закупки  оружия,  которое
собирался переправить  колонистам.  Эта  информация  могла  только  запутать
английское правительство относительно планов версальского двора.
     Получив деньги и королевское разрешение, Бомарше  начал  действовать  с
присущей   ему   энергией,   которая   преодолевала   даже   инертность    и
некомпетентность  французской  бюрократии.  Переписываясь   с   американским
делегатом Артуром Ли, Бомарше  ни  единым  словом  не  упоминал,  что  фирма
получила деньги из правительственных фондов. Предполагалось, что в обмен  на
оружие "Хорталес и Кo" будет поставлена крупная партия американского табака.
     В начале июля 1776 г. в Париж прибыл  представитель  колонистов  Сайлес
Дин - сын кузнеца, в прошлом школьный учитель, а позднее делец,  преуспевший
в торговых операциях. 4 июля Второй  континентальный  конгресс  провозгласил
независимость колоний, но эта новость  вследствие  медлительности  тогдашних
сообщений и британской блокады достигла Дина  лишь  через  три  месяца.  Дин
изображал богатого купца с Бермудских островов, впрочем,  не  очень  искусно
играя взятую роль. Верженн некоторое время  колебался,  принимать  ли  Дина.
Дело в том,  что  английская  разведка  заранее  узнала  о  его  прибытии  и
британский посол в Париже лорд Стормонт выразил протест Верженну.  Решившись
все же принять Дина, Верженн предложил  дальнейшие  переговоры  вести  через
первого  секретаря  французского  министерства  иностранных  дел  Жерара  де
Райвеналя. При этом и Жерар предпочитал письменно  договариваться  только  о
дате и месте очередной встречи и не рисковал подписывать свои записки  Дину.
А Верженн еще при первом свидании специально предостерегал американца против
британских шпионов и советовал остерегаться всех англичан,  находившихся  во
Франции.
     По всей вероятности,  даже  сам  многоопытный  французский  министр  не
подозревал, насколько своевременным было его предупреждение.  Вскоре  Сайлес
Дин узнал, что вслед за ним, когда он ехал из Бордо в Париж, двигались  двое
джентльменов  -  сэр  Ганс  Стенли  и  сэр  Чарлз  Дженнинсон  -  английские
разведчики,  которым  было  поручено  следить  за  действиями  представителя
колонистов во Франции. Дин поспешил  сменить  имя  и  гостиницу,  в  которой
проживал  в  Париже.  Еще  через  некоторое  время  Дин  известил,  что  для
наблюдения за ним прибыли из Лондона  очень  важные  персоны  -  генеральный
прокурор Уэддерберн и бывший министр лорд Рочфорд, не  говоря  уж  о  мелких
агентах. "Все кафе, театры и другие общественные места кишат их эмиссарами",
- писал на родину встревоженный Дин.  Однако  более  опасным,  чем  все  эти
агенты, оказался человек, которому Дин по  рекомендации  своих  американских
друзей и советников считал нужным  оказывать  полное  доверие,  которого  не
заподозрили никто  -  ни  Верженн,  ни  посол  колоний  -  известный  ученый
Бенджамин Франклин, ни Джон Адаме и Томас Джефферсон, оба последних  ставшие
последовательно президентами Соединенных Штатов. Его заподозрил только Артур
Ли, но тот настолько впал в шпиономанию, что  его  подозрения  стоили  очень
мало. Истина вскрылась лишь более полувека спустя... Но об этом речь  пойдет
в дальнейшем, а пока вернемся к лету 1776 г.
     Бомарше  поспешил  связаться  с  Сайлесом  Дином.   Верженн,   намекнув
американцу, что он может целиком полагаться на Бомарше, долгое  время  делал
вид, что ему ничего не  известно  о  деятельности  фирмы  "Хорталес  и  Кo",
которая заняла спешно  отремонтированное  здание  "Отель  де  Голланд",  где
некогда размещался нидерландский посол. Если Дин и был новичком,  путавшимся
в сложных  сплетениях  европейской  политики,  то  в  вопросах  торговли  он
оказался искушенным человеком. Где же видано,  писал  он  в  Америку,  чтобы
человек, который, подобно Бомарше, еще несколько месяцев назад скрывался  от
кредиторов, теперь ворочал огромными суммами. Это столь "необычный факт, что
он перестает быть тайной", добавлял практичный американец.
     К тому времени французское правительство ассигновало для тайной  помощи
американским колонистам уже  два  миллиона,  миллион  был  ими'  получен  от
Испании и такая же сумма в виде кредитов от частных лиц -  судовладельцев  и
купцов. Позднее последовали  и  новые  миллионы  из  французской  казны.  За
короткий  срок,  к  октябрю  1776  г.,  в  Марсель,  Бордо,  Нант  и  другие
французские порты было доставлено обмундирование на  30  тыс.  человек,  200
артиллерийских орудий, много тысяч ружей, большие  запасы  пороха,  пушечных
ядер и других видов военного снаряжения. Были зафрахтованы восемь  кораблей,
благополучно, правда после длительных проволочек, доставившие это снаряжение
колонистам. Только один из кораблей этого флота был перехвачен англичанами и
то после выгрузки части товаров на острове Мартиника. Задержки были  вызваны
помимо разных бюрократических неурядиц резкими протестами  лорда  Стормонта.
Дин пытался побудить к посылке кораблей в колонии и другие купеческие  фирмы
во Франции, Голландии и Германии, однако  со  значительно  меньшим  успехом.
Колонисты терпели в первый период войны одно поражение за  другим,  и  среди
негоциантов находилось мало охотников рисковать своими  капиталами  в  столь
неверном деле. Постепенно положение изменилось. В  1777  г.  уже  более  100
французских   кораблей   участвовало   в   контрабандной   доставке   оружия
колонистами. За годы войны "Хорталес и Кo" предоставила Америке  товаров  на
сумму 42 млн. ливров, большая часть которых осталась неоплаченной.
     Дину приходилось принимать все решения самостоятельно. С Артуром Ли его
разделяло личное соперничество, а связи с  родиной  были  очень  затруднены.
Каждое письмо отправлялось в трех экземплярах на разных кораблях в  надежде,
что хотя бы  одно  достигнет  цели.  По  дороге  большая  часть  этих  писем
перехватывалась  .британскими  шпионами  или  спешно  выбрасывалась  в  море
капитанами при приближении английских военных кораблей.
     В декабре 1776 г. в  Париж  прибыл  полномочный  представитель  колоний
доктор  Бенджамин  Франклин,  который  принял  на  себя  общее   руководство
действиями молодой  американской  дипломатии  в  Европе.  Ученый  с  мировым
именем, представлявший страну, которая поднялась на  освободительную  войну,
Франклин был восторженно встречен во  Франции,  которая  сама  находилась  в
преддверии своей великой революции. Франклин умело использовал  общественные
симпатии и стремился их укреплять, печатая свои (разумеется,  неподписанные)
брошюры в защиту дела колонистов. Поддержка общественности  была  тем  более
нужна  Франклину,  что  военные  неудачи  армии  Вашингтона  очень  охладили
Верженна.  В  Мадриде  первым  министром  вместо  дружественно  настроенного
Гримальди стал граф Флоридабланка, который не скрывал  опасений,  что  новое
американское государство, отстояв  свою  независимость,  будет  представлять
опасность для испанских владений в Западном полушарии.
     Однако, умело используя благоприятное отношение  общественного  мнения,
что было очень необычно для той эпохи, Франклин  вместе  с  тем  должен  был
волей-неволей сосредоточить  внимание  на  секретной  дипломатии.  А  тайная
дипломатия переплеталась с тайной войной в значительно большей степени,  чем
предполагал сам Франклин.
     В то время как Сайлес Дин продолжал жить в гостиницах и вел свои  якобы
частные  операции  с  "Хорталес  и  Кo"  и  другими  торговыми  фирмами,   в
распоряжение Франклина в марте 1777 г.  было  предоставлено  уютное  здание,
ставшее  неофициальным  американским  посольством.   А   пост   генерального
секретаря этой небольшой миссии любезно принял на себя старый друг и  ученик
Франклина доктор Эдуард Банкрофт. Выходец из колонии Массачусетс,  он  давно
уже поселился в Лондоне. В ученых кругах английской  столицы  весьма  ценили
Банкрофта не только как врача, но  и  как  ботаника  -  знатока  тропических
растений, специалиста по  естественным  красителям.  По  инициативе  доктора
Франклина в 1773 г. Банкрофт  был  избран  в  Королевское  общество-  честь,
которая редко оказывалась уроженцам колоний. Банкрофт занимал еще  и  другие
почетные  и  выгодные  научные  посты.  И  тем  более  было  похвально,  что
приобретенная известность не заставила  его  забыть  интересы  родины  -  он
выступил с памфлетами, в которых горячо отстаивал дело колонистов.  Так  или
примерно так рисовался облик Банкрофта и для  публики,  и  даже  для  хорошо
знакомого с ним Франклина, который нечасто ошибался в оценках людей. Мог  ли
Франклин предполагать, что памфлеты в защиту американской революции выходили
из-под пера платного агента английской разведки? Банкрофт играл на бирже,  и
1000 ф. ст., которые ежегодно уплачивала ему  британская  секретная  служба,
были очень нужны  для  его  финансовых  спекуляций.  По  сравнению  с  этими
деловыми соображениями такие  понятия,  как  верность  родине  или  друзьям,
представлялись доктору Банкрофту  не  заслуживающими  внимания.  Правда,  он
порой не был чужд и благородных порывов, оказывая  своим  знакомым  землякам
личные услуги, которые как будто прямо не диктовались интересами  английской
разведки. Впрочем, действительно ли  не  диктовались?  Ведь  такие  поступки
поддерживали общее представление о Банкрофте как об испытанном человеке,  на
искренний патриотизм, бескорыстную  преданность  и  помощь  которого  всегда
можно рассчитывать в затруднительных случаях.
     Когда Сайлес Дин направился в Европу, Франклин  и  другие  руководители
колонистов  очень  рекомендовали  ему  использовать  помощь  влиятельного  и
верного доктора Банкрофта. Едва прибыв в Бордо, Дин поспешил воспользоваться
этим советом, написав длинное письмо Банкрофту. Достойный патриот ответил  в
самых теплых выражениях и действительно с тех  пор  не  оставлял  неопытного
Дина своими заботами. Рекомендации Банкрофта представляли, по  мнению  Дина,
такую ценность, что он по просьбе доктора добился оплаты  этих  консультаций
американским казначейством. Доктор впоследствии не раз шумно досадовал,  что
выплата  ему  американским  конгрессом  компенсации  за  труд  и   опасности
производилась далеко не регулярно. Надо признаться, что эти жалобы  были  не
вполне основательными, если учесть, что сразу  же  после  получения  первого
письма Дина Банкрофт настрочил о нем подробный  отчет  английской  разведке,
при этом потребовав и  добившись  солидного  увеличения  установленного  ему
оклада. Банкрофт просил Дина подробнейшим образом держать его в  курсе  всех
действий, которые предпринимал американский представитель во Франции. В свою
очередь, доктор сообщил Дину информацию о передвижении английского  флота  и
планах правительства, исходившую  из  самых  осведомленных  кругов  Лондона.
Конечно,  известия,  посылавшиеся  Банкрофтом,  обычно   успевали   порядком
устареть и иногда содержали неверные сведения. Но как  обойтись  без  этого,
когда с риском для жизни добываешь столь секретные данные? Все эти  сведения
Банкрофт переправлял Дину через французского поверенного в делах  в  Лондоне
Гарнье, друга Франклина, так что с информацией Банкрофта  могли  уже  совсем
бесплатно знакомиться и в Версале, где очень ценили рвение и осведомленность
почтенного ученого.
     И вот теперь этот бесценный человек в  Париже.  Ему  пришлось  покинуть
Лондон из-за преследований со стороны британских властей.  Доктор  некоторое
время даже провел в английской тюрьме. Этот маскарад  был  частью  тщательно
продуманного плана английской секретной службы. В задачу  Банкрофта  входило
подробно извещать своих нанимателей о ходе переговоров  между  Франклином  и
версальским двором, о французской помощи колонистам, об американских портах,
о позиции Испании, об американских представителях  в  Вест-Индских  колониях
Франции и многих других подобных  вопросах.  Легко  понять,  какую  ценность
представляла такая информация для Лондона, стремившегося помешать заключению
франко-американского союзного договора, и  для  британского  адмиралтейства,
старавшегося  не  допустить  переброску  оружия  колонистам   и   уничтожить
американские каперы,  нарушавшие  английское  торговое  судоходство.  Мистер
Уильям  Иден  осведомил   Банкрофта,   что   готов   получать   копии   всех
сколько-нибудь важных документов, хотя все же  предпочтительнее  было  иметь
оригиналы.
     Связь  с  Банкрофтом  было  поручено  поддерживать   другому   крупному
английскому  разведчику  -  Полу  Уэнтворту.  Подобно  доктору,  выходец  из
колоний, родственник губернатора Уэнтворта, этот ловкий делец был именно тем
лицом, которое привлекло Банкрофта на службу в британскую разведку.  Роднила
Уэнтворта с Банкрофтом и страсть к игре на бирже. Те 500 ф. ст., которые ему
платили, сама по себе весьма  солидная  сумма,  мало  значили  для  богатого
Уэнтворта.  Он  предоставил  свои  недюжинные   способности   и   бесспорную
находчивость в распоряжение Идена в обмен на  обещание  места  в  английском
парламенте и особенно получение громкого дворянского титула.  Иден  вряд  ли
сообщил  Уэнтворту,  что  ханжески  благочестивый  Георг  III,  от  которого
зависело такое пожалование, хотя и восхищался размахом  работы,  проделанной
американцем, самого его считал спекулянтом и развратником.
     Уэнтворт часто приезжал в Париж, изображая богатого прожигателя  жизни,
и получал от Банкрофта  устные  отчеты.  Для  конспирации  даже  при  тайных
встречах Банкрофта с Уэнтвортом и лордом  Стормонтом  собеседники  именовали
доктора Эдуардом  Эдвардсом.  Кроме  того,  еженедельно  Банкрофт  составлял
письменное донесение. Оно наносилось на бумагу невидимыми чернилами, а между
строк обычными чернилами  писалось  любовное  письмо  некоему  "Ричардсону".
После этого Банкрофт относил свою депешу в сад Тюильри и  незаметно  спускал
на веревке на дно глубокого дупла букового дерева. Каждую неделю во  вторник
вечером у  дерева  появлялся  агент  британского  посла,  брал  донесение  и
оставлял взамен очередные инструкции "мистеру Эдвардсу".
     Отчеты  Банкрофта  относительно  хода  франко-американских  переговоров
позволяли  лорду  Стормонту  выражать  очень  убедительные   протесты.   Они
нервировали Верженна, но не очень путали планы Франклина. Быть  может,  даже
наоборот - ведь его задачей как раз было довести  дело  возможно  скорее  до
открытого конфликта между  Лондоном  и  Парижем  и  выступлению  Франции  на
стороне   восставших   колоний.   Иначе   обстояло   дело   с   информацией,
поставлявшейся Банкрофтом, о планах  американских  каперов  -  она  являлась
прямой помощью английскому адмиралтейству. Надо  учитывать,  что  с  помощью
рейдов каперов из французских гаваней Франклин и Дин рассчитывали не  только
усилить оппозиционные настроения в Англии против войны, но и  способствовать
достижению главной цели - разрыву между Францией и Великобританией.
     Протесты  лорда  Стормонта,  опиравшегося  на   информацию   Банкрофта,
конечно, в известной степени  связывали  руки  Верженну  в  оказании  помощи
колонистам, но мало способствовали улучшению англо-французских отношений. На
пользу колонистам играли объективные факторы, оказывавшиеся неизменно  более
весомыми, чем усилия агентов Уильяма Идена. Не  помогла  даже  установленная
английской разведкой слежка за капитанами каперских судов.
     Один из них, Джо Хайнсон, прибыл с секретным поручением в Лондон. Людей
было мало, и выбор в этом случае пал на человека, являвшегося чем-то средним
между шекспировским Фальстафом  и  традиционной  фигурой  любящего  приврать
старого морского волка. Недалекий, самовлюбленный хвастун проболтался  своей
домохозяйке о данном ему поручении, а та решила посоветоваться о  доверенной
ей тайне со своим духовным  пастырем.  Почтенная  вдова  Элизабет  Джамп  не
подозревала, что этот молодой  священник  Вардилл  родом  из  Нью-Йорка  был
доверенным агентом Идена,  продавшись  за  200  ф.  ст.  в  год  и  обещание
предоставить ему  кафедру  теологии  в  Королевском  колледже  (впоследствии
Колумбийском университете). Однако если миссис  Джамп  не  ведала  о  второй
профессии Вардилла, то тот совсем не случайно взял вдову под  свою  духовную
опеку. В гостинице Элизабет Джамп часто останавливались американские моряки,
а будущему профессору была поручена слежка именно за этим беспокойным людом.
Вардилл встретился с Хайнсоном и угрозой суда и виселицы, с одной стороны, и
обещанием небольшой пожизненной пенсии, с другой, сумел склонить капитана  к
измене. Своим приятелям Хайнсон сообщил, что Вардилл пытался побудить его  к
предательству, но он отверг все угрозы и предложения.  По  заданию  Вардилла
Хайнсон должен был выполнить возложенную на него колонистами миссию - купить
в  Англии  шхуну,  которую  можно  было  бы   использовать   для   пересылки
корреспонденции в  Америку.  Таким  образом  английская  разведка  надеялась
заполучить  оригиналы  отчетов,  которые  Франклин  собирался  направить  на
родину. Предполагалось даже, что подобную операцию можно будет повторить  не
раз: заранее извещенное британское военное судно  перехватывало  бы  корабль
Хайнсона, конфисковывало бы документы, а  сам  капитан  мог  "вырываться  из
английского плена" и снова являться в Париж. В конце концов этот план рухнул
по чистой случайности - Франклин  решил  использовать  Хайнсона  для  других
заданий, и семь британских кораблей тщетно поджидали встречи со  шхуной  под
командой нового английского агента. Разгневанный Георг III писал Идену:
     "Я всегда сомневался, можно ли хоть в какой-то мере доверять  Хайнсону.
Теперь я пришел к твердому убеждению, что он, как и любой  другой  шпион  из
Северной  Америки,  действует  по  наущению  Дина  и  Франклина  и  сообщает
информацию только для обмана". Иден  не  стал  разубеждать  короля,  но  сам
придерживался совсем другого мнения. Посовещавшись с Уэнтвортом, он пришел к
выводу,  что  Хайнсона  можно  будет  еще  использовать  для  большой  игры.
Фактический глава британской разведки  задумал  завербовать  самого  Сайлеса
Дина и его деятельного помощника Уильяма Кармайкла. Хайнсону  было  поручено
играть   роль   американского   патриота,   стремящегося    к    прекращению
братоубийственной войны, и докладывать дважды в неделю об успехах  секретарю
лорда Стормонта. Попытки Хайнсона  выступать  в  качестве  посредника  между
сражавшимися   сторонами   вызвали   лишь    веселые    насмешки    у    его
приятелей-капитанов. Стормонт должен был сообщить в Лондон, что  Хайнсон  не
пользуется доверием Франклина и Дина и поэтому мало что знает полезного.
     Эта пессимистическая оценка  не  вполне  оправдалась.  Через  некоторое
время, в октябре 1777  г.,  Хайнсон  встретил  в  Нанте  капитана  Фолджера,
которому было поручено доставить секретные документы в колонии. Хайнсон, как
только Фолджер отлучился на четверть часа, умело вскрыл его морской сундук и
похитил переписку Франклина и Дина с французским  правительством,  а  взамен
засунул чистую бумагу. Фолджер обнаружил пропажу, только прибыв в Америку, и
был посажен в тюрьму, где просидел три месяца,  пока  была  установлена  его
невиновность. Хайнсон, похитив бумаги, поспешил в Лондон, и уже  20  октября
Иден переслал выкраденные документы королю, добавив, что надо будет еще  раз
попытаться использовать отличившегося агента,  пока  его  не  раскроют.  "Он
честный мерзавец, - добавлял Иден,  -  и  не  дурак,  хотя  с  виду  кажется
тупицей". Впрочем, Дин еще не знал о краже бумаг,  но,  получив  известие  о
поездке Хайнсона в Лондон,  заподозрил  неладное.  Вопреки  надеждам  Идена,
использовать Хайнсона больше не удалось. Когда он вернулся в  Париж,  с  ним
почти никто не захотел иметь  дело,  хотя  даже  много  позднее,  уже  после
получения  известия  о  краже  бумаг  у  Фолджера,  не  было  неопровержимых
доказательств виновности капитана. Убедившись, что в Париже Хайнсон не може