оторая  приходит   из
поднебесья. А  кто  создал  первый,  ужасающий  кинематографический  портрет
Эйфелевой башни? Рене Клер в фильме "Париж уснул".  Р.  К.,  как  вы  видите
сами.
    
   Нам надлежало перечесть всю историю мировой науки. Становились  предельно
ясны тайные пружины  космической  гонки  сверхдержав,  становилось  понятно,
зачем понадобились все эти орды спутников, мотающихся по своим орбитам  и  в
сотый и в тысячный раз фотографирующих с неба  земную  поверхность,  ловящих
неуловимые признаки энергетических натяжений, подводных  токов,  перемещений
тепловых масс. Чтобы переговариваться между собой, им и понадобился  Эйфель,
понадобился Стоунхедж...
   87
 
    
    
    
   Забавное совпадение: издание инфолио  1623  года,  публикуемое  от  имени
Шекспира, содержит ровно тридцать шесть произведений.
    
   У. Ф. Ч. Уигстон, Фрэнсис Бэкон против фантоматическою капитана Шекспира:
   розенкрейцерский маскарад W.F.C.Wigston,  Francis  Bacon  versus  Phantom
Captain Shakespeare: The Rosicrucian Mask, London, Kegan Paul. 1891, p. 353
 
    
    
   Обмениваясь результатами наших фантазий, мы все  время  ощущали  какую-то
неловкость, несостоятельность ассоциаций и натянутость дедукций, и  если  бы
нас по-серьезному приперли, мы первые бы устыдились собственных завираний.
   Но мы жили  в  атмосфере  расслабленности,  создаваемой  общим  согласием
(молчаливым, как поневоле вынуждает ситуация полной ироничности),  что  наша
цель - попросту сочинить пародию на чужую логику.
    
   Однако все было не так. В те бессчетные часы работы,  которые  каждый  из
нас посвящал подготовке к общим коллоквиумам (посвящал  с  чистой  совестью,
убеждая себя, что всего-навсего подбирает шарики  в  игре  пародийных  бус),
мозг наш тихой сапой приучался комбинировать,  сопоставлять,  связывать  что
угодно с другим чем угодно, а для того, чтоб автоматизировать этот  процесс,
мозг вырабатывал  себе  привычки.  Думаю,  что  так  в  определенный  момент
уничтожаются  различия  между  привычкой  притворяться,  что  веруешь  -   и
привычкой верить. Так происходит со  шпионами:  они  проникают  в  секретные
службы противника, привыкают думать как противник - это для них единственное
спасение, - и не подлежит сомнению тот факт, что через некоторое  время  они
частично преходят на сторону противника, которая уже стала их стороной.  Или
с теми, кто живет одиноко,  за  единственного  друга  принимая  собаку:  они
разговаривают с ней с утра до вечера,  вначале  пытаются  понять  логику  ее
действий, затем воображают, что  собака  понимает  их  логику,  сначала  они
замечают, что собака робка, затем  -  что  ревнива,  еще  позже  -  что  она
обидчива, и наконец начинают постоянно  на  нее  злиться,  устраивать  сцены
ревности. Они уверены, что собака стала подобной им, в  действительности  же
они сами уподобились ей; они горды, считая, что очеловечили ее, а  на  самом
деле - сами особачились. Может, благодаря тому, что я постоянно соприкасался
с Лией и с ребенком, из всей нашей  троицы  я  был  наименее  затронут  этим
процессом. Я был убежден в том, что владею ситуацией, я чувствовал себя  как
тогда во время камланья в Бразилии с музыкальной  палочкой  -  агогоном:  на
стороне тех, кто порождает эмоции, а не тех,  кто  им  подвергается.  Насчет
Диоталлеви тогда я ничего не понимал, и сейчас только понял, что  Диоталлеви
переиначивал свое  тело,  приспосабливаясь  мыслить  по-одержимому.  Что  же
касается Бельбо, то Бельбо переиначивал уже не  тело,  а  свое  сознание.  Я
приучался - Диоталлеви разрушался - Бельбо совращался.
    
   И все мы постепенно утрачивали тот интеллектуальный  свет,  который  дает
возможность отграничивать подобное от тождественного, метафору от вещи.
   Утрачивали ту  таинственную  и  блистательную  мыслительную  способность,
которая позволяет нам говорить, что кто-то "озверел", но не думать при этом,
что у него выросли клыки и когти. Больной же, говоря "озверел", видит  перед
собой нечто лающее, хрюкающее, ревущее.
    
   Будь  мы  не  в  таком  возбуждении,  конечно,  заметили   бы   состояние
Диоталлеви.
   Оно  началось  примерно  в  конце  весны  -  начале  лета.  Он   выглядел
похудевшим,  но  не  нервно-подтянутым,  как   бывает   смотрится   человек,
пролазавший недели три по горным кручам. Его нежная кожа альбиноса приобрела
желтоватый оттенок. Если бы мы это и заметили - решили  бы,  что  это  из-за
того, что он просидел отпуск над своими раввинскими свитками. Но  мы  ничего
не заметили.
   Думали о другом.
    
   Именно в тот период нам удалось наконец привести к общему  знаменателю  и
деятельность групп, не имеющих отношения к бэконианскому крылу.
    
   К примеру, современная масонология полагает,  что  баварские  иллюминаты,
ставившие  своей  целью  уничтожение  наций  и  дестабилизацию   государств,
повлияли основополагающим  образом  и  на  анархизм  Бакунина,  и  на  самый
марксизм. Какая детскость. Иллюминаты были провокаторами, которых заслали  к
тевтонам бэкониане. Маркс и Энгельс, начиная знаменитый Манифест 48-го  года
более чем красноречивой фразой "Призрак бродит по Европе...", имели  в  виду
совсем не их. Вы задумайтесь лучше, откуда эта готическая символика?
   Коммунистический манифест с саркастической издевкой намекает на погоню за
призрачным Великим  Планом,  будоражащим  историю  Европы  вот  уже  которое
столетие! Всем, кто гонится за Планом, как  бэконианам,  так  и  тамплиерам,
Маркс  предлагает  альтернативный  вариант.  Маркс  был  евреем,  и   вполне
возможно, отправлялся от комплекса идей геройских или сафедских раввинов.
   Но распространив свое мировоззрение на весь богоизбранный народ,  он  дал
мировоззрению захватить себя настолько  сильно,  что  у  него  отождествился
Шекинах (народ, рассеянный по Царству) с  пролетариатом.  Так  Маркс  предал
упования  своих  вдохновителей,  извратил  основные   тенденции   иудейского
мессианизма. И таким путем  пришел  к  следующему:  храмовники  всех  стран,
соединяйтесь. Все карты рабочим. Кто был ничем, тот станет всем.  Какую  еще
историческую базу надо подводить под коммунизм?
    
   - Хорошо, - говорил  на  это  Бельбо,  -  но  и  у  бэкониан  наблюдаются
отдельные трудности, вы не находите?  Некоторые  из  них  стартуют  на  всех
парах, навстречу сциентистской  мечте,  и  залетают  в  безвыходные  тупики.
Загляните в конец династии. Эйнштейн, Ферми и  вся  компания,  те  кто  ищут
разгадку тайны  в  сердце  микрокосма,  что  они  изобрели?  Ошибку.  Вместо
теллурической энергии, чистой, природной, наукоемкой,  они  открыли  энергию
атома, грязную, опасную и технически громоздкую...
    
   - Пространство-время, заблуждение Запада, - вторил Диоталлеви.
    
   - И утрата Центра. Вакцины, пенициллин как карикатурная подмена  эликсира
долгожительства, - поддакивал я.
    
   - Ошибался и другой тамплиер, Фрейд, - продолжал Бельбо.  -  Вместо  того
чтобы исследовать катакомбы физической  подпочвы,  он  копается  в  колодцах
психического подсознания, как будто бы эту тематику не исследовали  до  него
алхимики, да так, что полнее не придумаешь.
    
   - Но это же ты, - обрушился на него Диоталлеви,  -  настаиваешь  на  том,
чтоб  печатать  доктора  Вагнера.  По  мне,  психоанализ,  это  только   для
невротиков.
    
   - Да, а  пенис  -  это  только  фаллический  символ,  -  подытожил  я.  -
Послушайте, господа, не теряйте драгоценного времени. Мы ведь еще не  знаем,
куда пристроить как павликиан, так и иерусалимитян.
    
   Но еще до того как мы  начали  подбираться  к  разрешению  этих  нелегких
вопросов, перед нами встало новое препятствие в  лице  группировки,  которая
вроде бы не имела отношения к тридцати шести невидимым,  однако  вступила  в
игру на довольно раннем этапе и повредила программы остальных команд,  внеся
ощутимый элемент беспорядка. Я имею в виду иезуитов.
   88
 
    
    
    
   Барон фон Гунд, Шевалье Рамзай, ... и многие другие,  основавшие  ступени
этих ритуалов, работали по инструкциям генерала иезуитов...  Тамплиерство  и
есть иезуитство. Письмо Мадам Блаватской от Чарльза Сотрана 32 *** А и P.
   R. 94 ***. Мемфис К. R.X К. Кадош, М. М. 104  Eng.  и  прочая  и  прочая.
Члена тайного Английского Братства Розенкрейцеров, а также прочих  секретных
обществ, II. 1.1877; в: Isis Unveiled, 1877, II, p. 390
 
    
    
   Мы  их  встречали  довольно  часто,  уже  со  времен  первых   манифестов
розенкрейцеров. В 1620 году в  Германии  появляется  "Rosa  Jesuitica",  где
упоминается, что символ розы был католическим и имел отношение к Деве  Марии
еще до того, как стал символом  розенкрейцеров  и  предполагалось,  что  оба
ордена должны быть  солидарны,  а  розенкрейцеры  -  только  одна  из  новых
формулировок иезуитской  мистики,  используемых  населением  реформированной
Германии.
    
   Я припоминаю слова Салона о том, с какой злостью  отец  Кирхер  ставил  к
позорному столбу розенкрейцеров, и это  в  то  время,  когда  он  говорил  о
глубинах земного шара.
    
   - Отец Кирхер,  -  сказал  я,  -  является  центральным  персонажем  этой
истории.
   Почему этот человек,  который  столько  раз  доказывал,  что  умеет  быть
наблюдательным и что он обладает вкусом к экспериментам, утопил пару хороших
идей в тысячах  страниц  немыслимых  гипотез?  Он  переписывался  с  лучшими
английскими учеными, и в каждой  его  книге  поднимаются  типичные  проблемы
розенкрейцеров. Он делает вид, будто противопоставляет себя им, а  на  самом
деле стремится присвоить их идеи, представить их версию  в  качестве  своей,
враждебной  Реформе.  В  первом   издании   "Fama"   господин   Хазельмайер,
приговоренный иезуитами к галерам за свои  реформистские  идеи,  непрестанно
подчеркивает, что настоящими добрыми иезуитами являются они, розенкрейцеры.
   Ну хорошо. Кирхер пишет свои тридцать с чем-то томов, чтобы доказать, что
настоящими добрыми  розенкрейцерами  являются  иезуиты.  Иезуиты  попытаются
наложить руку на План. Отец Кирхер хочет изучать маятники, и он делает  это,
но по-своему, изобретя планетарные часы, чтобы знать точное время  в  каждом
из филиалов Братства, разбросанных по всему свету.
    
   - Но как иезуиты узнали, что существует План, ведь тамплиеры погибали, но
не признавались? - спросил Диоталлеви.
    
   Ответ, что иезуиты всегда знают на йоту больше дьявола, ничего не  стоил.
Мы хотели иметь более подходящее объяснение.
    
   Вскоре мы его нашли. И  снова  Гийом  Постэль.  Листая  историю  иезуитов
Кретино-Жоли (сколько  мы  насмехались  над  этим  несчастным  именем!),  мы
установили,  что  Постэль,  охваченный  мистическим  неистовством  и  жаждой
духовного возрождения, прибыл в 1544 году к святому Игнатию Лойоле в Рим.
   Игнатий принял его восторженно, но Постэлю не удалось отвлечься от  своих
навязчивых  идей,  своей  каббалистики,  своего  экуменизма,  что  не  могло
прийтись по вкусу иезуитам, и менее всего им нравилась идея  наиболее  fixe,
ради которой Постэль не пошел бы  ни  на  какие  уступки,  а  именно  -  что
Властелином Мира должен стать король Франции. Игнатий был святым, но  святым
испанским.
    
   Таким образом, в один прекрасный момент произошел разрыв: Постэль покинул
иезуитов или иезуиты выставили его за дверь. Но если Постэль  был  иезуитом,
хоть и короткий период времени, то  должен  был  поведать  святому  Игнатию,
которому поклялся в послушании perinde ас cadaver, о своей миссии.  "Дорогой
Игнатий, - вероятно, сказал он ему - знай, что, принимая меня, ты принимаешь
тайну Плана тамплиеров, недостойным  французским  представителем  которых  я
являюсь. Мы даже будем вместе ожидать третьей  мирской  встречи  1584  года,
будем ожидать ad majorem Dei gloriam.
    
   Итак, благодаря Постэлю и его минутной слабости иезуиты  узнали  о  тайне
тамплиеров. Такой секрет надо использовать. Святой Игнатий отходит в  вечное
блаженство, но его последователи не  спускают  глаз  с  Постэля.  Они  хотят
знать, с кем он встретится в этом роковом 1584 году.  Увы,  Постэль  умирает
раньше, и даже то, что в момент смерти у его изголовья (как утверждает  один
из наших источников) находился неизвестный иезуит, ни к чему не привело:
   иезуиты так и не узнали, кто является его преемником.
    
   - Извините, Казобон, - вмешался  Бельбо,  -  по-моему,  здесь  что-то  не
стыкуется. Если все это так, то иезуиты не могли  знать,  что  в  1584  году
встреча не состоялась.
    
   - Однако не следует забывать, - заметил  Диоталлеви,  -  что,  по  словам
язычников, иезуиты были людьми, сделанными из железа, и нелегко было  водить
их за нос.
    
   - О, если речь идет об этом, - признал Бельбо,  -  один  иезуит  съест  с
кашей двух  тамплиеров  за  завтраком  и  двух  за  обедом.  Они  тоже  были
распущены, и не раз,  при  этом  надо  добавить,  что  к  их  роспуску  были
причастны все правительства Европы, однако они все еще существуют.
    
   Надо было влезть в  шкуру  иезуита.  Что  делать  иезуиту,  если  Постэль
выскальзывает из рук? У меня сразу возникла идея, но такая дьявольская,  что
даже наши сатанисты,  я  полагаю,  не  смогли  бы  ее  проглотить:  движение
розенкрейцеров придумано иезуитами!
    
   - После смерти Постэля, - предположил я, - иезуиты (а известно,  как  они
были коварны) с математической точностью рассчитали путаницу с календарями и
решили взять на себя инициативу. Они устраивают  гигантскую  мистификацию  с
розенкрейцерами, точно просчитав, что в результате  этого  получится.  Среди
экзальтированных людей, попавшихся на крючок, неожиданно появляется некто из
числа подлинных представителей ядра. Можно представить себе гнев Бэкона:
   Фладд, глупец, ты не мог держать язык за зубами?! Но, виконт, My Lord,  я
думал, что это наши... Кретин, разве я не учил  остерегаться  папистов?  Это
тебя надо было сжечь, а не несчастного из Нолы!
    
   - В таком случае, - сказал Бельбо, - почему иезуиты или работавшие на них
их католические полемисты нападали  на  розенкрейцеров  как  на  еретиков  и
одержимых дьяволом, когда те переместились во Францию?
    
   - Надеюсь, вы не предполагаете, что иезуиты работали так прямолинейно?
   Иначе, что это были бы за иезуиты?
    
   Мы долго обсуждали мое предложение и наконец единодушно решили, что лучше
всего придерживаться первоначальной гипотезы: розенкрейцеры были  приманкой,
подброшенной французам  бэконистами  и  немцами.  Но  как  только  появились
манифесты, иезуиты почуяли, чем пахнет.  И  немедленно  включились  в  игру,
чтобы смешать все карты. Очевидно, что целью иезуитов было воспрепятствовать
соединению английской и немецкой групп с французской. И здесь любая хитрость
была хороша, даже самая подлая.
    
   Одновременно  они  собирали  всякие  доносы,  накапливали  информацию   и
скрывали это... где? "В Абулафии", - пошутил Бельбо. Но Диоталлеви,  который
в это время сам добывал документы, сказал,  что  не  стоит  шутить.  Иезуиты
абсолютно   точно   конструировали   огромный,    сверхмощный    электронный
калькулятор, который  должен  был  дать  заключение  по  поводу  скрупулезно
собранной столетней галиматьи, обрывков правды и лжи.
    
   - Иезуиты, - сказал Диоталлеви, - поняли то, о чем ни бедные тамплиеры из
Провэна, ни бэконовское крыло еще не имели представления, то есть что  можно
добиться восстановления карты посредством комбинаторики, используя операции,
предвосхищающие операции самых современных электронных мозгов!
   Иезуиты первыми изобрели Абулафию! Отец Кирхер  изучил  все  трактаты  по
искусству комбинаторики начиная  с  Луллия.  И  посмотрите  только,  что  он
опубликовал в своем "Ars Magna Sciendi"...
    
    
    
   - Мне это напоминает кружева, выполненные крючком - заметил Бельбо.
    
   - Ну, нет же, господа, это все возможные перестановки с n-элементами.
   Расчет с факториалом, как в "Сефер Йецира". Размещения и  перестановки  -
сама основа Темуры.
    
   Так оно и было. Одно дело создать расплывчатый проект Фладца, чтобы найти
карту исходя из полярной проекции, другое -  знать,  сколько  нужно  проб  и
суметь их сделать, чтобы прийти к оптимальному решению. А прежде всего, одно
дело создать абстрактную модель всех возможных перестановок и совсем  другое
- сконструировать машину, способную привести эти перестановки в действие.
    
   Как Кирхер, так и его  ученик  Скоп  проектируют  маленькие  механические
органы, приспособления для перфокарт, компьютеры ante  litteram,  основанные
на бинарном счете. Каббала, применимая к современной механике.
    
   IBM: lesus Babbage Mundi, lesum Binarium Magnificamur. AMDG:  Ad  Maiorem
Dei Gloriam? И далее: Ars Magna, Digitale Gaudium!  IHS:  lesus  Hardware  &
Software!
   89
 
    
    
    
   В лоне наигустейших сумерек возникает сообщество новых  существ,  знающих
друг друга не видясь, понимающих друг друга не объясняясь,  помогающих  друг
другу не дружась... Это сообщество заимствует от иезуитов слепое подчинение,
от масонства - испытания и  внешний  церемониал,  от  тамплиеров  -  тягу  к
подземельям  и  невообразимую  смелость...  Что  суть   все   деяния   графа
Сен-Жермена, как не подражание Постэлю, у которого  была  мания  состаривать
свой возраст?
    
   Маркиз де Люше, Изыскание о секте иллюминатов
 
    
    
   Иезуиты поняли, что  если  необходимо  дестабилизировать  противника,  то
наилучшим способом будет создать тайные секты, дождаться, пока туда  вступят
опасные энтузиасты, и затем всех их арестовать. Или же, если  вы  опасаетесь
заговора, организуйте его сами и таким  образом  все,  кто  мог  бы  к  нему
примкнуть, попадут под ваш контроль.
    
   Я вспомнил замечание, которое Алье высказал относительно  Рамзая,  первым
установившего прямую связь между масонством и тамплиерами:  он  намекает  на
то, что Рамзая связывало нечто с католическими кругами.  Действительно,  уже
Вольтер обвинял Рамзая в том, что он  человек  иезуитов.  На  факт  рождения
английского масонства иезуиты откликнулись из Франции появлением шотландских
неотамплиеров.
    
   Это позволяет понять, почему в ответ на заговор в 1789 году некто  маркиз
де Люше анонимно опубликовал свое знаменитое , где атакует иллюминатов  всех
сортов - Баварских и любых других: невзирая на то, были ли они анархистскими
антиклерикалами или мистическими неотамплиерами, он сваливает их всех в одну
кучу (невероятно, как все  кусочки  нашей  мозаики  постепенно  и  наилучшим
образом становятся на место!), вплоть до павликиан, не говоря уже о  Постэле
и Сен-Жермене. Он сокрушается о том, что  эти  формы  мистицизма  тамплиеров
лишают   вероятности   масонство,   которое,   напротив,   было    обществом
по-настоящему смелых и честных людей,
 
   Бэконисты придумали масонство, как  "Рикс  Бар"  в  фильме  "Касабланка",
иезуитские неотамплиеры уничтожили их идею, а Люше был направлен в  качестве
киллера для уничтожения всех групп, которые не были бэконовскими,
 
   Но при этом мы должны учитывать и другой факт, который  бедному  Алье  не
внушал доверия. Почему де Местр, человек иезуитов, за  добрых  семь  лет  до
появления маркиза де Люше, направился в Вильгельмсбад, чтобы посеять раздоры
между неотамплиерами?
    
   -  Движение  неотамплиеров  успешно   развивалось   в   первой   половине
восемнадцатого века, - сказал Бельбо, - а к концу века оказалось в плачевном
состоянии. Во-первых, потому, что им завладели  революционеры,  для  которых
все - между Богом Разума  и  Высшим  Существом  -  подчинялось  тому,  чтобы
обезглавить короля, считал Калиостро; а во-вторых, потому, что в Германии  в
дело вмешались немецкие принцы (и прежде всего  -  Фридрих  Прусский),  цели
которых,  несомненно,  совпадали  с  целями  иезуитов.   Когда   мистический
неотамплиеризм, кем бы он ни был придуман, создал "Волшебную  флейту",  люди
Лойолы решили от него избавиться, и это впол