нераскрытое преступление на терри-
тории капитана. Автоматы, браунинг редчайшей марки  "зауэр",  пальба!  С
тех пор он оттуда и не вылазит. Заело, наверное.
   - Только имейте в виду, - поднялась Алина из-за стола. - Я вам ничего
не обещала.
   - Какие могут быть обещания  между  свободными  людьми?!  -  поднялся
из-за стола и полковник. - Просто мы пытаемся повернуть взор  прессы  на
наиболее ярких наших работников. Вот и весь наш интерес. Да и сами посу-
дите: человек, не имеющий за одиннадцать лет работы ни одного  нераскры-
того преступления!.. Ну вот, кроме этой "Трембиты".
   - Да двух покушений на него самого, - донеслось из дальнего угла.
   - Ох, простите, - сделал вид полковник, что опомнился. - Не  познако-
мил. Шухрат Ибрагимович, ваш коллега и земляк. Из Москвы.  Представитель
пресс-центра МВД СССР.
   Шухрат Ибрагимович вышел на ковер, изящно склонясь, поцеловал алинину
ручку.
   - Петро Никифорович насчет коллеги, конечно, польстил. Журналистика -
дар! - повертел Шухрат Ибрагимович рукою в направлении эмпиреев. -  Так,
сотрудничал кое с кем. Был, можно выразиться, соавтором. А перо -  тяже-
лое. Сам и страницы удобочитаемой написать не способен. И тем не  менее,
Алина Евгеньевна, позвольте совет полупрофессионала?
   - Вообще-то, - отозвалась Алина, - к бесплатным советам доверия у ме-
ня!
   - Понимаю, - согласился Шухрат Ибрагимович. - Сам таков. Но я с  вас,
если настаиваете, и пару рубликов могу взять.
   - С гонорара, договорились?
   - Э, нет! С гонорара - коктейль! В "Трембите"! И четыре пирожных.
   - Шухрат Ибрагимович у нас - редкий сластена! -  отрекомендовал  пол-
ковник.
   - Ну, советуйте, советуйте! - нетерпеливо подогнала Алина.
   - Хотел предложить вам  такой  вот  парадоксальный  взгляд!  парадок-
сальный поворот. Сам бы воспользовался, да талантом Бог обделил. У  Бог-
дана Ивановича за одиннадцать лет, как верно заметил Петро Никифорович -
почти стопроцентная раскрываемость. Но - почти! Анализ неудачи гения!  Я
имею в виду как раз "Трембиту". Каково, а?.. Пару рубликов заработал?
   - Посмотрим, - сказала Алина, которой почему-то плохо шутилось с Шух-
ратом Ибрагимовичем, и, кивнув, пошла к дверям, где и столкнулась с сек-
ретаршею, едва не выбив из ее рук поднос, нагруженный  всякой  всячиной,
пирожных среди которой, правда, не было.
   - За смертью тебя посылать! - прокомментировал полковник.
   4. ПИФ-ПАФ, ОЙ-ОЙ-ОЙ!
   Странное дело: почти два года жизни, а после  смерти  мужа  Алину  со
Львовом не связывало почти ничего: несколько десятков приятных  воспоми-
наний, которые, в сущности, полностью нейтрализовались впечатлениями той
мартовской ночи меж гаражей, да двухкомнатная квартира в хорошем районе,
наследницею которой Алина автоматически оказалась, то  есть  давно  пора
было возвращаться в Москву, к родителям, а Алина все  медлила,  медлила!
Конечно, не очень-то хотелось снова оказываться  в  зависимом  положении
родительской жилички, но врастать и во львовскую жизнь, устраиваться ку-
да-то на службу (деньги с книжки потихоньку проедались, сходили на  нет)
не прельщало тоже: одно  дело  -  писать  для  удовольствия  статью-дру-
гую-третью в год, иное - тянуть лямку. Во время беседы с не очень понра-
вившимся ей полковником Алина совсем уж решила отказаться ото всякого  с
ним сотрудничества, замотивировав отказ именно возвращением домой, а  уж
замотивировав, как бы и взяла б на  себя  это  обязательство,  но,  едва
всплыл в разговоре капитан Мазепа, как, сама не дав себе отчета, от  ре-
шения своего отказалась. И теперь вот третий уже вечер бессмысленно (ка-
питан не являлся) торчала в "Трембите", с кооператорской широтою души  и
безвкусицей переделанной в ресторанчик из общепитовской пельменной.
   Кавказской наружности немолодой юноша подсел к Алине за столик,  дос-
тал из кожаных доспехов бутылку молдавского коньяку.
   - Саставьишь компанию, а? А то и вчера сидела адна, и пазавчера! Вро-
де и не страшненькая!
   Алина смерила юношу взглядом, достала из  лаковой  коробочки  дорогую
сигарету (кавказец тут же подал огня).
   - Составлю, - ответила, выпустив дым. - Только не приставай, ладно?
   - Что, неприятности?
   - Ага, - кивнула Алина с повышенной серьезностью, выдающей издевку. -
Переживаю.
   - Я вот тоже пережьиваю, - кивнул немолодой юноша и разлил коньяк  по
рюмкам. - Будем здоровеньки. Или как там у  вас  говорится:  здаравеньки
булы?
   Алина выпила, пристально-невидяще посмотрела на кавказца, который меж
тем продолжал о чем-то болтать, и подумала:
   "А что? взять и позвать! И - здаравеньки булы! Сколько можно спать  в
одиночку в холодной, широченной, где что вдоль, что  поперек,  кровати?!
Он, в конце концов, сам виноват!" и тут же, до этого "сам виноват" доду-
мав, расхохоталась вслух, ибо сам, как ни крути, означало Мазепу.
   - Ти чего? - приобиделся немолодой юноша. -  Я  тыбе  серьезные  вещи
рассказываю, а ти!
   Хлопнула дверь, и Алина снова поймала себя на  том,  что  обернулась,
словно пятиклассница на первом свидании, но и это был не капитан: стран-
ного вида пожилой человек вошел в ресторан словно из американского  бое-
вика про сороковые годы: в длинном свободном светло-сером  макинтоше,  в
серой же широкополой шляпе, надвинутой на глаза. Пожилой и по походке, и
потому что за приподнятым воротником угадывалась седая  бородка  клиныш-
ком.
   - Хиппует, - прокомментировал кавказец, отследив Алинин взгляд.
   Странный человек пересек зал и скрылся за дверью служебного входа.
   - Так явится, в конце концов, Мазепа или не явится никогда?! -  взбе-
шенно сказала Алина вслух.
   - Какой Мазепа? - изумился кавказец. - Гетман, что ли?
   - Гетман-гетман, - согласилась Алина.
   - Вот ти гаваришь: не приставай, - продолжил кавказец после  довольно
значительной паузы, во время которой безуспешно пытался осмыслить алини-
но восклицание по поводу легендарного гетмана, да так и бросил это заня-
тие. - А каково адинокому чилавеку в чужом городе. Ти падумала, а?
   - Ты бы знал, каково адинокому человеку в своем  городе!  -  протяну-
ла-передразнила Алина.
   - Понял, - сказал кавказец. - С полнамека. Сплетен баишься. А ми  как
в детективе устроим! Штирлица видела? Вот, например, я  сейчас  за  тибя
расплачиваюсь и ухажу, а ти!
   Дикий женский визг понесся откуда-то из служебных недр  ресторанчика.
На пороге внутренней двери появилась девица, одетая гуцулкою  (ресторан-
ная униформа), хватанула ртом воздуха и издала еще один визг.
   - Там! - показала, прокричавшись, куда-то за спину. - Там!..
   Алина вскочила первая, рванулась в подсобку,  кавказец  вслед.  Вслед
кавказцу - еще кто-то и еще!
   В небольшом кабинете сидел за столом упакованный мужик с  упавшей  на
грудь головою - вроде как спал. Только свежепобеленная стена за его спи-
ною была в красных брызгах крови и желтых, жирных пятнышках мозга, разб-
росанных вокруг черной пулевой отметины. Алина присела на корточки, заг-
лянула упакованному в лицо: посреди лба расположилась  маленькая  такая,
изящная дырочка.
   - Спокойно! - нервно закричала Алина. - Спокойно! - и, заметив в тол-
пе любопытных здоровенного местного  бармена,  приказала:  -  Быстро  на
вход! Никого не выпускать!
   Бармен зачем-то послушался.
   Алина же, миновав подсобку, бросилась к черному ходу.
   Дверной проем зиял пустотою. Старинный проходной двор  -  несколькими
арками.
   - Ищи ветра в поле, - могла бы сказать Алина, если было б кому.
   Она достала платочек, аккуратненько, чтоб не повредить возможные  от-
печатки, прикрыла дверь, сквозь платочек же задвинула  и  щеколду.  Ясно
было, что стрелял пожилой ковбой из вестерна, выстрелил и  давным-давно,
пока Алина разглядывала покойника, исчез, так что перекрывать выход нуж-
ды не было. Мегрэ бы во всяком случае не перекрыл.
   В дверях кабинета все еще толпились.
   - Трупов не видели? И не стыдно? - укорила Алина  и  снова  вспомнила
капитана Мазепу: всего однажды наблюдала она его за работой, но  подсоз-
нательно  копировала  (пародировала?),  безусловно,  именно  его  стиль.
"Пиф-паф ой-ой-ой" оставалось только добавить.
   Люди как-то неволею дали Алине дорогу, а на вопрос "милицию вызвали?"
- дружно смолчали. И тут старалась не повредить пальчиков, Алина медлен-
но, методично извлекла телефон из-под самого  буквально  трупа,  набрала
ноль-два.
   - Дежурный? - спросила. - В "Трембите" убийство.
   На том конце провода поинтересовались, кто говорит.
   "А действительно, - подумала Алина, - кто она такая, чтобы чуть ли не
расследование проводить? Беседа с полковником придала ей, что ли, значи-
мости в собственных глазах? Юридическое студенчество? Ожидание  капитана
Мазепы?"
   - Кто-кто! - ответила раздраженно. - Дед Пихто! Посетительница!  -  и
бросила трубку, вернулась в зал.
   А там, на пороге, бармен уже отчитывался капитану Мазепе; черный  ли-
музин поблескивал под фонарем за стеклянными дверными вставками.
   - Здравствуйте, капитан, - подошла Алина (секунду назад принятое  ре-
шение: доесть и домой, - как ветром сдуло). - Узнаете?
   - Узнаю, - ответил капитан и добавил не без злобы  (обиды,  быть  мо-
жет)? - Горе перемогаете?
   Алина вспыхнула, хотела было повернуться, уйти, забыть об этом самов-
любленном хаме, но самовлюбленный хам отнесся к ней вдруг с такой  това-
рищеской простотою, что от алининой обиды как-то  вдруг  не  осталось  и
следа:
   - Пиф-паф ой-ой-ой, выходит?
   - У-гу, - кивнула Алина и показала на подсобную дверку.
   - Три дня не заглянешь - черт-те что начинается!  -  покачал  капитан
головою и пошел через зал, Алина - за ним.
   Пока капитан осматривал место происшествия - а делал он это недолго -
Алина из-за спины все тараторила про плащ, про бородку, про черный  ход,
про сохраненные ею отпечатки.
   Взвыв сиреною, затормозила у ресторанчика оперативная "Волга",  вошли
хлопцы в штатском. Капитан кивнул на труп, снова сказал:
   - Пиф-паф ой-ой-ой, - и пошел из кафе.
   Алина, провожаемая тоскливым взглядом немолодого  кожаного  мальчика,
пошла за Мазепою.
   - Прокатиться хотите?
   Алина кивнула.
   Капитан распахнул дверцу "Шевроле не Шевроле", впустил Алину,  уселся
сам, завел мощный неслышный двигатель, тронул с места  вроде  незаметно,
но Алину прижало к спинке.
   - Вижу, - сказал Мазепа. - Вижу в глазах осуждение: не опросил свиде-
телей, не поискал пулю. Так вот: пулю найдут хлопцы, и окажется, что она
выпущена!
   - Из "зауэра", - продолжила, воспользовавшись микропаузою,  Алина.  -
Да вдобавок из того самого, из которого убили бармена  в  прошлом  году.
"Зауэр" - редкое оружие.
   - О-го! - повернул капитан голову. - Вот это информированность!
   - Профессия обязывает.
   - Не люблю журналистов.
   - Журналисток тоже?
   - Журналисток? Кюшать люблю, а так - нэт, - процитировал с кавказским
акцентом анекдот позапрошлого сезона. - А свидетелей опрашивать - дохлый
номер. Не такой же он кретин, чтобы еще раз воспользоваться этим  костю-
мом.
   Дальше ехали молча: только тресканье-бульканье служебных  переговоров
по рации, в которые капитан, впрочем, не вступал, нарушало тишину.
   Наконец, "Шевроле не Шевроле" стал прямо перед подъездом.
   - Запомнили! - иронически восхитилась Алина.
   - Профессия обязывает, - отпарировал капитан и, некоторое время  выж-
дав, добавил. - Ну?
   - Что - ну? - не двигаясь с места, со всею наивностью, на какую  была
способна, поинтересовалась Алина.
   - У вас ко мне еще какие-нибудь вопросы? Или! советы?
   - Просто жду, когда снова на ночной кофе начнете напрашиваться.  Сами
сказали: кюшать люблю.
   - Во-первых, тогда уже было утро. Во-вторых, я - потомок шляхтичей, -
отозвался капитан. - И потому до неприличия горд: навязываю свое общест-
во не более одного раза.
   - А вы рискните - в порядке исключения - на вторую попытку!
   Капитан пристально поглядел Алине в глаза, потом склонился  под  при-
борную доску, стал чего-то там откручивать.
   Рука об руку со своею женской гордостью Алина наблюдала. Ей даже  ин-
тересно стало, что она почувствует, если  капитан  проигнорирует  и  так
слишком уж откровенное приглашение.
   Тот, наконец, извлек из гнезда громоздкую служебную рацию.
   - Я на работе, - пояснил. - Пошли, что ли?
   Алина улыбнулась.
   5. АНАЛИЗ НЕУДАЧИ ГЕНИЯ
   Она ничего не сказала Мазепе ни про полковника, ни про три дня ожида-
ния в "Трембите" - утром, когда завтракали, попросилась  недельку-другую
понаблюдать за его работой. Наверное, в любой  другой  ситуации  капитан
отказал бы, а тут ограничился ворчанием, что  начальство  все  равно  не
разрешит.
   В Управление они ехали каждый в своем авто, где позволяла ширина  до-
роги - рядышком, и выглядело это, учитывая соотношение размеров,  забав-
но.
   Никакого знака на площадке у входа так и не появилось,  правда  Пили-
пенко, снова оказавшийся на том  же  посту,  предпочел  не  заметить  ни
"Оку", ни ее хозяйку, только капитану козырнул, но этого капитан не  за-
метил, а не стесняясь ни Пилипенко, ни сослуживцев,  косяком  валящих  к
дверям, ни прохожих, нежно и крепко поцеловал ее в губы..
   - Ну ты, мать, сильна! Никогда так не попадал! Со мной, -  кивнул  на
Алину часовому, миновав сени. - Только имей в виду: я палец о  палец  не
ударю. Уболтаешь полковника - твое счастье, а не уболтаешь! -  и  развел
руками.
   - Уболтаю, - сказала Алина и совсем было не пошла к полковничьему ка-
бинету, как решила, что лучше бы капитану не знать, что она  знает,  где
этот кабинет расположен. - Мне куда?
   - Налево, - кивнул Мазепа. - Там лифты. На четвертый этаж.
   "Не так-то уж вы, капитан, и проницательны", - подумала, нажимая лиф-
товую кнопочку, и, кажется, именно в этот момент у Алины и возникла  бе-
зумная честолюбивая мысль самостоятельно раскрыть то, давнее, прошлогод-
нее убийство в "Трембите".
   Когда Алина вернулась от полковника, разговаривать с  нею  по  поводу
происшествий в "Трембите" - и давешнего, и прошлогоднего,  Мазепа  отка-
зался категорически.
   "Ну ничего, - бодро решила Алина, - перебьюсь", -  и,  едва  капитан,
оставив ее за своим столом, а ключ от сейфа - в дверце, исчез из кабине-
та, сбегала в архив за прошлогодними материалами по "Трембите".
   Перевернув очередную страницу "дела", уперлась взглядом во  вклеенный
черно-белый снимок: осыпавшееся стекло витрин, осколки  посуды;  бледный
человек у стойки; мертвое тело на полу!
   Алина извлекает из мазепиного стола лупу, вглядывается в лицо бледно-
го человека. Подходит к несгораемому шкафику, достает папку  свежих  фо-
тографий давешнего трупа. Выбирает одну, кладет рядышком  со  вклеенной.
Нечего и сомневаться: трупом давеча стал именно тот бледный  человек.  А
может, и не бледный вовсе? Может, просто такое освещение было, когда фо-
тографировали? Вспышка? Почуяв след,  Алина  лихорадочно  переворачивает
несколько страниц и, наконец, находит изображение  того,  прошлогоднего,
трупа. Лица трупов, естественно, разные, иначе и быть не  может  -  зато
одинаковыми: и по размеру, и по расположению, - оказываются  дырочки  во
лбах. Совпадение? Но в совпадения Алина  верит  плохо.  Она  отлистывает
"дело" назад, возвращается к прошлогоднему снимку, к общему плану  разг-
ромленного ресторана. На соседней по развороту странице, под  типографс-
ким грифом "Объяснение", от руки написан текст, который Алина,  продира-
ясь сквозь корявый почерк, принимается читать полувслух:
   - Последний посетитель ушел около одиннадцати. Я повесил табличку, но
дверь почему-то не запер!
   "Почему-то! Странное словцо, а особенно здесь, в столь серьезном кон-
тексте. Не бывает почему-то, не бывает! - злится Алина. - На каждое  по-
чему всегда существует и потому!" - и пытается перенестись туда, в прош-
лый год, в "Трембиту", ставит себя на место Мазепы, слушающего среди ос-
колков медленные, словно выдавливаемые между  губ,  показания  человека,
чьих показаний никто уже никогда больше не услышит!
   - !Ага, почему-то не запер. Володя, - кивает ресторанный хозяин вниз,
на труп, - занимается своими бутылками, стаканы  протирает,  что  ли.  Я
подбиваю бумаги, считаю бабки. Девочек мы отпустили раньше!
   "Почему отпустили раньше?" - забрасывает Алина в память, стараясь  не
прерывать воображаемой сцены.
   - !И тут - дикий визг тормозов. Ну точно, как в кино! в американском!
   За последние два года Алина много пересмотрела американского кино  по
мужнину видику, и ей не представляет труда перенестись воображением  еще
на полчаса назад: машина без номеров, взвизгнув тормозами, замирает, как
вкопанная, возле входа в "Трембиту". Один  остается  за  рулем,  двое  в
джинсовых кепках (Алина видела эту парочку позавчера на  рынке  -  ее  и
подставила на место убийц), в носовых платках, оставляющих на лицах отк-
рытыми только глаза, врываются в помещение, вскидывают: один - "калашни-
кова", другой - "зауэр" - и тут же открывают огонь. Директор,  белый  от
страха, падает за стойку. Бармен, получив в лоб шальную  пулю,  медленно
оползает на пол. Джинсовые кепки стреляют еще с полминуты, выходят  вон,
хлопают дверцами машины, и та, взвыв мотором, взвизгнув задними  колеса-
ми, срывается с места, скрывается за углом!
   "Рэкет? - задает Алина сама себе вопрос. - Кто-то  кому-то  отказался
платить?" - и слышит прошлогодний голос Мазепы.
   - Словом: пиф-паф ой-ой-ой? И вы даже не догадываетесь,  кто  бы  это
мог быть? - не столько спрашивает, сколько в ироничной своей манере  ут-
верждает капитан.
   - Рэкетиры, наверное, - отвечает директор, и Алине не  нравится,  что
их версии совпадают!
   - Алиночка-Алина, на Ленина - малина! - голос Мазепы уже  не  вообра-
женный - натуральный - вырывает ее из ресторанчика. -  Интер-ресное  ог-
рабление. Пиф-паф ой-ой-ой!
   Алина поднимает голову от "дела", оборачивается на двери,  в  которых
на полноге стоит капитан.
   - Я лучше почитаю, а, Богдан?
   - Да ты не бойся! насчет малины - пошутил:  для  рифмы  понадобилась.
Помнишь, как Незнайка стихи сочинял? На настоящую малину я б тебя  и  не
взял! Ну-ка ну-ка! - вдруг  осекает  треп,  заинтересовывается  капитан,
подходит к Алине. - Получила разрешение залезть в  архив!  Впрочем,  да!
Забыл! У тебя ж безотказное средство, - тон Мазепы вдруг меняется,  ста-
новится  холодным,  желчно-презрительным,   взгляд   нарочито   подробно
скользит по Алине сверху донизу, словно по выставившей себя  на  продажу
проститутке.
   Алина оценивает и интонацию, и взгляд, встает, лепит капитану пощечи-
ну.
   - Два-ноль, - констатирует он. - Это ты хочешь, значит, сказать,  что
спишь со мною исключительно из чувства любви? Интересное признание. Зна-
ешь, ради него я готов получать по морде хоть трижды на дню, - и обнима-
ет Алину, кружит ее по кабинету.
   Алина отбивается, но недолго.
   С большой неохотою оторвавшись от алининых губ, капитан произносит:
   - А на дело ты со мной все-таки поедешь. Бумаги не убегут. А уж  если
взялась изучать положительного героя да описывать!
   - Эгоист ты, а не положительный герой, -  вздыхает  Алина,  запирает,
наученная горьким уроком Жеглова Шарапову, документы в сейф и идет вслед
за любовником.
   6. РАЗГОВОР ПОД РЕВ СИРЕНЫ
   Пижон-Мазепа выставил на крышу "Шевроле не  Шевроле"  синюю  мигалку,
врубил сирену, спрятанную за никелированной решеткою радиатора, и выехал
на осевую.
   - Что новенького? - спросила Алина.
   - Я тебя люблю, - ответил Мазепа.
   - Этой новости, - заметила Алина, взглянув на запястье, -  уже  трид-
цать девять часов. Несвежая новость. И  не  вполне  достоверная.  Я  про
убийство.
   - Как так - не вполне достоверная?! - возмутился капитан.
   - Ну, Богдан! - сморщила Алина носик. - Я, между прочим, серьезно.
   - А я, что ли, шучу?
   Алина надулась.
   Минуты через три капитан не выдержал принципиапьного молчания.
   - А что там может быть новенького? Видели убийцу практически все, да-
же ты. А какой толк? Это, знаешь, не приметы! Единств