" явно писал по памяти, так как
не мог делать записей и вынести их из тюрьмы,  поэтому  ошибка  в  два  года
легко объяснима. Кроме того, она могла быть следствием  просто  типографской
опечатки (цифру 3 в рукописи легко спутать с 5). Ренневилю сообщили - в 1703
г. или в 1705 г., - что узник, осужденный  на  пожизненное  заключение,  уже
находился в тюрьме 31 год за то, что он, будучи школьником 12 или 13 лет  от
роду, написал стихи против иезуитов. Это относит дату ареста к  1674  г.,  а
рождение узника - к 1662 г. или к 1661 г.
     Позднее Ренневиль узнал, что до Бастилии арестанта содержали на острове
Сен-Маргерит и что в конце концов его  все-таки  освободили  по  ходатайству
любвеобильных отцов из "Общества Иисуса". Свои сведения Ренневиль  почерпнул
от  хирурга  Бастилии  Рейля.  Стоит  обратить  внимание  на   сдержанность,
проявленную Ренневилем в этом рассказе. Быть  может,  автор  разоблачений  о
"французской инквизиции" не рисковал подробнее  вдаваться  в  столь  опасный
сюжет, не чувствуя себя в безопасности и  в  Голландии,  или  ему  даже  там
посоветовали не распространяться чрезмерно на скользкую тему. В 1745 г. была
опубликована без указания имени автора книга "Секретные записки  по  истории
Персии". В ней в стиле знаменитых "Персидских  писем"  Монтескье  излагалась
история "Шах-Абаса" - Людовика XIV, причем сообщались отдельные  сведения  о
жизни неизвестного узника, которого автор записок явно считал  очень  важным
лицом.
     Далее - свидетельство Вольтера, с 16 мая 1716 г. по 14 апреля  1717  г.
сидевшего в Бастилии (а также еще раз 9 дней-с 17  по  26  апреля  1726  г.,
после чего писатель был выслан в Англию). Приступив в  1732  г.  к  созданию
своего капитального труда "Век Людовика XIV", Вольтер через  шесть  лет,  30
октября 1738 г., писал аббату Любо:
     "Я довольно  осведомлен  о  приключениях  человека  в  железной  маске,
умершего в Бастилии. Я разговаривал с людьми, которые при нем  служили"  Это
письмо, в котором впервые  использован  образ  человека  в  железной  маске,
говорит,  что  Вольтер  был  знаком  с  людьми,  в  той  или  иной   степени
посвященными в тайну. В 1751 г. появился "Век Людовика XIV". В  ней  Вольтер
сообщает отдельные подробности относительно содержания и  поведения  узника.
Однако надо отметить  одно  важное  обстоятельство.  Вольтер  относит  арест
"маски" к 1661 г., через несколько месяцев после смерти кардинала  Мазарини.
При этом писатель подчеркивает, что это беспримерное  происшествие  осталось
неизвестным для  всех  ранее  писавших  историков.  Иными  словами,  Вольтер
опирается здесь на собственные, остававшиеся прежде недоступными  источники.
Писатель явно знал немало о  "маске"  -  и  о  его  пребывании  в  различных
тюрьмах, и о его смерти в 1703 г. Правда, Вольтер, как до него и  Ренневиль,
сообщает, что "маску" сразу направили на остров Сен-Маргерит и в 1690 г.  (а
не в 1698 г., как на самом деле),  когда  губернатор  Пинероля  Сен-Мар  был
назначен губернатором Бастилии, он взял с собой  с  острова  заключенного  в
маске. До этого узника посетил Лувуа и разговаривал с ним стоя, с вниманием,
свидетельствующим   о   большом   почтении,    -    факт,    соответствующий
действительности  и  свидетельствующий  об  осведомленности   автора   "Века
Людовика XIV" о деле узника в железной маске. Заключая свой рассказ, Вольтер
писал: "Еще более удивительно то,  что,  когда  его  ("маску")  отослали  на
остров Сен-Маргерит, в Европе не исчез ни  один  значительный  человек".  Не
стремился ли Вольтер такой внешне простой констатацией  факта  дать  ключ  к
разгадке тайны, которая была ему известна более, чем он мог публично заявить
об этом?
     Учитывая интерес, который вызвал рассказ о "маске", Вольтер  в  издании
1752 г. добавил ряд новых деталей, в частности  эпизод  с  рыбаком,  который
нашел серебряную тарелку, выброшенную "маской" из темницы, и которого спасла
неграмотность. Посвящен в секрет  был  военный  министр  Шамийяр.  Его  зять
маршал Лафейяд рассказывал Вольтеру,  что  он  на  коленях  умолял  Шамийяра
открыть секрет "маски", но тот решительно отказал ему в  этом,  ссылаясь  на
свою клятву хранить молчание.  Вольтер  далее  пишет,  что  другими  лицами,
сообщившими ему сведения о  "маске",  были,  в  частности,  герцог  Ришелье,
министр Торс и, лорд Болингброк, герцогиня Мальборо, некоторые из них  могли
быть в какой-то степени посвящены в тайну. В добавлении, написанном  в  1753
г.,  Вольтер  решительно  отметает  возможность,  что  "маской"  был  герцог
Вермандуа, как это считал  автор  "Секретных  записок  по  истории  Персии".
Вместе с тем Вольтер называл еще людей, снабдивших его сведениями о "маске":
Риуса  -  бывшего  служащего  военного  ведомства  в  Канне  (неподалеку  от
Сен-Маргерита), видавшего в юности, как узника перевозили с острова в Париж;
личного хирурга Ришелье Марсо-лана; зятя врача  в  Бастилии,  который  лечил
"маску", - эти и другие люди были еще живы в 1753  г.  и  могли  подтвердить
слова писателя.
     И  наконец,  в  1771  г.  во  втором  издании   "Вопросов,   касающихся
энциклопедии" имеется "Добавление  издателя",  в  котором  указывалось,  что
"маска" - сын Анны Австрийской, незаконный старший брат Людовика XIV.  Можно
усомниться в том, что это известное прибавление написано Вольтером или  было
предварительно одобрено им. Стиль прибавления слабо напоминает вольтеровскую
манеру письма. Писатель говорит, что тот, кого стали называть "маской",  был
арестован после смерти Мазарини. Если бы речь шла  о  старшем  брате  короля
Людовика XIV, родившегося в 1638  г.,  то  держать  в  одиночном  заключении
незаконного сына Анны Австрийской пришлось бы  ранее  1661  г.  (впрочем,  в
"Добавлении" говорится, что арест был произведен по личному приказу Людовика
XIV, как только он после кончины кардинала принял бразды правления  и  узнал
тайну). Вместе с тем против гипотезы, что "маска"  -  старший  брат  короля,
говорит, во-первых, то, что, если Мазарини и Анна Австрийская хранили секрет
до 1661 г., им не было  причин  тогда  открывать  его  молодому  королю,  и,
во-вторых, то, что если "маска", находясь  минимум  до  24  лет  на  свободе
(1637-1661 гг.), не сообщил никому о своем происхождении, следовательно,  он
не знал о нем. Да и другие не подозревали о  тайне.  Это  означало  бы,  что
внешнее сходство "маски" с его  братом  не  бросалось  в  глаза.  Откуда  же
"маска" мог узнать тайну, находясь в заточении, а если не узнал, зачем  было
нужно так тщательно изолировать его от любых контактов с окружающими?  Кроме
того, само предположение, что королева  скрыла  от  окружающих  рождение  ею
ребенка, могло возникнуть только при незнании придворных обычаев.  (Впрочем,
последнее, как мы увидим, оспаривается.)
     И наконец, в списке авторов XVIII в. есть еще один  свидетель  -  аббат
Пап он, который в 1780 г.  опубликовал  книгу  "Литературное  путешествие  в
Прованс" и также не разделял мнения барона Хейса, который за 10 лет до этого
отождествил "маску" с графом Маттиоли, именуя узника "неизвестным". Повторяя
и подтверждая на основе собственных  источников  многое,  уже  известное  из
произведений Вольтера и других  писателей,  Папон  сообщает  со  ссылкой  на
одного отставного офицера, которому было уже  около  восьмидесяти,  о  таком
происшествии. Лекарь его роты, направленный нести службу  в  крепость-тюрьму
на острове Сен-Маргерит, однажды увидел, что узник выбросил в море  какой-то
белый предмет: это был кусок, оторванный от рубахи.  Лекарь  выловил  его  и
принес к губернатору острова  Сен-Мару.  Губернатор  развернул  полотно,  на
внутренней стороне которого было что-то написано. После этого  Сен-Мар  стал
строго допрашивать лекаря,  прочел  ли  он  эту  своеобразную  записку.  Тот
клялся, что не читал. Через два дня врача нашли мертвым в его постели. Папон
сообщает еще несколько важных штрихов. Во-первых, "маску" считали  настолько
значительным лицом, что ему разрешили иметь слугу. Во-вторых, он с годами не
терял этого значения, так как ему подыскивали другого слугу. В-третьих,  его
слуги уже не должны были выйти на свободу  -  дополнительное  указание,  что
"маска" был обречен на вечное заключение в тюрьме.
     Таковы свидетельства авторов XVIII в., которые надо принять во внимание
при решении загадки. Это далеко не всегда делалось в книгах о "маске".
     Отметим, между прочим, следующее обстоятельство. Когда  легенда  только
возникла, говорили, что узник носил маску из бархата, а  не  из  железа.  Но
потом железо показалось "романтичнее" и  победило  менее  эффектный  бархат.
Барон  Глейхен  выдумал  уже,  что  Людовик  XIV  был  сыном  королевы  Анны
Австрийской от ее  фаворита  Мазарини  и  что  они  подменили  им  законного
наследника престола, заточенного в Бастилию.
     Совершенно курьезное продолжение получила версия Вольтера в начале  XIX
в., в годы правления Наполеона I Бонапарта. Начало было прежним; Людовик XIV
считался незаконным сыном королевы,  а  настоящим  наследником  -  "железная
маска". Но далее шло  одно  интересное  добавление;  до  того  как  узник  с
железной маской на  лице  был  отправлен  в  Бастилию  и  еще  содержался  в
заключении на острове Сен-Маргерит, ему удалось  тайно  жениться  на  дочери
одного из тюремных стражей. Рожденный от этого необычного брака мальчик  был
доставлен на Корсику и передан там на воспитание верному человеку. Ребенок -
плод  недолгого,  но  счастливого  союза  -  получил  итальянское   имя   де
Буона-Парте (т. е. хорошая доля, в переносном смысле - из хорошей  семьи)  и
являлся, следовательно, прямым предком  императора  Наполеона  Бонапарта.  С
помощью  подобной  чепухи  бонапартистская   пропаганда   пыталась   убедить
роялистски  настроенные  круги,  что  именно  Наполеон   является   исконным
наследником подлинных Бурбонов. (Роялисты, пока планы Бонапарта не стали для
них  ясны,  напротив,  объявляли,  что  Наполеон,  как  наследник   "маски",
восстановит  на  троне  "законного  короля"  Людовика  XVIII.)  Но  и   этих
нелепостей  было  недостаточно.  Существовала   версия,   согласно   которой
"железная  маска"  -  это  не  брат,  а  отец  Людовика  XIV,  которым  был,
оказывается, один бедный дворянин, добившийся благосклонности королевы  Анны
Австрийской и заключенный в тюрьму за слишком большое  внешнее  сходство  со
своим царствующим сыном.
     Появилось  немало  и  других  претендентов.  Так,  "маской",  как   уже
отмечалось, считали графа де Вермандуа, сына Людовика XIV и его любовницы ла
Вальер. Но, как твердо установлено, Вермандуа умер в  1683  г.,  задолго  до
появления "маски" в Бастилии. Еще менее мог быть "маской" герцог  де  Бофор,
пропавший без вести во время сражения в 1669  г.,  хотя  и  его  кандидатура
неоднократно выдвигалась в литературе. (Бофор родился в 1616 г., и к 1703 г.
- году смерти "маски" - ему было бы около 90 лет.)  Некоторые  считали,  что
"железная маска"  -  это  Фуке,  министр  финансов,  который  был  смещен  с
должности и арестован по приказу короля, питавшего к нему личную  ненависть.
А. Вагеман в книге "Железная  маска,  или  Через  два  столетия"  поделилась
догадкой, что под маской скрывался... король Карл  I,  вместо  которого  был
публично обезглавлен другой человек во время английской революции, 3Q января
1649 г., как "тиран, убийца и враг государства". По уверению Вагеман,  Карла
заменил какой-то похожий на него роялист. Недаром, мол, Кромвель  подошел  к
телу  казненного  короля  и  остановился  в  недоумении  (этот  эпизод  тоже
относится к разряду вымыслов). Зачем было Людовику  XIV  держать  в  темнице
"спасшегося" Карла I, ответить, разумеется, невозможно. Надо добавить,  что,
по версии Вагеман, Карл I отличался завидным долголетием, ко времени  смерти
"маски" ему должно было быть уже 103 года. А одним из главных  доказательств
своей теории Вагеман считала, что и Карл I, и "маска" любили тонкое белье.
     Кого только еще не подставляли под  эту  "маску":  английского  герцога
Монмаута, поднявшего восстание против Якова II и казненного  после  разгрома
повстанцев; армянского  патриарха  Константинополя  и  Иерусалима  по  имени
Аведик, которого тайно схватили и доставили во Францию стараниями  иезуитов.
Далее идут уже совсем малоизвестные лица, вроде некоего графа Керулза.  Один
автор с особенно развитой фантазией назвал, напротив, имя, знакомое каждому,
- Мольер! Великий писатель, оказывается, не умер в 1673 г., как это  принято
считать, а был по наущению иезуитов, ненавидевших автора "Тартюфа", заключен
в тюрьму. В отношении некоторых из этих кандидатур еще приводились какие-то,
при    ближайшем    рассмотрении    оказывавшиеся,    впрочем,    совершенно
несостоятельными доводы. В остальных случаях "теории" просто были взяты, как
говорится, с потолка. Тем не менее доказательству  каждой  из  этих  гипотез
было посвящено по одной, а то и более книг.  В  число  кандидатов  входят  и
вымышленные лица, вроде даже незаконного сына Людовика XIV, что уже является
совсем абсурдом, если считать, что человек-"маска" прибыл в Пинероль в  1668
г., когда самому королю было еще неполных 30 лет.
     Еще несколько примеров. В 1873 г. Т. Юнг опубликовал  книгу  "Правда  о
"железной маске"", в которой пытался связать  таинственного  заключенного  с
аристократическим участником одного  действительного  или  мнимого  заговора
против Людовика XIV. В конце XIX в. появилось исследование Бюрго (написанное
в  сотрудничестве  с   Базри)   "Железная   маска.   Раскрытие   шифрованной
корреспонденции Людовика XIV". Работа произвела большое впечатление, так как
авторы ее, специалисты по кодам, утверждали, что  их  выводы  базируются  на
расшифровке секретной переписки "короля-солнца". А главным выводом было, что
"маской" являлся  некий  генерал  Бюлонд.  Источники  подтверждают:  он  был
дейсг-вительно посажен в  тюрьму.  Однако  его  арест  власти  нисколько  не
держали в тайне.  Они,  напротив,  официально  довели  о  нем  до  всеобщего
сведения. Кроме того, в корреспонденции Людовика  XIV  имелось  единственное
упоминание о "маске", которое только  и  способно  было  как-то  подтвердить
новую гипотезу. Ее дешифровка Бюрго была на самом деле не более чем  простым
предположением. К тому же в большой работе по  дешифровке  не  было  никакой
необходимости.  Во  французском  национальном   архиве   сохранились   копии
документов, расшифрованных еще в
     XVII в. чиновниками французского военного  министерства.  В  довершение
всего было установлено, что Бюлонд умер  в  1709  г.,  то  есть  значительно
позднее, чем "маска".
     Впрочем, фиаско, которое потерпела теория Бюрго, не помешало  немецкому
исследователю Ф.  Шейхлю  издать  в  1914  г.  работу,  в  которой  "маской"
объявлялся еще один генерал-Жак Бретель, шевалье де  Гремонвиль,  родился  в
Руане в дворянской  семье.  Он  был  младшим  сыном  и,  не  рассчитывая  на
наследство, как это было нередко  в  ту  пору,  стал  священником.  Духовное
звание послужило ему лишь трамплином для дипломатической карьеры. В 1664  г.
Гремонвиль был назначен французским послом в Вену.  Любезный  француз  сумел
очаровать стареющую императрицу Элеонору, мать императора  Леопольда.  Посол
стал любовником императрицы и получил значительное влияние на  ее  сына.  19
января 1668 г. ему удалось  подписать  тайный  договор  о  разделе  владений
Испании между Францией и австрийскими Габсбургами в случае смерти бездетного
испанского короля  Карла  II.  Весной  1669  г.  содержание  этого  договора
сделалось известным иностранным дворам. Чтобы сохранить французское  влияние
в Вене, Гремонвилю было поручено добиться  заключения  союзного  договора  с
императором. Посол окунулся с головой в вихрь придворных интриг. Ему удалось
получить лишь обязательства Леопольда не воевать  против  Франции,  если  не
будут затронуты границы габсбургских владений  в  Испании.  Но  и  это  было
большим успехом. Вскоре последовали  неудачи,  и  Гремонвиль  растерял  свое
влияние при венском дворе. Император все более склонялся к союзу  с  врагами
Людовика XIV, стремившегося к европейской гегемонии и  уже  начавшего  войну
против Голландии. В конечном  счете  Леопольд  заключил  союзный  договор  с
Испанией и Голландией  против  Франции.  Гремонвиль  проиграл.  Французскому
послу были вручены паспорта, но он все еще не терял надежды отыграться и  не
спешил покидать Вену. Тогда его выслали под военным конвоем. Хотя Гремонвиль
вряд ли нес главную долю вины за такой ход событий, бывших прямым следствием
агрессивных действий Людовика XIV, гнев короля обратился против злополучного
дипломата. Гремонвиль прибыл в Париж 12 ноября 1673 г. - после этого  о  нем
ничего не было слышно. Утверждали, будто  он  умер  от  огорчения  (об  этом
сообщалось в изданной в 1696 г. в Аугсбурге "Истории императора Леопольда").
Датой смерти считали 1683 г. или 1686 г. Таковы факты, на основе которых  Ф.
Шейхль построил гипотезу о том,  что  "железной  маской"  был  Жак  Бретель,
шевалье де Гремонвиль.
     Один из новейших авторов обратил внимание на  то,  что  кое-кто  из  ею
предшественников при выборе кандидата на роль "маски"  вольно  или  невольно
следовал своим симпатиям. Юнг и Базри,  будучи  офицерами,  "нашли"  "маску"
среди военных чинов, католический епископ  Бэрнс  заключил,  что  "маска"  -
духовное лицо. Некоторые из авторов  работ  о  "маске",  количество  которых
определяется уже четырехзначными цифрами, тенденциозны до наивности, отбирая
документы, говорящие в пользу своей концепции, и  игнорируя  все  остальные,
иногда  даже  при  цитировании  источников  пропуская   "неудобные"   места,
замалчивая аргументы сторонников других гипотез.
     Вольтер сообщал существенную деталь: Шамийяр  в  ответ  на  настойчивые
вопросы Лафейяда и де Комартена (покровители Вольтера в  его  молодые  годы)
отвечал иногда, что "это был человек, посвященный во все секреты  Фуке".  Он
признал этим, следовательно, по меньшей мере то, что неизвестный был схвачен
некоторое время спустя после смерти кардинала  Мазарини.  К  чему  же  тогда
столь неслыханные предосторожности в отношении  доверенного  человека  Фуке,
если считается, что "в это время не исчез  ни  один  значительный  человек".
Повторяя в последней фразе уже ранее отмеченный  им  факт,  не  намекает  ли
Вольтер снова, что она содержит - если содержит  -  ключ  к  разгадке?  Быть
может,  поэтому  Вольтер  добавлял:  "Следовательно,  ясно,  что   это   был
чрезвычайно важный узник, судьба  которого  все  время  оставалась  тайной".
Вольтер приводит еще свидетельство некоего Пальто, который,  надо  добавить,
был сыном племянника Сен-Мара. В нем, между прочим, указывалось, что  узника
часто  называли  "башней",  рассказывалось  о  том,  какие  предосторожности
принимались Сен-Маром при его содержании, подчеркивалось, что он говорил без
всякого иностранного акцента.

       Эрколе Маттиоли или Эсташ Доже?

     Чтобы приблизиться к разгадке,  нужно,  отбросив  вымыслы  и  фантазии,
обратиться к немногим известным, точно установленным и  могущим  быть  легко
проверенными фактам,  к  сохранившимся,  не  вызывающим  сомнения  подлинным
документам, которые исходили от непосредственных участников событий.
     18 сентября 1698 г. губернатор острова Сен-Маргерит в Средиземном  море
вступил в должность губернатора Бастилии.  Привезенный  им  арестант,  ранее
содержавшийся в тюрьме на Сен-Маргерите,  носил  на  лице  черную  бархатную
маску; о том, кто этот арестованный и в чем  заключалось  его  преступление,
власти  хранили  строгое  молчание.  Комендант  Дю   Жюнка,   второе   после
губернатора должностное лицо Бастилии, 18 сентября 1698 г. в своем  дневнике
(в него он с 1690 г. заносил для себя сведения о поступлении и  убытии  -  в
результате смерти или освобождения заключенных)  сделал  запись  о  прибытии
губернатора Сен-Мара с