милиционера, поганой метлою выметающего  вся-
ческую нетипичную нечисть: воров, хулиганов, хапуг, расточителей  народ-
ного добра. Плакат укреплен был на дощатом щите, тот на столбе, а  столб
вбит в каменистую почву на краю запущенного огородика, над  самым  обры-
вом, идущим к полупересохшей речушке, на другом берегу  которой  торчали
голые скалы. Алина в бинокль видела, как в ореоле мелкой щепы из дощатой
подложки возникают с интервалом в полсекунды пулевые дырочки точно  пос-
реди лбов (как в "Трембите"!) всех нехороших этих выродков, а потом ним-
бом располагаются вокруг головы краснощекого милиционера.
   - Пиф-паф ой-ой-ой, - сказал, наконец, капитан и выдул из ствола  по-
роховой дым.
   - А можно - я? - спросила Алина.
   - Чего ж я тебя сюда тащил? Думаешь, только похвастаться  собственной
целкостью?
   - С тебя бы как раз сталось! Вильгельм Тель!
   Капитан перезаряжал пистолет.
   - Только как за патроны отчитаешься?
   - Перед кем? - с некоторым вызовом поинтересовался Мазепа.
   - Ну! перед!
   - Девочка ты моя милая, - сказал Богдан наставительным,  усталым  то-
ном. - На тренировочные стрельбы нам в год выдается девять патронов. Де-
вять! И те - в тире, с рук на руки. Пиф-паф ой-ой-ой, как говорится. Так
что если пользоваться только теми, за которые следует отчитываться!  Ви-
жу, вижу немой вопрос в твоих очаровательных глазках: а где ты их, Мазе-
па берешь?! Если скажу, что покупаю на черном рынке, ты, во-первых,  ко-
нечно же спросишь, откуда у меня деньги, и уже во-вторых - уличишь в по-
такании преступности. Остается предположить воровство и коррупцию в нед-
рах самого Министерства Внутренних Дел, не так ли?  Ты  права,  моя  ма-
ленькая: все это чрезвычайно! крайне печально. Но  согласись:  куда  пе-
чальнее было бы, если б меня - пиф-паф ой-ой-ой при исполнении из-за то-
го, что я тренируюсь раз в год девятью патронами, а они - когда  захотят
и сколько захотят. Единственное, как сказал некогда скучный, но  великий
Герцен, что охраняет нас от дурных российских законов  -  это  столь  же
дурное их исполнение. Да, и зафиксируй, пожалуйста, для будущего  очерка
высокий образовательный статус рядового оперуполномоченного.  Ну,  стре-
ляй!
   - А мишень?
   - Что - мишень?
   - Не поменяешь?
   Капитан пожал плечами.
   - Экономишь на невесте? - осведомилась Алина.
   - Экономлю силы для невесты. В тех же самых недрах, дорогая, этих ми-
шеней! Настоящих, кружочком  -  таких  дефицит,  а  этих!  Вот  на  днях
pyeryestroyka, - последнее слово капитан произнес с утрированным  иност-
ранным акцентом, английским, что ли, - пиф-паф ой-ой-ой! -  новую  пачку
притащу. Со очередным сюжетом.
   - В чем же тогда проблема?
   - Давай пари: если хоть одна пробоина после твоей стрельбы там  доба-
вится, - кивнул капитан на изодранный плакат, - выполняю три любые  твои
желания!
   - Любые?!
   - Чтоб мне птички в рот накакали, - поклялся Богдан.
   - И даже расскажешь про убийства в "Трембите"?
   - О, Господи! - шлепнул капитан ладонью по лбу в не столь уж и шутли-
вом отчаянии. - И далась тебе эта паршивая "Трембита"!
   - Расскажешь или нет?
   - Расскажу, расскажу!
   - Честно?
   - Ты попади сначала!
   - А если не попаду?
   - Не попадешь - не расскажу.
   - Это весь мой проигрыш?
   - Не весь! - раздраженный разговорами о  "Трембите",  капитан  только
сейчас вспомнил, что предложил пари. - Пойдешь со мной в погреб.
   - Зачем это, интересно? - дурашливо закокетничала Алина.
   - Не за тем, не за тем, размечталась!
   - Бурбон! - шлепнула Алина Мазепу ладошкою по плечу.
   - Мама велела привезти грибков, - пояснил он. - И маринованных  поми-
дорчиков. Собирается знакомиться с невестою сына, устраивает большой па-
радный ужин. Старенькая совсем стала. Первое лето на даче не живет. А  я
смерть не люблю разбираться в этих банках!
   Алина изготовилась. Капитан согнал с лица тень грусти, возникшую, ед-
ва он заговорил о маме.
   - Погоди, не так! - и обнял Алину, показывая позицию для стрельбы, но
несколько переувлекся телом невесты.
   - Ну Богдан, ну чего ты! Я же еще не проиграла!  И  вообще  -  мы  же
только что! Мальчишка!..
   13. КАК УБИВАЛИ КАПИТАНА МАЗЕПУ
   - Расскажи, как тебя убивали! - они ехали с дачи в вечерней  фиолето-
вой мгле, особенно располагавшей к интимной доверительности, что,  впро-
чем, не помешало Алине, едва она произнесла непроизвольно эту фразу, по-
думать:
   "Если в один прекрасный день я напишу детектив,  так  его  и  назову:
ЈРасскажи, как тебя убивали!"" - вернее, подумать, что, имея такое  наз-
вание, грех не написать как-нибудь детектив в стиле Чандлера.
   - Убивали? - переспросил капитан.
   - Н-ну! - Алина старалась не спугнуть  Богдана,  подбиралась  на  ко-
шачьих лапках интонации, - !два покушения.
   - Ты и про покушения знаешь? Кто донес?
   - Я журналистка, миленький! Хорошая журналистка!
   - Это-то и печально, - констатировал Мазепа после паузы-вздоха.
   - Лучше расскажи, чем печалиться, - погладила Алина его по щеке.
   Капитан почти что поплыл.
   - Ну, как убивали?!. Обыкновенно. Пиф-паф ой-ой-ой!
   Алина вкрадчиво прервала восстановившуюся было паузу  наводящим,  как
говорят в школе, вопросом:
   - Стреляли?
   Капитан мотнул головой.
   - Кирпичом в подворотне.
   - А как же твои хваленые реакция, интуиция?
   "Вот уж это-то я, кажется, зря", - подумала, еще не закончив  ехидную
фразу.
   Богдан, однако, на ехидство, слава Богу, не отреагировал.
   - Не реакция с интуицией, - ответил, - так и убили б!
   - Не поймал?
   Мазепа промолчал.
   - И не догадываешься, кто?
   - Ну, при моей работе!.. Кандидатов - пруд пруди. Себе дороже  высчи-
тывать. Я же сыщик, любимая. Отличный сыщик.
   - Выходит, ты не со всеми преступниками остаешься в друзьях? -  взбе-
силась Алина, чувствуя, что атмосфера атмосферою, а Богдан по  обыкнове-
нию ничего, в сущности, так и не расскажет.
   Он взглянул на Алину: странно как-то, недобро.
   - Извини, - отреагировала она, злясь сама не зная на кого больше:  на
себя, на него.
   Он, кажется, извинил. Помолчав, Алина решилась продолжить расспросы.
   - А! второй раз?
   - Второй? - переспросил Мазепа, и лицо его стало жестким, холодным. -
Второй эти с-суки! Мама попросила свозить на дачу: весна, на грядках по-
копаться. Как раз накануне нашего с тобою! первого! знакомства.  Засиде-
лись дотемна, вот почти как сейчас. Помнишь? - у нас прямо от дачи доро-
га идет немножечко вверх и все по прямой. Потом перевал, крутой спуск  и
сразу - резкий поворот. Ну вот, - кивнул назад,, - минут пять как  прое-
хали. На спуске я обычно машину не держу и к повороту подхожу  милях  на
пятидесяти!
   Голос капитана звучал ровно, безэмоционально, как бы приглашая  Алину
вообразить себя на месте богдановой мамы (даже банку помидоров  та,  на-
верное, держала точно так же, на коленях)!
   !Стрелка спидометра подрагивает возле отметки "50".
   "Это примерно восемьдесят километров в час", - пересчитывает Алина.
   Капитан ведет машину на автопилоте, руки-ноги делают свое  дело  реф-
лекторно.
   И вдруг что-то меняется в Мазепе. Алина (мама) скашивает взгляд: пра-
вая нога Богдана вместо ожиданной упругости тормозной  педали  встречает
полную, до упора, до пола ее податливость:  поэтому  машина  не  снижает
скорости - только разгоняется под уклон.
   Поворот приближается. Капитан пробует включить низшую  передачу  -  в
коробке хрупает, скрежещет, и рычаг переключения  начинает  болтаться  в
гнезде так же легко, как гуляет тормозная педаль.
   Каменная стена, дорога от которой уходит резким изломом,  надвигается
на капот. Столкновение кажется неизбежным!
   !Алина даже зажмурилась, забыв на мгновенье, что не машина, а вообра-
жение ее несет, что машина-то как раз идет ровно и безопасно, да  и  та,
весенняя, накануне их первой с Мазепою встречи, поездка закончись благо-
получно - иначе некому и не на чем было б сейчас везти Алину  из  именья
во Львов и она б даже не жалела об этом, потому что и не  знала  б,  что
существует на свете хвастливый этот, легкий, очаровательный  милицейский
капитан, рассказ которого так гипнотически вовлек  Алину  в  то,  давнее
приключение, в котором он как раз!
   !резко закладывает руль, от чего невыносимо скрипит, взвизгивает  ре-
зина, и машина чудом вписывается в кривую, то есть не вполне  вписывает-
ся: едва удержавшись на двух колесах, вылетает на встречную полосу, пря-
мо к краю обочины.
   Алина притискивает к себе банку с помидорами - вот-вот хрупнет стекло
и польется на юбку маринад - как, наверное, притискивала ее к себе в тот
момент богданова мама; только у той, надо думать, глаза  были  расширены
от ужаса, потому что!
   !навстречу, естественно, несется грузовик, и выворачивать на свою по-
лосу уже поздно. Богдан поневоле берет еще левее, хоть, в сущности,  ле-
вее уже некуда, и чудом разминается-таки с вонючей махиною, оглушительно
чиркнув бортом "Шевроле не Шевроле" по стальной подножке.
   Однако, расслабляться - как бы того ни хотелось, как  ни  просили  бы
перенапряженные нервы - не время: спуск продолжается, все такой же изви-
листый, даже, кажется, становится круче, и, словно в издевку,  мелькают,
пролетают мимо автомобиля ГАИшные предупреждающие зигзаги, треугольники,
восклицательные знаки.
   Алина (мама) тем не менее ослабляет хватку на  стекле  банки  и  даже
чуть приулыбается, поймав себя на судорожном этом зажиме.
   Капитан закладывает  рулем  невероятные  виражи.  Стрелка  спидометра
бьется уже за восьмидесятимильной отметкой - Алине не хватает  соображе-
ния пересчитать в километры в час; резина  дымится,  в  салон  проникает
резкий, противный запах гари.
   Навстречу же, плавно, самоуверенно покачиваясь, идет  огромный  трай-
лер, груженный стоящим поперек платформы трактором!
   - А что, - снова выпала из воображения в существенность Алина. - Гру-
зовик, трайлер - это все тоже у них было подстроено? Как у Чейза?  Такая
тонкая разработка?
   Капитан, обиженный недоверием, готовый замолчать, замкнуться,  взгля-
нул-таки на всякий случай на невесту: точно ли издевается? и  увидел  по
ее побледневшему, нахмуренному, сосредоточенному лицу, что нет:  серьез-
на, какою он ее и не видел еще никогда.
   - Вряд ли. Когда у машины в горах отказывают тормоза,  можно,  в  об-
щем-то, ничего больше и не городить: жизнь - драматург крутой! Да оно  и
не так важно: подстроено, не подстроено!
   - Странный ты человек, Мазепа, - отозвалась Алина, помолчав. - Все-то
тебе не так важно! Ну, так что дальше?
   - Дальше? - переспросил капитан, притормозил и на совершенно  неверо-
ятном для такого маневра пятачке лихо, в три движения развернул "Шевроле
не Шевроле".
   - Куда? - встревожилась Алина.
   - Туда! Лучше один раз увидеть!
   Минут пять, пока ехали туда, молчали.  Наконец,  капитан  развернулся
снова.
   - Вот, смотри: вот из-за этого поворота он и возник.
   Тут и вправду появился на встречной полосе грузовик, который они  не-
давно обогнали - не трейлер, конечно, но тем  нагляднее  продемонстриро-
вал, какую надо проявить осторожность при разъезде.
   Мазепа проявил и спросил:
   - Теперь понимаешь? Если сотня на спидометре.
   - Теперь понимаю.
   - Ну а вот оно: мое счастье, мое спасение, - кивнул капитан на  неве-
роятной на взгляд Алины крутизны гладкий склон. - Пиф-паф ой-ой-ой! -  и
резко заложил руль.
   "Шевроле не Шевроле" встал почти на попа.
   - Чего ты делаешь?! - взвизгнула Алина, рефлекторно прижав к себе изо
всех сил банку с помидорами.
   - Вот так, - ответил капитан, медленно съезжая назад. -  До  того  аж
камня донесло.
   - До того аж камня?!
   - А-га. Мама помидоры разбила!
   Алина подождала, пока бешеный грохот сердца сделается хоть  вполовину
тише.
   - И что дальше?
   - Дальше? - эхом откликнулся Мазепа. - Дальше, согласно  закону  все-
мирного тяготения, поехали назад. А тут как раз "жигуленок". Ну, и вышло
- наперерез ему. "Жигуленок", конечно, не трайлер, да и скорость уже  не
та, однако, все равно, как сама понимаешь, неприятно. Особенно тем,  кто
в "жигуленке".
   - Ну а дальше-то, дальше? - миг назад бледные, щеки Алины  все  более
разгорались.
   - Она ж у меня на передаче была! - объяснил капитан. - Рычаг обломил-
ся, а ее ж на передаче заклинило. На прямой. Ну, я и бросил сцепление!
   Алина вообразила себе, как все  быстрее  несется  "Шевроле"  вниз  по
склону, практически падает!
   !как бешено вертит капитан руль, чтоб миновать расселины  и  каменные
глыбы, практически и не видные в почти уже полной тьме!
   !как беззаботно мчит наперерез "жигуленок", водителю которого и в го-
лову не приходит смотреть не на дорогу, а на  крутой,  к  автомобильному
движению невозможный склон!
   !как бросает вдруг капитан педаль сцепления и взвывает мотор!
   !бешено крутятся колеса в направлении, обратном движению!
   !извергают белый дым, выбрасывают, пробуксовывая, мелкие  камешки,  а
те - высекают искры!
   !как "Шевроле не Шевроле" на мгновенье как бы задумывается и! успева-
ет пропустить "жигуленка"!
   !как из машины, которая снова, теперь задом, принялась уже ползти  по
шоссе, набирая энергию огромной своей массою, вылетает Мазепа  и,  обог-
нав, обогнув багажник, упирается в его металл с  почти  невозможной  для
человека силою!
   !а сам тем временем лихорадочно шарит ногою в поисках камня!
   !как находится, наконец, этот камень и, подброшенный под левое  коле-
со, останавливает неостановимое, казалось, движение автомобиля!
   - И удержал? - спросила Алина.
   - Как видишь, - продемонстрировал Мазепа и себя,  живого-невредимого,
и "Шевроле не Шевроле".
   - По крайней мере, безработица тебе не грозит. Будешь  в  цирке  цепи
рвать и гнуть подковы, - накопившееся в Алине напряжение требовало  раз-
рядки.
   - Куда там! - махнул капитан рукою. - Знаешь, я потом что подумал?  -
если б в машине не было мамы, я бы всех этих чудес не произвел. Смирился
бы с собственной гибелью. Подсознательно!
   Алина вообразила, как капитан, остановив "Шевроле не Шевроле", откры-
вает правую дверцу, улыбается одними губами старушке, залитой маринадом.
   - Кк, мама? Неплохо вожу, а? Пиф-паф ой-ой-ой? - и принимается  соби-
рать осколки стекла, кидать из машины.
   Богданову маму Алина еще не видела, но ей  почему-то  представляется,
что та тоже находит в себе силы улыбнуться и сказать:
   - Хвастунишка!
   Подобрав один из разбежавшихся по  всему  салону  помидоров,  капитан
ловко посылает его в рот.
   - Богдан! - ужасается мама. - Грязными руками!..
   - Вот и все, - резюмировал капитан наиболее остросюжетную часть свое-
го повествования и включил передачу, тронулся и стал дорассказывать  уже
в пути. - Достал переноску, залез под машину: шланги тормозные так  чис-
тенько подрезаны. И ведь знали же, с-суки, что я не один!
   - Откуда знали? - спросила Алина.
   - Они ж не во Львове это сделали: я б тогда и до дачи  не  доехал,  -
уже там, на месте.
   - Здравствуйте-пожалуйте! - возмутилась Алина. - Такое безлюдье! Неу-
жели не мог опросить-выяснить, кто тут ошивался?
   - Во-первых, кого ж опросить, когда сама говоришь: безлюдье!
   - А во-вторых?
   - А во-вторых! я, может, и без выяснений знал.
   - Знал?!
   - Все! - отрезал капитан. - Вопрос снят, тема закрыта! Как меня  уби-
вали, я рассказал. А кто убивал - это другой вопрос, обсуждению не  под-
лежащий!
   Алина уже в курсе была, что, если он тк  говорит,  лучше  к  нему  не
приставать, но очередная смутная догадка мелькнула в ее голове.
   14. НЕГР ИЗ "ИНТЕРПОЛА"
   Летом Алина, когда бывала дома одна, любила ходить в чем родила мама,
сейчас же это имело добавочный смысл: приняв  душ,  благоухая  шампунем,
она, словно богатая покупательница в  роскошном  каком-нибудь  магазине,
капризно-внимательно окидывала взором разложенные вокруг наряды и  укра-
шения: и впрямь ведь - проблема: в каком виде показаться впервые родите-
лям жениха, людям непростым, отставным артистам, некогда  знаменитым  во
Львове; какой создать имидж. Проблема, впрочем, вроде бы легкая,  прият-
ная, а по Алине не всякий миг можно было это сказать: тень какая-то пок-
рывала вдруг ее лицо, задумчивость  нападала,  которую  сбросить  стоило
усилия!
   Такую вот как  раз,  оцепенелую,  прижавшую  перед  зеркалом  к  телу
платье, но отражения не видящую, и застал ее поворот дверного ключа. Не-
кому было быть, кроме Мазепы, о котором она как раз и  думала,  и  Алина
спросила, не сдвинувшись с места:
   - А ты знаешь? Я не верю тебе, что ты простил им эту историю с тормо-
зами.
   Капитан появился в дверях: с огромным букетом, с  тортовой  коробкою,
перевязанной лентою.
   - Мне даже кажется, что ты! уже успел с ними рассчитаться.  Иначе  бы
ты не был! таким.
   - Каким? - поинтересовался капитан, подойдя к так и  не  обернувшейся
ему навстречу невесте и нежно, легко провел пальцем по  покрытой  пушком
позвоночной ее ложбинке - сладкая судорога передернула Алину.
   - Влюбленным и беззаботным, - ответила она и отбросила платье.  -  Не
трогай меня, Мазепа, не трогай. Поздно уже! - заметила впроброс, надевая
халат, и продолжила. - И не только что не повел бы меня  к  маме  -  сам
постеснялся бы на глаза ей показываться.
   Мазепа отстал от Алины, упал в мягкое кресло.
   - Ты меня как-то спрашивала, за что же я, собственно, не люблю журна-
листов. Так вот: за эти вот! психологические реконструкции.
   - За что за что?!
   - Видишь ли, все в жизни совсем не так!
   - Проще? - спросила Алина с иронией.
   - Чаще всего - проще, - ответил он, и позой, и интонацией  демонстри-
руя, что банальности, на его взгляд, обычно и заключают в себе правду. -
Иногда - сложнее. И всегда - не так! Но чтоб доставить тебе удовольствие
оправданием твоей тонкой догадки о глубинных тайнах моего подсознания!
   - Значит, рассчитался все-таки! - не  удержалась  Алина  поторжество-
вать.
   - Не так, не так поняла, - помотал капитан головою.
   - А как надо было?
   - Так, - ответил капитан: - Уж коли не рассчитался, то, идя навстречу
пожеланиям трудящихся пера и машинки, к маме я  не  поеду.  Постесняюсь,
так сказать, показаться на глаза.
   - Ну, Мазепа, - приластилась Алина. - Ну ты чего, обиделся,  что  ли?
Вроде бы не обидчивый! Ладно, подожди, я сейчас, - и,  подхватив  первое
попавшее под руку платье, чуть было не скрылась за дверью.
   - Постой-постой! - догнал ее Мазепа голосом. -  Инструкции  выслушай.
Меня там внизу ждут.
   - Мы что, правда не едем? - остановилась Алина. - А чего  ж  я  тогда
все это! - обвела рукою следы приготовлений.
   - Чего уши зря вымыла? - спросил капитан. - Не зря, не зря,  не  вол-
нуйся. К маме  поедешь  сама.  Мне  действительно  надо  срочно  линять.
Пиф-паф ой-ой-ой! Оч-чень нехорошее убийство.
   - Как - сама?! Да мы ж с ней даже!
   - Все! - Мазепа встал и вмиг сделался жестким (парадоксально, но Али-
на, сама себе в этом, возможно, не признаваясь, больше всего любила  его
именно таким). - Разговоры окончены. Не девочка! Вот  адрес.  Вот  торт.
Вот цветы. Постараюсь тебя там еще застать. Целую. И не опаздывай:  мама
переволнуется, - и капитан был таков.
   - Мазепа! - крикнула было Алина вдогонку, но тут же и улыбнулась.
   Постояла мгновенье, потом решительно оделась, взяла карточку с  адре-
сом, торт, цветы, пошла к выходу.
   И встретилась со звонком в дверь.
   - Кто там? - не то, что бы Алина была особенно опасливою, но,  кажет-
ся, рассказ Богдана о кирпиче  в  подворотне  и  перерезанных  тормозных
шлангах так или иначе на нее повлиял.
   - Извиняйт, пожалюйст. Мне говорийл! - донесся из-за полотна голос  с
сильным заграничным акцентом, - что капитан Мазепа можно находийт здейс.
   Алина накинула цепочку, осторожно приоткрыла  дверь  на  щелочку.  На
площадке стоял здоровенный негр.
   - Не есть вольновайт! - улыбался ослепительно.
   - А я и не волнуюсь, - соврала взволнованная, встревоженная Алина.