство. "Я знаю  ваш  секрет!  Вы,
австрийцы, хотите всю Италию, ваши друзья русские хотят Польшу, пруссаки
- Саксонию, англичане - Бельгию и Голландию... и если я уступлю сегодня,
вы у меня всего этого потребуете завтра! Но для этого будьте готовы  мо-
билизовать миллионы людей, пролить кровь нескольких  поколений  и  вести
Переговоры у подножия Монмартра!"
   Меттерних ответил, что ничего подобного от него не требуют, что  мир,
который ему предлагается, это почетный, славный мир.  Наполеон  выдвинул
тогда такой аргумент: даже малейшая уступка его унизит. "Ваши  государи,
рожденные на троне, не могут понять чувств, которые  меня  воодушевляют.
Они возвращаются побежденными в свои столицы, и для них это все равно. А
я солдат, мне нужна честь, слава, я не могу показаться  униженным  перед
моим народом. Мне нужно оставаться великим, славным, возбуждающим восхи-
щение!"
   На это Меттерних ответил, что если так, то война никогда не кончится,
а вся Европа и Франция тоже утомлены войной и нуждаются в  мире.  "Госу-
дарь, я только что проходил мимо ваших полков; ваши  солдаты-  дети.  Вы
произвели несколько преждевременных наборов и  призвали  в  войска  едва
лишь сформировавшиеся возрасты. Когда это поколение будет уничтожено ны-
нешней войной, произведете ли вы следующий досрочный набор? Призовете ли
еще более молодых?"
   Наполеон побледнел от ярости, вспоминает Меттерних, и швырнул на зем-
лю свою шляпу. "Вы не военный, у вас нет души солдата, какая есть у  ме-
ня, вы не жили в лагере, вы не привыкли презирать свою  и  чужую  жизнь,
когда это нужно. Что для меня значит 200 тысяч человек?" Наполеон был  в
одном из тех припадков гнева, когда говорил циничнейшие  вещи,  стремясь
оскорбить противника. "Наконец, французы, кровь которых вы тут  защищае-
те, не могут так уж жаловаться на меня. Я потерял, правда в  России  200
тысяч человек; в том числе было 100 тысяч лучших французских  солдат;  о
них я,  действительно,  жалею.  Что  касается  остальных,  то  это  были
итальянцы, поляки и главным образом немцы!" При последнем слове он  сде-
лал пренебрежительный жест. "Допустим,-  ответил  Меттеринх,но  согласи-
тесь, государь, что это не такой аргумент,  который  следует  приводить,
говоря с немцем". Разговор, конечно, ни к чему не привел после  подобных
заявлений. Наполеон стал издеваться над тем, что Австрия  преувеличивает
свои военные силы, и на просьбу Меттерниха позволить ему взять  на  себя
дипломатическое посредничество на указанных условиях, Наполеон вскричал:
"А, вы настаиваете! Вы все-таки хотите мне диктовать законы! Ах, Меттер-
них! - в гневе кричал император.- Скажите, сколько Англия вам заплатила,
чтобы заставить вас играть эту роль против  меня?  Хорошо,  пусть  будет
война! Но до свидания, увидимся в Вене!"
   Когда Меттерних откланялся и вышел в зал, то маршалу Бертье, спросив-
шему о результатах переговоров (сам Бертье страстно желал мира и  считал
условия вполне приемлемыми и почетными), Меттерних сказал: "Клянусь вам,
ваш повелитель потерял рассудок!"
   Несмотря на эту сцену (где, между прочим,  Наполеон  заявил,  что  он
оказал Австрии милость и снисхождение, взяв в жены  Марию-Луизу,  и  что
это была с его стороны ошибка), Наполеон,  ничем  не  обязываясь  офици-
ально, согласился в конце концов на австрийское посредничество. Пока  по
приглашению Меттерниха русский, прусский  и  австрийский  уполномоченные
съезжались к 12 июля 1813 г. в Прагу и время тянулось за бесплодными пе-
реговорами, армия Наполеона укреплялась, но общее политическое положение
явно расшатывалось. Между прочим пришел ряд известий о французских пора-
жениях и неудачах в Испании. Англичане и испанские гверильясы  оттеснили
французские войсках Пиренеям. Битва при Виттории кончилась полной  побе-
дой английского главнокомандующего лорда Веллингтона.
   Наполеон, зная наперед, что из пражских переговоров ничего не выйдет,
да и не желая, чтобы что-нибудь вышло, тянул дело.  Русский  и  прусский
уполномоченные и сам Меттерних оскорблялись и раздражались проволочками.
Они с 12 июля сидели в Праге, а французы все не являлись и всячески зат-
рудняли переговоры. Впрочем, после  разговора  Меттерниха  с  Наполеоном
австрийские колебания кончились.  Меттерних  прямо  сказал  французскому
представителю Нарбонну, что если пражское совещание не соберется до кон-
ца перемирия, т.е. до 10 августа, то Австрия примкнет к коалиции.
   Ничего из всех этих бесплодных переговоров не вышло.  Наполеон  отдал
наперед приказ графу Нарбонну: 1) тянуть дело и не  начинать  совещаний;
2) если уж они начнутся, то не идти ни на какие уступки; соблюсти дипло-
матический принцип, выраженный в  латинской  формуле:  "кто  чем  владе-
ет,пусть у того и остается".
   Нарбонн, Коленкур, Фуше, Савари, Бертье, почти все  маршалы  убеждали
императора заключить мир. Все было напрасно.  Савари,  министр  полиции,
которого Наполеон сделал герцогом Ровиго, осмелился сказать  императору,
что народ измучен бесконечными войнами и, чего  доброго,  может  наконец
обозлиться даже и на своего обожаемого монарха. На это министру  полиции
ведено было молчать и "не вмешиваться в то, чего он не знает".
   10 августа кончилось перемирие, а II августа  Меттерних  заявил,  что
Австрия объявляет Наполеону войну.
   Ликование в Лондоне и в русско-прусском лагере было полное. Силы коа-
лиции теперь явно превышали силы Наполеона.
   Приближалась развязка кампании 1813 г. Наборы за наборами следовали и
в России, и в Пруссии, и в Австрии. Подтягивались  резервы,  напрягались
все силы. Англия снова широко раскрывала свою казну и  не  скупилась  на
золото для подкрепления коалиции, как не скупилась она и на усиление ар-
мии Веллингтона в Испании. У коалиции была теперь армия с резервами чис-
ленностью почти в 850 тысяч, у Наполеона (тоже с резервами) - около  550
тысяч.
   Главнокомандующим всех союзных сил был назначен австрийский фельдмар-
шал Шварценберг. Его Наполеон не боялся нисколько. У русских не было уже
ни Кутузова, ни Багратиона, а остальных русских  генералов  в  их  массе
французский император после 1812 г. все-таки не стал уважать больше, чем
прежде. Его мнение о некоторых участниках Смоленска и Бородина было  до-
вольно высоким, но в общем главный русский штаб  Наполеон  ставил  очень
низко. Он считал сплошь нелепыми, например, действия русского командова-
ния во время его отступления от Москвы, твердо убежден был и не переста-
вал до конца жизни повторять, что только необъятные пространства,  пожар
Москвы, страшные морозы, его собственная ошибка, заключавшаяся в занятии
Москвы и долгой стоянке там, привели поход к неудаче, а русские  генера-
лы, русские стратеги и тактики будто бы ничего не сумели сделать,  чтобы
воспользоваться хоть сколько-нибудь толково счастливейшими для них  обс-
тоятельствами. Русских же солдат теперь, в 1813 г., он ставил еще  выше,
чем ставил их уже после Эйлау, в 1807 г., выше, чем всех  других  солдат
враждебных армий.
   Что касается пруссаков, то у них, как и у австрийцев и у русские, На-
полеон не видел сколько-нибудь страшных для себя  соперников  в  военном
искусстве. Но он знал, что, по совету Бернадотта, бывшего наполеоновско-
го маршала, а теперь, в 1813 г., в качестве шведского наследного  принца
- врага Наполеона, Александр I и союзные монархи упросили явиться к  ним
на помощь генерала Моро, талантливого полководца,  которого  в  1804  г.
привлекли и обвинили по делу о заговоре против Наполеона и которого  На-
полеон выслал тогда из Франции. Моро с тех пор  проживал  в  изгнании  в
Америке. Непримиримый враг Наполеона, Моро прибыл  в  лагерь  Александра
как раз к возобновлению военных действий после  провала  попытки  мирных
переговоров в Праге. "Не нападайте на те части армии, где сам  Наполеон,
нападайте только на маршалов",- таков был первый совет, данный генералом
Моро Александру и его союзникам. Нужно сказать, что, судя по всему,  не-
ладно было до душе у генерала Моро, хоть он и утешал себя  соображением,
что сражается не против Франции, а против ее  деспота.  Русский  генерал
князь Репнин был свидетелем потрясающей сцены. Моро встретился  с  одним
французским пленным, старым солдатом, и заговорил с ним. Тот узнал фран-
цузского полководца, теперь помогающего врагам Франции. Солдат  отступил
от Моро на несколько шагов и вскричал: "Да  здравствует  республика!"  В
бывшем республиканском генерале солдат видел теперь изменника, с которым
не захотел разговаривать. Александр I осыпал генерала Моро знаками вели-
чайшего внимания и почтения, непременно хотел  предоставить  ему  первую
роль. Русский император считал, что, во-первых, только один Моро и может
быть достойным противником Наполеона по своим стратегическим дарованиям,
а во-вторых, что присутствие Моро в союзном стане может поселить некото-
рые колебания во французской армии, так как у Моро до тех пор была репу-
тация безупречного республиканского генерала, без вины запутанного в де-
ло Жоржа Кадудаля к изгнанного Наполеоном. Но для французской солдатской
массы в этот момент слова: Франция, империя, император,  родина,  слива-
лись в единое целое, которое противопоставлялось  неприятелю,  интервен-
там, роялистам, эмигрантам; и расчет царя был неправилен. Морально гене-
рал Моро перестал существовать для наполеоновских солдат, как только  он
прибыл в неприятельский лагерь. Александр хотел, чтобы Моро стал главно-
командующим всех союзных армий вместо Шварценберга. Сам Моро  предлагал,
чтобы главнокомандующим числился Александр, а он, Моро, был бы начальни-
ком штаба и фактически верховным руководителем. Но случилось все иначе.
   Первая большая битва по возобновлении кампании произошла при Дрездене
27 августа 1813 г. Наполеон одержал здесь одну из блестящих побед.  Уби-
тыми, ранеными, пленными союзники потеряли около 25 тысяч человек, а На-
полеон - около 10 тысяч. Союзная армия частями отступила  в  порядке,  а
некоторые корпуса бежали с поля битвы, преследуемые по пятам кавалерией.
С обеих сторон действовала артиллерия, и вся битва происходила при  неу-
молкаемом грохоте 1200 орудий. В разгаре боя, когда левое крыло  союзни-
ков было уже совершенно разгромлено, Наполеон в центре взял на себя  не-
посредственное руководство артиллерийским огнем. На небольшой  возвышен-
ности Ронникс он заметил в неприятельском расположении группу всадников,
на которую прежде всего и велел одной из своих батарей направить  огонь.
В центре этой группы всадников оказался император Александр, а  рядом  -
генерал Моро, впервые тут выступивший в  качестве  руководителя  союзных
войск. И одно из первых ядер, пущенных в эту группу по приказу  Наполео-
на, раздробило генералу Моро обе ноги. Он скончался несколько дней спус-
тя. Во французской и в союзной армиях была распространена легенда, будто
Моро был убит ядром, которое лично выпустил, подойдя к батарее,  Наполе-
он, разглядев и узнав в подзорную  трубу  "изменника".  Так  или  иначе,
разгром частей союзной армии, сражавшихся у Дрездена, был полный, и сра-
зу же лишиться Моро, наилучшего своего стратега, было для союзников  до-
полнительным тяжким ударом.
   Союзники, разбитые под Дрезденом, несколькими  дорогами  отступали  к
Рудным горам. В следующие дни маршалы Мармон,  Виктор,  Мюрат,  Сен-Сир,
генерал Вандамм, преследуя союзников, взяли еще несколько тысяч русских,
пруссаков и австрийцев в плен. Но Вандамм слишком увлекся преследованием
и оторвался от главных сил авангарда; 20 и 30 августа в битве при Кульме
Вандамм был разбит, ранен и взят в плен с частью своего отряда. Это при-
ободрило растерявшихся было после Дрездена союзников.  Упорствовать,  не
мириться с Наполеоном после поражений - это был тоже  один  из  советов,
который Моро успел дать союзникам перед своей внезапной гибелью. Союзни-
ки видели, что если военный гений Наполеона не изменился, то  солдаты  у
него уже не те. 18-й 19-летние юноши не могли заменить  те  непобедимые,
железные легионы, с которыми он воевал в Египте, в Сирии, с которыми  он
завоевал Европу, даже те войска, с которыми ходил в Москву и костями ко-
торых он усеял поля сражений. Наполеон тоже это знал. Он видел перед со-
бой и еще одну трудность. Собственно его классическое правило,  вошедшее
потом во все учебники стратегии и тактики, гласило, что секрет  военного
искусства заключается в том, чтобы быть сильнее неприятеля в нужный  мо-
мент в нужном месте. И сам же он теперь, когда все зависело от этой кам-
пании в Саксонии, нарушал это правило. Где был Даву, один из лучших  его
маршалов, с большим отрядом? Расстреливал купцов в  Гамбурге.  Где  были
значительные отряды пехоты, артиллерии, кавалерии, которые так  пригоди-
лись бы Наполеону для близившейся решительной битвы? В Данциге, в север-
ной Германии, в южной к средней Италии, в Испании.  Созвать  их  к  себе
значило бы самому разрушить великую империю, державшуюся теперь исключи-
тельно cилой этих гарнизонов, не собирать их значило тоже разрушить  им-
перию, потерпев неминуемое поражение от  союзников,  у  которых  теперь,
после смерти Моро, нет хороших генералов, но почти вдвое больше  солдат,
чем у него.
   Безвыхедные, глубокие противоречия  обступали  Наполеона.  Дорога  на
Берлин оказалась затрудненной.  Бернадотт  с  шведской  армией  и  Бюлов
счастью прусской отбросили французские дивизии, где было очень много ба-
варских, саксонских н других германских вассалов  Наполеона,  которые  с
каждым днем становились все ненадежнее, дезертировали сотнями  и  просто
не хотели сражаться против других немцев ради неведомых им целей Наполе-
она. Маршал Удино был отброшен 23 августа у Гроссберена от путей наступ-
ления на Берлин. Макдональд потерпел поражение на реке Кацбах, на  путях
в Силезию. Мюрат 4 сентября напал и обратил в  бегство  Блюхера,  но  не
уничтожил его корпуса. Маршал Ней потерпел 6 сентября неудачу при Денне-
вице. На немецких солдат своей армии Наполеон теперь уже  не  мог  никак
положиться: Ней только потому должен был отойти, что саксонцы, бывшие  у
него в отряде, массой бежали без всякого прямого  повода.  Наполеон  был
недоволен и маршалами. "Генералы и офицеры утомлены войной, и у них  нет
той подвижности, которая заставляла их делать великие дела",-  писал  он
военному министру Кларку 8 сентября 1813 г., приказывая озаботиться  ук-
реплением и снабжением прирейнских крепостей.
   Сентябрь кончился без решающих событий, но и Наполеон и союзники  же-
лали еще до зимы  сразиться  в  генеральном  бою.  Национально-освободи-
тельное движение все больше и больше охватывало Германию. Появились доб-
ровольческие партизанские отряды, организованные Тугендбундом и  другими
патриотическими ассоциациями. Молодая буржуазия,  студенчество  Пруссии,
Саксонии, государств Рейнского союза, Вестфалии увлекались теперь  идеей
освобождения Германии от иноземного завоевателя.
   Наполеон усиленно готовился к осенней кампании.  Но  он  уже  наперед
учитывал, что если даже он будет победителем, то война не окончится  не-
медленно: ведь он твердо решил не идти ни на какие  уступки  и  понимал,
что и союзники со своими громадными резервами, даже если потерпят  пора-
жение, не захотят признать себя побежденными. И вот он сделал новое рас-
поряжение: призвать под знамена в империи еще 280 тысяч  молодых  людей,
причем из этого числа 160 тысяч призывников 1815 г., т. е. совсем  почти
подростков. Предсказание Меттерниха осуществлялось: почти дети уже  нап-
равлялись в казармы.
   С первых же чисел октября начались сложные маневрирования  враждебных
армий с отдельными  мелкими  стычками,  атаками  и  отступлениями.  Дея-
тельность Наполеона, направляющего, контролирующего, изобретающего ежед-
невно новые и новые уловки и военные хитрости, была в  эти  роковые  для
него дни изумительная.
   Русские в это время вторглись в Вестфальское королевство Жерома Бона-
парта, и король бежал. Бавария отпала от союза с Наполеоном и  примкнула
к коалиции. Наполеону нужно было скорее дать генеральный бой и победить.
Он так говорил, но не мог не понимать зловещего смысла того  факта,  что
вассалы независимо от результатов грядущих боев уже стали изменять ему.
   16 октября 1813 г. на равнине у Лейпцига началась величайшая из  битв
на протяжении всей наполеоновской эпопеи, "битва народов", как ее  тогда
же назвали в Германии. Наполеон на лейпцигских полях три дня - 16, 18  и
19 октября- сражался с коалицией,  состоявшей  из  русских,  австрийцев,
пруссаков и шведов. В собственной его армии были, кроме французов, поля-
ки, саксонцы, голландцы, итальянцы, бельгийцы, немцы Рейнского союза.  К
началу битвы у Наполеона было 155 тысяч, у союзников-220 тысяч  человек.
Когда спустилась ночь, обе стороны в общем не дрогнули, и сражение  ока-
залось не решенным. Потери Наполеона за этот пе