редосторожности, и одну из  них
имели возможность в Роттердаме наблюдать  английские  агенты.  За  несколько
недель до войны цирк Паккарда давал представление в  одном  военном  лагере.
Вскоре после представления была  обнаружена  пропажа  секретных  документов.
Подозрение пало на ассистентку  оборотистого  голландца  карлицу  Марию,  но
против нее не было явных улик.
     В начале войны Паккард ликвидировал свое цирковое  предприятие  и  стал
директором театра в  Лондоне.  А  потом  еще  раз  сменил  ремесло  и  начал
заниматься экспортом  и  импортом  кинофильмов.  При  этом  Паккард  пытался
отправить  значительное  количество  кинопленки  по  одному  подозрительному
адресу в Голландии, однако, конечно,  не  получил  экспортной  лицензии.  За
Паккардом  было  установлено  тайное  наблюдение.  Его  заметили  хвастающим
большими деньгами, которые он зарабатывает, несмотря на попытки помешать его
торговле с Голландией. Была перехвачена его переписка с  немецким  "почтовым
ящиком" в  Голландии.  Хотя  Паккард  не  сообщал  ничего  запрещенного  для
разглашения, в  ответном  письме  ему  рекомендовалось  попытать  счастья  в
прибрежных городах Англии. Паккард был арестован. На первом  же  допросе  он
выразил готовность предать  своих  немецких  хозяев  и  отныне  работать  на
Англию. Выудив  из  потока  лжи,  в  который  вылились  показания  Паккарда,
достаточно полезные для себя  сведения,  английская  контрразведка  передала
голландца  судебным  органам.  Он  был  присужден  к  пожизненным  каторжным
работам, но после войны очутился на свободе и долгое время печатал статьи  о
своих, разумеется, вымышленных подвигах.
     Немцы редко направляли в Англию агентов-женщин, главным  образом  из-за
трудностей, связанных с разработкой правдоподобных легенд, которые позволили
бы им побывать в военное время на Британских островах. Однако и те  немногие
немецкие шпионки, которых все же удавалось забросить в  Англию,  оказывались
неподходящими для предназначенной им роли.
     ...Осенью 1915 г. в Англию прибыла  40-летняя  шведская  подданная  Ева
Бурновиль. Ее предки  были  выходцами  из  Франции,  чем  и  объяснялась  ее
по-французски звучавшая фамилия. Она  была  агентом  немецкой  разведки.  До
этого  Ева  Бурновиль  перепробовала  много  профессий  -   была   актрисой,
гувернанткой в аристократических семьях, медицинской сестрой, а  одно  время
даже секретарем посольства. Она свободно говорила на шести языках.
     Ева Бурновиль приехала в Англию формально для  лечения.  Одна  знакомая
шотландка рекомендовала ее  своим  приятелям,  жившим  в  Хекни,  на  севере
Лондона.  Ева  завязала  связи  с  этой   семьей,   но   своей   неумеренной
любознательностью возбудила подозрение. В частности, шведка  донимала  своих
лондонских  знакомых  расспросами  о  численности  и   расположении   орудий
противовоздушной обороны, о результатах налетов "цеппелинов". Ева  Бурновиль
также просила помочь устроиться  на  работу  в  "шведскую"  секцию  почтовой
цензуры, но никто не решился дать ей рекомендацию.  Часто  меняя  гостиницы,
Ева Бурновиль продолжала свои  расспросы  у  прислуги  и  даже  у  офицеров,
встреченных ею  в  отелях.  Другой  немецкий  шпион,  работавший  английским
цензором, - Зильбер (о нем речь пойдет ниже) со  всякими  предосторожностями
довел до сведения  Евы  Бурновиль,  что  она  таким  путем  лишь  привлекает
внимание английской контрразведки.
     Ева  Бурновиль  посылала  свои  донесения  на   имя   некоей   "госпожи
Фольштрем". Английская цензура быстро  распознала,  что  наряду  с  невинным
"отрытым"  текстом  имелись  строки,  написанные  симпатическими  чернилами.
Разумеется, ни  одно  письмо  -  хотя  сведения,  сообщаемые  в  них,  и  не
представляли особой ценности - не покинуло английских берегов.  После  этого
британская контрразведка занялась поисками адресата. В одном  из  писем  был
указан  обратный  адрес:  Лондон,  отель  на  Берфордской  площади.  В  этой
гостинице проживало более 30 человек. Чтобы установить, кто  именно  из  них
является немецким  агентом,  в  отель  был  направлен  агент  контрразведки.
Представившись артиллерийским офицером,  он  стал  нашептывать  постояльцам,
которые вызвали его подозрение, самые невероятные истории  о  новом  военном
снаряжении. На другой день почтовая цензура задержала письмо в Копенгаген  с
точным пересказом одной такой истории. Контрразведчик знал, кому он  сообщил
эту  басню.  15  ноября  1915  г.  немецкая  шпионка  была  арестована.  Суд
приговорил ее к смертной казни, замененной пожизненной каторгой. В  1922  г.
Еву Бурновиль выслали в Швецию.
     Еще менее ценным агентом оказалась немка Елизавета Вертгейм. Она  вышла
замуж  за  немца,  натурализовавшегося  в  Англии,  и  таким  образом  стала
британской подданной. Разведясь с мужем, Елизавета имела достаточно  средств
для безбедной жизни. Это была грубая болтливая особа, носившая кричаще яркие
костюмы и производившая  отталкивающее  впечатление  своей  вульгарностью  и
нахальством. Однако именно на эту  даму  обратил  внимание  путешествовавший
богатый американец Реджинальд Роланд. Необычная парочка совершала поездки по
стране, тратила много денег и... посылала подозрительные письма в Голландию,
которые и привлекли к Вертгейм и Роланду внимание контрразведки.
     Елизавета приставала к знакомым  офицерам,  стремясь  выудить  сведения
военного характера. Ее вопросы были настолько навязчивыми, что  Скотланд-Ярд
вскоре же был уведомлен о столь настойчивом любопытстве. Елизавета  Вертгейм
и ее спутник были арестованы. Роланд предъявил американский паспорт, который
оказался  фальшивым.  Призванный  для  экспертизы  секретарь   американского
посольства установил, что изображенный на паспорте орел был скопирован очень
неискусно: у царя пернатых были вывернуты лапы и недоставало пера в  хвосте.
Печать на фотографии была другого  химического  состава,  чем  тот,  который
употреблялся  в  американских  учреждениях,   выдававших   паспорта.   После
недолгого запирательства Реджинальд Роланд сознался, что его  действительная
фамилия Георг Бреков и что  он  родом  из  Штеттина.  Почему  Брекова,  сына
фабриканта роялей и  музыканта  по  специальности,  сочли  особо  подходящим
человеком  для  занятия  военным  и  морским  шпионажем,   осталось   тайной
германской разведки. Вероятно, подкупило то  обстоятельство,  что  Бреков  с
1908 г. жил в Америке и отлично владел английским языком. Из Америки  Бреков
был направлен в Антверпен, откуда его после обучения в шпионской школе через
Голландию перебросили в Англию.

       Цензурный бумеранг

     Всемирно известный английский писатель  Сомерсет  Моэм  в  годы  первой
мировой   войны   пополнил   список   представителей   литературного   мира,
сотрудничавших с британской разведкой. В сборнике  рассказов  "Ашенден,  или
Британский агент" (1928  г.),  носивших  явно  автобиографический  характер,
повествуется о том, как Ашендену, представившемуся  в  Швейцарии  работником
британской военной цензуры, удалось расставить ловушку  одному  англичанину,
женатому на немке и ставшему агентом германской  секретной  службы.  Ашенден
ловко предложил ему свою рекомендацию для поступления на службу в английскую
цензуру, немецкий агент не устоял перед соблазном - отправился через Францию
в Англию и был схвачен союзной контрразведкой. Этот  рассказ  не  был  очень
далек от действительности. Во время войны  как  раз  в  английскую  почтовую
цензуру пробрался один из немецких разведчиков,  годами  пересылавший  много
ценной информации в Берлин.
     В большинстве случаев английская контрразведка  успешно  справлялась  с
ловлей немецких шпионов. Но  она  потерпела  полное  поражение,  когда  дело
коснулось наиболее опытного и опасного из них. Скотланд-Ярд всю войну даже и
не подозревал о существовании этого германского разведчика, пробравшегося  в
британскую контрразведку, а точнее  -  в  почтовую  цензуру.  История  этого
агента, П.  Зильбера,  служит  любопытным  примером  использования  шпионами
контрразведывательных органов противника.
     Еще в детстве эмигрировавший из Германии в Южную Америку Зильбер принял
участие в англо-бурской войне 1899-1902 гг. в  качестве  офицера  английской
армии и даже попал на некоторое время в Индию, а позднее перебрался  в  США.
Сам Зильбер утверждал, что только начало мировой войны побудило его  принять
решение стать германским шпионом в Англии. Однако его  действия  обличают  в
нем опытного, бывалого разведчика. Чтобы не получать иностранный паспорт,  в
котором была бы указана его национальность,  Зильбер  перебрался  в  Канаду.
Уезжая оттуда в Англию, Зильбер сохранил свою подлинную фамилию, но объявил,
что родился в канадской провинции Квебек. Сделал он это с целью использовать
сохранившиеся у него бумаги о службе в английской армии. В них была  указана
фамилия Зильбера, но нигде не упоминалась его  национальность.  Помимо  этих
документов Зильберу очень помогли фотографии, на которых он был снят в кругу
английских офицеров  одного  из  гарнизонов  в  Индии.  Именно  они  помогли
преодолеть известные подозрения, которые  вызвал  приехавший  в  Англию  без
паспорта канадец.
     В Лондоне Зильбер сразу же предложил свои услуги военной цензуре. Опять
в ход пошли документы и фотографии. Сыграло свою роль и  то  обстоятельство,
что он работал в органах военной цензуры еще  в  годы  англо-бурской  войны.
Зильбера приняли на работу и предложили  заполнить  весьма  длинные  анкеты.
Несколько недель прошло в напряженном ожидании. Достаточно  было  английской
контрразведке навести справки  в  Канаде  или  в  тех  местах,  где  Зильбер
проходил службу в английской армии, и обман был бы раскрыт.
     Обычно   чиновники   Скотланд-Ярда   тщательно   проверяли    сведения,
сообщавшиеся в анкетах. Но на этот раз хваленая английская секретная  служба
дала осечку.  Зильбера  вызвали  в  Солсбери-хауз  -  огромное  здание,  где
временно размещалась военная цензура. Полковник, принимавший его на  работу,
долгое время служил в  англо-индийской  армии.  Нашлись  общие  знакомые,  и
последние признаки недоверия отпали.  Правда,  английская  контрразведка  не
окончательно прекратила проверку. Через несколько месяцев после  поступления
Зильбера на  службу  рядом  с  его  квартирой  поселилась  молодая  женщина,
довольно ловко завязавшая с ним знакомство. Но шпион уже был настороже.  Она
вскоре исчезла без предупреждения,  а  Зильбер  нашел  свои  вещи  тщательно
просмотренными. Конечно, в них ничего подозрительного  не  было  обнаружено.
Вероятно, у английской контрразведки не  было  никаких  серьезных  оснований
подозревать Зильбера. Настораживала только его немецкая фамилия, она не  раз
побуждала чиновников военной цензуры  устраивать  ему  под  видом  дружеских
разговоров скрытые экзамены. Но разведчик научился выходить сухим из воды.
     Зильберу удавалось извлекать массу  полезных  сведений  из  проходившей
через его руки переписки. Но не меньшее значение имело для немецкой разведки
то, что Зильбер в качестве цензора получил возможность сообщать те адреса  в
нейтральных странах,  которые  привлекали  внимание  англичан.  После  этого
Берлин мог менять  "провалившиеся"  адреса  на  новые,  затрудняя  выявление
немецкой агентуры в Англии.
     Зильбер разработал довольно простую систему доставки своих донесений  в
Германию. Сняв три квартиры в Лондоне, он посылал туда письма в конвертах  с
прозрачным окошком для адреса. В них обычно содержались вырезки из газет,  а
марки были достаточной стоимости для  пересылки  письма  за  границу.  Таким
образом Зильбер приобретал необходимый ему  почтовый  штемпель  на  марки  с
определенной  датой.  На  работе  он  вкладывал  в  конверт  свое  очередное
донесение, писал нейтральный адрес и ставил штамп контролера - письмо теперь
ничем с виду не отличалось от других прошедших военную цензуру.
     Вскоре Зильбер получил повышение  и  был  командирован  в  созданный  в
Ливерпуле отдел военной цензуры, который должен был проверять всю  переписку
с Северной и Южной Америкой. В Ливерпуле Зильбер занял независимое положение
и поэтому мог еще более широко снабжать информацией германскую разведку. Ему
уже в Лондоне не хватало времени на переписывание интересных сведений, и  он
стал  прибегать  к  фотографированию  важных  документов   на   микропленку.
Любопытно, что Зильбер пересылал немецкой разведке в числе других материалов
также донесения... американской шпионки в Англии. Это была ирландка, имевшая
большие связи  в  английских  чиновничьих  кругах.  Цензура  давно  обратила
внимание на письма  "Молли"  (как  она  подписывала  свои  корреспонденции),
снимала с них копии, но не трогала их автора. Вероятно, англичане не считали
опасной утечку  подобной  информации  в  США.  Конечно,  позиция  английской
контрразведки сразу же изменилась  бы,  если  бы  она  знала,  что  копии  с
донесений "Молли" аккуратно доставлялись и в Берлин.
     Работа в Ливерпуле имела для Зильбера одно существенное неудобство: она
отрезала его от связи с европейскими нейтральными  государствами,  поскольку
корреспонденция шла через Лондон.  Поэтому  шпион  довольно  часто  ездил  в
столицу, заходил по-прежнему в здание военной цензуры и во  время  дружеских
разговоров ловко подсовывал свои конверты в  груду  писем,  уже  пропущенных
цензорами.
     Другой  способ  пересылки  информации,  использованный  Зильбером,  был
основан на том, что цензура лишь бегло просматривала  или  вообще  оставляла
без просмотра поток траурных извещений  -  английская  армия  несла  большие
потери на Западном фронте. Техника дела  была  простой.  На  фотографической
бумаге  размером  с  почтовую  открытку  Зильбер  печатал,  но  не  проявлял
шпионские донесения. Потом на этой же бумаге  писалось  извещение  о  смерти
кого-либо, обычно вымышленного. Бумага тщательно  запечатывалась  в  толстый
конверт с траурным ободком и подписывалась каким-либо уменьшительным именем,
подчеркивавшим доверительный,  личный  характер  письма  (допустим,  Полли).
После этого пакет, а также небольшое письмо, в котором  просили  подготовить
"Полли" к трагическому известию, запечатывались еще в один конверт  большого
формата. Цензор обычно вскрывал большой конверт, но не  трогал  внутреннего.
Однако даже если у  цензора  возникли  бы  подозрения  и  он  распечатал  бы
внутренний пакет, фотобумага была бы засвечена и тем  самым  уничтожены  все
следы шпионского донесения.
     Помимо  многих  важных  донесений  политического   характера   Зильберу
удавалось передавать массу чисто военных сведений: о  формировании  воинских
частей, передвижении войск.  Он  переслал  строго  секретное  новое  издание
справочника Ллойда, который был  чрезвычайно  необходим  немецким  подводным
лодкам. Немецкий  шпион  сумел  известить  Берлин  о  постройке  англичанами
судов-ловушек (замаскированных под торговые суда военных кораблей).
     После вступления в войну  США  затруднения  в  пересылке  информации  в
Германию резко возросли. Зильбер попытался отправлять  письма  с  курьерами,
которых присылала  немецкая  разведка,  но  почти  все  они  попали  в  руки
англичан.  Одним  из  удачных  случаев  была  передача   еще   в   1915   г.
корреспонденции с одной немкой, интернированной в начале войны  в  Англии  и
высланной  позднее  в  Германию.  На  пограничной  станции  немецкий  офицер
потребовал от нее сообщить, не везет ли она каких-либо  секретных  известий.
Немка   получила   строгую   инструкцию   передать   сведения    только    в
разведывательное бюро в  Берлине.  Она  ответила  отрицательно.  Это  спасло
Зильбера, так  как  допрашивавший  женщину  офицер  был  в  действительности
английским шпионом.
     Как ни ценна была сама по себе информация Зильбера, он никак не  мог  -
да и не ставил себе такой задачи - помешать  работе  английской  цензуры.  А
между тем ей, как это установил и Зильбер, удалось в годы  войны  не  только
собрать чрезвычайно  важные  материалы,  использованные  для  экономического
давления на нейтральные страны и стягивания петли блокады  вокруг  Германии,
но и решить ряд других задач, в том числе и  борьбы  с  немецким  шпионажем.
Здесь Зильбер мог отводить  только  некоторые  из  ударов.  К  тому  же  его
информация нередко запаздывала из-за медленной доставки в Берлин и от  этого
теряла значительную часть своей ценности.
     Из осторожности Зильбер покупал пленку и фотобумагу в разных магазинах.
Чтобы усыпить недоверие хозяек квартир, он  сознательно  оставлял  на  столе
билеты в театры и на концерты, пытаясь таким образом объяснить  свои  частые
отлучки по вечерам. Один сосед все же его заподозрил, но, когда он сообщил о
своих сомнениях в полицию, его вежливо выпроводили за дверь.
     Несколько раз Зильберу казалось, что он раскрыт, но это неизменно  было
ложной тревогой. Когда разведчик считал, что его вызывают к  начальству  для
разоблачения и ареста, ему сообщали  об  очередном  повышении  в  должности.
Самое сложное было избегнуть регистрации, проводившейся в связи с  введением
воинской повинности. При регистрации требовалась метрика, а Зильбер  не  мог
ни представить таковую, ни получить копию со своей мнимой родины  -  Канады.
Обстановка стала настолько серьезной, что шпион несколько раз хотел покинуть
Англию, но это оказалось еще более трудным делом.  Тем  не  менее  он  сумел
постоянно оттягивать представление документов и благополучно  проработать  в
военной цензуре вплоть до конца войны.
     Как уже упоминалось, в самом  начале  войны  британской  контрразведке,
возглавлявшейся В. Келлом, удалось ликвидировать  немногочисленную  и  плохо
законспирированную германскую шпионскую сеть. Последующие  попытки  засылать
агентов в Англию также, как правило, не  приводили  к  успеху  и  постепенно
совсем  сошли  на  нет.   Однако   если   удавалось   вылавливать   реальных
неприятельских лазутчиков, то, естественно, подобных  успехов  не  удавалось
достигнуть в отношении тысяч шпионов, являвшихся плодом фантазии  романистов
и  ультрапатриотов.  В  годы  войны  известный  нам  Уильям  Леке  и  другие
продолжали раздувать пламя шпиономании.  Газета  "Тайме",  например,  осенью
1914 г. писала: "Немцы, видимо, превратились в расу шпионов". Нередко "охота
за  шпионами"  приобретала  гротескную  форму.  Так,   депутат   английского
парламента Н. Пембертон Биллинг объявил, что  немцы  на  протяжении  20  лет
готовили мощное оружие шантажа - была составлена "черная книга",  содержащая
сведения  о  47   тыс.   гомосексуалистов,   лиц,   подверженных   различным
извращениям, причем многие из них, как указывалось,  занимали  и  продолжают
занимать высшие государственные посты. Одна из походя упомянутых Пембертоном
Биллингом жриц порока, балерина М. Аллен, и режиссер ее спектаклей  Д.  Гейн
возбудили против него дело о клевете. Суд состоялся в мае 1918 г.  Вызванная
по просьбе ответчика  свидетельница,  некая  миссис  Вильерс  Стюарт  (через
несколько месяцев она была осуждена за двоемужие),  пояснила,  что,  как  ей
доподлинно известно, в "черную  книгу"  внесены  бывший  премьер-министр  Г.
Асквит, его супруга, лорд Холдейн  и  даже  верховный  судья  лорд  Дарлинг,
который вел процесс, не говоря уж о главном адвокате истицы Хьюме  Уильямсе.
Пембертон Биллинг был оправдан присяжными и встречен как герой  восторженной
толпой, собравшейся у здания суда...

       "Сигары" и код

     Одной  из   главных   задач,   которые   пыталось   решить   германское
командование, было прекращение снабжения армий Антанты из нейтральных  -  до
весны 1917 г. - Соединенных Штатов  Америки.  Использовались  все  возможные
методы - от газетной кампании против  нарушения  нейтралитета  (американская
пресса быстро ответила контркампанией,  объявляя  поставки  вполне  законной
торговлей) и до предложения разрешить США неограниченный ввоз продо