елом,  и
запустившего - в соавторстве с судьбою - в ход всю эту историю (сам  ав-
тор, во всяком случае, практически забыл) - полковник  же  в  белом  про
Алину помнил всегда, а в один прекрасный день прямо-таки пригласил ее  в
свой обширный комфортабельный кабинет.
   - Черная неблагодарность, Алина Евгеньевна, черная неблагодарность, -
начал, едва Алина появилась в дверях. - Я  предоставил  вам  столь  уни-
кальную для журналиста возможность, а вы только пару раз ко мне и загля-
нули. И то все как-то в суете, в суете, за разрешениями, за  позволения-
ми. Да что вы по стойке смирно-то  стоите?  Присаживайтесь,  присаживай-
тесь! Помните, как вольно вы себя вели, когда впервые оказались  в  этом
кабинете? М-да-а! удивительный все-таки феномен - советский человек. Да-
же такой сравнительно независимый, как вы. Вроде бы и не служите у меня,
такая же вроде свободная, как и раньше. А вот походили  к  нам  месячиш-
ко-другой - и пожалуйте: по стойке смирно! Шучу, шучу! Не делайте губку!
Хотя, как известно, во всякой шутке, ха-ха, есть  доля  шутки.  Ну,  как
продвигается сбор материала?
   Вошла секретарша с подносиком.
   - Знаете, Алина Евгеньевна, вы когда еще в первый раз должны были сю-
да прийти, послал ее, - кивнул белый полковник в секретаршину сторону, -
за пирожными. До сих пор искала.
   Секретарша закраснелась и бросила злой взгляд исподлобья.
   - Ну так что, понравился вам наш герой? Или как он теперь? - ваш  ге-
рой? - продолжил полковник, когда секретарша вышла.  -  Профессионализм!
чутье! интуиция! - это все вы, разумеется, ухватили с полвзгляда.
   Алина потупилась.
   - Позволю себе особо обратить ваше внимание на такие качества капита-
на Мазепы, как нравственная чистота, неподкупность, бескомпромиссность в
борьбе с преступностью, - пел полковник.
   "И далась ему эта нравственная чистота!" - молчала Алина.
   - А то, видите ли, все у нас в прессе: сращивание  правоохранительных
органов с мафиозными структурами! коррупция! А я вот вам - на живом при-
мере!
   Полковник сделал значительную паузу. Алина подняла глаза,  но,  натк-
нувшись на твердый, немигающий взгляд, тут же снова и опустила.
   - Вы, кажется, хотели что-то сказать? Вам показалось, что в  реальном
облике капитана нечто не  соответствует  набросанному  мною  несколькими
штрихами идеальному портрету советского милиционера? Или нет? Все  соот-
ветствует? Верю-верю. Ваша профессиональная наблюдательность не  пропус-
тила б ни одной подозрительной детальки. А ваша безупречная честность не
позволила бы их скрыть, несмотря даже на личную симпатию или,  возможно,
и более глубокое чувство. Да вы пирожные-то ешьте. А то Валечка  обидит-
ся: два месяца бегала, доставала!
   Алина через силу откусила маленький кусочек.
   - Ладно, вижу, что не расположены к  разговору.  От  важного,  должно
быть, оторвал. Свободны, свободны. Если что вдруг - обращайтесь в  любое
время. Хоть ночью, хоть прямо домой, - и полковник протянул  карточку  с
телефоном.
   Алина встала и, так слова и не сказав и не прожевав  угощения,  вышла
из кабинета.
   Отодвинулась внутренняя какая-то портьерочка - бесшумно возник Шухрат
Ибрагимович. Подошел к столу, запихал в рот пирожное, аппетитно задвигал
челюстями.
   - Прижать, - взглянул полковник в глаза московского гостя, -  на  раз
расколется!
   Шухрат Ибрагимович, не прекращая жевать,  выразил  сомнение  головным
качанием, а чуть позже, освободив артикуляционный аппарат, произнес:
   - Такую пожалуй что не очень-то и прижмешь. Выбор делает. Понаблюдаем
со вниманием. Может, и нам подскажет, как лучше себя повести.  Выгоднее!
- и засунул в рот очередной образец искусства львовских кондитеров.
   19. ОБЪЕДИНЕННЫЙ ШВЕЙЦАРСКИЙ БАНК
   Чистенькие, словно пылесосом прососанные, а потом мыльной губкою про-
мытые мостовые и тротуары; аккуратненькие домики - эдакие пряничные,  из
детских сказок; ухоженные, листик к листику, кусты и деревья; даже  горы
какие-то особенные, похожие на хорошо придуманную художником  и  велико-
лепно выполненную в мастерской очень богатого театра декорацию, -  Швей-
цария и на слайдах производила на Алину впечатление  сильное,  -  новое,
так сказать, время еще только-только, как мы уже  упомянули,  стучало  в
дверь, заграница еще оставалась покрытой флером недоступности и загадоч-
ности. Нет, Алина однажды ездила за рубеж, девочкою-подростком, с отцом,
но то заграница была какая-то ненастоящая,  менее  даже  настоящая,  чем
Прибалтика - Румыния: бедность, грязь, портреты!
   Иван, богданов приятель, до сих пор не мог прийти в себя от  недавней
поездки и, тягая туда-назад  рамку  дешевенького  диапроектора,  пытался
вернуться из обрыдлого отечественного быта в тот прекрасный эпизод  жиз-
ни.
   - Видите?! Видите?! Я как-то раз прямо не удержался:  носовой  платок
накрутил на палец и по тротуару провел!
   - Платок-то сохранил? - с легкой, незлой иронией поинтересовался  Ма-
зепа. - Не стираешь?
   - Зря смеешься. Ты не способен такое даже представить! Вот клянусь  -
не способен. Не потому, что воображение бедное, а просто ни один  совок,
там не побывавший, представить себе не может, что и такая,  оказывается,
бывает жизнь. К бензоколонке подъезжаешь - хоть бы запах какой! Для сме-
ха! Случайная капелька упала на брюки - найти не смог куда! Фантастика!
   - А я, значит, по-твоему, совок? - задумчиво произнес Мазепа,  в  об-
нимку с Алиною устроившийся в низком, мягком, глубоком кресле, и, взяв с
посверкивающего в неверных разноцветных отблесках  диапроекции  сервиро-
вочного столика четырехгранную бутылку, плеснул в стакан.
   - Ты ж за рулем, Богдаша! - по-супружески укорила Алина.
   - Думаешь, мою тачку кто-нибудь в этом городе посмеет остановить?
   - А в высшем смысле?
   - В высшем? - не понял Мазепа.
   - Ну, - пояснила Алина, - в смысле уважения к закону, как таковому? В
смысле dura lex!
   Капитан взял алинину руку в свою и демонстративно повертел на изящном
пальчике бриллиантовое колечко.
   - Правы вы, Иван, правы! - вздохнула Алина. - Все мы тут - совки! Ти-
пичные!
   То ли положение хозяина обязывало отвлекать гостей от неприятных раз-
говоров, то ли просто ни за что не хотелось ему возвращаться в  окружаю-
щую реальность, только Иван пропустил перепалку мимо ушей и привлек вни-
мание гостей к  очередному  изображению,  придав  голосу  некоторую  та-
инственность, а фразе - интонацию намека:
   - А вот это вот как раз - Объединенный Швейцарский Банк.
   - Тот самый, в котором у меня не лежит ни франка, ты это имеешь в ви-
ду?
   - Богдан! - зашипел Иван и, повертев у виска  указательным,  скосился
на Алину, добавил громко и выразительно. - Тот самый, в котором ни у ко-
го из нас не лежит ни франка!
   - Ой! - изобразил капитан на лице, что крупно вляпался, и прикрыл рот
обеими ладонями сразу, - изобразил так натурально, что, не лукавый мгно-
венный взгляд на Алину, - можно было и поверить. - Ладно, пора, -  встал
из кресла. - На свадьбу-то придешь?
   - Чего это вы? - зажег свет хозяин. - Не интересно? - кивнул  на  эк-
ран. - Или обиделись? У меня еще две коробки!
   - Сам же сказал: нам там не жить! Не выделывайтесь, девушки: слушайте
полонез Огинского, - отозвался Мазепа и, обняв Алину, направился к выхо-
ду. - Да и некогда, - развел руками у самой двери. - Пиф-паф ой-ой-ой!..
   20. ГОЛИАФ И ДАВИД: СВЯЗЬ ЧЕРЕЗ УОКИ-ТОКИ
   "Шевроле не Шевроле" едва успел остановить отъезжающую "Оку"  тревож-
ным сосом мигающих фар. Алина затормозила, высунулась в окошко.
   - Опять коробка, - пояснил капитан, подойдя. - Пиф-паф ой-ой-ой!
   - И опять - покушение? - ехидно поинтересовалась Алина.
   - Это вряд ли. Больше вроде некому! На буксире тянуть умеешь?
   - Вот откажусь - будешь знать! Сам все время ноешь: что это, мол, я -
такая чересчур самостоятельная: на своем транспорте!
   - Откажешься - ноль-два позвоню. Еще раз,  как  типичный  совок,  ис-
пользую служебное положение в личных целях. А виновата будешь ты.
   - Постой, - сменила вдруг тон Алина. - А в каком это  смысле:  больше
некому?
   - Что - больше некому? - удивился капитан.
   - То! - отозвалась журналистка. - Я спросила: не покушение ли?  а  ты
ответил: больше некому!
   - Я так ответил?! - изумился Мазепа.
   - А то кто же?!
   - Странно! С чего это я взял?
   - Это уж точно: странно.
   - Отличное место для выяснения отношений, - сказал капитан  несколько
уже раздраженно. - И время!
   - Я не отношения выясняю! - начала Алина, а Мазепа за нее закончил:
   - !а истину! Истина, Алиночка - исключительно в вине. Еще древние это
знали. Ты тянуть будешь? Подавай задом, сюда, поближе! - и, не  дав  не-
весте ответить, пошел к "Шевроле не Шевроле", склонился над  багажником,
извлек из бездонных недр буксировочный трос, приладил-прицепил  к  своей
машине, к алининой, которая к тому моменту стояла уже рядышком. - Таска-
ла когда-нибудь?
   - Попробую.
   - Главное - взять с места. Сцеплением подбуксовывай! Поняла? Или, мо-
жет, лучше поменяемся?
   - Ну не-ет, - протянула Алина, взвесив вариант. - За  твою  колымагу!
Разобью - не рассчитаюсь до смерти.
   Они совсем было разошлись по своим автомобилям, как:
   - Постой! - вспомнил капитан и снова скрылся в недрах, извлек две ко-
робочки с антеннами. - Уоки-токи! Вот здесь нажмешь -  передача.  Отпус-
тишь - прием. Ну, в случае чего. Усекла?
   Алина кивнула.
   Капитан уселся за руль, сказал в коробочку:
   - Проверка связи. Как слышно?
   - Отлично, - отозвалась Алина.
   - Что? Не понял? - переспросил капитан.
   Алина отложила коробочку, высунулась в окно, крикнула:
   - Отлично слышно, говорю!
   - С Богом! - тоже высунулся капитан в окно.
   Алина сосредоточилась, мало-помалу отпуская сцепление. "Ока"  напряг-
лась и заглохла. Трос провис.
   - Спокойненько. Еще попытка, - произнес Мазепа в уоки-токи. - Ты под-
буксовывай, подбуксовывай! С одного раза небось не спалишь.
   Алина попробовала еще раз. Теперь - получилось, хоть  в  салончике  и
запахло подгоревшим асбестом выжимного диска, - и вот: связанные  тросом
машины поехали потихоньку по вечернему городу: Давид тащил Голиафа.
   Алина внимательно вела "Оку", поглядывая в зеркало заднего вида. Про-
тянула руку на соседнее сиденье, взяла уоки-токи, нажала передающую кно-
почку.
   - Слушай! - сказала. - А этот! убитый! из  "Трембиты".  Ну,  Николай,
кажется! Почему он тогда, в детстве, сам натравил на тебя шпану, а потом
сам же тебя и спас? Не мог ведь он заранее знать, что ты ментом станешь!
Что ваши дорожки пересекутся! Ты, надеюсь, уже в курсе,  что  это  н  их
тогда на тебя натравил?
   - Власть! - донесся из дурного динамика искаженный голос Мазепы.
   - Как ты сказал? - задумчиво переспросила Алина.
   - Тихонько, тихонько! - крикнул капитан. - Сейчас там на красный  пе-
реключится!
   Алина стала притормаживать, а капитан добавил:
   - Власть. Показать: что хчет, мол, - то и сделает!
   -  Замысловато,  -  ответила  Алина,  остановив  машину  точно  перед
стоп-линией.
   - Нормально, - отозвался Богдан то ли по поводу ее маневра, то ли  по
поводу ее оценки предложенного им мотива.
   Сейчас Алина, едва красный сменился зеленым, тронулась  уверенно,  на
раз.
   - Отличная обучаемость! - похвалил капитан.
   - Ладно, - ответила Алина. - Предположим! я повторяю: предположим,  у
тебя был мотив его убить. Один из пяти, самый благородный: защита.  Даже
не самозащита!
   - А мамозащита, - скаламбурил капитан в уоки-токи,  что  журналистка,
впрочем, пропустила мимо ушей.
   - Предположим, ты точно узнал, что шланги перерезал он. Хотя,  откуда
уж так точно?..
   - Ну, предполагай, предполагай дальше, - отозвался Мазепа после  пау-
зы. - Почему я должен как-то реагировать на твои предположения?
   - Я просто хотела узнать, - сказала Алина довольно жестко, неожиданно
для себя жестко, - при чем тут бармен?! Его-то - за что?!  Ведь  это  же
было еще до всяких тормозных шлангов!
   - Какой бармен? - удивился Мазепа так раздраженно, что Алина поверила
в искренность этого удивления, несколько опешила даже:
   - Но ведь из одного  оружия!  "Зауэр".  Трассологическая  экспертиза,
баллистическая! - и как-то выдохлась.
   - Алина, - твердо, ровно ответил капитан после довольно длинной  пау-
зы, - ты свои домыслы оставь, пожалуйста, для детектива. Для  "Расскажи,
как тебя убивали". Ладно? Не сойдется твоя версия, поняла? Никак, никог-
да не сойдется! Объективно!
   Алина переезжала как раз неширокую улочку,  когда  по  ней,  выскочив
из-за угла, как черт из коробочки, понесся милицейский УАЗик с  включен-
ными сиреною и мигалками. Алина притормозила от неожиданности - да она и
все равно не успела бы перетащить через  улочку  капитанов  "Шевроле  не
Шевроле" - и УАЗик с разлету врезался в трос.
   "Оку" и "Шевроле не Шевроле" потащило назад, они даже  боками  слегка
хлопнулись; УАЗик замер в тросе коренником эдакой русской тройки.
   Капитан выскочил из машины навстречу выскочившим из своей  ментам,  и
даже присутствие Алины не смогло удержать его  от  лексического  набора,
диктуемого ситуацией.
   Не говоря уже о ментах!
   21. ЧЕРНЫЙ ЗРАЧОК СМЕРТИ
   Из почтового ящика в парадной Алина вытащила яркий,  плотный,  загра-
ничный конверт и заграничную же плоскую бандероль; не удержалась, тут же
на лестнице вскрыла; капитан подоспел, заглянул через  плечо.  В  пакете
оказался совершенно (на совковую привычку) невероятный по  интенсивности
цветов, по качеству бумаги журнал, в котором, листнув, обнаружила  Алина
маленькое свое фото и большую, на иностранном языке набранную, статью. В
конверте - ксерокопия чека и письмецо, тоже по иностранному.
   - Поздравляю, - сказал капитан и поцеловал Алину в висок. - Постепен-
но становишься богатенькой. Сколько ж это по черному курсу?  -  повертел
чек. - Приглашают?
   - Ты ж журналистов не любишь, - ответила Алина, отпирая дверь.
   - Я отечественных не люблю. Неконвертируемых, - пояснил Мазепа.
   - Господи, как устала! - едва не упала Алина на диванчик в  прихожей,
ногу об ногу сняла туфли.
   - Я прямо в душ, ладно, - скорее констатировал, чем  спросил  капитан
и, сбросив на ходу свитер, рубаху, брюки, скрылся за дверью ванной.
   Алина еще раз взглянула на статью, на  копию  чека,  на  приглашение,
прикрыла глаза.
   "Может, и впрямь - дернуть? Но без Мазепы она не согласна, а он?.."
   Алина поймала себя на этом вот "без Мазепы не согласна" и подумала:
   "А, собственно, почему? Ведь происшествие в "Трембите", которому  она
стала полуслучайной свидетельницей, не в первый раз уже мерещится  ей  в
эдаком вот странном ракурсе, и хоть  капитан  и  предостерегает  от  ре-
конструкций, что ему, с другой стороны, остается делать, как не  предос-
терегать?.."
   !Бесшумной тенью, с погашенными фарами, скользит  по  узким  каким-то
задворкам капитанов "Шевроле не Шевроле", словно дредноут в ночном тума-
не посреди грузового порта; ищет местечко поукромнее и, отыскав, припар-
ковывается!
   !Мазепа берет из бардачка картонную коробку  от  шампуня,  открывает,
вынимает пучок седых волос на ячейчатой капроновой подложке, бутылочку с
клеем (кисточка в пробке). Профессионально, двумя-тремя быстрыми мазками
обрабатывает подбородок, лепит к нему пучок, глядится в зеркальце задне-
го вида!
   (Алине показалось даже, что она помнит, будто от капитана в  тот  ве-
чер, в вечер второй их встречи, чуть попахивало спиртовой основою  клея:
тогда она приняла это за алкоголь, теперь же!  А  что  теперь?  "Показа-
лось!" "Будто!" Да одни эти слова говорят сами за себя!  Нельзя,  нельзя
строить даже смутные подозрения на "будто" и "показалось"!.. Хорошо, по-
сомневаться времени еще достанет, она и так тем  только  и  занята,  что
сомневается. Вперед, вперед, вперед! En avant!)
   !Седобородый, Мазепа перегибается назад, извлекает не то из-за, не то
из-под сиденья серый макинтош, о пропаже которого так неожиданно и  пос-
тоянно будет убиваться бедный его отец, широкополую шляпу; на ходу обла-
чаясь, идет проходными дворами. Перед тем, как вынырнуть  на  освещенную
улицу - в десятке метров от "Трембиты" - снимает с предохранителя  "зау-
эр". Резко входит, коротким взглядом окинув публику, мазнув и по Алине с
восточным ее приставальщиком (интересно: узнал он  ее  в  тот  миг?),  и
скрывается за служебною дверью. Отстраняет в стремительном движении  де-
вушку-подавальщицу, распахивает дверь директорского кабинета.
   Директор, склонившийся над бумагами, приподнимает голову, и в  глазах
его мгновенное недоумение сменяется узнаванием, замешанном  на  сильном,
на грани ужаса, страхе, - директор, однако, пытается  страх  преодолеть:
из скольких переделок вышел - неужто тут не подфартит?!
   - Сюда-то ты мог бы не приходить? - говорит  Мазепе  озабоченно-безз-
лобно. - Ну как засечет кто? Этот твой маскарад - он только для школьно-
го бала годится.
   - Не рассчитал, Коляня? - заботливо осведомляется капитан. - Отпустил
шестерок? Решил: народу много - куда этот мудак сунется?
   - Слушай, Богдан, а чего ты на меня тянешь? - переходит директор  Ко-
ляня в наступление, но в наступление, конечно же, липовое: он явно  нак-
ручивает время в расчете на случайность  какую-нибудь  счастливую,  -  и
точно: под легким напором снаружи дергается дверь.
   - Нина! - кричит Коляня. - Ниноч! - но договорить не успевает:  малой
секунды хватает капитану достать оружие и выстрелить, да не просто выст-
релить, а, как пишут в кодексе, "с особым цинизмом": дырочка:  маленькая
такая, изящная возникает в том точно месте, в каком возникла  год  назад
во лбу бармена. А с той стороны, с затылка, образуется огромная  пробои-
на, и брызги мозга, крошево кости летят веером  над  головою,  заляпывая
свежие обои.
   Капитан прячет "зауэр", спокойно отпирает дверь  и,  потеснив  плечом
встревоженную Ниночку, углубляется в подсобные коридоры,  толкает  дверь
черного хода, срывая на ходу бородку, макинтош  скидывая,  но  не  бегом
вовсе - просто энергичным, обычным для себя  шагом  -  пересекает  двор,
скрывается в подворотне, проныривает сквозь нее, сквозь следующую, тенью
проскальзывает в тень-"Шевроле", запускает мощный неслышный  мотор  -  и
снова бесшумно - по тем же задворкам - назад. Перед выездом на  освещен-
ную улицу включает подфарники, ближний, дальний и рвет с места,  как  на
старте "Формулы-1", возле дверей "Трембиты" бьет по тормозам и, надо по-
лагать, успевает поймать себя на мысли, что сегодня-то тормозные  шланги
выдержат любое давление. Входит в "Трембиту" и!
   Алина почувствовала, что ей что-то мешает, приподняла голову, открыла
глаза: мешал уставившийся прямо на нее черный зрачок револьвера,  и  это
было так похоже на кусочек только что воображенной сцены, что Алина  по-
чувствовала холодок мистического ужаса.
   На самом деле все объяснилось просто: капитан с мокрыми  волосами,  в
коротком купальном халате, держал револьвер на ладони, спрашивая:
   - Откуда пушка? - и Алине просто следовало ответить,  что  это,  мол,
негр из  "Интерпола",  Джон,  оставил,  в  подарок  тебе  передал,  она,
собственно, и ответила, но ощущение, что черный зрачок глядел на нее ка-
кое-то мгновенье вполне осмысленно, так Алину и не покинуло.
   - Чего ж не отдала сразу? - поинтересовался капитан. - Еще и  заряди-
ла! Только знаешь: в ванной оружие лучше не хранить, даже  американское.
Ржавеет.
   - Что ж не отдала - что ж не отдала! - агрессивно сказала Алина, ком-
пенсируя и скрывая агрессивностью собственный испуг. - Забыла!
   - Интересное кино, - улыбнулся Мазепа кривой улыбочкою. - Спрятать не
забыла, а отдать - забыла?
   - А ты меньше обыскивай, пока ордер не получил. В гостях все-таки!
   Капитан бросил револьвер Алине на колени (хоть жест был  точен,  бас-
кетболен, отшатнувшаяся Алина едва успела удержать оружие от падения), а
сам стал одеваться, приговаривая:
   - Ну да! конечно! штука понятная! Когда имеешь дело  с  преступником,
всегда как-то