ял тревогу. Прибыла полиция. Рядом с убитым лежала записка,
в которой Редль сообщал о решении покончить жизнь самоубийством  в  расплату
за свои грехи.
     Было дано "маскировочное"  сообщение  в  печать,  начата  подготовка  к
торжественным похоронам, которые  так  неожиданно  были  сорваны  проигрышем
пражской футбольной команды "Шторм-1".
     Специальная комиссия  начала  лихорадочно  определять  размеры  ущерба,
нанесенного Редлем, выяснять, что из военных секретов Австро-Венгрии  попало
через него в руки иностранных разведок. Окончательно это так  и  не  удалось
установить, тем более что в дело  вмешались  политические  расчеты.  Сначала
всячески  старались  преуменьшить  размеры  деятельности  Редля.  Эту  линию
продолжал и Ронге  в  своих  воспоминаниях,  пытаясь  задним  числом  спасти
престиж  австро-венгерской  контрразведки.  Имелась  и  другая  крайность  -
представить Редля могильщиком Австро-Венгрии.  Он,  мол,  с  одной  стороны,
дезинформировал  австрийское  правительство  о  состоянии   русской   армии,
преуменьшал ее мощь и  тем  толкнул  Вену  на  проведение  авантюристической
политики, вызвавшей военный  взрыв;  с  другой  стороны,  Редль,  выдав  все
военные планы габсбургской монархии, серьезно ослабил ее вооруженные силы  и
предопределил последующее поражение австрийских войск в мировой войне.
     Конечно, все это крайние преувеличения - не из-за дезинформации  Редлем
венского  правительства  вспыхнула  мировая  война,  да   и   не   состояние
австрийской  армии  было  главным  фактором,  определившим  исход   мирового
конфликта. Однако несомненно, что знание сербами (через Россию) австрийского
мобилизационного плана, который был  выдан  Редлем,  помогло  им  длительное
время выдерживать натиск  превосходящих  сил  неприятеля.  Узнав  об  измене
Редля, венский генеральный штаб  существенно  изменил  план  стратегического
развертывания. В Петербурге без основания продолжали считать, что  полностью
оставался в силе проданный Редлем старый план. (Напротив,  попытка  немецкой
разведки  подбросить  русскому  командованию  фальшивый   план   германского
стратегического развертывания, хотя на подложном документе стояла  подлинная
подпись кайзера Вильгельма  II  и  начальника  генерального  штаба  Мольтке,
оказалась безуспешной. Подделка была сравнительно быстро раскрыта.)
     Шпионская деятельность Редля длилась более  10  лет  -  с  1902  г.  Он
получил за нее сотни тысяч крон, и выданные  им  секреты  стоили  этого.  На
основе сообщенных им данных можно  было  составить  полное  представление  о
личном составе, материальной части австрийской армии,  планах  командования.
Не  меньшее  значение  имело  и  то,  что,  будучи  начальником  разведки  и
контрразведки, Редль выдавал наиболее опасных австрийских шпионов, засланных
в Россию и в другие страны. Однажды  какой-то  царский  полковник  предложил
находившемуся  проездом  в  Варшаве  австрийскому  военному  атташе  продать
русский план наступления  на  Австро-Венгрию  и  Германию  в  случае  войны.
Документ попал прежде всего к Редлю. Он отослал настоящий план в  Петербург,
а взамен его подложил в дело  фальшивый.  Кроме  того,  он  сообщил  царской
разведке  о  предателе-полковнике.  Тот,  поняв,  что  разоблачен,  покончил
самоубийством. Австрийский военный атташе, якобы купивший фальшивый  военный
план, был отозван в Вену,  а  Редль  получил  от  царской  разведки  крупный
"гонорар" за свои услуги.
     Правда, положение Редля  было  не  из  легких.  Для  укрепления  своего
престижа он должен был ловить шпионов и в то  же  время  не  мог  раздражать
своих нанимателей. Приходилось лавировать. В 1903 г. он  постарался  поймать
одного из шпионов царской  разведки,  ставшего  уже  бесполезным  для  своих
хозяев. Это был бывший военный прокурор Зигмунд Гекайло.  Он  был  арестован
сначала совсем по другому делу - о растрате казенных  денег,  но  улик  было
недостаточно, и  выпущенный  на  свободу  Гекайло  поспешил  эмигрировать  в
Бразилию, где принял имя Карла Вебера. Редль заявил судебным властям, что  у
него есть доказательства того,  что  Гекайло  выдал  русской  разведке  план
совместных боевых действий Германии и  Австро-Венгрии  против  России.  Были
представлены  неопровержимые  вещественные  доказательства,  для   получения
которых, по словам Редля, было израсходовано 30 тыс. крон.
     Австрийской дипломатии удалось добиться выдачи Гекайло  как  уголовного
преступника (о  шпионаже  при  этом  умалчивали),  и  он  был  предан  суду.
Следователи смогли вырвать у Гекайло важное  признание  о  связи  с  майором
Венчковским, который был арестован.  Найденные  при  нем  бумаги  привели  к
задержанию капитана Ахта, служившего адъютантом у губернатора города Львова.
Дело приобрело большой резонанс. Однако поведение главного  эксперта  Редля,
бывшего тогда еще майором, трудно было объяснить. Внезапно он стал прилагать
отчаянные усилия, чтобы обелить Венчковского и Ахта. Эти усилия даже вызвали
подозрения  у  австрийского  юриста  Габердица,   участвовавшего   в   сборе
обвинительного материала. Он, вначале очень дружески относившийся  к  Редлю,
теперь прямо просил заменить майора другим,  менее  пристрастным  экспертом.
Однако намеки и обвинения Габердица вызвали лишь смех у начальников Редля. А
тот  неожиданно  снова  изменил  позицию  и  стал  самым  рьяным  помощником
прокурора. Все обвиняемые были присуждены к каторжным работам на  длительные
сроки.
     Изменения в позиции Редля были вызваны  серьезными  причинами.  Царская
разведка охотно сама предоставила ему материал против Гекайло, и  Редль  мог
положить в карман 30 тыс. крон, якобы  истраченных  на  расследование  этого
дела. Однако царские разведчики были обеспокоены арестом Венчковского и Ахта
и ультимативно потребовали от Редля приложить все усилия для спасения  обоих
агентов. Он должен был попробовать - и убедился, что взялся за  невыполнимую
задачу. Тогда  Редль  вступил  в  новую  сделку  со  своими  хозяевами:  они
согласились пожертвовать Венчковским и  Ахтом,  а  Редль  за  это  выдал  им
австрийского майора, посланного  с  разведывательными  целями  в  Варшавский
военный округ.
     Интересно отметить,  что  австрийская  разведка  опростоволосилась,  не
только тщетно пытаясь скрыть причины самоубийства Редля. При  обыске  в  его
квартире  начальник  разведывательного  управления  полковник  Урбанский   и
военный следователь Форличек не обратили внимания на два  фотоаппарата.  Эти
фотоаппараты вместе с другим  имуществом  Редля  были  проданы  с  аукциона.
Ученик реального училища, к которому попал один из этих  аппаратов,  проявил
находившиеся при нем пластинки. На пластинках были засняты секретные военные
документы. Правда, школьный учитель отобрал эти снимки у мальчишки и передал
военным властям. Но инцидент уже получил широкую огласку в газетах,  которая
и похоронила разведывательную карьеру Урбанского.
     В  "деле  Редля"  осталось  немало  темных  мест.  Возьмем,   например,
труднообъяснимую для опытного разведчика оплошность - запоздание в получении
конверта с деньгами (словно их выслали в неурочный срок) или  предоставление
полковнику возможности покончить самоубийством до того, как он дал подробные
показания (их, конечно, не  могли  заменить  никакие  бумаги,  которые  были
захвачены у него в квартире).  Число  недоуменных  вопросов  можно  было  бы
умножить. Действовал  ли  Редль  в  одиночку,  без  влиятельных  сообщников?
Вероятно, архивам еще предстоит здесь сказать свое окончательное слово.

       Стрижка после похорон

     Организация  немецкой   разведывательной   сети   в   Англии   страдала
недостатком, который оказался роковым.  Все  немецкие  агенты  сообщались  с
Берлином через один и тот же "почтовый ящик".
     Разгром немецкого шпионажа в Англии совпал отнюдь не с  началом  первой
мировой войны, а со времени... смерти, точнее - похорон, английского  короля
Эдуарда VII, случившейся за четыре года до того, как вспыхнул военный пожар.
На похороны короля съехались делегации от многих  стран,  в  том  числе  ряд
коронованных особ. Среди них, конечно, выделялся германский кайзер Вильгельм
II, которого сопровождала  пышная  свита.  Один  немецкий  придворный  сразу
привлек внимание Особого  отдела  Скотланд-Ярда,  ведавшего  контрразведкой.
Этот  аристократ  барон  Росток  был  известен  как  один  из  организаторов
немецкого шпионажа. (Росток уже попался с поличным, будучи морским атташе  в
одной из южноамериканских республик.)
     Наблюдение за  Ростоком,  старательно  маскировавшееся,  но  тем  более
тщательное,  выявило  интерес  гостя  к  Вулиджскому  арсеналу  и  столичным
казармам.  Вдобавок  в  центре  Лондона,  на  улице  Чэринг-кросс,  немецкий
разведчик как бы невзначай встретился и побеседовал  с  человеком,  которого
английские власти уже давно подозревали в шпионаже.  Вечером  Росток  и  его
знакомый снова встретились в кафе, после чего первый  отправился  к  себе  в
отель. Однако трое опытных английских контрразведчиков, следившие за  каждым
шагом опасного гостя, решили на всякий случай проверить, не  покинет  ли  он
позднее свою гостиницу. Английские агенты разделились, установив  наблюдение
за всеми выходами из гостиницы.
     Потянулись  часы  ожидания.  Около  12  часов  ночи   немец   осторожно
проскользнул через  черный  ход  из  гостиницы  и  сразу  же  сел  в  такси.
Контрразведчики быстро разыскали другое такси, но было  уже  поздно:  первое
такси исчезло из виду. Английским агентам помог счастливый случай: на  одной
из улиц образовался затор машин, среди них оказалось и такси, которое  везло
немца. Вскоре он вышел из автомобиля и  зашел  в  маленькую  парикмахерскую,
которую покинул лишь через час. Эти не совсем обычные в  столь  поздний  час
стрижка и бритье дорого обошлись германской разведывательной службе.  Пройдя
несколько кварталов по длинной Календонской улице, немецкий разведчик  снова
сел в такси и,  как  убедились  следовавшие  за  ним  агенты  Скотланд-Ярда,
вернулся в гостиницу.
     Причины посещения высокопоставленным придворным германского  кайзера  в
полночь маленькой уличной парикмахерской, вдали  от  его  аристократического
отеля, были слишком очевидны, чтобы оставить место  сомнению.  Однако  немцу
позволили на следующий день мирно отбыть на  родину.  Конечно,  отчасти  это
было вызвано нежеланием тогда английских властей производить арест,  который
неминуемо должен был вызвать крупный международный скандал.
     Но были  и  другие  соображения:  барон  явно  посещал  какой-то  центр
германского шпионажа в Англии, хотя заранее нельзя было  сказать,  насколько
важным  узлом  была  маленькая  парикмахерская  в   разведывательной   сети,
созданной в Англии наследниками Штибера.
     После некоторых усилий была выяснена роль, которую играл  хозяин  этого
заведения - немец,  натурализовавшийся  в  Англии.  Он  формально  занимался
импортом оборудования для  парикмахерских,  и  к  нему  на  дом  еженедельно
приходило  несколько  десятков  писем  в   служебных   конвертах   различных
иностранных фирм. Владелец парикмахерской вскрывал эти конверты,  в  которые
были вложены другие (адресованные  в  различные  части  Англии,  особенно  в
главные гавани и места стояьок военного флота), наклеивал на них  английские
марки и опускал в почтовый ящик. Так посылались инструкции  всем  германским
агентам в Англии.
     Уяснив себе общую картину, Скотланд-Ярд,  конечно,  не  тронул  хозяина
парикмахерской. Однако  вся  направлявшаяся  ему  корреспонденция  тщательно
переснималась.  Английская  контрразведка  таким  путем  узнала  фамилии   и
местожительство  всех  немецких  шпионов  в  Англии.  Но   и   после   этого
Скотланд-Ярд  отказался  от  соблазна  произвести  аресты:  ведь  на   месте
уничтоженной  разведывательной  сети  немцы  в  условиях   мирного   времени
наверняка сумели бы сплести  новую.  Английская  контрразведка  благоразумно
решила дожидаться войны, чтобы нанести свой давно подготовлявшийся удар.
     После  объявления  войны  сразу  же  были  произведены  аресты   многих
германских шпионов (число этих арестов, по разным данным, колеблется  от  20
до более чем 50). Берлин в решающие дни совершенно лишился притока  жизненно
важной информации об английских вооруженных силах.  Более  того,  в  военное
время немецкой разведке так и не удалось снова создать  в  Англии  шпионскую
сеть, подобную уничтоженной в первые дни войны. Это  имело  самые  серьезные
последствия.
     Конечно, немецкая разведка  прилагала  отчаянные  усилия,  чтобы  снова
заслать своих агентов в Англию. Она прибегала к услугам как  немцев,  так  и
граждан нейтральных стран.  В  редких  случаях  Берлину  удавалось  добиться
успеха. (О приключениях одного из наиболее удачливых германских разведчиков,
Зильбера, еще будет рассказано в  другой  связи).  Но  неудачи  случались  у
немцев значительно чаще.
     Одним из непосредственных следствий "ослепления"  немецкой  разведки  в
Англии в начале войны было то, что германское командование ничего не  узнало
о переброске (в основном за четыре дня, с  10  по  13  августа)  во  Францию
британского экспедиционного корпуса численностью 90  тыс.  человек.  Правда,
какие-то немецкие агенты все же остались неопознанными и пытались  известить
Берлин об отправке британских дивизий на фронт в Северную Францию и Бельгию.
     В первые  дни  войны  французская  военная  цензура  обратила  внимание
Второго  бюро  на  телеграммы,  которые  посылались  несколько  раз  в  день
лондонской фирмой Струкера своим парижским  партнерам.  В  этих  телеграммах
сообщались с большими техническими подробностями сведения о количестве  угля
и хлопка, доставляемого из Кардиффа и Манчестера в северные  порты  Франции.
Начальник французской контрразведки капитан  Ладу  обратился  за  помощью  к
своему знакомому, занимавшемуся импортом во Францию различных товаров, и тот
заявил, что телеграммы выглядят вполне правдоподобно.
     Навели осторожно справки о фирме Струкера в Париже, учрежденной в марте
1914 г. Однако в поведении ее трех представителей, среди  которых  был  один
голландец, не было ничего, внушавшего подозрение.
     11 августа Ладу беседовал с одним из своих друзей -  капитаном  Илером.
Разговор, естественно, шел  о  массированном  германском  наступлении.  Ладу
заметил, что французской армии придется  одной  выдержать  натиск,  так  как
трудно рассчитывать на прибытие английских подкреплений ранее октября. Лучше
осведомленный Илер заметил, что англичане вскоре сумеют бросить на поле  боя
100 тыс. человек и что уже сейчас во Франции высадились 15 тыс. солдат. Илер
показал другу  документ,  где  по  дням  отмечалась  численность  английских
частей, высаживавшихся во французских и бельгийских гаванях. Ладу эти  цифры
показались знакомыми - конечно, они соответствовали тем, которые содержались
в телеграммах лондонского  Струкера  парижской  фирме  того  же  названия  -
телеграммах, над которыми уже несколько дней ломали  голову  капитан  и  его
сотрудники.
     Однако уведомить  обо  всем  этом  Лондон  оказалось  делом  далеко  не
простым. Чтобы пройти  все  звенья  французской  бюрократической  машины,  у
которых надлежало получить визу на передачу сведений, нужно было время. Ладу
сначала пошел по официальному пути, но его донесения где-то так  и  осели  в
досье, не дойдя до места назначения. Пришлось обратиться к частным  каналам.
Один американец, рекомендованный Ладу, уехал с  необходимыми  материалами  в
Англию.
     И вот с 14 августа 1914 г. парижская фирма Струкера стала  получать  не
подлинные телеграммы из Лондона,  а  "телеграммы",  составленные  во  Втором
бюро.  В  них  сообщалось  об  отправке  якобы   очень   слабых   британских
контингентов.
     Поступление телеграмм из Англии внезапно прекратилось  25  августа.  За
французской "фирмой" контрразведка продолжала наблюдать. Пока шло оформление
ордеров на арест, все трое служащих  парижского  отделения  Струкера  успели
исчезнуть. Позже было установлено, что эту  роль  играли  немецкие  офицеры.
Когда 1-я германская армия под командованием генерала фон Клука, наступавшая
на Париж, столкнулась и вступила в бой с английским экспедиционным корпусом,
это оказалось для  немцев  полной  неожиданностью.  Внезапное  появление  на
фронте боеспособной английской армии повлияло на ход военных действий.
     Английская  секретная  служба  способствовала  -  впрочем,  в  скромных
масштабах - дезинформации германского командования накануне битв  на  Марне.
Этот успех был достигнут уже  упоминавшимся  капитаном  Бертрамом  Стюартом.
Капитан разоблачил одного из своих подчиненных как  агента-двойника,  но  не
арестовал его, а  стал  через  ничего  не  подозревавшего  немецкого  шпиона
передавать ложные известия в штаб фельдмаршала фон Клука, командовавшего 1-й
германской армией. Стюарту удалось убедить немцев, что Кале, а не Гавр,  как
это  было   в   действительности,   является   портом   высадки   британских
подкреплений. В результате Клук предпринял ошибочный маневр с целью отрезать
англичан от их мнимой базы. Это замедлило темп немецкого наступления,  когда
выигрыш времени приобретал решающее значение. Но французскую победу на Марне
предопределил решающим  образом  другой  фактор  -  переброска  значительных
германских  сил  с  запада  на  Восточный  фронт  для   отражения   русского
наступления.
     Немцы заранее приняли меры, чтобы иметь подробные  сведения  о  русской
армии. Развитию немецкого и отчасти австрийского шпионажа в  царской  России
способствовало  несколько  благоприятных  условий.   Во-первых,   отсталость
русской экономики, большое  проникновение  в  нее  германского  капитала  (а
многие немецкие фирмы, пустившие крепкие  корни  в  России,  были,  как  уже
указывалось, филиалами  разведки).  Во-вторых,  разложение  государственного
аппарата  царизма,  его  продажность,  выдвижение  на  главные  роли   самых
растленных и готовых  идти  на  все  людей,  делавших  карьеру  на  кровавой
расправе с революционным движением,  на  "умиротворении"  страны  с  помощью
виселиц,  казачьих  нагаек  и  черносотенных  погромов.  В-третьих,  сильная
германофильская партия при дворе. Она концентрировалась вокруг царицы-немки,
которая могла вертеть, как хотела, своим мужем,  носившим  имя  Николай  II,
император всероссийский. В-четвертых, засилье  немецкого  по  национальности
дворянства в пограничных прибалтийских губерниях России, то  влияние,  какое
имели эти "лифляндские", "курляндские" и "эстляндские"  бароны,  считавшиеся
верной опорой трона,  в  бюрократических  и  придворных  кругах  Петербурга.
В-пятых, существование большого числа немецких  поселенцев,  в  частности  в
юго-западном крае, среди которых шпионские гнезда создавались едва ли не  со
времен колонизации (во  второй  половине  XIX  в.).  Часть  колонистов  даже
проходила  до  войны  службу  в  германской  армии.  Чтобы   обойти   закон,
запрещавший иностранцам приобретать земли в пограничной полосе, многие немцы
имели двойное (германское и русское) подданство.
     В первом десятилетии XX в. в царской России  действовало  более  дюжины
крупных организаций, созданных немецкой и австрийской разведками. Им удалось
узнать весь план подготовки армии царской России к мировой войне. В строении
шпионской сети немцы применяли тот же  групповой  метод,  который  определил
провал в начале войны их агентурной сети  в  Англии.  Русская  контрразведка
имела данные о большинстве немецких шпионских групп. Но все  же  факторы,  о
которых говорилось выше, помогли немецкой агентуре уйти из-под удара.
     Неисчислимыми жертвами, потерей огромных территорий  заплатили  русские
войска   за   фактически    беспрепятственную    деятельность    большинства
высокопоставленных шпионов.
     Немцы забросили значительное число своих  разведчиков  в  тыл  русско