бесчисленных очевидных  фактах,  что  природа  храмовничества  -  кельтская,
друидическая по происхождению, - содержала в себе  дух  северного  арийства,
который по традиции обычно сопрягается с островом Авалон, центром  подлинной
гиперборейской цивилизации. Вы, конечно, знаете,  что  у  различных  авторов
Авалон отождествляется то с садом  Гесперид,  то  с  Ultima  Thule27,  то  с
Колхидой золотого руна. И совсем не случайно, что самая  почетная  рыцарская
награда в истории  носит  имя  "Золотое  руно".  Таким  образом,  становится
понятно, что закодировано под обозначением "донжон", замок.
   Гиперборейский замок, в котором тамплиеры охраняли свой Грааль, -  то  же
самое, что Монсальват легенды!
    
   Он выдержал паузу. Он хотел, чтоб мы впились в него выжидательным взором.
   Мы впились.
    
   - Теперь второе указание. Хранители печати должны отправиться  туда,  где
имеется некто или нечто связанное с хлебом. Этот адрес сам по себе  довольно
ясен. Грааль  -  чаша  с  кровью  Христовой,  хлеб  -  плоть  Христа,  место
причащения хлебу - место, где состоялась Тайная Вечеря, то есть Иерусалим.
   Невозможно допустить, чтобы тамплиеры, после сарацинского завоевания,  не
сохранили за  собой  в  Иерусалиме  какие-то  тайные  явки.  Честно  говоря,
поначалу меня беспокоило вторжение иудейского элемента в  План,  выдержанный
целиком в духе арийской мифологии. Потом же я, продумав эту позицию,  пришел
к выводу, что мы напрасно продолжаем представлять  себе  Христа  порождением
иудейской религии, как хотела бы представить это римская церковь.  Тамплиеры
же придерживались мнения, что Иисус - это кельтский  миф.  Все  евангельское
повествование - это  герметическая  аллегория  возрождения,  приходящего  на
смену растворению в недрах земли, и так далее и тому подобное. Христос  есть
не что иное как Эликсир алхимиков. С  другой  стороны,  как  всем  известно,
Троица - арийское представление, и именно поэтому  уложение  храмовничества,
составленное испытанным друидом, каким был Святой Бернард,  основывается  на
цифре три.
    
   Полковник выпил большой глоток воды. Голос его звучал хрипло. -  Перейдем
же к третьему этапу. Убежище. Тибет.
    
   - Почему Тибет?
    
   - Потому что прежде всего фон Эшенбах  говорит,  что  тамплиеры  оставили
Европу и перенесли свой Грааль в Индию. Колыбель  арийства.  Убежище  -  это
Агарта, местожительство правителя всего мира,  подземный  город,  в  котором
Старшины Мира определяют историю человечества  и  повелевают  ею.  Тамплиеры
разместили один из своих опорных пунктов там, у самых источников собственной
духовной  силы.  Вам  известны  взаимосвязи   между   царством   Агартой   и
Синархией...
    
   - Честно сказать, не вполне...
    
   - Тем лучше для вас. Некоторые знания могут быть  смертельны.  Не  станем
отклоняться. В любом случае, всем известно, что Агарта была  основана  шесть
тысяч лет назад, на заре эры Кали-Юга, в которой мы пребываем до сих пор.
   Задачей рыцарских  орденов  искони  было  поддержание  контактов  с  этим
таинственным  центром,  активный  взаимообмен  между  мудростью  Востока   и
мудростью Запада. И таким образом ясно, где намечалась состояться  четвертая
встреча. В другом святилище друидов, в городе Девы -  то  есть  в  Шартрском
соборе.  Шартр  по  отношению  к  Провэну  располагается  на  другом  берегу
крупнейшей реки Иль-де-Франса - Сены.
    
   Мы не поспевали за нашим гуру. - Но каким образом попадает  Шартр  в  ваш
кельтский друидический маршрут?
    
   -  А  вы  как  думаете,  откуда  происходит  образ   Приснодевы?   Первые
девственницы, появившиеся в Европе, это черные девы кельтов. Святой  Бернард
в молодости преклонял колена в церкви в Сен-Вуарле перед черной девой,  и  у
той из  сосцов  выделились  три  капли  молока  и  упали  на  губы  будущего
основоположника тамплиеров. Отсюда повелись романы о Граале - как  прикрытие
для крестовых походов, и начались  крестовые  походы  -  как  прикрытие  для
поисков Грааля. Что бенедиктинцы - духовные наследники друидов, это известно
всем.
    
   - Но где же находятся эти черные девы?
    
   - Их уничтожили те, кому  выгодно  было  извратить  северную  традицию  и
преобразить кельтскую религию в средиземноморскую, используя придуманный ими
же  миф  о  Марии  Назаретянке.  Тех,   которых   не   удалось   уничтожить,
замаскировали, обезобразили - таковы те черные мадонны, которые и в наши дни
часто являются предметом массового фанатичного поклонения.  Однако  если  вы
примете  всерьез  святые  изображения  в  соборах,  как  принял   знаменитый
Фульканелли, вы увидите, что они открытым текстом передают взаимосвязь между
кельтскими девами - и алхимической  традицией  тамплиерского  происхождения,
которая видит в черной деве символ первородного вещества, с которым работали
искатели философского камня, который в свою очередь, как мы  уже  знаем,  не
что иное как Грааль.  Теперь  призадумайтесь,  из  каких  источников  черпал
вдохновение знаменитый выученик друидов, Магомет, заложив  черный  камень  в
Мекке? В Шартре кому-то понадобилось  замуровать  крипту,  которая  ведет  в
подземную молельню, где до сих пор находится  древняя  языческая  статуя,  а
если хорошо поискать, в этом соборе можно найти и черную  деву  Нотр-Дам  дю
Пиллье, высеченную  каноником-одинистом.  Статуя  имеет  в  руке  магический
цилиндр  великих  жриц  бога  Одина,  а  слева  от  нее  высечен  магический
календарь, на котором были изображены  -  я  говорю  были,  потому  что  эти
скульптуры не избегли разрушения от рук вандалов, правоверных  каноников,  -
были изображены  священные  животные  одинизма,  собака,  орел,  лев,  белый
медведь  и  вурдалак.  С  другой  стороны,  ни  от  кого,  кто  интересуется
готическим эзотеризмом, не укрылось, что там же в Шартре  находится  статуя,
держащая в руках чашу Грааля. Эх, господа, если бы до сих пор  было  принято
видеть Шартрский собор не в том свете, в котором его  пытаются  представлять
туристские путеводители, католические, апостолические,  римские,  а  глазами
Предания, ту истинную историю, которую рассказывает эта крепость Эрец...
    
   - Но надо переходить к попликанам.
    
   - Да. Катары. Один из терминов для обозначения еретиков.  Павликиане  или
попликане. Провансальских катаров к тому времени уничтожили, я не  настолько
наивен, чтобы верить в пресловутый слет на руинах Монсегюра. Однако секта не
погибла, мы располагаем всей географией подпольного катаризма,  из  которого
произошли и Данте, и поэты "Дольче стиль нуово", и  секта  Преданных  любви.
Значит, пятая назначенная встреча имела место где-то в северной Италии  либо
в южной Франции.
    
   - А последняя?
    
   - Камень? Что же это может быть, если не  самый  старый,  самый  славный,
самый крепкий из всех кельтских камней, святилище солярных  божеств,  лучшая
из обсерваторий, в которой соберутся для завершения Плана потомки провэнских
тамплиеров и сопоставят, на своем великом съезде,  все  тайны,  скрытые  под
всеми шестью  печатями,  и  в  конце  концов  откроют  способ  использования
бесконечного могущества, которое связано с владением Святым Граалем?
   Конечно, это Англия, это магическая окружность Стоунхенджа! Что же еще?
    
   - 0 basta l?! - произнес Бельбо. Только пьемонтцы  способны  понять  весь
смысл этого выражения, вежливо обозначающего крайнюю степень  удивления.  Ни
один из эквивалентов в других языках или диалектах  (что  ты  говоришь!  dis
donс, are you kidding?) не способен передать это фатальное чувство, когда вы
внезапно теряете к разговору интерес, а ваш собеседник  становится  для  вас
безнадежно скучным.
    
   Однако полковник  никогда  не  жил  в  Пьемонте,  и  реакция  Бельбо  ему
польстила.
    
   - Ну да! Вот вам весь план, вот ordonation в своей прекрасной простоте  и
логике! Заметьте еще: если взять карту Европы и Азии и провести на ней линию
этапов осуществления плана с севера до дворца в Иерусалиме, от Иерусалима до
Агарты, от Агарты до Шартра, от  Шартра  до  берегов  Средиземного  моря,  а
оттуда - до Стоунхенджа, получится руническая линия следующей формы.
    
    
    
   -И что из этого? - поинтересовался Бельбо. - А то, что в точности  такими
линиями  можно  соединить  в  воображении  некоторые  из   главных   центров
эзотеризма тамплиеров: Амьен, Труа, королевство святого Бернарда  на  опушке
Восточного Леса, Реймс, Шартр, Рэн-ле-Шато  и  гору  Сен-Мишель,  древнейшее
место друидского культа. И этот же рисунок напоминает созвездие Девы!
    
   - Астрономия - это моя страсть, - робко признался Диоталлеви, - насколько
я помню, в созвездие Девы входят одиннадцать звезд и рисунок его  совершенно
иной... Полковник снисходительно улыбнулся. - Господа,  господа,  вы  знаете
лучше меня, что все зависит от того, как  вы  проводите  линию:  по  желанию
может получиться Воз либо Медведица, и  вам  известно,  как  трудно  решить,
относится ли к этому созвездию одна  из  звезд  или  нет.  Давайте  еще  раз
посмотрим на Деву, примем Колос за  точку  отсчета,  соответствующую  берегу
Прованса, и возьмем только пять звезд - сходство будет поразительным.
    
   - Осталось только определить, какие звезды не берутся в расчет, -  сказал
Бельбо. - Именно так, - подтвердил полковник.
    
   - Послушайте, - спросил тогда Бельбо. - Почему вы исключаете, что встречи
регулярно происходили и что рыцари уже приступили к своему делу, только  нас
об этом не поставили в известность?
    
   - Нет, я не  вижу  признаков  подобного,  и  позвольте  мне  добавить  "к
несчастью". Цепочка оборвалась; тех, которым  было  предназначено  завершить
ее, скорее всего, уже нет на этом свете. Отряды тридцати шести рассеялись  в
результате какой-то планетарной катастрофы. Но некая  группа,  некий  отряд,
располагающий правильной информацией,  мне  кажется,  мог  бы  и  подхватить
оборванные  судьбой  нити.  Я  ищу  правильных  людей.  Для  этого  я   хочу
опубликовать свою книгу - чтобы стимулировать их активность. В то  же  время
мне хотелось бы  встретиться  и  с  теми,  кто  способен  помочь  мне  найти
какие-либо подсказки в дебрях традиционной науки.  Сегодня  я  встречался  с
крупнейшим экспертом по данному вопросу.  Однако,  увы,  хотя  речь  идет  о
мировом светиле, он не смог сообщить мне ничего, хотя и явно заинтересовался
моей работой и обещал написать предисловие...
    
   - Но извините, - перебил  его  Бельбо.  -  Не  было  ли  опасно  делиться
подобной тайной с этим господином? Вы ведь сами  говорили  о  неосторожности
Ингольфа и чем это кончилось...
    
   - Помилуйте, - возразил ему полковник. - Ингольф был  легкомыслен.  Я  же
вышел на связь с лицом, находящимся вне каких бы то ни  было  подозрений.  С
ученым, который остерегается непроверенных гипотез. До  такой  степени,  что
сегодня он просил  меня  отложить  встречу  с  издателями,  не  представлять
материал,  покуда  в  нем  остаются  хотя  бы  минимальные   неясности   или
несоответствия... Я не хотел лишаться его симпатии и поэтому не сказал  ему,
что намерен посетить вас немедленно. Но вы, безусловно, поймете,  что  после
стольких трудов я испытываю законное нетерпение. Это лицо... Ладно,  оставим
недомолвки, назовем вещи своими именами, а то вы можете подумать, что  здесь
пустое бахвальство. Так вот: мой собеседник был Раковски... И он  обвел  нас
глазами.
    
   - Кто? - переспросил Бельбо, явно разочаровав полковника.
    
   - Как! Раковски! Крупнейшее имя  в  традиционной  науке,  бывший  главный
редактор "Журналь дю секрэ"!
    
   - А-а, - промычал Бельбо. - Да-да, я слышал, Раковски, конечно...
    
   - В любом случае, я оставляю за собой право внести окончательные поправки
в рукопись после  серии  консультаций  с  этим  лицом.  Но  пока  что,  дабы
сэкономить время, я предпочитаю  завершить  все  предварительные  формальные
стадии с вашим издательством... Повторяю, время  не  терпит,  я  должен  как
можно скорее опубликовать это, вызвать ответные реакции, собрать данные...
   Есть люди, которые много знают, но молчат. Господа! Невзирая на  то,  что
уже было известно, что война проиграна,  как  раз  около  1944  года  Гитлер
заговорил о секретном оружии, которое позволило бы ему  радикально  изменить
соотношение сил. Говорили, что он безумен. А если он  не  был  безумцем?  Вы
следите за моей мыслью? - Лоб его был усеян потом, усы торчали как у кота.
   - В общем, - заключил он, - я заброшу  наживку.  Посмотрим,  кто  на  нее
отзовется.
    
   По тому впечатлению, которое успело у меня сложиться, я мог ожидать,  что
Бельбо двумя-тремя вежливыми фразами  избавится  от  него.  Вместо  этого  я
услышал:
    
   - Знаете что, полковник, это мне кажется  в  высшей  степени  интересным.
Нужно только подумать, что имеет для вас наибольший смысл  -  иметь  дело  с
нашим издательством или с каким-либо другим. У вас есть еще десять минут?
    
   Затем Бельбо обратился  ко  мне:  -  Мы  продержали  вас  массу  времени,
Казобон.
   Большое вам спасибо. Давайте увидимся завтра, хорошо?
    
   Меня выставляли. Диоталлеви подхватил меня под руку и сказал, что он тоже
уходит. Мы распрощались. Полковник с жаром  пожал  руку  Диоталлеви,  а  мне
достался полупоклон и прохладная улыбка.
    
   Пока мы спускались по лестнице, Диоталлеви прервал молчание:
    
   - Вы, наверное, удивились, когда Бельбо вас выпроводил. Не обижайтесь. Он
просто должен сделать полковнику конфиденциальное издательское предложение.
   Конфиденциальность -  главный  принцип  господина  Гарамона.  Я  тоже  не
присутствую на подобных переговорах.
    
   Как я понял впоследствии, Бельбо замыслил  толкнуть  полковника  прямо  в
пасть Мануцио. Я повлек Диоталлеви к Пиладу, где  заказал  себе  кампари,  а
Диоталлеви - ликер  из  ревеня,  который  он  воображал  почему-то  напитком
монашеским, архаичным и почти тамплиерским.  Я  спросил,  что  он  думает  о
полковнике.
    
   - В издательствах, - отвечал Диоталлеви, - сосредотачивается вся глупость
мира.  Но  так  как  эта  глупость  осияна  мудростью  Всесоздателя,  мудрец
наблюдает за глупцом со смирением. -  И  тут  же  начал  прощаться.  -  Меня
ожидает пир. - сказал он.
    
   - Идете в ресторан? -  переспросил  я..  Он  явно  был  фраппирован  моей
легковесностью.
    
   - "Зогар"28,  -  пояснил  он.  -  "Легх  Легха".  Доныне  неистолкованный
отрывок.
   21
 
   29
 
   Полковник мне  не  понравился,  но  запомнился.  Можно  ведь  долго  и  с
восхищением наблюдать, скажем, за гадюкой. Видимо, я впитывал  тогда  первые
испарения того яда, который, действуя много лет, отравил нас всех, довел  до
погибели.
    
   На следующий день я зашел к Бельбо и мы поболтали о вчерашнем посетителе.
   По мнению Бельбо,  типичный  буйный  бред.  -  Как  он  говорил  о  своем
Рокоссовском, Ростроповиче, вроде это по меньшей мере Кант?
    
   - И бред начался бог весть когда, -  добавил  я.  -  Сначала  один  псих,
Ингольф, уверовал в свою бумажку, а  сейчас  этот  псих  полковник  верит  в
бумажку Ингольфа.
    
   - Это было вчера. Во что он верит сегодня - не знаю. Скажу вам,  что  под
конец я устроил ему встречу в  одном  солидном  издательстве...  неважно,  в
общем, оно иногда публикует книги за счет авторов. Он вроде был счастлив  от
этой перспективы. Так вот - его прождали сегодня все утро, он и не  появился
и не позвонил. А у нас он забыл  свою  драгоценную  ксерокопию.  Раскидывает
тамплиерские секреты как фантики. Несерьезные люди нас окружают.
    
   Именно в эту минуту звякнул  телефон.  Бельбо  поднял  трубку.  -  Да,  я
Бельбо.
   Да, это "Гарамон". Слушаю вас... Да, он был вчера вечером. Предлагал  нам
рукопись. Извините, здесь проблема издательской этики. Если  вы  мне  можете
объяснить...
    
   Несколько секунд он молча слушал, потом поднял на меня глаза, бледнея:  -
Полковника убили, или что-то в этом роде.... - Затем он  вернулся  к  своему
собеседнику: - Извините, это я говорю Казобону, нашему сотруднику, он  вчера
присутствовал при разговоре... Да, полковник  Арденти  вчера  предложил  нам
рукопись, исследование, которое мне показалось довольно надуманным, о поиске
предполагаемых сокровищ тамплиеров. Это средневековый рыцарский орден...
    
   Тут он невольно прикрыл рукой микрофон, как бы собираясь сообщить  что-то
мне по  секрету,  помедлил,  убрал  руку  и  продолжил  свою  речь  необычно
оживленным голосом.
    
   - Нет, комиссар Де Анджелис. Этот господин рассказывал  что-то  о  книге,
которую только собирался написать. Нечто весьма туманное...  Что?  Вместе  с
ним, оба? Прямо сейчас? Ладно, говорите адрес.
    
   Затем он повесил трубку и несколько секунд барабанил пальцами по столу. -
Вот что, Казобон, вы должны меня извинить, я просто не подумал и ввязал  вас
в эту историю. Просто от неожиданности. Комиссар полиции Де Анджелис.  Вроде
бы этот полковник жил в пансионе, и кто-то утверждает, что  видел  его  труп
вчера вечером...
    
   - Утверждает? А что комиссар - не знает?
    
   - Да, это непонятно, но комиссар не знает. Якобы нашли в его  ежедневнике
мое имя и запись о встрече. Кажется, это их единственный след. Поздравляю.
   Надо идти.
    
   В такси Бельбо взял меня за локоть.
    
   - Казобон, скорее всего это совпадение. Но  в  любом  случае...  в  наших
краях не любят называть имена. Помню одно  рождественское  представление  на
диалекте - волхвы спрашивают у пастуха, как зовут его хозяина. Он говорит:
   Джелиндо. В каждой пьемонтской деревне  сто  Джелиндо.  Ну  ладно.  Когда
хозяин узнает, что батрак сказал волхвам  его  имя,  он  колотит  батрака  и
приговаривает: помни, каналья, имя нельзя открывать кому попало...
   Наверное, лучше не забивать комиссару  голову.  Если  вы  не  возражаете,
полковник ничего нам не говорил ни об Ингольфе, ни о послании из Провэна.
    
   - Чтобы с нами не произошла такая же досадная неприятность,  -  подхватил
я, стараясь улыбнуться.
    
   - Повторяю: чистая глупость с моей стороны. Но от некоторых  вещей  лучше
держаться подальше.
    
   Я сказал, что согласен, но в глубине души волновался.  Как  ни  крути,  я
учился в университете, время от времени участвовал в демонстрациях - входить
в отношения с полицией мне не улыбалось. Мы доехали до пансиона,  не  первой
категории и далеко от центра. Нам  сразу  показали  квартиру  -  там  номера
назывались квартирами. На лестнице полиция. Поднялись в номер двадцать  семь
(два плюс семь - девять,  автоматически  отметил  я).  Спальня,  коридор  со
столиком, угол для готовки, душевая без занавески, дверь была  полуприкрыта,
так что не видно, есть ли биде, но в подобных  местах  биде,  вероятно,  это
первое и единственное удобство, которого требуют все клиенты.
   Обстановка жалкая, личных вещей мало, но все перекопано и  перевернуто  -
кто-то вывалил вещи в спешке из  шкафов  и  чемоданов.  Может  быть,  те  же
полицейские, которых, как в униформе, так и в штатском, я  насчитал  человек
десять.
    
   Навстречу нам двинулся достаточно молодой мужчина с  достаточно  длинными
волосами.
    
   - Де Анджелис. Доктор Бельбо? Доктор Казобон?
    
   - Я еще не доктор. Только кончаю университет.
    
   - Кончайте его, кончайте. Пока не защититесь, вас не возьмут  работать  к
нам в полицию. Не представляете, как это увлекательно.  -  Вид  у  него  был
раздраженный. - Кончим  кстати  и  с  предварительными  формальностями.  Вот
паспорт,  принадлежавший  жильцу  этой  комнаты,   зарегистрированному   как
полковник Арденти. Вы его опознаете?
    
   - Это он, - ответил Бельбо. - Но объясните мне, в чем дело. По телефону я
не понял, он погиб или...
    
   - Это я предпочел бы узнать от вас,  -  произнес  комиссар,  и  лицо  его
передернулось. - Но вы, безусловно, имеете право на более полную информацию.
Так вот, господин Арденти, именующий  себя  полковником,