ть  девочку,  я  хотела  дать  ей  возможность
признаться самой. Я устроила ей небольшое испытание - игру  в  словарные
ассоциации.
   Баттл кивнул, показывая, что понимает, о чем речь.
   - И в конце концов ребенок во всем сознался.
   - Ясно, -  коротко  сказал  отец  девочки.  Мисс  Эмфри  поколебалась
мгновение и вышла.
   Баттл стоял глядя в окно, когда дверь открылась снова.
   Он медленно повернулся и посмотрел на вошедшую дочь.
   Она остановилась у самой двери, которую осторожно закрыла  за  собой.
Сильвия была высокого роста, темноволосая, угловатая. Лицо ее  припухло,
было видно, что она плакала. И  голос  прозвучал  скорее  робко,  нежели
вызывающе:
   - Ну вот и я.
   Баттл задумчиво смотрел на нее минуту-две, потом вздохнул.
   - Не следовало мне посылать тебя сюда, - сказал он. - Эта  женщина  -
дура.
   От удивления Сильвия даже забыла на время о своих неприятностях.
   - Мисс Эмфри? Но, папа, она  же  просто  замечательная.  Мы  все  так
думаем.
   Баттл хмыкнул.
   - Ну тогда не совсем дура, если так ловко заставляет  других  считать
ее такой, какой она сама себе представляется. В любом случае, Мидуэй  не
для тебя. Впрочем, это могло случиться где угодно.
   Сильвия сжала ладони. Опустив глаза вниз, она произнесла едва слышно:
   - Я... мне очень жаль, папа. Очень.
   - Конечно, жаль, - коротко бросил Баттл. - Подойди сюда.
   Медленно и неохотно девушка прошла через комнату и остановилась перед
ним. Своей  огромной  квадратной  рукой  он  взял  ее  за  подбородок  и
внимательно посмотрел ей в лицо.
   - Досталось тебе, верно? - мягко произнес он.
   В ее глазах заблестели слезы.
   - Видишь ли, Сильвия, - медленно продолжал Баттл, - я все время знал,
что есть в тебе что-то такое.  У  большинства  людей  есть  какая-нибудь
слабость. Обычно все довольно просто. Сразу видно, когда ребенок  жадный
или капризный или любит командовать. Ты всегда  была  хорошей  девочкой:
очень спокойной, очень уравновешенной,  никаких  проблем  ни  в  чем.  И
иногда меня  охватывало  беспокойство.  Потому  что,  если  есть  изъян,
которого ты не видишь, он может  всю  картину  испортить,  когда  придет
время испытания.
   - Как у меня, например? - сказала Сильвия.
   - Да, как у  тебя.  Ты  испытания  не  выдержала,  сломалась.  И  это
получилось у тебя чертовски своеобразно.  В  жизни  не  встречал  ничего
подобного.
   Девушка вдруг с издевкой произнесла:
   - А я-то думала, ты с ворами часто встречаешься.
   - Разумеется. Я все про них знаю. И именно  поэтому,  девочка,  -  не
потому, что я твой отец (отцы о своих детях  знают  совсем  немного),  а
потому, что я полицейский, - я точно знаю, что ты  не  воровала.  Ты  ни
одной вещи в этом заведении не тронула. Воры  ведь  бывают  двух  типов:
одни - это те, кто поддается внезапному и очень сильному соблазну (такие
встречаются нечасто:  это  просто  удивительно,  каким  соблазнам  может
противостоять самый обычный, в меру честный человек); и есть другой  тип
- это те,  для  которых  брать  чужое  почти  в  порядке  веще".  Ты  не
относишься ни к одному из этих типов. Ты не воровка, ты просто необычный
тип лгуньи.
   - Но... - начала было Сильвия. Он не дал ей продолжить.
   - Ты во всем созналась. Ну  конечно.  Это  я  уже  слышал.  Была  вот
однажды такая святая - ходила бедным  хлеб  раздавать.  А  мужу  это  не
нравилось. Как-то раз он ее встречает и спрашивает: "Что это у тебя  там
в корзине?" Она с перепугу ему и говорит: "Розы". Он  с  корзины  крышку
сорвал, а там - о чудо! - и в самом деле розы. Так вот, будь ты на месте
святой Елизаветы и будь у тебя корзина роз, ты с перепугу ответила бы не
иначе как: "Хлеб".
   Он замолчал, потом мягко спросил:
   - Так ведь все и было, правда?
   Девушка молчала. Вдруг она уронила голову, плечи ее задрожали.
   -  Расскажи  мне,  дочка.  Что   именно   произошло?   -   в   голосе
суперинтендента зазвучала теплота, которую  трудно  было  подозревать  в
этом человеке.
   - Она нас всех построила. Сказала речь. И я увидела, что она  смотрит
на меня, и я знала,  что  она  думает  на  меня!  Я  почувствовала,  что
краснею; я видела, что некоторые девочки тоже смотрят на меня. Это  было
ужасно. А потом и другие начали смотреть и  шептаться  по  углам.  Я  же
видела, что все они на меня думают. А потом Эмфа вызвала меня  вместе  с
некоторыми другими в этот кабинет и устроила что-то вроде игры в слова -
она говорит слово, а мы отвечаем.
   Баттл возмущенно хмыкнул.
   - Я понимала, зачем все это, и я... меня словно загипнотизировали.  Я
старалась  не  произнести  не  правильного  слова,  пыталась  думать   о
чем-нибудь постороннем - о белках или цветах, а Эмфа уставилась на меня,
а глаза, как буравчики, знаешь, так и сверлят,  так  и  сверлят.  Ну,  а
потом... о, потом все хуже и хуже. И тут однажды Эмфа заговорила со мной
так по-доброму, так...  так  понимающе  -  и  я...  у  меня  внутри  все
перевернулось... и я сказала: да, это я, и, о папочка, какое облегчение!
   Баттл поглаживал подбородок.
   - Ясно.
   - Ты понимаешь?
   - Нет, Сильвия. Я не понимаю, потому что устроен по-другому. Если  бы
из меня кто-нибудь вытягивал признание в том, чего я  не  делал,  я  бы,
пожалуй, тому человеку просто двинул в  челюсть.  Но  я  вижу,  как  это
получилось с тобой; и этой твоей Эмфе с глазами-буравчиками случай сунул
под нос такой пример нестандартной психологии, о каком  только  и  может
мечтать недоделанная толковательница недопонятых идей. Ну а  теперь  нам
надо как-то разгрести весь этот мусор. Где сейчас мисс Эмфри?
   Мисс Эмфри тактично прохаживалась  неподалеку.  Сочувственная  улыбка
застыла на ее лице, когда суперинтендент Баттл,  чеканя  слова,  холодно
заявил:
   - Для восстановления справедливости в отношении моей дочери я  должен
просить вас обратиться в местное полицейское управление по этому делу.
   - Но, мистер Баттл, Сильвия сама...
   - Сильвия не тронула ни одной чужой вещ" в этом заведении.
   - Я вполне понимаю, что как отец вы...
   - Я говорю сейчас не как отец, а как полицейский. Пригласите  полицию
помочь вам разобраться во всем. Они не станут поднимать шума. Я полагаю,
вы найдете вещи спрятанными где-нибудь и с нужными  отпечатками  пальцев
на них. Мелкие воришки обычно не заботятся насчет перчаток. Свою дочь  я
сейчас же  забираю  с  собой.  Если  полиция  получит  доказательства  -
настоящие доказательства - ее причастности к кражам, я готов к тому, что
ее будут судить и она понесет соответствующее наказание Но  я  этого  не
боюсь.
   Когда пять минут спустя  Баттл  вместе  с  Сильвией,  сидящей  рядом,
выезжал из ворог школы, он спросил:
   - Что это за девушка со светлыми курчавыми волосами,  очень  розовыми
щеками,  пятном  на  подбородке  и  широко  поставленными  глазами?  Она
попалась мне в коридоре.
   - Похоже на Оливию Парсонз.
   - Я бы не удивился, узнав, что это ее рук дано.
   - Она что, выглядела испуганной?
   - Нет, смотрит победительницей. Спокойный самоуверенный взгляд. Сотни
раз видел таких в суде. Готов поспорить на круглую сумму, что она и есть
воровка. Только эта уж не признается, не ждите.
   Сильвия глубоко вздохнула.
   - Я как будто очнулась от страшного сна. Ох,  папочка,  прости  меня!
Пожалуйста, прости! Как я могла быть такой дурой, такой полной идиоткой?
Мне так стыдно.
   - Ну ладно, ладно, -  суперинтендент  Баттл,  убрав  ладонь  с  руля,
похлопал дочь по руке.
   Затем он произнес одну из тех фраз, что были заготовлены  у  него  на
случай, когда надо кого-нибудь утешить:
   - Не переживай. Такие вещи посылаются свыше, чтобы испытать нас.  Да,
такие вещи посылаются, чтобы испытать нас. По крайней мере я так  думаю.
Не вижу, зачем бы еще они нам посылались...

Апрель, 19.

   Солнце заливало щедрым светом дом Невила Стрэнджа в Хайндхеде.
   Выдался тот апрельский денек, который обязательно хоть раз  бывает  в
этом месяце, - жарче любого июньского.
   Невил  Стрэндж,  одетый  в  белый  фланелевый  костюм,  спускался  по
лестнице. Под мышкой он держал две пары теннисных ракеток.
   Если бы среди англичан решили найти абсолютно  счастливого  человека,
которому уже нечего больше желать, конкурсная комиссия  вероятнее  всего
остановила бы свой выбор на Невиле Стрэндже.  Этот  человек  был  хорошо
известен  британской  публике  как  первоклассный  теннисист  и   вообще
разносторонний спортсмен. В финале Уимблдона  он,  правда,  ни  разу  не
играл, но уверенно держался несколько отборочных туров,  а  в  смешанных
парах даже становился полуфиналистом.  Его  спортивные  увлечения  были,
пожалуй, слишком разнообразными, чтобы он мог стать чемпионом именно  по
теннису. Он превосходно играл в гольф,  великолепно  плавал  и  совершил
несколько серьезных восхождений в Альпах. В свои тридцать  три  года  он
обладал завидным  здоровьем,  приятной  внешностью,  большими  деньгами,
совершенно исключительной красоты женой, с которой  недавно  обвенчался,
и, по всей видимости, не знал в жизни волнений и забот.
   Тем не менее,  спускаясь  вниз  этим  погожим  утром,  Невил  Стрэндж
выглядел  мрачно.  Тень  лежала  на  его  лице,  тень,  которую  человек
посторонний, наверное, даже не  заметил  бы.  Однако  Невила  несомненно
угнетали какие-то  неприятные  мысли.  Об  этом  можно  было  судить  по
морщинкам на лбу,  которые  придавали  лицу  выражение  озабоченности  и
нерешительности.
   Он прошел через холл, расправил  плечи,  словно  сбрасывая  невидимый
груз, пересек гостиную и вышел на застекленную  веранду,  где  его  жена
Кэй, свернувшись калачиком на куче подушек, потягивала апельсиновый сок.
   Кэй Стрэндж было двадцать три года, и она была необычайно красива.  У
нее было  стройное  тело,  в  изящных  округлых  формах  которого  самый
взыскательный ценитель не обнаружил бы ни малейшего намека  на  полноту,
волосы густого темно-рыжего цвета и настолько идеальная  кожа,  что  Кэй
было  достаточно  легчайшего  макияжа  -  не  для  того,  чтобы   скрыть
недостатки, а чтобы подчеркнуть достоинства.  Глаза  и  брови  Кэй  были
темными, что редко встречается в сочетании с рыжими волосами, но уж если
встречается, то впечатление производит совершенно неотразимое.
   Муж весело приветствовал ее:
   - Хэллоу, Блистательная, что у нас на завтрак?
   - Уж-ж-жасно противные почки для вас, сэр, грибы и ветчина.
   - Звучит неплохо.
   Невил принялся за еду  и  налил  себе  чашку  кофе.  Несколько  минут
длилось дружелюбное молчание.
   -  Уф,  -  выдохнула  Кэй,  лениво  пошевеливая  пальчиками   ног   с
накрашенными ноготками. - Какое милое солнышко! Англия, в конце  концов,
не такая уж плохая страна.
   Супруги только что вернулись с юга Франции.
   Невил, бегло просмотрев газетные заголовки,  уже  раскрыл  спортивную
страницу и потому проговорил в ответ только невразумительное "угу".
   Затем, перейдя к тостам и мармеладу,  он  отложил  газету  и  занялся
письмами.
   Последних было много, но большинство из  них  он,  небрежно  разорвав
пополам, не читая, отправлял в корзину: циркуляры, рекламные  проспекты,
печатные материалы.
   - Мне не нравятся цвета в гостиной, - сказала Кэй. - Можно, я там все
переделаю, Невил?
   - Все, что тебе захочется, королева моя...
   - Цвет павлиньего пера, - прикидывала Кэй, - и атласные подушки цвета
слоновой кости.
   - В такой комнате тебе не обойтись без обезьяны,  -  шутливо  заметил
Невил.
   - Что ж, этой обезьяной можешь стать ты, - весело парировала Кэй.
   Невил вскрыл очередное письмо.
   - Да, кстати, - сказала Кэй, - Шэрти пригласила  нас  прокатиться  на
яхте в Норвегию в конце июля. Ужасно обидно, что  мы  не  можем.  -  Она
украдкой взглянула на мужа и добавила упрямо:
   - Мне бы так хотелось!
   Лицо Невила  вновь  помрачнело.  Опять  на  нем  появилось  выражение
нерешительности.
   Кэй заметила это, но была уже не в силах остановиться.
   - Так уж нам необходимо ехать к этой скучной старухе Камилле?
   Невил нахмурился.
   -  Ну  конечно,  необходимо.  Послушай,  Кэй,  мы  же  обо  всем  уже
договорились. Сэр Мэтью был моим опекуном. Он и Камилла воспитали  меня.
Галлз Пойнт - мой дом, насколько вообще какое-то место может  быть  моим
домом.
   - Ну хорошо, хорошо, - вздохнула Кэй. - Если должны, значит должны. В
конце концов, нам достанутся все денежки, когда она умрет,  так  что  не
грех и подлизаться немного.
   - Дело вовсе не  в  том,  чтобы  подлизываться.  К  тому  же  Камилла
деньгами не распоряжается. Сэр Мэтью доверил ей деньги, пока она жива, а
потом завещал их мне и моей жене.  Здесь  дело  в  простой  человеческой
привязанности. Почему ты не можешь этого понять?
   - Я в общем-то понимаю.  Весь  этот  спектакль  я  устраиваю  потому,
что... потому что меня там только терпят.  Да  они  же  прямо  ненавидят
меня! Да, да, ненавидят! Леди Трессилиан смотрит на меня  не  иначе  как
задрав свою  длинноносую  голову,  а  Мэри  Олдин,  когда  ей  случается
разговаривать со мной, неизменно смотрит  куда-то  поверх  моего  плеча.
Тебе-то там очень хорошо. Ты даже не видишь, что происходит.
   - Мне казалось, что они всегда с тобой отменно вежливы. Ты же знаешь,
я бы не потерпел, если бы это было не так.
   Кэй с любопытством взглянула на мужа сквозь длинные ресницы.
   - Вежливы-то они вежливы. Но  при  этом  знают,  как  меня  побольнее
уколоть. Я же для них перехватчица.
   - Что ж, - произнес Невил, - в конце концов, я думаю, такое отношение
к тебе не лишено оснований. Или нет?
   Тон его голоса едва заметно изменился. Невил поднялся из-за  стола  и
теперь смотрел в окно, стоя к Кэй спиной.
   - Ну конечно, я не отрицаю. Оснований предостаточно. Как же, они ведь
были так преданы Одри.  -  Ее  голос  задрожал.  -  Милая,  воспитанная,
уравновешенная, бесцветная Одри! Камилла не простила мне, что  я  заняла
ее место.
   Невил не обернулся. Голос его был безжизненным, ровным.
   - Ведь Камилла стара. Ей уже за семьдесят.  Ее  поколение,  как  тебе
известно, всегда с предубеждением относилось  к  разводам.  В  целом,  я
полагаю, случившееся никак не отразилось на наших с ней отношениях, хотя
она действительно была  очень  привязана  к...  Одри.  -  Его  голос  на
мгновение дрогнул, когда он произносил это имя.
   - Они все считают, что ты плохо с ней обошелся...
   - Так оно и было, - произнес Невил чуть слышно.
   - Невил, не глупи, пожалуйста, - рассердилась Кэй. -  Все  это  из-за
того, что она решила так раздуть эту историю.
   - Она не раздувала этой истории. Одри никогда не раздувает историй.
   - Хорошо, ты же знаешь, что я хотела сказать.  Это  из-за  того,  что
она, оставив тебя, заболела  и  ходила  везде,  выставляя  напоказ  свое
разбитое сердце. Вот это я и называю раздувать историю! Одри не из  тех,
кто умеет проигрывать. По-моему, уж если жена не  может  удержать  мужа,
так, по крайней мере, расстаться с ни , она должна без сцен! Вы  же  так
не подходили друг другу. Она в жизни не держала в руках ракетки,  Ходила
бледная, намытая, как... как посудная тряпка. Одно слово - ни живая,  ни
мертвая! Если бы она тебя по-настоящему любила, ей следовало бы в первую
очередь подумать о твоем счастье и порадоваться, что ты обретешь  его  с
кем-то, кто тебе больше подходит.
   Невил резко повернулся к ней.  На  губах  его  появилась  ироническая
усмешка.
   - Вы только поглядите, какая спортсменочка! Вот уж кто все знает  про
игры в любви и браке!
   Кэй рассмеялась и покраснела.
   - Может быть, я и наговорила лишнего.  Но  это  дела  не  меняет:  уж
случилось,  так  случилось,  и  ничего  тут  не  поделаешь.   Приходится
принимать такие вещи.
   -  Одри  и  приняла.  Она  ведь  дала  мне  развод,  чтобы  мы  могли
пожениться.
   - Да, я знаю...
   Кэй замолчала в нерешительности. А Невил добавил с укоризной:
   - Ты никогда не понимала Одри.
   - Это правда. Иногда при упоминании о ней  у  меня  мурашки  по  коже
начинают бегать. Даже и не знаю, что это в ней есть  такое.  Никогда  не
угадаешь, о чем она думает. Она... она меня немного пугает.
   - О боже, Кэй, какая чепуха!
   - А я говорю - она меня пугает. Может быть, потому,  что  ума  ей  не
занимать.
   - Милая моя глупышка! Кэй рассмеялась.
   - Всегда ты меня так называешь! - Да ведь так оно и есть.
   Они оба улыбнулись друг другу. Невил подошел к жене и, наклонившись к
ней, поцеловал ее в шею.
   - Милая, милая Кэй, - промурлыкал он.
   - Очень хорошая Кэй, - сказала она ему в тон. - Отказалась от морской
прогулки, чтобы ей отравляли жизнь чопорные  викторианские  родственники
мужа.
   - Знаешь, - сказал Невил, присев у стола, - я тут подумал,  а  почему
бы нам и в самом деле не отправиться с Шэрти, если уж тебе так хочется.
   Кэй даже привстала от удивления.
   - А как же быть с  Солткриком  и  Галлз  Пойнтом?  Пытаясь  сохранить
безмятежность в голосе, Невил предложил:
   - Мы могли бы поехать туда в начале сентября.
   - Но, Невил, а как же... - Кэй запнулась, не решаясь назвать  причину
своего замешательства.
   - В июле и августе мы поехать не сможем из-за турниров,  -  рассуждал
Невил. - Но в Сейнт Лу они закончатся в  последнюю  неделю  августа,  и,
по-моему, получится  очень  удобно,  если  оттуда  мы  проедем  прямо  в
Солткрик.
   - Да, получится хорошо... просто замечательно. Только  я  подумала...
ведь она ездит туда в сентябре, не так ли?
   - Ты имеешь в виду Одри?
   - Да. Я полагаю, они, конечно, могли бы так устроить,  чтобы  она  не
приезжала, но...
   - А зачем им так устраивать?
   Кэй пристально посмотрела на мужа.
   - Ты хочешь сказать, мы там будем вместе? Что за странная идея?
   - Я не думаю, что эта идея такая  уж  странная,  -  заметил  Невил  с
раздражением. -  Теперь  многие  так  делают.  Почему  бы  нам  не  быть
друзьями? Все бы стало настолько проще. Да ты же и сама на днях об  этом
говорила.
   - Я говорила?
   - Да, ты разве не помнишь? Мы говорили о чете Хау, и ты сказала: вот,
мол, как разумно и современно смотрят люди на вещи и что  таких  подруг,
как новая и старая жены Леонарда, еще поискать.
   - О, да мне-то все равно. Я действительно считаю,  что  это  разумно.
Но, видишь ли, я не думаю, чтобы Одри со мной согласилась.
   - Чепуха.
   - Нет, не чепуха. Ты знаешь, Невил, Одри была по-настоящему  без  ума
от тебя. Не думаю, что она выдержит это хотя бы мгновение.
   - Ты ошибаешься, Кэй. Одри как раз считает, что  это  было  бы  очень
славно.
   - Что ты хочешь сказать этим "Одри считает"? Откуда  ты  знаешь,  что
она считает?
   - Видишь ли, я встретил ее вчера, когда ездил в Лондон.
   - Но ты мне об этом ничего не говорил.
   - Ну вот как раз  и  говорю,  -  раздраженно  ответил  Невил.  -  Все
произошло совершенно случайно. Я шел через Парк, а  тут  Одри  идет  мне
навстречу. По-твоему, я что, должен был убежать от нее?
   - Нет, ну, разумеется, нет, - произнесла Кэй, не сводя с него глаз. -
Дальше.
   - Я... мы... ну, мы остановились, конечно, потом я повернулся и пошел
с ней. Видишь ли, я полагал, это самое малое, что я мог сделать.
   - Дальше, - потребовала Кэй.
   - Дальше мы присели и разговорились. Она  была  приветлива  -  просто
очень приветлива.
   - Восхитительно, - сказала Кэй.
   - Мы поговорили о том о сем. Она вела себя дружелюбно и естественно и
.. и все такое.
   - Прелестно.
   - Она спросила, как ты поживаешь...
   - Очень мило с ее стороны.
   - Мы немного поговорили о тебе. В  самом  деле,  Кэй,  у  меня  такое
чувство, что она действительно к тебе расположена.
   - Милая Одри!
   -  А  потом  меня  словно  осенило.  Знаешь,  я  вдруг  подумал,  как
замечательно было бы, если б... если б вы смогли подружиться, если бы мы
могли собраться все вместе. И мне пришло в голову,  что  можно  было  бы
попробовать все это устроить уже этим летом в Галлз Пойнте. Это как  раз
такое место, где наша встреча могла бы произойти совершенно естественно.
   - Ты подумал об этом?
   - Я..