- спросила Ирина Глеба.
   - Да нет, дорогая, думаю, до вечера.
   - Ты мне позвонишь?
   - Да, обязательно, - кивнул Глеб, доставая из шкафа зимнюю куртку  на
меху.
   - Ты на чем поедешь?
   - На своей машине.
   -  Послушай,  может,  поедешь  на   моей   и   заедешь   на   станцию
техобслуживания?  У  меня  стартер  что-то  барахлит...  Время  на   это
найдется?
   - Хорошо, заеду. Где ключи?
   - Где всегда, - сказала Ирина, взяла с  полки  ключи  от  квартиры  и
машины, прицепленные к одному брелоку, и подала Глебу.
   Глеб перехватил руку Ирины и несильно сжал.
   - Спасибо за завтрак.
   - Ты не всегда помнишь о том, что меня надо благодарить.
   - Обещаю не забывать.
   - То-то...
   Ирина поцеловала Глеба в щеку.
   - И самое главное, - Глеб говорил с Ириной, как учитель с учеником, -
ничего тяжелого не поднимай, не волнуйся. Ты же помнишь, что сказал тебе
доктор Хинкель?
   - Ой, помню, помню, - махнула  рукой  Ирина.  -  Эти  доктора,  Глеб,
всегда говорят одно и то же: тяжелое не  поднимать,  не  нервничать,  не
есть соленого, горького, острого, горячего...
   - Я вижу, ты сама прекрасно все знаешь, - улыбнулся Сиверов.
   - Конечно же, знаю! И стараюсь выполнять все рекомендации.
   - Как он там, кстати? - Глеб с нежностью посмотрел на  Ирину,  на  ее
заметно округлившийся живот.
   - Как он там... Не знаю.
   - Ты же с ним общаешься.
   - Он молчалив, будто обиделся на тебя.
   - Почему на меня?
   - На меня не за что обижаться.
   Ирине было ужасно приятно то,  что  Глеб  проявляет  интерес,  причем
абсолютно искренний. Это было видно по тому, как заблестели его глаза.
   - Мне там, наверное, было бы очень хорошо, - мечтательно сказал Глеб.
- Ничего не надо делать, плаваешь себе, спишь...  Кормят,  поят,  тепло,
уютно, никаких забот.
   - Я думаю, и ему хорошо, - Ирина постучала  по  деревянной  панели  в
прихожей.
   - Так что смотри,  береги  его,  -  Глеб  чмокнул  Ирину  в  щеку  и,
захлопнув за собой дверь, неторопливо спустился вниз по лестнице.
   Он двигался по маршам бесшумно, ставя ноги на ступени  так,  как  это
умел делать только агент Слепой.
   Перламутровый "фольксваген-гольф" Ирины на удивление легко завелся. И
Глеб, пожав плечами, подумал, что жена опять сочиняет и что вообще  было
бы неплохо запретить ей ездить на  машине.  Пусть  лучше  сидит  дома  и
никуда не выходит. А то в городе сейчас полно сумасшедших автолюбителей,
а дороги  не  бог  весть  какие,  то  залиты  грязью,  то  обледеневшие,
скользкие, разбитые. И если не она врежется в кого-нибудь, то кто-нибудь
- в нее, и тогда...
   Вот об этом Глебу думать не хотелось. Но  он  привык  размышлять  обо
всем, чтобы  быть  готовому  к  любым,  в  том  числе  самым  неприятным
неожиданностям.
   "Обязательно скажу. А еще лучше - заберу ключи от машины.  Вот  когда
родит, выкормит - пожалуйста.
   А пока, если ей куда надо, буду возить ее сам. Или чего жалеть денег?
Можно вызвать такси, сел, поехал - и все проблемы. К врачу, на рынок,  в
магазин, в театр...
   Или мало еще куда захочется?"
   С этими мыслями Глеб и приехал в малозаметный арбатский переулок, где
располагалась его якобы мастерская,  оборудованная  на  чердаке  старого
жилого дома. Он припарковал машину у тротуара, огляделся по  сторонам  -
это уже вошло у него в  привычку.  Ничего  подозрительного  не  заметил,
вернее, не то чтобы подозрительного, а чего-нибудь такого, что привлекло
бы его внимание. Закрыл машину и не спеша, опять же  бесшумно,  поднялся
пешком на самый последний этаж, а затем еще  одним  лестничным  пролетом
выше и остановился у двери. Его рука уже держала связку ключей.
   Сиверов внимательно осмотрел дверь. Все было  нормально,  посторонние
здесь не появлялись - впрочем, так  было  всегда.  Мелочь,  но  приятно.
Глеб, войдя в мастерскую, тщательно закрыл дверь, разделся. Казалось, он
не покидал мансарду со вчерашнего дня.
   "Ну что ж, как всегда, сначала сварю кофе, послушаю музыку".
   У него  появилось  два  новых  компакт-диска  -  оригинальные  записи
берлинского симфонического оркестра. Но он решил послушать только один.
   "Надо растянуть удовольствие. Оба  диска  слушать  не  стоит,  второй
послушаю завтра".
   Кофе был сварен. Глеб поудобнее устроился в кресле и уже взял было  в
руки пульт дистанционного управления музыкальным центром,  как  зазвонил
телефон.
   Глеб не стал задаваться вопросом,  кто  бы  это  мог  быть.  Если  не
ошиблись номером, значит, звонит генерал Потапчук.  Телефон  мансарды  в
справочниках не числился, даже Ирина не знала этого номера.
   Сиверов снял трубку, но голоса не подал.
   - Алло! Это ты. Слепой?
   Так и есть - это был Потапчук.
   - Конечно, я, Федор Филиппович.
   - Я очень рад, что застал тебя.
   - А что, разве могли не застать?
   - Я позвонил домой, Ирина сказала, что ты выехал.
   Я прикинул, сколько времени тебе надо для того, чтобы добраться.
   - Все понятно, Федор Филиппович, - Глеб взял  кофейник,  налил  чашку
кофе и, прижав плечом трубку радиотелефона к уху, подошел к музыкальному
центру, положил на него пульт. Он уже понял,  что  музыку  послушать  не
удастся.
   - Нам нужно встретиться, - без нажима, но твердо сказал генерал.
   - Это было бы кстати. У меня к вам есть кое-какой разговор.
   - У меня к тебе - тоже.
   - Разговор или предложение?
   - И то и другое.
   Вот оно, началось... Звонок, которого Глеб ждал в новогоднюю ночь,  с
отсрочкой, но прозвучал.
   - Как я понимаю, разговор не телефонный? - бросил Глеб.
   - Да, не телефонный. Ты правильно догадался.
   - Тогда где и когда?
   - А ты не будешь против, если я приеду к тебе на часок?
   Глеб на мгновение задумался, а затем сказал:
   - Знаете', Федор Филиппович, лифт  у  меня  в  доме  не  работает,  и
подняться вам ко мне будет проблематично. Высоковато.
   - Что ты меня за старую развалину держишь?
   - Да нет, не держу, просто не хочу напрягать. Вы  уж  не  обижайтесь.
Все-таки вы после ранения не совсем оправились.
   Федор Филиппович рассмеялся. И в этом смехе слышалась досада - досада
человека на свой возраст, на то, что он не молод и не в состоянии  легко
взбежать  на  седьмой  этаж,  а  затем,  не  переводя  дыхание,   начать
оживленный разговор. Смех внезапно стих.
   -  Федор  Филиппович,  давайте  встретимся  на  какой-нибудь  явочной
квартире, - предложил Глеб, но генерал отказался.
   - Нет, давай ты приедешь ко мне в управление.
   - Можно и так.
   - Тогда я сейчас высылаю за тобой машину.
   - Но только не во двор;
   - Это понятно. Машина будет ждать тебя на перекрестке.
   - На каком? - уточнил Глеб.
   - На твоем любимом, перед переулком.
   - Идет.
   - Значит, через полчаса. Шофера ты узнаешь...
   Глеб не дал генералу договорить.
   - Буду, - он нажал на кнопку, отключив телефон.
   "Что же у них стряслось? - все еще держа в правой руке  радиотелефон,
а в левой - чашку горячего крепчайшего кофе, подумал  Глеб.  -  Но  чего
гадать? Часа не пройдет, как все узнаю".
   Он  не  выносил  строить  догадки  и  предположения  там,  где   была
возможность выяснить все достоверно.
   "Между прочим, надо будет поговорить  с  генералом  о  его  здоровье.
Что-то он мне в последнее время не очень нравится.  Хотя  уговорить  его
поехать отдохнуть я, разумеется, не смогу".
   Ровно через Полчаса Сиверов подошел к условленному  переулку.  Черная
"волга" с двумя антеннами и затененными стеклами  -  та  самая,  которая
ночью привезла генерала Потапчука из дома в  управление,  уже  поджидала
его. Она стояла на перекрестке в нарушение правил, и  Глеб  увидел,  как
сержант ГАИ вразвалочку подходит к автомобилю.  Он  постучал  жезлом  по
стеклу.
   Что ему сказал шофер, Глеб, само собой, не слышал:  он  наблюдал  эту
сцену с расстояния метров пятидесяти.
   Но гаишник мгновенно вытянулся рядом с машиной по стойке "смирно",  и
его рука, привыкшая брать взятки и выхватывать  документы  у  запуганных
водителей, как марионеточная, дернулась к шапке с кокардой.
   "Ну вот, получил свое".
   Гаишник быстро ретировался, а Глеб, подойдя к машине, открыл  дверцу,
уселся на заднее сиденье и спросил шофера:
   - Потапчук прислал?
   - Да-да, Потапчук. Это я вас должен привезти?
   - Меня. Добрый день.
   - Какой он к черту добрый! Мотаюсь как проклятый, подняли среди ночи,
уже почти сутки не сплю.
   - Куда деваться, - посочувствовал Глеб, - работа есть работа.
   - Работа  тогда  работа,  когда  за  нее  хорошо  платят,  -  буркнул
водитель.
   - За безделье вообще ничего не платят.
   Водитель погнал автомобиль, игнорируя правила, проскакивая на  желтый
и даже один раз на красный свет.
   - А что ты ему сказал? -  спросил  Глеб,  вспомнив  об  инциденте  на
перекрестке.
   - Кому?
   - Гаишнику.
   - Сказал, чтобы он валил куда подальше и не мешал работать.
   - Хорошо тебе.
   - Да чего хорошего? Единственная радость в  жизни,  что  гаишники  не
трогают, обходят за полверсты.
   - Но этот же не обошел?
   - Это дурень какой-то, лимитчик.  Без  году  неделя  как  из  деревни
приехал, в номерах не разбирается, а уже деньги у водил вымогает.
   -   Так   у    тебя    же    обычные    номера    на    машине,    не
государственно-кремлевские.
   - Конспирируемся, служба такая, - с гордостью сказал водитель.
   Вот за такими нехитрыми разговорами они въехали  во  внутренний  двор
огромного здания.
   Внизу Глеба встретил один из помощников генерала  Потапчука  и  повел
Сиверова через черный вход, по каким-то запутанным лестницам,  пока  они
наконец не попали в большой коридор, устланный широкой красной  ковровой
дорожкой, и остановились прямо у двери генеральского кабинета.
   - Сейчас доложу.
   - Да ждет он, точно.
   - Так положено.
   Помощник постучал и открыл дверь. Стоявший у  окна  генерал  Потапчук
повернулся и пошел навстречу гостю.  По  виду  генерала  Глеб  мгновенно
догадался, что дела не ахти какие и что Федор Филиппович уже с  середины
ночи на ногах. На столе стоял дымящийся кофе. Генерал кивнул  помощнику,
и тот исчез.
   А сам крепко пожал руку Глебу.
   - Ты выглядишь отдохнувшим, Глеб Петрович.
   - Да,  ничего,  Федор  Филиппович,  отдыхать  не  отдыхал,  но  и  не
утруждался особо.
   - Как Ирина?
   - Тоже ничего.
   - Как прошла операция?
   - Доктор говорит - успешно, даже рисует самые радужные перспективы.
   - Не верю я ни в какие радужные перспективы, особенно в  те,  которые
рисуют врачи. Рисуй не рисуй - все равно получишь...  Правда,  к  твоему
случаю это не имеет отношения.
   - Что случилось?
   - Присаживайся, наливай кофе, и начнем разговор.
   - За тем и приехал.
   Глеб устроился в мягком кожаном кресле перед низким столиком. Генерал
Потапчук, как всегда  при  встречах  с  агентом  Слепым,  изменил  своим
привычкам и сел не за письменный стол, а опустился в другое кресло рядом
с гостем, взял чашку в руки и положил пачку сигарет возле пепельницы,  в
которой громоздилась пирамида окурков.
   "Окурки - трупы сигарет", - подумалось Сиверову.
   - Вот, Глеб, что случилось - Мерцалов в Москве.
   Пессимисты оказались правы.
   Глеб ничем не выдал, что эта новость его сильно удивила.  Он  глотнул
кофе, посмаковал его вкус.
   - Откуда такая информация?
   - Он успел засветиться. Вчера  днем  в  ресторане  Мерцалова  опознал
офицер ФСБ капитан Сергачев.
   И попытался его взять. Сумасшедший, он думал, это легко и просто.
   - Как взять - в одиночку?
   - Никто толком не  знает,  как  это  произошло.  Его  пытались  взять
Сергачев  с  двумя  омоновцами,  которые  оказались  в  ресторане.  И  у
гардероба они попытались захватить Мерцалова.
   Глеб отставил кофе.
   - Хотите, я вам скажу результат?
   - Ну, говори, - сдвинув к переносице седые брови, с какой-то  горечью
обронил Потапчук.
   - Взять они его не смогли, и, думаю, Мерцалов оставил после себя  два
трупа.
   Генерал немного злорадно сказал:
   - Ошибаешься, Глеб, не два, а три.
   - Ну что ж, ошибка, конечно, не очень приятная.
   Я хотел сказать, что три, но затем решил преуменьшить.
   Праздники меня расслабляют.
   Потапчук промолчал.
   - А как вы считаете, Федор Филиппович, если бы меня  попытался  взять
офицер ФСБ с двумя омоновцами, это бы им удалось?
   - К счастью, такое возможно только предположить.
   - Можно добавить еще пару человек.
   - Но не нужно... - скривил генерал тонкие губы и добавил:
   - Людей жалко.
   - То же самое и с Мерцаловым. Так что, капитан Сергачев действовал на
свой страх и риск, никого не поставив в известность?
   - Получается так.  Если  бы  я  об  этом  знал,  все  можно  было  бы
переиграть. Мерцалова следовало вести и, только все тщательно  продумав,
произвести захват.
   - Да, прыть не всегда идет  на  пользу  дела,  -  философски  заметил
Сиверов, вновь берясь за кофейную чашку. - А что произошло потом?
   - Я думаю, Глеб, ты знаешь сам. Он исчез, растворился. Без следов.
   - И что вы собираетесь делать?
   - Делаем  все,  что  можем.  Кстати,  вот  результаты  баллистической
экспертизы, - генерал кивнул  на  свой  стол,  на  краю  которого  лежал
целлофановый пакет с тремя пулями и тремя гильзами, а  также  три  листа
бумаги, сколотые одной скрепкой.
   - Разрешите?
   - Пожалуйста.
   Глеб поднялся с кресла, посмотрел на пули, на гильзы.
   - По-моему, это армейский  кольт.  Правда,  пули  какие-то  странные:
почему они так оцарапаны?
   - Почитай заключение баллистиков.
   Глеб взял листы и быстро прочел.
   - Ну  что  ж,  все  правильно.  Пули  бронебойные,  усиленный  заряд,
армейский кольт.
   - И ты любишь это оружие?
   - Да, генерал, это надежная машина. Почти  никогда  не  дает  осечки,
позволяет  вести  прицельную  стрельбу.  А  в  случае  чего  его   можно
использовать и в рукопашном бою. В общем, тяжелая штука и универсальная.
   - Надеюсь, с собой ты его не носишь?
   - Нет, Федор Филиппович, не ношу. Я же не сумасшедший.  Я  вообще  не
люблю оружие, беру в руки, только когда выхожу на работу.
   - Считай, Глеб, ты на работе.
   - Я это понял, генерал.
   - Мерцалова следует найти.
   - Так что все-таки делает, ваше управление? У вас так много людей.
   - Я же сказал, мы пытаемся сделать все, что в наших силах. Фотография
Мерцалова распространена, она у каждого сотрудника ФСБ, ФСК, у всех тех,
кто с нами сотрудничает. А еще мы хотели - и бумага уже была подписана -
несколько раз показать фотографию Мерцалова по телевидению и  обратиться
к населению.
   - Все понятно, Федор Филиппович. Этим вы ничего не добьетесь.
   - Да, мы отказались от этой затеи. А почему ты так думаешь?
   - Он слишком умен и осторожен, чтобы попасться таким образом.
   - Но, возможно, его кто-нибудь  и  увидит.  Он  же  должен  питаться,
выходить в магазин, в ресторан, менять  деньги,  в  конце  концов...  Не
может же он выполнить свою работу, безвылазно сидя где-нибудь в квартире
или на чердаке!
   - Естественно, нет.
   - Так что же он будет делать?
   - Он изменит внешность, генерал.
   - Как изменит?
   - Ну, приклеит бороду, усы,  наденет  парик...  Обязательно  поменяет
костюм, поменяет повадки, походку.  Мерцалов  не  тот  человек,  который
может попасться участковому или сотруднику уголовного розыска.
   - Да, я тоже так думаю. Но ведь что-то же надо делать!
   - Делайте, делайте. Все ваши действия будут заставлять его двигаться,
а это  самое  главное.  Двигаться  в  том  смысле,  -  уточнил  Глеб,  -
предпринимать определенные действия. Чем черт не шутит, вдруг он поведет
себя как-нибудь неадекватно, и тогда его можно будет увидеть, засечь.
   - Я тоже надеюсь на это, -  сказал  генерал,  раскуривая  уже  вторую
сигарету.
   - Можно пожелание, Федор Филиппович?
   - Почему же нельзя.
   - Вы не курили бы так много.
   - Ладно тебе. Жена уже достала.
   - Тоже печется о вашем здоровье?
   - Запилила своей опекой.
   - Я не пилю - просто советую.
   - А сам куришь?
   - Да, курю. Но лишь в двух случаях:  когда  волнуюсь  или  когда  мне
очень хорошо.
   У генерала чуть не сорвалась с языка шутка: "И в постели  с  женщиной
ты куришь? Ведь с женщиной тебе хорошо наверняка?" - но он сдержался.
   - Знаете, генерал, я не курю лишь в постели с женщиной.
   Федор Филиппович почувствовал, что кровь прилила к щекам.
   "Вот уж этот Сиверов, чтоб его!.. Насквозь видит, ничего от  него  не
скроешь - даже мысли. А еще кличка у него - Слепой".
   Потапчук пожал плечами и поспешил сменить тему:
   - Так  что,  Глеб  Петрович,  давай,  начинай  заниматься.  Если  что
понадобится, я к твоим услугам. Мои люди тоже. Транспорт.
   - Нет, генерал, я привык действовать в одиночку.
   Хуже всего, что у меня пока нет никаких соображений.
   - Ничего, я все равно отдам распоряжение в случае чего выделить  тебе
людей и технику, не помешает.
   - Вероятно... Но и не поможет.
   - Ты мне хотел что-то сообщить?  Или  спросить?  -  генерал  вспомнил
телефонный разговор.
   - Вот что, - Глеб запустил руку в карман и вытащил сложенный вчетверо
лист белой бумаги, на котором мелким шрифтом  были  отпечатаны  фамилии,
имена, адреса, телефоны и всевозможные, на первый взгляд,  бессмысленные
цифровые данные - часть их начиналась с нуля,  -  и  подал  этот  листок
генералу.
   Тот поморщился и был вынужден достать из кармана пиджака очки.
   - Что это?
   - Это одна моя находка, генерал.  По-моему,  любопытная.  А  как  она
вам?
   - Все-таки объясни, что это. И зачем ты мне это показываешь?
   - Я хотел бы получить информацию по  тем  людям,  чьи  фамилии  здесь
указаны.
   - Откуда у тебя взялись эти фамилии?
   - Вы знаете что-нибудь,  Федор  Филиппович,  об  ограблении  банка  в
Женеве, о том  ограблении,  когда  пострадал...  -  Глеб  уже  знал  имя
русского, которого встречал у входа  директор  банка,  но  не  торопился
называть его.
   - Когда пострадал кто?
   - Артем Прохоров.
   - Да, я слышал об этом.
   - Так вот, это информация с его  записной  книжки,  которая  случайно
попала мне в руки.
   Генерал хохотнул.
   - Ну и случайность, я  тебе  скажу!  Ты  удивительный  человек,  Глеб
Петрович, тебе ужасно везет. Ты всегда оказываешься  в  нужном  месте  в
нужное время. Думаю, за эту книжку  тебе  очень  много  заплатил  бы  ее
хозяин.
   - Я тоже так думаю, Федор Филиппович, но деньги мне не нужны.
   - Хорошо, книжку  оставь  пока  у  себя.  Все,  что  будет  по  моему
управлению, я тебе дам.
   - Сбросьте мне на дискету, я посмотрю на своем компьютере.
   - Но особо секретную информацию.., выносить из здания...
   - Нет, генерал, только то, что вы посчитаете возможным.  Остальное  я
просмотрю здесь.
   - Договорились. А ты действуй. И вот еще... Эти бумаги  присланы  мне
из Норвегии и... - генерал тяжело вздохнул, - и из Италии. Скорее всего,
и там, и там действовал Мерцалов. Он в Риме застрелил Аль-Рашида, а  под
Оленом заколол стилетом Валентина  Батулина.  Все  эти  люди  связаны  с
подписанием контракта по нефти, очень широкомасштабного и значительного,
и, если  честно  сказать,  сильно  ущемляют  интересы  одного  из  наших
восточных друзей. Но для того чтобы контракт был сорван окончательно, им
нужно...
   - Я все  понял.  Мерцалов  приехал  в  Россию,  чтобы  убрать  нашего
"главного нефтяника"?
   - Да, именно, - хмыкнул генерал. - Хорошо с тобой разговаривать, Глеб
Петрович. Я не успеваю додумать мысль, а ты уже произносишь  законченную
фразу.
   - Что поделаешь, Федор Филиппович, голова нужна не  для  того,  чтобы
шапку носить, верно?
   - Верно, Глеб, верно.
   Еще около часа Федор Филиппович Потапчук,  не  отвечая  ни  на  какие
телефонные звонки, оживленно беседовал с Глебом Сиверовым. Они обсуждали
всевозможные варианты и  делились  друг  с  другом  самыми  невероятными
соображениями по предстоящему делу.
   Дважды помощник приносил  им  кофе  и  дважды  забирал  переполненную
пепельницу с низкого столика.
   Наконец все  было  оговорено,  и  Глеб