спокойнее! Особенно, когда это  преступник-полицейский  и,
стало быть, защиты искать не у кого!
   Алину забила нервная дрожь: тут все смешалось: и реакция на оружейный
зрачок, и обида капитана, который вот-вот, казалось, уйдет  навсегда  из
ее квартиры, из ее жизни, закончит одеваться - и уйдет, и  главное,  что
он заговорил о невысказанных алининых подозрениях прямым текстом.
   - Ну, не сердись, слышишь! я не хотела! -  поднялась  Алина,  оставив
револьвер на диванчике, нежным пальцем провела по капитановой руке.
   Как ни странно, этого пустяка достало Мазепе, чтобы  размякнуть:  ви-
дать, и самому не хотелось покидать уютную квартирку, уютную эту  женщи-
ну, и он продолжал ворчать по инерции, а вернее - скрывая, как мало  ему
надо, чтобы размякнуть.
   - Да нет, пожалуйста. Каждый человек, я считаю,  имеет  право  носить
оружие. Но только с одним условием: уметь им пользоваться. Я даже  готов
подарить его тебе! на свадьбу. Хоть и очень уж он хорош!
   Капитан взял револьвер с диванчика  и  по-мальчишески  погладил  его,
крутанул барабан.
   - Люблю оружие, - признался уже вполне беззаботно. - Так что завтра с
утра - стрельбы. На даче. О'кей?
   - Пиф-паф ой-ой-ой? - улыбнулась Алина. - И опять, наверное,  приста-
вать будешь!
   22. !ПОСКОЛЬКУ ИЗЪЯТО БЕЗ ПОНЯТЫХ
   Едва ли не зажмуривая глаза, Алина выпустила весь барабан из  негрова
"смитт-и-вессона".
   Капитан прищурился.
   - По-моему, очень не густо. Погоди-ка, сниму мишень! - и пошел к  об-
рыву, к мишенному столбу. - Пара дырочек все же есть, - крикнул,  удаля-
ясь от Алины, которая как раз перезаряжала барабан, привстал на цыпочки,
отковыривая кнопки.
   Алина вскинула оружие и зафиксировала капитана в прорези целика:  так
точно, наверное, фиксировал ее Богдан в той же прорези вчера под вечер.
   Капитан оглянулся, как почувствовал, увидел направленный на себя чер-
ный зрачок смерти, вполне оценил его выражение и по видимости равнодушно
отвернулся, продолжил возню с кнопками.
   Алина опустила ствол. Капитан с улыбочкою шел к ней.
   - Не так уж и дурно для начала, - продемонстрировал пробоины. -  Лад-
но, постреляй тут сама, - передал ей коробку патронов.  -  Мама  просила
прибраться в погребе, - и побрел по направлению к дому  не  оглядываясь,
неожиданно тяжело.
   Алина прицелилась в поменянный капитаном плакат. Сейчас она  стреляла
спокойнее, с небольшими перерывами, от выстрела к выстрелу как бы  наби-
рая хладнокровия.
   Когда патроны закончилась, Алина откинула барабан, опорожнила, приня-
лась загонять очередную порцию. Смертоносный островерхий цилиндрик  выс-
кользнул из-под наманикюренного пальчика. Алина присела на корточки.
   Точно драконьи зубы, землю вокруг усыпали гильзы. Одна из них, полув-
топтанная, слегка уже позеленевшая, была очевидно меньше  других.  Алина
оглянулась воровато и зажала эту, маленькую, в ладошке, потом так же во-
ровато покралась к столбу со щитом, сорвала  плакат,  стала  исследовать
раны подложки. Подняла с земли ржавый гвоздь, не  без  труда  выцарапала
одну сплющенную пулю, другую!
   Мазепа поднялся из погреба. Взглянул в сторону Алины. Та, застигнутая
на месте преступления, подчеркнуто громко и свободно доложила:
   - Успехи растут. Шесть из восьми!
   Капитан молча приближался. Остановился совсем  рядом,  лицо  в  лицо,
глаза в глаза, с силой разжал алинину ладонь.
   - Можешь долго не мучиться. Не тыкаться на экспертизу.  С  разрешения
полковника. Который, впрочем, даст его более чем охотно.  Ты  уж  поверь
моему слову: экспертиза все подтвердит: и пули прошли тот самый ствол, и
насечка от бойка совпадает с той самой насечкою. Так что - если,  конеч-
но, не собираешься подключить к своему частному расследованию органы МВД
- можешь на экспертизу время не тратить.  Да  даже  если  и  подключишь:
изъято-то без понятых, доказательной силы не имеет! - и капитан легонько
ударил снизу по алининой руке: и гильза, и сплющенная  пуля  подскочили,
упали, покатились с обрыва вниз, в реку. - Я тебе  больше  даже  покажу:
вот, - и капитан достал из кармана маленький "зауэр".
   Алина глядела, как зачарованная.
   - Все дело в том, дорогая! - добавил Мазепа. - Впрочем, я  тебе,  ка-
жется, уже это говорил! Все дело в том, что я ужасно люблю хорошее  ору-
жие!
   - И все равно ничего не расскажешь? - спросила Алина.
   - И все равно, - ответил Богдан, - ничего не расскажу!
   23. МИНУС ВОСЕМНАДЦАТЬ
   Как же там все-таки происходило дело?
   Алина полагала, что она - девочка нравственная, то есть она постоянно
ощущала в себе присутствие того самого категорического  императива,  про
который писал двести лет назад умный и, главное,  чуткий  Кант,  и  если
случалось ей когда поступить как-нибудь не особенно хорошо, она всем ор-
ганизмом знала, что поступила нехорошо, и не то что бы переживала и  му-
чилась, но очень ей было некомфортно, и она стремилась исправить нехоро-
ший поступок, а, если было это невозможно, никогда о нем не забывала,  -
даже о самых ранних, детских, помнила до сих пор. А, коли так, то не мо-
жет же она любить капитана Мазепу, любить, в общем-то, радостно и безог-
лядно, без этого ощущения мухомора во рту, если он  убийца,  мерзавец  и
двойной человек! А Алина-то - любит!
   Алина вся измучилась этими вопросами и  сомнениями,  они  мало-помалу
начали уже отравлять и ее любовь, но Алина списывала отраву не на кантов
императив, а исключительно на собственную глупость, которая не позволяет
разгадать, как же все-таки там происходило дело!
   Устав от бессмысленного, до дыр, проглядывания содержимого  папок  по
двум убийствам: нынешнему и прошлогоднему, - Алина решилась еще раз зай-
ти в "Трембиту".
   Она сидела за столиком, потягивала  сквозь  полиэтиленовую  соломинку
сок в ожидании жаркого (заказ принял и передал на кухню бармен, он же  и
соку налил), исподлобья, цепко поглядывала по сторонам.
   Наконец, появилась с подносом официантка в гуцульском костюмчике.
   - Скажите, пожалуйста, - отнеслась к ней Алина по возможности  конфи-
денциально. - Вы ведь! Нина? Ниночка?
   - Ну? - спросила официантка в смысле: что дальше?
   - Это ведь вы тогда! ну, увидели?
   - Что я увидела? - в интонации Ниночки звучала откровенная неприязнь.
   - Вашего директора. Когда его застрелили. Помните: это было при мне.
   - Опять из милиции, что ли? - выдавила официантка через нижнюю  губу.
- Не надоело?
   - Из какой из такой милиции?! -  сказала  Алина  со  столь  тоскливою
страстью, словно всю жизнь смертью лютою ненавидела ментов. -  Я  журна-
листка!
   - А-а! - протянула официантка.
   - Вы вообще! давно здесь работаете?
   - Некогда мне с вами, - подвела черту Ниночка. - У меня  во  вас  вон
еще сколько! - обвела рукою зал, вовсе, надо заметить, не переполненный.
- Всем давать - не успеешь трусы надевать.
   - Что? - не поняла Алина. - Какие трусы?
   - С каждым, говорю, разговаривать!
   - Может, попозже? - не желала признавать Алина поражение. - Или завт-
ра?..
   - Еще чего! А завтра у меня вообще - выходной, - нагрубила Ниночка  и
отошла.
   Алина ткнула вилкой в бифштекс. Как ни аппетитно тот  выглядел,  есть
не хотелось. И тут к столику подвалил давешний кавказец. Откуда он взял-
ся? Алина точно помнила, что тремя минутами раньше его  в  ресторане  не
было. Ладно: предположим: только что появился.
   - А я сюда каждый вэчер хажу, - уселся кавказец в такой манере, слов-
но его только здесь и не доставало, словно радостный подарок собственной
персоною делая. - Чтобы тибя встретить.
   - Жениться решил? - осведомилась  Алина:  хоть  появление  приставалы
вызвало в ней легкую тревогу, болтовня с ним могла хоть на время  выбить
из отвратительного  настроения,  развлечь,  устроить,  в  конце  концов,
тайм-аут в матче с "Трембитою", ибо считать его проигранным  Алина  пока
не собиралась.
   - Да ты чиво!? - испугался немолодой мальчик. - Тоже скажешь: жиница!
Я жинат. Влюбился просто.
   - Ну и? - спросила Алина.
   - Что - ну и? - не понял кавказец.
   - Что дальше? - расшифровала Алина.
   - А!.. Дальше - вот что, - и кожаный ухажер  извлек,  как  в  прошлый
раз, молдавский коньяк из внутреннего кармана, замычал, пальцами  защел-
кал, требуя посуды.
   Бармен принес рюмки, поставил, но не ушел почему-то.
   - Чиво ти? - спросил бармена кожаный кавалер. - Так и будэш  тарчать?
А если у нас - разговор сикрэтный? Или тибе налить?
   - Вообще-то у нас со своим не полагается, - объяснил  бармен  свое  у
стола ожидание.
   - А! - понял кавказец. - Так би сразу и гаварил, - и, вытащив  ее  из
другого кармана, сунул бармену пятидесятирублевую.
   Тот спрятал бумажку, буркнул:
   - Разве в порядке исключения, - и отошел за стойку.
   Юноша откупорил бутылку, разлил коньячок.
   - Будэм здаровеньки? - спросил,  подняв  рюмку  на  уровень  носа.  -
Звать-то хоть тибя как?
   Алина улыбнулась и приподняла свою рюмку тоже.
   - Мисс Марпл.
   - Как-как, говоришь?
   Алина решила, что сначала выпьет, а потом объяснит как-как, но и  вы-
пить не успела: заметила, что в разрезе служебной портьеры стоит Ниночка
и манит пальцем.
   - Меня? - ткнула себя в грудь несколько удивившаяся Алина.
   - Тебя-тебя, - закивала Ниночка.
   - Извини, - бросила Алина кавказцу и быстро пошла к служебному входу,
скрылась за портьерою.
   - Вирнешса? - вопросил кавказец вдогон.
   - Т-с-с! - приложила Ниночка палец к губам и кивнула Алине, приглашая
следовать за собою. - Я же там вся на виду, дура!
   Они прошли какими-то тесными коридорами, спустились в подвал. Ниночка
приоткрыла тяжелую бронированную дверь и кивнула секретно и приглашающе,
оглянулась даже воровато. Чувство опасности, беспокойства, которое  нес-
колько минут назад поселилось в Алине,  она  относила  исключительно  на
счет кавказца, поэтому, хоть тоже оглянулась и даже мгновенье помедлила,
- внутрь шагнула.
   Дверь за алининою спиною тут же и затворилась. Небольшая комнатка бы-
ла морозильником: с крюков из-под потолка свешивались бараньи туши, око-
рока, битая птица; на стеллажах лежали продукты, стояли какие-то  ящики;
коробки занимали углы. Алина дернулась к выходу: дверь, естественно,  не
поддалась. Стукнула в нее кулачком! потом - с разбегу - плечом! Потом  -
заорала:
   - Э-э-э-э-э-э-э-э-э-э-эй! - но, еще не закончив орать, отчетливо  по-
няла, что и это - зря.
   Остановилась посреди камеры. Было холодно.  Обхватила  руками  плечи.
Потащила из угла большой фанерный ящик. Что-то обрушилось за ним  с  ме-
таллическим лязгом, упало. Алина заглянула: на полу валялась раскрывшая-
ся в падении жестянка, из которой рассыпались новенькие  патроны.  Алина
пошевелила их ногою, плюнула и выдвинула ящик на середину, села  сверху,
поджала ноги.
   - Ну, идиотка! - сказала вслух по собственному поводу. - Хоть коньяку
бы выпила - все теплей сейчас было бы! Нет! - как скаженная понеслась!
   Теперь, когда причина тревоги сделалась очевидной, Алина с  некоторой
надеждою подумала о кавказце:
   "Приставуч ведь, неужто смирится с новой потерей дэвушки,  если  ради
нее каждый вечер ходит в этот кабак. Насчет ради нее привирает, конечно,
да и насчет каждого вечера, но все-таки"!
   Алина пожалела даже, что не дала кавказцу некоторых авансов, но,  как
говорят в Одессе, быть бы мне таким умным, как моя жена потом.

   Кавказец, впрочем, и в самом деле, выждав минут десять и  переполови-
нив бутылку, отправился на розыски пропажи.
   - Какая дэвушка?! какая дэвушка?! - передразнивая его интонацию,  мо-
гучим торсом выталкивал бармен-вышибала немолодого юношу  из  служебного
коридорчика. - Уехала твоя дэвушка. С мужем! Понял, да?
   - Она что, точно замужэм?! - сник кожаный.
   Тут уж и впрямь оставалось только смириться!

   К тому времени, скорчившись на  составленных  рядом  четырех  ящиках,
Алина дрожала не метафорической, а натуральной крупной дрожью: зуб  бук-
вально не попадал на зуб.
   Итак, уже можно было сказать со всей очевидностью, что,  по  той,  по
иной ли причине, но приставала ее не спасет. Последняя  надежда  остава-
лась: нелогичная, иррациональная, но последняя: на Мазепу.  Что,  как  в
кино про Бельмондо, ворвется он вот сейчас, вот через секундочку,  осво-
бодит ее из преступных тенет, прижмет к сердцу, отогреет!
   Но секундочка шла за секундочкою, Мазепа не являлся, и в уже отключа-
ющемся мозгу Алины мелькнуло даже страшное подозрение: уж не сам ли  Ма-
зепа ее сюда и заточил?..
   24. ЛЮБИТЕЛЬ СЛАДЕНЬКОГО
   Вся беда, все мучения состояли в том, что Алина оглохла: она напряга-
ла последние силы мозга, но услышать не могла ничего - ни слов, ни  шума
проезжающих за окнами "Трембиты" автомобилей, ни уж тем более  поскрипы-
вания тряпки о стекло: бармен, убитый больше  года  назад,  спокойненько
стоял за стойкою, протирая бокалы, пока в служебном кабинетике, том  са-
мом, где три месяца тому увидела Алина  мертвого  Коляню,  Коляня  живе-
хонький орал на Мазепу, жалкого, понурого, даже  не  пытающегося  возра-
жать. Это было ужасно обидно: видеть, как тот орет,  и  не  слышать,  чт
орет, не понимать!
   Алина мучительно трет лоб ладошкой! Чье-то незнакомое  расплывающееся
лицо склонилось над нею! какая-то белая тень маячит вдали!  Алина  снова
смыкает воспаленные веки в надежде, что, перекрыв один канал поступления
информации, зрительный, она активизирует другой, слуховой, - но ни  слу-
ховой не активизируется, ни зрительный не перекрывается:
   !Коляня, закончив разнос, что-то приказывает Мазепе, вот именно  при-
казывает, и это особенно странно, потому что Алине до самого  этого  мо-
мента трудно даже вообразить было, что Мазепе кто-нибудь может  приказы-
вать, особенно - Коляня. Но факт есть факт: Мазепа покорно  выслушивает,
разве что позою пытаясь сохранить иллюзию собственного достоинства, пос-
ле чего Коляня открывает ящик стола, передает капитану - рукояткою  впе-
ред - маленький "зауэр".
   И Мазепа пистолет принимает!!!
   - Все дело в том, что я ужасно люблю хорошее оружие! - эту фразу Али-
на вдруг слышит отчетливо, но зато зыблется, размывается, исчезает  зри-
тельный ряд, и не разобрать никак, где и  кому,  собственно,  признается
капитан в странной своей любви к орудиям смерти: Алине ли в ее  прихожей
или Коляне в "Трембите"!
   Алина уж и сама не знает, что лучше: видеть, но не слышать или наобо-
рот; лучше всего, конечно, и то, и другое, но так не выходит, не выходит
даже по своей воле переключаться из одного режима в другой; сейчас вот -
снова пропадает звук, но изображение становится четким:
   !"Трембита", главный зал, и капитан с веселой  дружелюбной  улыбочкою
подходит к бармену, и уж тут абсолютно не важно, что звук пропал: Мазепа
явно несет шутливо-легкомысленную чушь и суть, разумеется, не в ней, а в
том, что, спустя некоторое совсем недолгое время, мгновенно,  профессио-
нально выхватывает из кармана "зауэр", но до выстрела дело не доходит:
   !какой-то сбой, трещинка возникает в видении,  и  оно,  натыкаясь  на
нее, соскальзывает назад, снова к тому моменту, когда мгновенно, профес-
сионально выхватывает Мазепа "зауэр" из кармана, и еще раз  выхватывает,
и еще, и еще! Алина пытается сдвинуться с мертвой точки, разрушить  дур-
ной этот цикл, дурную бесконечность, кольцо Мебиуса, змею, кусающую себя
за хвост!
   !но вместо этого возвращается почему-то назад, в  директорский  каби-
нет, и видит Коляню с телефонной трубкою  в  руке,  прислушивающегося  к
двери.
   Судя по его реакции, кольцо разомкнулось, выстрел прозвучал-таки: Ко-
ляня набирает  короткий  номер  -  Алине  удается  даже  разгадать  его:
ноль-два!
   !удается и вернуться в ресторанный зал, где бармен  с  пробитым  лбом
уже валяется на полу, а Мазепа со странной улыбочкою палит по  бутылкам,
по панелям, по витринным стеклам, пока не кончаются патроны.
   - Господи! - шепчет Алина в бреду. - Какая  чушь!  Какая  неимоверная
чушь, - и открывает глаза, видит перед собою незнакомое лицо человека  с
трубочками стетоскопа в ушах, поясняет ему. - Смысла, главное, ни на йо-
ту! Витрины-то были побиты автоматом! - и снова откидывается на  подушку
в беспамятстве.
   !Коляня, расплачиваясь за выполненную работу, бросает на  стол  тугие
пачки купюр, Мазепа же, краем глаза отслеживая-пересчитывая их,  поигры-
вает маленьким "зауэром": перепасовывает из одной своей сильной  широкой
ладони в другую.
   "На службе у уголовника?! За деньги?!"
   - Нет! - мотается по подушке алинина голова. - Нет!..
   - Да, - мягко, но очень уверенно, с большой силою убеждения  произно-
сит Шухрат Ибрагимович и сжимает своей рукою алинину.
   Алина снова открывает глаза.
   - Мужчина, принесший торт, не может сделать  зла  даме,  -  улыбается
Шухрат Ибрагимович, скосом глаза показывая на сервировочный столик возле
алининой кровати, на котором расположился огромный,  великолепный  торт,
произведение кулинарного не ремесла, но искусства. -  Вы,  надеюсь,  уже
поняли, что находитесь дома! что все - хорошо! И  не  спрашивайте,  ради
Бога: "как, мол, вы сюда попали?.." Помните анекдот про таксиста с топо-
ром. Где взял - где взял?! - купил! И с капитаном, с женихом вашим,  все
в порядке: захватил банду под Ужгородом, первые допросы ведет прямо там,
по свежим, как говорится, следам. Полагаю, что к  его  приезду  вы  пол-
ностью и оправитесь: слава Богу, обморожений не оказалось. Свадьба,  так
сказать, состоится в срок. И как это, - хлопает с размаха Шухрат Ибраги-
мович себя по жирным ляжкам, - как это только мне в  голову  пришло?!  -
попросить у знакомого из "Трембиты" колбаски; знаете, украинской, с  пе-
ченкой и салом - детишкам в гостинчик. Ниночка пошла с вами  поконфиден-
циальничать, и что-то ее отвлекло! И она попросту! забыла про вас. Женс-
кое легкомыслие. Если б не колбаска для детишек!
   С кухни донесся свист.
   - О! - обрадовался Шухрат Ибрагимович. - Как раз и чайник поспел. Ни-
чего, что я взял эти чашечки? Извините, сейчас, - и  скрылся  в  сторону
кухни.
   Алина вскочила с постели, схватила халатик, набросила (кто же ее раз-
девал? У! г-гады!), стала застегивать - появился  Шухрат  Ибрагимович  с
чайниками: большим и заварным.
   - Встали? Прелестно! Все-таки очень дешево  отделались,  оч-чень!  От
души рад! Тогда уж присаживайтесь, коль встали, - и пододвинул к  серви-
ровочному столику еще один стул. - Чтобы не вышло картины:  Белинский  у
постели умирающего Некрасова. Или как там? - наоборот?
   Шухрат Ибрагимович разрезал торт на секторы, один положил на  тарелку
Алине, другой - прямо себе в рот, сжевал с аппетитом, запил чаем. Алина,
уже несколько в себя пришедшая, дерзко поглядела на  незваного  гостя  и
тоже отправила в рот кусочек кусочка, отрезанный ложечкою.
   - Ого! даже аппетит проснулся, - восхитился представитель пресс-цент-
ра МВД. - Я-то, честно говоря, рассчитывал все это великолепие, - окинул
торт широким жестом, - один. Шучу, шучу, конечно. Но вообще - одолел  бы
запросто. Ладно, Алина Евгеньевна, шутки в сторону: утолив первый голод,
перейдем к беседе. Дело в том, что ваш очаровательный! нет, не то! види-
те - не кокетничал: плохо, плохо дается мне стиль, неточное словечко,  а
я все же беседую с мастерицею пера! Ваш  блестящий  жених!  так  вернее,
правда? - вел какие-то свои игры, минуя нас. Он, видите  ли,  индивидуа-
лист, одинокий волк, как вы сами изволили при нашей первой встрече гени-
ально заметить. А в нынешнее время! да еще в таком государстве! Мы вот и
возмечтали, что вы! нет-нет! сами того не подозревая! ничего дурного  мы
о вас и не думали! - возмечтали, значит, что вы поможете нам разобраться
в некоторых деталях!
   - Не помогу! - отрезала Алина. - Вам-то уж точно - не помогу!
   - А кому поможете? Органам прокуратуры? Комитету государственной  бе-
зопасности?! Ах да, я и забыл: у вас есть орган повыше:  демократическая
общественность. Но если вы обратитесь к ней - через  столь  в  последнее
время свободную, что даже мы не всегда  можем  ее  контролиров