ть в президентов
- просто детская забава. Кстати, разговор о  королях  напомнил  мне  еще
кое-что, о чем говорил старик Стылптич в ту ночь. Он сказал, что  знает,
что за шайка обхаживала его. Это люди короля Виктора.
   - Что?! - Энтони резко повернулся.
   На лице Макграта медленно расплылась улыбка.
   - Чего ты вскинулся? - протянул он.
   - Джимми, не будь ослом! Ты сейчас сказал нечто весьма важное.
   Энтони подошел к окну и некоторое время смотрел на улицу.
   - Кто такой  этот  король  Виктор?  -  спросил  Джимми.  -  Еще  один
балканский монарх?
   - Нет, - задумчиво ответил Энтони, - это король иного сорта.
   - Кто же он? Помолчав, Энтони сказал:
   -  Он  вор.  Известнейший  вор,  специалист  по  драгоценным  камням.
Отчаянный малый, не смущающийся ничем. Король Виктор - это прозвище, под
которым он был известен в Париже. Там была штаб-квартира его шайки.  Его
арестовали и посадили за решетку всего на семь лет. Ничего существенного
доказать не удалось. Скоро он будет на свободе, если уже не вышел.
   - Ты думаешь, что граф Стылптич помог полиции усадить его за решетку?
И поэтому его шайка ловила старика? Чтобы отомстить?
   - Не знаю, - сказал Энтони. - Вообще-то,  не  похоже.  Насколько  мне
известно,  король  Виктор  никогда  не  покушался  на  камни  из  короны
Герцословакии. Но все выглядит весьма интригующе, а?  Смерть  Стылптича,
мемуары  и  газетная  болтовня  -  странно  все  это,  но   наводит   на
размышления. Еще говорят, что в Герцословакии обнаружена нефть.  Джеймс,
я чувствую нутром, что к этой маленькой  стране  в  определенных  кругах
скоро проявят большой интерес.
   - В каких кругах?
   - Финансисты из Сити.
   - К чему ты клонишь?
   - Пытаюсь представить легкое дело сложным, вот и все.
   - Не хочешь же ты сказать, что  возникнут  какие-нибудь  сложности  с
передачей обычной рукописи в издательство?
   - Нет, - с сожалением ответил Энтони. - Здесь я  не  предвижу  особых
трудностей. Сказать ли тебе, Джеймс, куда  я  собираюсь  отправиться  со
своими двумястами пятьюдесятью фунтами?
   - В Южную Америку?
   - Нет, дорогой мой, в Герцословакию! Пожалуй,  я  встану  на  сторону
республики. Вполне возможно, в конце концов я стану президентом.
   - А почему бы тебе не объявить себя наследником престола и  не  стать
королем?
   - Нет, Джимми. Король - это на всю жизнь. А пост президента  -  всего
на четыре года или около того. Было бы забавно четыре  года  поуправлять
таким королевством, как Герцословакия.
   - Должен заметить, что средний срок царствования еще меньше, - сказал
Джимми.
   - У меня, вероятно, будет сильное искушение присвоить  твою  долю  из
этой тысячи фунтов. Да и к чему тебе эти деньги, когда  ты  вернешься  с
грудой самородков? Я вложу твою долю  в  нефтяные  акции  Герцословакии.
Знаешь, Джеймс, чем больше я об этом думаю, тем больше нравится мне твое
предложение. Никогда бы и не вспомнил о Герцословакии,  если  бы  ты  не
помянул ее. День я  проведу  в  Лондоне,  возьму  деньги  и  сразу  уеду
балканским экспрессом!
   - Так быстро ты не управишься. Я не успел сказать, что у меня есть  к
тебе еще одно поручение.
   Энтони плюхнулся в кресло и строго посмотрел на Джимми:
   - Я все время чувствовал, что ты  что-то  скрываешь.  Здесь-то  ты  и
подстроил мне ловушку.
   - Ничуть не бывало. Просто нужно сделать кое-что, чтобы  выручить  из
беды одну леди.
   - Джеймс! Запомни раз и навсегда: я отказываюсь  вмешиваться  в  твои
дикие романы!
   - Это не роман. Эту женщину я никогда не видел. Сейчас все расскажу.
   - Уж если мне придется выслушать еще одну из твоих идиотских историй,
то, пожалуй, придется снова выпить.
   Макграт с готовностью соорудил очередную смесь и начал свой рассказ:
   - Это было в Уганде. Я спас там жизнь одному старателю...
   - Джимми, на твоем месте я написал бы  книгу  под  названием  "Жизни,
которые я спас". Это уже второе спасение за сегодняшний вечер.
   - Ну, на этот раз ничего особенного я  не  совершил.  Просто  вытащил
этого парня из реки. Как большинство старателей, он не умел плавать.
   - Постой-ка! Имеет  ли  это  хоть  какое-нибудь  отношение  ко  всему
остальному?
   - Никакого. Хотя, как ни странно, сейчас я вспомнил, что этот  парень
был герцословак. Но мы звали его Педро Голландец.
   Энтони безразлично кивнул:
   - Давай, Джеймс, валяй дальше.
   - Ну, парень этот был из тех, кто не хотел  оставаться  в  долгу.  Он
привязался ко мне как собака. Полгода спустя он умер от лихорадки. Я был
рядом с ним. Последнее, что он сделал перед тем, как  испустить  дух,  -
поманил меня и прошептал на каком-то  невозможном  жаргоне  о  тайне.  Я
подумал, что он говорит о золотой  жиле.  Он  вручил  мне  завернутый  в
промасленную бумагу, пакет, который постоянно носил при себе. Тогда я не
обратил на него внимания. Но через неделю вскрыл его.  Надо  признаться,
мне стало любопытно. Я не верил, что у Педро Голландца  хватило  бы  ума
распознать золотую жилу, даже если бы он и нашел ее, - но  никогда  ведь
не знаешь, откуда свалится удача.
   - И как всегда, от одной только мысли о  золоте  твое  сердце  бешено
забилось, - перебил его Энтони.
   - Никогда в жизни я не был так  разочарован.  Золотая  жила!  Грязная
свинья! Знаешь, что  там  было?  Письма  какой-то  женщины!  Да!  Письма
женщины, причем англичанки. Этот подлец собирался шантажировать ее  -  и
он имел наглость предложить мне заняться этим грязным делом!
   - Джеймс, мне  приятно  видеть  твой  благородный  гнев,  но  позволь
заметить тебе, что плут - всегда плут. Ты спас ему жизнь - и он  завещал
тебе  выгодное   дельце,   нисколько   не   задумываясь   насчет   твоих
высокоморальных британских устоев.
   - На кой черт мне были эти письма! Сначала я решил сжечь их. Но потом
подумал, что эта  несчастная  женщина,  не  зная,  что  они  уничтожены,
постоянно будет жить как на вулкане и ожидать,  что  в  один  прекрасный
день этот парень заявится к ней.
   - Джимми, твое воображение значительно сильнее, чем я предполагал,  -
закуривая, заключил Энтони. - Похоже, что это  дело  несколько  сложнее,
чем первое. А что, если послать их почтой?
   - Как все женщины, она не ставила на письмах ни дат, ни  адресов.  На
одном, правда, есть нечто вроде адреса - всего одно слово: "Чимниз".
   Энтони застыл с горящей спичкой в  руках  и,  обжегши  пальцы,  резко
бросил ее на пол.
   - Чимниз?! - спросил он. - Ничего себе! - Ты знаешь, что это такое?
   - Милый мой, это один из самых аристократических домов Англии. Короли
и королевы проводят там свои уик-энды, а дипломаты устраивают свои дела.
   - Вот почему я доволен, что в Англию вместо  меня  отправляешься  ты.
Тебе все это знакомо, - просто сказал Джимми. - А вышедший из  канадских
лесов невежа, вроде меня,  наделал  бы  там  кучу  глупостей.  Но  такой
человек, как ты, имеющий за плечами Итон и Харроу...
   - Только один из них, - скромно заметил Энтони.
   - ...Такому человеку все это нипочем. Ты  спрашиваешь,  почему  я  не
пошлю письма почтой? Мне представляется это опасным. Насколько я  понял,
муж у нее очень ревнив. Что, если по ошибке письма попадут к  нему?  Что
будет с бедной леди? А может, она умерла? Письма выглядят так, словно их
писали довольно давно. Думается, единственный путь - это доставить их  в
Англию и отдать ей в руки.
   Энтони бросил сигарету и, подойдя к другу, с чувством хлопнул его  по
плечу.
   - Джимми, ты настоящий рыцарь! - сказал он. - И канадские леса  могут
гордиться тобой! Ты справился бы с этим намного лучше меня.
   - Так ты передашь их?
   - Конечно!
   Макграт встал, подойдя к буфету, вынул из ящика связку писем и бросил
их на стол.
   - Вот они. Ты бы прочел их.
   - Это необходимо? Мне вообще-то не хочется.
   - Учитывая то, что ты сказал о Чимнизе, она могла только гостить там.
Лучше нам просмотреть письма, может, удастся понять, где ее искать.
   - Ты прав.
   Они  внимательно  прочли  письма,  но  так  ничего  и  не  нашли.   В
задумчивости Энтони связал их снова.
   - Бедняжка! - заметил он. - Должно быть, натерпелась страха...
   Джимми кивнул.
   - Ты уверен, что тебе удастся отыскать ее? - спросил он с тревогой.
   - Я не уеду из Англии, пока не найду ее, Джимми.  Что-то  ты  слишком
заботишься об этой неизвестной леди...
   Джимми задумчиво провел пальцем по подписи.
   - Милое имя, - сказал он. - Вирджиния Ривел.

3. Переполох в высших сферах

   - Именно так, дорогой друг, именно так, - сказал  лорд  Катерхэм.  Он
повторял это уже в третий раз, каждый раз надеясь, что разговор  на  том
закончится и он сможет уйти. Он  терпеть  не  мог  торчать  вот  так  на
ступеньках Лондонского клуба, членом которого  имел  честь  состоять,  и
выслушивать  бесконечные  разглагольствования  достопочтенного   Джорджа
Ломакса.
   Клемент Эдвард Элистер  Брент,  девятый  маркиз  Катерхэм,  невысокий
джентльмен, одетый весьма непритязательно, ничем не оправдывал расхожего
представления о маркизах. У него  были  тусклые  голубые  глаза,  тонкий
меланхолический нос и вялые, хотя и весьма изысканные манеры.
   Главное несчастье лорда Катерхэма  заключалось  в  том,  что  он  был
наследником своего брата, восьмого маркиза, умершего четыре года  назад.
Предыдущий лорд Катерхэм был довольно заметной фигурой, и мнение  его  в
Англии было весьма весомо. Одно время он был Государственным  секретарем
по иностранным делам и постоянно принимал участие в Имперском совете,  а
его  загородная  резиденция,   замок   Чимниз,   была   известна   своим
гостеприимством. При умелой помощи жены лорда Катерхэма, дочери  герцога
Перта, в Чимнизе в непринужденной обстановке творилась большая политика,
и едва ли была хоть одна заметная личность в Англии, а то  и  в  Европе,
которая не останавливалась здесь хотя бы пару раз.
   Все было бы отлично. Девятый маркиз Катерхэм свято чтил память своего
брата. И Генри вполне этого заслуживал. Но что тяготило лорда Катерхэма,
так это необходимость следовать по стопам своего брата, а  также  и  то,
что Чимниз был скорее  достоянием  государства,  чем  загородным  домом.
Ничто его не удручало больше, чем политика, а точнее - политики.  Отсюда
и его нетерпение во время затянувшегося разговора с  Джорджем  Ломаксом,
беспокойным, склонным к полноте джентльменом с красным лицом, сверкающим
взглядом и безграничным чувством собственной значимости.
   - Поймите, Катерхэм, мы не можем - тем  более  сейчас,  -  просто  не
можем допустить никакого скандала. Положение исключительно деликатное.
   - Как обычно, - с иронией сказал лорд Катерхэм. -  Дорогой  друг,  уж
я-то знаю!
   - Именно так, именно так, - повторил лорд  Катерхэм,  возвращаясь  на
прежние рубежи обороны.
   - Один промах в этом герцословакском деле -  и  все  пропало.  Крайне
важно, чтобы нефтяная концессия была предоставлена британским компаниям.
Понимаете?
   - Разумеется, разумеется...
   - Князь Михаил Оболович приезжает в конце этой  недели,  и  все  дело
можно закончить в Чимнизе под стук бильярдных шаров.
   - На этой неделе я собирался за границу, - сказал лорд Катерхэм.
   - Бросьте,  дорогой  Катерхэм!  Кто  же  едет  за  границу  в  начале
октября?!
   - Мой врач полагает, что здоровье мое не совсем в порядке, -  ответил
лорд Катерхэм, с тоской глядя на проезжающее такси. Однако вырваться  на
свободу было совершенно невозможно, так как Ломакс, очевидно,  наученный
опытом,  имел  скверную  привычку  при  важном  разговоре   придерживать
собеседника рукой. На этот раз он  крепко  ухватил  лорда  Катерхэма  за
лацкан плаща.
   - Дорогой мой, я говорю вам это  со  всей  откровенностью.  В  момент
приближения национального кризиса...
   Лорд Катерхэм болезненно поморщился. Он  понял,  что  лучше  устроить
несколько приемов, нежели выслушивать Джорджа Ломакса, цитирующего  одну
из своих собственных речей.  По  опыту  он  знал,  что  Ломакс  способен
говорить без остановки минут двадцать.
   - Хорошо, - поспешно сказал он, - я согласен. Надеюсь, что  обо  всем
вы позаботитесь сами.
   - Дорогой друг, заботиться здесь совершенно  не  о  чем.  Чимниз,  не
говоря уж о его историческом значении, расположен  идеально.  Я  буду  у
себя в Виверн Эбби, всего в семи  милях  оттуда.  В  самом  приеме  мне,
разумеется, лучше не участвовать.
   - Разумеется, нет, - согласился лорд Катерхэм,  который,  правда,  не
понял, почему так будет лучше, но отнюдь не собирался выяснять это.
   - Надеюсь, вы ничего не  имеете  против  Билла  Эверсли.  Он  был  бы
полезен для связи со мной.
   - Отлично, - сказал  лорд  Катерхэм  чуть  более  оживленно.  -  Билл
прекрасно играет на бильярде, да и Бандл благоволит к нему.
   - Бильярд, конечно, не  самое  главное.  Как  говорится  -  это  лишь
предлог.
   Лорд Катерхэм снова впал в меланхолию.
   - Ну вот, кажется, и все. Князь,  его  свита,  Билл  Эверсли,  Герман
Айзекстайн...
   - Кто?
   -  Герман  Айзекстайн.  Представитель  синдиката,  о  котором  я  вам
говорил.
   - Всебританский синдикат?
   - Да. А что?
   - Нет, ничего. Просто спросил.
   - Разумеется, нужно пригласить еще одного - двух гостей, ради большей
непринужденности. Леди Эйлин может подобрать их сама - молодых людей, не
очень шустрых и не сующихся в политику.
   - Думаю, Бандл отлично справится с этим.
   - Я вот о чем подумал,  -  казалось,  у  Ломакса  мелькнула  какая-то
мысль. - Вы помните, о чем я только что говорил?
   - Вы говорили о стольких вещах...
   - Я имею в виду эти неприятности. - Он понизил голос до таинственного
шепота. - Мемуары, мемуары графа Стылптича.
   - Вы напрасно тревожитесь, - сказал лорд Катерхэм, подавляя зевок.  -
Людям нравятся скандалы. И, черт побери, я  сам  с  удовольствием  читаю
мемуары.
   - Дело не в том, прочтут их  или  нет  -  пусть  себе  читают,  -  но
публикация этих мемуаров в нынешней ситуации может все  погубить.  Народ
Герцословакии мечтает восстановить монархию и вот-вот  предложит  корону
князю Михаилу, которого поддерживает наше правительство.
   - И который собирается предоставить  концессию  Айзекстайну  и  К°  в
обмен на миллионный заем, чтобы сесть на трон...
   - Катерхэм,  Катерхэм!  -  взмолился  Ломакс  сдавленным  шепотом.  -
Осторожнее, прошу вас! Прежде всего - осторожность!
   - И дело в том, - продолжал лорд Катерхэм с некоторым  удовольствием,
хотя и понизив голос,  подчиняясь  просьбе  Ломакса,  -  что  кое-что  в
мемуарах Стылптича может перевернуть  тележку  с  яблоками?  Деспотия  и
выходки  членов  семьи  Оболовичей,  да?  Запросы  в  парламент?  Почему
нынешнее,  всеми  признанное  демократическое   правительство   заменено
абсолютной  тиранией?  Политика,  диктуемая  капиталистами-кровопийцами.
Правительство под угрозой. Так, да?..
   Ломакс кивнул.
   - А может  быть,  и  хуже,  -  вздохнул  он.  -  Предположим,  только
предположим,  что  придется  отвечать  на  вопросы  о  том   злополучном
исчезновении, - вы понимаете, что я имею в виду...
   Лорд Катерхэм посмотрел на него с недоумением:
   - Не очень. Какое исчезновение?
   - Вы должны были слышать об этом. Ведь это случилось, когда они  были
в Чимнизе. Генри был страшно огорчен. Это едва не стоило ему карьеры.
   - Вы меня заинтриговали, - сказал лорд Катерхэм. - Кто  или  что  там
исчезло?
   Ломакс наклонился прямо  к  уху  лорда  Катерхэма,  который  поспешно
отодвинул его:
   - Ради Бога, не шипите так!
   - Вы слышали, что я сказал?
   - Да, - неохотно ответил  лорд  Катерхэм.  -  Я  кое-что  припоминаю.
Весьма любопытно. Интересно, чьих это рук дело? Выяснить так ничего и не
удалось?
   -   Нет.   Разумеется,   действовать   пришлось   с    исключительной
осторожностью. Даже намек на пропажу не должен был  никуда  просочиться.
Но Стылптич был там как раз в  это  время.  Он  кое-что  знал.  Не  все,
конечно. Мы несколько  раз  столкнулись  с  ним  по  турецкому  вопросу.
Предположим,  он  имел  злой  умысел  открыть  эти  факты  всему   миру.
Представляете, какой будет скандал?! С далеко идущими  последствиями.  И
прав будет любой, кто задаст нам вопрос: как мы допустили это?
   - Да, разумеется, - сказал лорд Катерхэм с явным злорадством.
   Ломакс, повысивший голос несколько больше допустимого,  взял  себя  в
руки.
   - Мне нужно сохранять спокойствие, - прошептал он,  -  спокойствие  и
еще раз спокойствие. Но ответьте мне, дорогой друг:  если  он  не  хотел
скандала, зачем он послал рукопись в Лондон таким кружным путем?
   - Странно, конечно. У вас проверенные Данные?
   - Абсолютно. У нас в Париже есть э-э... агенты.  Рукопись  отправлена
тайно, за несколько недель до его смерти.
   - Все указывает на то, что в ней что-то есть, - сказал лорд  Катерхэм
с тем же злорадством.
   - Мы выяснили, что она отправлена человеку,  которого  зовут  Джимми,
или Джеймс, Макграт. Он - канадец, находящийся сейчас в Африке.
   - Дело весьма деликатное, не так ли? - радостно сказал лорд Катерхэм.
   - Джеймс Макграт должен прибыть судном "Грэнарт Кастл" в четверг,  то
есть завтра.
   - И что вы собираетесь делать?
   - Мы хотим войти с ним в контакт, указать  ему  на  возможные  тяжкие
последствия, просить отложить публикацию мемуаров хотя бы на месяц  и  в
любом  случае  добиться  его  согласия  на  некоторую  э-э...  редактуру
рукописи.
   - А если предположить, что он откажется или пошлет вас к  черту,  или
сделает еще что-нибудь в том же духе? - спросил лорд Катерхэм.
   - Этого-то я и боюсь, - сказал Ломакс. - Вот почему  я  подумал,  что
было бы неплохо пригласить его в Чимниз.  С  ним  поговорят,  представят
князю Михаилу, и его будет легче уломать.
   - Я не собираюсь участвовать в этом, - запротестовал лорд Катерхэм. -
Не желаю иметь дело с канадцами, особенно с теми, которые долго  жили  в
Африке!
   - Быть может, он вам  и  понравится  -  знаете,  эти  неотшлифованные
алмазы...
   - Нет, Ломакс!  Я  категорически  отказываюсь!  Пусть  им  занимается
кто-нибудь другой.
   - Думается, - сказал Ломакс, - здесь весьма кстати была  бы  женщина.
Такая, которой можно было  бы  кое-что  рассказать.  Не  слишком  много,
конечно. Она могла бы тактично и деликатно его уломать. Не  то  чтобы  я
одобрял участие женщин в политике - лучше обойтись без них. Но  в  своей
области женщина может творить чудеса! К примеру, жена  Генри  -  сколько
она сделала для него! Марсия была  великолепной,  уникальной,  идеальной
хозяйкой политической гостиной.
   - Вы хотите, чтобы я пригласил Марсию на этот вечер? -  безо  всякого
энтузиазма спросил лорд Катерхэм, даже побледнев  при  упоминании  своей
грозной невестки.
   - Нет-нет, вы не так меня поняли! Я говорю о  силе  женского  обаяния
вообще. Я имею в виду женщину молодую, красивую, обаятельную, умную.
   - Но не Бандл? От нее не будет  толку  -  она  просто  посмеется  над
подобным предложением.
   - Я не имел в виду леди Эйлин. Ваша дочь, Катерхэм, мила, даже  очень
мила, но она сущий ребенок.  Нам  нужна  деловая  женщина,  с  известным
самообладанием, знающая жизнь. Вот что! Лучше  всего  нам  подойдет  моя
кузина Вирджиния!
   - Миссис Ривел?! - воскликнул  просветлев  лорд  Катерхэм.  Он  начал
думать,  что,  в  конце  концов,  этот   вечер   может   доставить   ему
удовольствие. - Отличное предложение, Ломакс! Это самая  обворожительная
женщина Лондона!
   - Кроме того, она в курсе герцословацких дел. Если  помните,  ее  муж
был там в посольстве. Ну  и,  как  вы  сказали,  это  женщина  огромного
личного обаяния.
   - Божественное создание! - пробормотал лорд Катерхэм.
   - Итак, договорились!
   Мистер Ломакс слегка отпустил лацкан плаща лорда  Катерхэма,  и  тот,
воспользовавшись предоставленным ему шансом, поспешил освободиться:
   - Всего доброго, Ломакс! Вы позаботитесь обо всем сами, не так ли?
   Он юркнул в такси. Лорд Катерхэм  не  любил  достопочтенного  Джорджа
Ломакса ровно настолько, насколько один  истинный  христианин  может  не
люб