ий в Россию, отмечает, что буквально с первых
дней этого первого своего командования Бонапарт обнаружил  доходящую  до
дерзости смелость и презрение к личным опасностям: он  со  своим  штабом
прошел по самой опасной (но краткой) дороге,  по  знаменитому  "Карнизу"
Приморской горной гряды Альпийских гор, где во все  время  перехода  они
находились под пушками крейсировавших у самого берега английских  судов.
Тут впервые сказалась одна черта Бонапарта. С одной стороны, в  нем  ни-
когда не было той рисовки молодечеством, лихой  отвагой  и  бесстрашием,
какая была присуща, например, его современникам - маршалам Ланну,  Мюра-
ту, Нею, генералу Милорадовичу, а из позднейших военачальников -  Скобе-
леву; Наполеон всегда считал, что без определенной, безусловной  необхо-
димости военачальник не должен во время войны подвергаться личной  опас-
ности по той простой причине, что его гибель сама по себе может  повлечь
за собой смятение, панику и проигрыш сражения или даже всей войны. Но, с
другой стороны, он полагал, что если обстоятельства  сложатся  так,  что
личный пример решительно необходим, то военачальник должен не  колеблясь
идти под огонь.
   Путешествие по "Карнизу" с 5 по 9 апреля 1796 г. прошло благополучно.
Бонапарт очутился в Италии и немедленно принял решение. Перед  ним  были
совместно действовавшие австрийские и пьемонтские  войска,  разбросанные
тремя группами на путях в Пьемонт и Геную. Первое сражение с австрийским
командующим Держанто произошло в центре, у Монтенотте. Бонапарт,  собрав
свои силы в один большой кулак, ввел в заблуждение австрийского  главно-
командующего Болье, который находился южнее - на пути к Генуе, и стреми-
тельно напал на австрийский центр.  В  несколько  часов  дело  кончилось
разгромом австрийцев. Но это была только часть австрийской армии.  Бона-
парт, дав самый краткий отдых своим солдатам, двинулся дальше. Следующая
битва  (при  Миллезимо)  произошла  через  два  дня  после   первой,   и
пьемонтские войска потерпели полное поражение. Масса перебитых  на  поле
сражения, сдача пяти батальонов с 13 орудиями в плен,  бегство  остатков
сражавшейся армии - таковы были результаты дня для союзников. Немедленно
Бонапарт продолжил свое движение, не давая врагу оправиться и  прийти  в
себя.
   Военные историки считают первые битвы  Бонапарта  -  "шесть  побед  в
шесть дней" - одним сплошным большим сражением. Основной принцип Наполе-
она выявился вполне в эти дни: быстро собирать в один кулак большие  си-
лы, переходить от одной стратегической задачи к другой, не затевая слиш-
ком сложных маневров, разбивая силы противника по частям.
   Проявилась и другая его черта - уменье сливать политику и стратегию в
одно неразрывное целое: переходя от победы к победе в эти апрельские дни
1796 г., Бонапарт все время не упускал из виду, что ему нужно  принудить
Пьемонт (Сардинское королевство) поскорее к сепаратному миру, чтобы  ос-
таться лицом к лицу с одними австрийцами. После новой  победы  французов
над пьемонтцами при Мондози и сдачи этого города  Бонапарту  пьемонтский
генерал Колли начал переговоры о мире, и 28 апреля перемирие с Пьемонтом
было подписано. Условия перемирия были весьма  суровы  для  побежденных:
король Пьемонта, Виктор-Амедей, отдавал Бонапарту две лучшие  свои  кре-
пости и целый ряд других пунктов. Окончательный мир с Пьемонтом был под-
писан в Париже 15 мая 1796 г. Пьемонт всецело обязывался  не  пропускать
через свою территорию ничьих войск, кроме французских, не заключать  от-
ныне ни с кем союзов, уступал Франции графство Ниццу и всю Савойю;  гра-
ница между Францией и Пьемонтом сверх того "исправлялась" к очень значи-
тельной выгоде Франции. Пьемонт обязывался доставлять французской  армии
все нужные ей припасы.
   Итак, первое дело было сделано. Оставались австрийцы. После новых по-
бед Бонапарт отбросил их к реке По, заставил их отступить к  востоку  от
По и, перейдя на другой берег По, продолжал преследование. Паника объяла
все итальянские дворы. Герцог Пармский, который, собственно, вовсе и  не
воевал с французами, пострадал одним из первых.  Бонапарт  не  внял  его
убеждениям, не признал его нейтралитета, наложил на Парму контрибуцию  в
2 миллиона франков золотом и обязал доставить 1700  лошадей.  Двинувшись
дальше, он подошел к местечку Лоди, где ему нужно было перейти через ре-
ку Адду. Этот важный пункт защищал 10-тысячный австрийский отряд.
   10 мая произошло знаменитое сражение под Лоди.  Тут  снова,  как  при
марше по "Карнизу", Бонапарт нашел нужным рискнуть жизнью: самый  страш-
ный бой завязался у моста, и главнокомандующий  во  главе  гренадерского
батальона бросился прямо под град пуль, которыми австрийцы осыпали мост.
20 австрийских орудий буквально сметали картечью все на  мосту  и  около
моста. Гренадеры с Бонапартом во главе взяли  мост  и  далеко  отбросили
австрийцев, которые оставили на месте около 2 тысяч убитыми и ранеными и
15 пушек. Немедленно Бонапарт начал преследование отступающего неприяте-
ля и 15 мая вошел в Милан. Еще накануне этого дня, 14 мая (25 флореаля),
он писал Директории в Париж: "Ломбардия принадлежит сейчас (Французской)
республике".
   В июне французский отряд под начальством Мюрата занял, согласно  при-
казу Бонапарта, Ливорно, а генерал Ожеро занял Болонью. Бонапарт в сере-
дине июня лично занял Модену, затем наступила очередь Тосканы, хотя гер-
цог Тосканский был нейтрален в происходившей  франко-австрийской  войне.
Бонапарт не обращал на нейтралитет этих итальянских государств ни малей-
шего внимания. Он входил в города и деревни, реквизировал все нужное для
армии, забирал часто и все вообще, что ему казалось достойным этого, на-
чиная с пушек, пороха и ружей и кончая картинами старых  мастеров  эпохи
Ренессанса.
   Бонапарт смотрел на эти тогдашние увлечения своих воинов очень  снис-
ходительно. Дело дошло до мелких вспышек и восстаний. В Павии,  в  Луго,
произошли нападения местного населения на  французские  войска.  В  Луго
(недалеко от Феррары) толпа убила 5 французских  драгун,  за  что  город
подвергся каре: изрублено было несколько сот человек, а город отдан  был
на поток и разграбление солдатам, которые перебили всех жителей,  подоз-
ревавшихся во враждебных намерениях. Такие же жестокие уроки были даны и
в других местах. Значительно усилив свою артиллерию пушками и снарядами,
как взятыми у австрийцев с бою, так и отнятыми у нейтральных итальянских
государств, Бонапарт  двинулся  дальше,  к  крепости  Мантуе,  одной  из
сильнейших в Европе по естественным условиям и по искусственно созданным
укреплениям.
   Бонапарт едва успел приступить к правильной осаде Мантуи, как  узнал,
что на помощь осажденной крепости спешит специально посланная для  этого
из Тироля 30-тысячная австрийская армия под начальством очень дельного и
талантливого генерала Вурмзера. Эта весть необычайно ободрила всех  вра-
гов французского нашествия. А ведь за эту весну и лето 1796 г. к католи-
ческому духовенству и североитальянскому полуфеодальному дворянству, не-
навидевшим самые принципы буржуазной революции, которые несла с собой  в
Италию французская армия, прибавились многие и многие тысячи крестьян  и
горожан, жестоко пострадавших от грабежей, чинимых армией генерала Бона-
парта. Разгромленный и принужденный к миру Пьемонт мог возмутиться в ты-
лу у Бонапарта и перерезать его сообщения с Францией.
   16 тысяч человек Бонапарт предназначил на осаду Мантуи,  29  тысяч  у
него были в резерве. Он ждал подкрепления из Франции. Навстречу Вурмзеру
он послал одного из лучших своих генералов - Массена. Но Вурмзер  отбро-
сил его. Бонапарт отрядил другого, тоже очень способного своего помощни-
ка, который еще до него был уже в генеральских чинах,- Ожеро. Но и Ожеро
был отброшен Вурмзером. Положение становилось отчаянным для французов, и
тут Бонапарт совершил свой маневр, который, по мнению и старых  теорети-
ков и более новых, мог бы сам по себе обеспечить ему "бессмертную славу"
(выражение Жомини), даже если бы тогда, в самом начале своего жизненного
пути, он был убит.
   Вурмзер уже торжествовал близкую победу над страшным врагом, уже  во-
шел в осажденную Мантую, сняв с нее, таким образом, осаду, как вдруг  он
узнал, что Бонапарт со всеми силами бросился на другую колонну  австрий-
цев, действовавших на сообщениях Бонапарта с Миланом, и в трех битвах их
разбил. Это были сражения при Лонато, Сало и Брешии. Вурмзер,  узнав  об
этом, вышел из Мантуи со всеми своими силами и, разбив  заслон,  постав-
ленный против него французами под начальством Валлета, отбросив  в  ряде
стычек еще и другие французские отряды, наконец 5 августа встретился под
Кастильоне с самим Бонапартом  и  потерпел  тяжкое  поражение  благодаря
блестящему маневру, в результате которого часть французских войск  вышла
в тыл австрийцам.
   После ряда новых сражений Вурмзер с остатками разбитой армии  сначала
кружил у верхнего течения Адидже, потом заперся в Мантуе.  Бонапарт  во-
зобновил осаду. На выручку уже на этот раз не только Мантуи, но и самого
Вурмзера в Австрии была снаряжена в спешном порядке новая армия, под на-
чальством Альвинци, тоже (подобно Вурмзеру, эрцгерцогу Карлу  и  Меласу)
одного из лучших генералов Австрийской империи. Бонапарт пошел навстречу
Альвинци, имея 28 500 человек, оставив 8300 человек осаждать Мантую. Ре-
зервов у него почти не было, их не насчитывалось и  4  тысяч.  "Генерал,
который очень уж исключительно заботится  перед  сражением  о  резервах,
непременно будет разбит",- это на все лады повторял всегда Наполеон, хо-
тя он был, конечно, далек от отрицания  огромного  значения  резервов  в
длительной войне. Армия Альвинци была значительно больше. Альвинци  отб-
росил несколько французских отрядов в ряде стычек. Бонапарт велел эваку-
ировать Виченцу и еще несколько пунктов. Он сосредоточил около себя  все
свои силы, готовясь к решающему удару.
   15 ноября 1796 г. начался, а вечером 17 ноября  окончился  упорный  и
кровопролитный бой при Арколе. Альвинци, наконец, столкнулся с  Бонапар-
том. Австрийцев было больше, и сражались они с чрезвычайной стойкостью -
тут были отборные полки Габсбургской монархии.  Одним  из  самых  важных
пунктов был знаменитый Аркольский мост.  Трижды  французы  бросались  на
штурм и брали мост и трижды  с  тяжкими  потерями  отбрасывались  оттуда
австрийцами. Главнокомандующий Бонапарт повторил в точности то,  что  он
сделал за несколько месяцев до того при взятии моста в Лоди: он бросился
лично вперед со знаменем в руках. Около  него  было  перебито  несколько
солдат и адъютантов. Бой длился  трое  суток  с  небольшими  перерывами.
Альвинци был разбит и отброшен.
   Больше полутора месяцев после Арколе австрийцы оправлялись и  готови-
лись к реваншу. В середине января 1797 г. наступила развязка.  В  трехд-
невной кровопролитной битве при Риволи 14 и 15 января  1797  г.  генерал
Бонапарт наголову разбил всю австрийскую армию, на этот раз тоже собран-
ную, уже в подражание молодому французскому полководцу,  в  один  кулак.
Спасшись с остатками разбитой армии, Альвинци уже не смел и помыслить  о
спасении Мантуи и запертой в Мантуе армии  укрывавшегося  там  Вурмзера.
Через две с половиной недели после битвы при Риволи Мантуя капитулирова-
ла. Бонапарт обошелся при этом весьма милостиво с побежденным Вурмзером.

   После взятия Мантуи Бонапарт двинулся на север, явно угрожая уже нас-
ледственным габсбургским владениям. Когда спешно вызванный на  итальянс-
кий театр военных действий в начале весны 1797  г.  эрцгерцог  Карл  был
разбит Бонапартом в целом ряде сражений и отброшен к Бреннеру, куда отс-
тупил с тяжкими потерями, в Вене распространилась паника. Она шла из им-
ператорского дворца. В Вене стало известно, что  спешно  запаковывают  и
куда-то прячут и увозят коронные драгоценности. Австрийской столице  уг-
рожало нашествие французов. Ганнибал у ворот! Бонапарт в  Тироле!  Бона-
парт завтра будет в Вене! Такого рода слухи, разговоры,  возгласы  оста-
лись в памяти современников, переживавших этот момент в  старой  богатой
столице Габсбургской монархии. Гибель нескольких лучших австрийских  ар-
мий, страшные поражения самых талантливых и способных генералов,  потеря
всей северной Италии, прямая угроза столице Австрии - таковы были  тогда
итоги этой годовой кампании, начавшейся в конце марта 1796 г., когда Бо-
напарт впервые вступил в главное командование французами. В Европе  гре-
мело его имя.
   После новых поражений и общего  отступления  армии  эрцгерцога  Карла
австрийский двор понял опасность продолжения  борьбы.  В  начале  апреля
1797 г. генерал Бонапарт получил официальное уведомление, что  австрийс-
кий император Франц просит начать мирные переговоры.  Бонапарт,  следует
заметить, сделал от себя все зависящее, чтобы окончить войну с  австрий-
цами в такой благоприятный для себя момент, и, наседая со всей своей ар-
мией на поспешно от него отступающего эрцгерцога Карла, он в то же время
извещал Карла о своей готовности к миру. Известно любопытное  письмо,  в
котором, щадя самолюбие побежденных, Бонапарт писал, что если ему удаст-
ся заключить мир, то этим он будет гордиться более, "чем печальной  сла-
вой, которая может быть добыта военными успехами". "Разве не  достаточно
убили мы народа и причинили зла бедному человечеству?" - писал он Карлу.

   Директория согласилась на мир и только раздумывала, кого послать  для
ведения переговоров. Но пока она размышляла об этом и пока ее  избранник
(Карл) ехал в лагерь Бонапарта, победоносный генерал уже успел заключить
перемирие в Леобене.
   Но еще до начала леобенских переговоров Бонапарт  покончил  с  Римом.
Папа Пий VI, враг  и  непримиримый  ненавистник  Французской  революции,
смотрел на "генерала Вандемьера", ставшего  главнокомандующим  именно  в
награду за истребление 13 вандемьера благочестивых роялистов, как на ис-
чадие ада и всячески помогал Австрии в ее  трудной  борьбе.  Как  только
Вурмзер сдал французам Мантую с 13 тысячами гарнизона  и  с  несколькими
сотнями орудий и у Бонапарта освободились войска,  прежде  занятые  оса-
дой,французский полководец отправился в экспедицию против папских владе-
ний.
   Папские войска были разгромлены Бонапартом в первой же битве. Они бе-
жали от французов с такой быстротой, что посланный Бонапартом  в  погоню
за ними Жюно не мог их догнать в продолжение  двух  часов,  но,  догнав,
часть изрубил, часть же взял в плен. Затем город за городом  стали  сда-
ваться Бонапарту без сопротивления. Он брал все ценности,  какие  только
находил в этих городах: деньги, бриллианты, картины, драгоценную утварь.
И города, и монастыри, и сокровищницы старых церквей предоставили  побе-
дителю громадную добычу и здесь, как и на севере Италии. Рим был охвачен
паникой, началось повальное бегство состоятельных людей и высшего  духо-
венства в Неаполь.
   Папа Пий VI, охваченный ужасом, написал Бонапарту умоляющее письмо  и
отправил с этим письмом кардинала Маттеи, своего племянника, и с ним де-
легацию просить мира. Генерал Бонапарт отнесся к просьбе снисходительно,
хотя сразу же дал понять, что речь идет о полной капитуляции. 19 февраля
1797 г. уже был подписан мир с папой в  Толентино.  Папа  уступал  очень
значительную и самую богатую часть своих владений, уплачивал 30  миллио-
нов франков золотом, отдавая лучшие картины и статуи своих  музеев.  Эти
картины и статуи из Рима, так же как еще раньше из Милана, Болоньи,  Мо-
дены, Пармы, Пьяченцы, а позже из Венеции, были отправлены Бонапартом  в
Париж. Перепуганный до последней степени папа Пий VI моментально  согла-
сился на все условия. Сделать это ему было тем легче, что Бонапарт в его
согласии нисколько и не нуждался.
   Почему Наполеон уже тогда не сделал того, что он  совершил  несколько
лет спустя? Почему он не занял Рим, не арестовал папу? Это  объясняется,
во-первых, тем, что еще предстояли мирные переговоры с Австрией, а слиш-
ком крутой поступок с папой мог взволновать католическое население цент-
ральной и южной Италии и создать этим для Бонапарта необеспеченный  тыл.
А, во-вторых, мы знаем, что за время этой блестящей  первой  итальянской
войны с ее непрерывными победами над большими,  могущественными  армиями
грозной тогда Австрийской империи у молодого генерала  была  одна  такая
бессонная ночь, которую он всю прошагал перед  своей  палаткой,  впервые
задавая себе вопрос, который раньше не приходил ему  в  голову:  неужели
всегда ему и впредь придется побеждать и завоевывать  новые  страны  для
Директории, "для этих адвокатов"?
   Много лет должно было пройти и много воды и крови должно было  утечь,
пока Бонапарт рассказал об этом своем уединенном ночном размышлении.  Но
ответ на этот заданный себе тогда вопрос он, конечно, дал вполне отрица-
тельный. И в 1797 г. 28-летний завоеватель Италии уже видел в Пие VI  не
запуганного, трепещущего хилого старика, с которым можно  было  сделать,
что угодно: Пий VI был для Наполеона духовным повелителем многих миллио-
нов людей в самой Франции, и всякий, кто  думает  об  утверждении  своей
власти над этими миллионами, должен считаться с их суевериями.  Наполеон
на церковь в точном смысле этого слова смотрел как на удобное  полицейс-
ко-духовное орудие, помогающее управлять народными массами; в  частности
католическая церковь, с его точки зрения, была бы особенно удобна в этом
отношении, но, к сожалению, она всегда претендовала и продолжает претен-
довать на самостоятельное политическое значение,  и  все  это  в  значи-
тельной степени оттого, что  она  обладает  законченной  и  совершенной,
стройной организацией и повинуется как верховному владыке папе.
   Что касается именно папства, то к нему Наполеон относился как к выра-
ботавшемуся исторически и укрепившемуся почти двумя  тысячелетиями  чис-
тейшему шарлатанству, которое выдумали в свое  время  римские  епископы,
ловко воспользовавшись благоприятными для них местными  и  историческими
условиями средневековой жизни. Но, что и такое шарлатанство  может  быть
серьезнейшей политической силой, это он понимал очень хорошо.
   Смирившийся, потерявший лучшие свои земли, трепещущий папа уцелел по-
ка в Ватиканском дворце. Наполеон не вошел в Рим; он поспешил,  покончив
дело с Пием VI. обратно в северную Италию, где нужно было заключить  мир
с побежденной Австрией.
   Прежде всего нужно сказать, что и леобенское перемирие, и последовав-
ший затем Кампо-Формийский мир, и все вообще дипломатические  переговоры
Бонапарт вел всегда по собственному своему  произволению  и  вырабатывал
условия тоже ни с чем, кроме своих соображений,  не  считаясь.  Как  это
стало возможным? Почему это  сходило  ему  с  рук?  Здесь  прежде  всего
действовало старинное правило: "победителей не  судят".  Республиканских
генералов (самых лучших, вроде Моро) австрийцы как раз в  этом  же  1796
году и в начале 1797 г. били на Рейне, а рейнская армия требовала и тре-
бовала денег на свое содержание, хотя с самого начала была хорошо экипи-
рована. Бонапарт же с ордой недисциплинированных оборванцев, которую  он
превратил в грозное и преданное войско, ничего не требовал, а, напротив,
посылал в Париж миллионы золотой монетой, произведения искусства, завое-
вал Италию, в бесчисленных боях уничтожая одну австрийскую армию за дру-
гой, принудил Австрию просить мира. Битва при Риволи  и  взятие  Мантуи,
завоевание папских владений - последние подвиги  Бонапарта  окончательно
сделали непререкаемым его авторитет.
   Леобен - это город в Штирии, австрийской провинции,  которая  в  этой
своей части находится в каких-нибудь 250 километрах от подступов к Вене.
Но чтобы окончательно и формально утвердить за собой все желаемое в Ита-
лии, т. е. все уже завоеванное и все, что еще захочется подчинить  своей
власти на юге, и вместе  с  тем  чтобы  заставить  австрийцев  пойти  на
серьезные жертвы на далеком от Бонапарта западногерманском театре  воен-
ных