нские  ложи,  действующие   вкупе   с   такими   недругами
католической веры, как Вольтер и Дидро, а также прусский монарх Фридрих II и
царица Екатерина II. Неизвестно уже в который раз "разъясняется", что герцог
Брауншвейгский, командовавший войсками в битве при Вальми  в  сентябре  1792
г., был лидером радикально настроенного ордена  иллюминатов,  что  некоторые
якобинцы якобы стремились сделать герцога "королем протестантской  Франции".
Словом, уже явная чушь. Как и  следовало  ожидать,  Рош  полностью  доверяет
бюллетеням д'Антрега и информации, которую доставляли Ш. Аткинс  ее  агенты.
Люди Кромье, мол, действительно проникли в Тампль в  начале  июня  1794  г.,
похитили содержавшегося там ребенка, но потом вернули, убедившись,  что  это
не дофин. Роялист Фротте вначале поверил в смерть дофина, но  потом  осознал
свою ошибку и помогал его бегству. Из-за того, что  Фротте  был  посвящен  в
"тайну Тампля", и был отдан Наполеоном приказ  о  расстреле  вандейца,  хотя
тому была обещана неприкосновенность личности. (Это  утверждал  в  письме  в
английскую газету "Тайме" в декабре 1838 г. де Тьерри - близкий  родственник
семьи Фротте.)  Рош  объясняет  увоз  дофина  результатом  соглашения  между
"масонскими  и  продажными   руководителями   термидорианского   якобинизма"
(Баррасом,  Тальеном,  Фрероном,  Сиейесом,  Гупилло   и   др.),   прусскими
"розенкрейцерами"  (Гарденбергом,  Гаугвицем)  и  агентами  Людовика   XVIII
(Фош-Борелем,  "Парижским  агентством"),  не  забывая  при   этом   "агентов
английских, австрийских и испанских, которые кишели в этой атмосфере  темных
интриг и аморальных сделок". Нарисовав впечатляющую картину,  которая  (если
не считать фантазий насчет заговора масонов и "розенкрейцеров") недалека  от
действительности, Рош считает, что сообщение о смерти дофина было сделано  с
целью лишить его  в  будущем  возможности  действовать  самостоятельно,  без
согласия участников похищения, а те вместе с тем сохраняли  бы  беглеца  как
орудие  против  своих  противников.  Людовик  XVII  был  принесен  в  жертву
интересам участников сговора, которые так  и  не  передали  его  "подлинным"
роялистам, а потом и вовсе надолго потеряли его следы.
     Что же касается объяснения того, как было устроено бегство  из  Тампля,
то Рош  идет  здесь  по  проторенной  дороге  -  он  лишь  уточняет  версию,
отшлифованную   многими   исследователями,   которые   пытались   обосновать
возможность организации бегства дофина, если уж не удалось  установить,  что
оно имело место в действительности. Шарль Луи был спрятан на четвертом этаже
Малой башни Тампля (как это и утверждал Наундорф) и подменен  сначала  немым
ребенком, которого видел депутат Конвента Арман из Меза.  Имелись  и  другие
двойники - про запас. Их удалили из Тампля после  официальной  смерти  Шарля
Луи. Сам же дофин находился в укрытии с октября 1794 г. до конца марта  1795
г., во время подготовки Базельского мира, подписанного 5 апреля.  Шарля  Луи
вывезли в гробу, предназначенном для двойника - больного  мальчика,  взятого
из больницы. Этот ребенок скончался, его  тело  было  зарыто  поблизости  от
тюремной  башни  и  обнаружено  в  1801  г.  генералом  д'Андинье.   Дофина,
усыпленного опиумом, увезли в гробу, какие-то  мнимые  огородники  подменили
гроб другим с камнями и бумагой. После этого носильщики  доставили  гроб  на
кладбище. По другим воспоминаниям, дофина увезли в продолговатой корзинке, в
которой приносили для него птиц, и поместили 30 или 31 марта 1793 г. в  доме
банкира Птиваля.
     Весь этот роман  основывается  на  позднейших  свидетельствах,  которым
вольны доверять все, кто пожелает. В  рассказах  масса  несообразностей.  То
считают, что 10 июля 1794 г. умер мальчик, взятый из больницы,  то  какой-то
другой двойник, возможно, даже  отравленный.  Среди  этой  массы  ничего  не
доказывающей информации Рош передает  и  сведения,  заслуживающие  внимания.
Например, что один из руководителей "Парижского агентства",  Сурда,  еще  до
революции знал сапожника Симона - будущего воспитателя дофина.
     Рош  на  основе  детального  сравнения   телесных   примет   дофина   и
претендентов - цвета глаз, рубцов  на  лице,  следов  прививок  и  т.  п.  -
показывает, что они не совпадали ни у кого, за исключением Наун-дорфа. (Надо
напомнить, что в XVIII и начале XIX в. не было точных способов идентификации
личности - фотографии или снятия отпечатков пальцев.)
     Рош воспроизводит и историю "швейцарского следа" - все, что до сих  пор
раскопали эвазионисты о возможном пребывании  дофина,  -  и  дополняет  свой
рассказ "подробностями" о переезде его в Португалию, первой  женитьбе  и  т.
п., столь же слабо документированными, как и все остальное.
     В истории "тайны  Тампля"  зафиксирована  пропажа  -  исчезновение  или
уничтожение - множества официальных или неофициальных документов  (часть  из
них,  впрочем,  возможно,  существовала  только  в   воображении   различных
исследователей). Вместе с тем книги эвазионистов изобилуют не только  ничего
не доказывающими или сомнительными свидетельствами, но и прямыми  подлогами,
от которых отказываются с большой неохотой и оговорками. Так, Рош относит  к
числу  документов,  подлинность  которых  является  спорной,   самые   явные
подделки:  уже  упоминавшиеся  письма  Лорана,  протокол  мнимого  заседания
Директории по поводу убийства банкира Птиваля, а также опубликованный в 1923
г. явно фальшивый отчет сапожника Симона, якобы направленный 19 января  1794
г. в Вену и Ватикан, о бегстве дофина. Тот же Рош отмечал не без иронии, что
в 1924 г. многие  приняли  за  чистую  монету  "воспоминания  графа  Вэзона,
содержащиеся в романе О. Обри "Потерянный король". Сам Обри писал, что  речь
идет о литературном персонаже, но и это не помешало через четверть  века  (в
1951 г.) А. Деморрейю опубликовать монографию "Похищение Людовика  XVII"  на
основе мемуаров мифического  графа.  (Существовал,  правда,  дворянский  род
Вэзонов из Южной Франции, но  ни  один  из  его  представителей  не  занимал
влиятельного поста в правительстве Реставрации и не мог обладать сведениями,
которые приписывает своему герою О. Обри.)
     Ж. Ленотр писал: "Люди, совсем не интересующиеся  вопросом  о  Людовике
XVII,  не   подозревают   об   обостренных   наслаждениях,   доступных   для
посвященных". А. Деко добавляет, что этот  вопрос  "является  тайной  чистой
воды, единственной исторической  проблемой,  при  анализе  которой  возможно
придавать документам  диаметрально  противоположный  смысл.  Рассматриваемая
таким образом тайна стала игрой ума, ребусом наивысшего класса".
     Стоит отметить, что одного из особо  усердных  немецких  исследователей
вопроса о борьбе разведок за "Людовика XVII" французы в 1914 г.  уличили  во
вполне реальном шпионаже в пользу Германии. Его обвиняли в  том,  что  он  в
своем владении на острове Бель-Иль в Атлантическом  океане  подавал  сигналы
немецким подводным лодкам.  А  французские  монархисты  в  порыве  шовинизма
объявили, что наследники Наундорфа пытались своими интригами проложить  путь
к воцарению во Франции сына кайзера Вильгельма II.  Словом,  далее  началась
уже чистая чепуха. А после второй мировой  войны  некоторые  авторы  всерьез
утверждали, будто гитлеровцы собирались поставить правителем Франции  взамен
коллаборациониста Петена кого-либо из потомков Наундорфа. Сторонники другого
"претендента" на французский престол - графа Прованского (потомка  Карла  X)
пытались таким образом скомпрометировать "конкурентов", забывая, что и у них
самих  было  совсем  неблагополучно  по  части   патриотизма   и   оппозиции
гитлеровским оккупантам...
     Еще ранее  какой-то  историк,  перетрудившийся  над  разгадками  "тайны
Тампля",  нашел  ей  несколько  неожиданное  решение,  объявив  самого  себя
Людовиком XVII. Не угрожает ли его участь и другим рьяным эвазионистам?  Как
бы то ни было, число их не убывает, и они претендуют на то,  что,  раскрывая
"тайну "Тампля", проливают свет не только на историю тайной  войны  в  конце
XVIII в., но и на всю секретную историю французской революции.

       Гинеи и качели

     1 ноября 1794 г. в Берн прибыл  новый  английский  поверенный  в  делах
Уильям  Уикхем.  Поддержание  связей  со   Швейцарией   было   лишь   сугубо
второстепенной задачей британского дипломата. Главными же целями  были  сбор
разведывательной   информации   о   Франции   и   руководство   роялистскими
группировками, стремившимися ликвидировать республику.  Молодой  англичанин,
вполне  разделявший  взгляды,  симпатии  и  антипатии  правительства  Питта,
оказался хорошо подготовленным для выполнения возложенной на него миссии.  В
1782 г. после окончания колледжа Кристчерч Оксфордского университета  Уикхем
отправился в Женеву продолжать изучение права.  Там  он  женился  на  дочери
профессора математики Л. Бертрана, влиятельного лица в городе, и через  него
стал своим человеком среди  женевских  нотаблей.  Уже  в  это  время  Уикхем
состоял  агентом  британской  секретной  службы,  потом  ему  была  поручена
конфиденциальная корреспонденция министерства иностранных дел. Летом 1794 г.
он занял пост начальника отдела министерства  внутренних  дел,  ^  ведавшего
вопросами, связанными с проживавшими в Англии  иностранцами,  что  дало  ему
ясное представление о различных течениях среди французских эмигрантов.
     Позднее, в 1800 г., нарушая обычную сдержанность,  министр  иностранных
дел лорд Гренвил писал своему посланнику: "Все, что Вы сделали, было сделано
в том же мастерском стиле, который  отличает  Вашу  работу  от  всех  других
артистов в этой сфере".
     Что же было характерным для  "стиля"  Уикхема?  Пожалуй,  прежде  всего
возможность расходовать такие суммы  (десятки  и  даже  сотни  тысяч  фунтов
стерлингов), которые и не  снились  другим  "артистам".  Отсюда  возможность
сразу делать несколько ставок, наделять своих агентов способностью  говорить
голосом  власть  имущих,  настаивать  на  принятии  их  планов,   касавшихся
политических маневров и интриг в масштабе целой страны.
     Первыми   препятствиями,   с   которыми   столкнулся    Уикхем,    были
ограниченность и тупое упрямство  ближайшего  окружения  графа  Прованского,
который после смерти в июне 1795  г.  дофина  был  провозглашен  эмигрантами
королем Людовиком XVIII. Его  окружение  состояло  из  крайних,  "узколобых"
роялистов, считавших, что  монархию  погубили  только  слабость  и  уступки,
стремившихся к реставрации абсолютизма точно в том виде, в каком его застала
революция 1789  г.  Уикхем  отлично  понимал,  что  такая  программа  делает
совершенно безнадежным дело роялистской контрреволюции, отталкивает от  него
основную массу имущих классов, не желавших  восстановления  старого  режима.
Крайние роялисты смертельно враждовали даже с конституционными монархистами,
мечтавшими об утверждении строя, напоминающего тот,  который  существовал  в
Англии после переворота  1688  г.  Положение  осложнялось  еще  и  тем,  что
разведывательная  сеть  ("Парижское  агентство"  и  другие  люди  д'Антрега)
имелась только у крайних роялистов и что без согласия Людовика XVIII  трудно
было надеяться на успех монархического  переворота.  Поэтому  Уикхем  прежде
всего занялся примирением крайних роялистов с людьми типа Тальена  и  других
термидорианцев, готовых пойти на реставрацию конституционной монархии. Гинеи
Уикхема оказали немалое воздействие на "политику качелей", как  современники
называли колебания в политическом курсе правительства Директории.  В  страхе
перед выступлением масс качнувшись  вправо,  Директория  после  разоблачения
очередного роялистского  комплота,  организованного  с  помощью  английского
золота, сдвигалась влево - и так происходило несколько раз.
     1795 г. прошел  у  Уикхема  в  попытках  с  помощью  щедрых  финансовых
вливаний организовать мятежи на восточной границе  Франции,  которые  должны
были начаться одновременно с наступлением австрийских  войск,  и  превратить
эмигрантскую армию Конде в крупную  военную  силу.  Одновременно  намечалась
высадка на  севере  страны.  Выступления  роялистов  должны  были  послужить
детонатором для общего  антиправительственного  восстания.  Ничего  из  этих
планов не вышло (отчасти вследствие проволочек со стороны австрийцев).
     Высадка на севере, в заливе Киберон, все же состоялась в июне  1795  г.
Войсками эмигрантов  командовал  граф  Жозеф  Пюизе,  которого  приближенные
Людовика  XVIII  считали  слишком   поддающимся   английскому   влиянию.   В
"Обращении" к французскому населению Пюизе пытался играть на противоречиях в
политике термидорианцев. Он обвинял  парижское  правительство  в  том,  что,
декларируя свою "умеренность", оно не вступает в  соглашение  с  роялистами,
именовал  руководителей  всех  течений,  принимавших  участие  в  революции,
преступниками  и   отцеубийцами.   В   "Обращении"   содержался   призыв   к
республиканским  войскам:  "Генералы,  офицеры  и   солдаты,   не   желающие
оставаться орудием угнетения, отказывайтесь быть  палачами  ваших  братьев!"
Республиканским солдатам рекомендовалось переходить  на  сторону  роялистов,
чтобы "вернуть Франции ее  старинное  благоденствие"  и  стать  "спасителями
родины". "Обращение"  сочетало  типичные  лозунги  монархической  реакции  с
использованием фразеологического словаря революции, твердило о "свободе",  о
борьбе против "тиранов". Гренвил и Уикхем знали, за что платили  полновесные
английские гинеи, ничем не напоминавшие те фальшивые французские ассигнации,
которые на круглую сумму - 10 млрд. ливров - привезли  с  собой  роялистские
поборники "свободы". Эти "миллиарды" вместе с более существенными трофеями -
вооружением для армии в 40 тыс. человек -  попали  в  руки  солдат  генерала
Гоша, которые к 21 июля полностью разгромили войска эмигрантов.
     Агенты Уикхема, получая английское золото, далеко  не  всегда  снабжали
его доброкачественной информацией -  точнее,  они  непомерно  преувеличивали
роль роялистов,  в  частности  в  восстании  парижских  секций,  подавленном
войсками термидорианского Конвента под командованием Наполеона Бонапарта.
     Осенью 1795 г. секретная служба Уикхема потерпела серьезный  урон.  Был
схвачен один из руководителей "Парижского агентства",  Ле-метр,  у  которого
при аресте была найдена переписка роялистского подполья. Французский посол в
Швейцарии Ф. Бартелеми и консул в Базеле Т.  Баше  пытались  не  без  успеха
установить слежку за Уикхемом,  которого  правильно  считали  "центром  всех
звеньев организации и переписки".
     Эти неудачи обострили отношения  Уикхема  с  д'Антрегом.  Граф  пытался
обвинить Уикхема в  использовании  некомпетентных  агентов  (иными  словами,
людей, не подчинявшихся д'Антрегу или принадлежавших к числу конституционных
монархистов). После ареста Леметра "Парижское  агентство"  возглавили  аббат
Бротье и Дювернь, пытавшиеся свергнуть правительство  Директории  с  помощью
военного заговора. Их сообщниками стали  командир  21-го  драгунского  полка
полковник Мало и генерал Рамель, которому подчинялась охрана законодательных
органов республики - Совета пятисот  и  Совета  старейшин.  Бротье  (Дювернь
уехал в это время в Лондон) был далек от мысли, что оба офицера  сознательно
дурачили его с согласия французских властей. В конце января  1797  г.  более
полутора  десятков  агентов  Уикхема  и  роялистов  были  схвачены  полицией
Директории.
     Сведения о действиях роялистской агентуры Директория получала не только
от Мало и Рамеля, но и от некоего князя де Каренси. Этот молодой  аристократ
стал шпионом-двойником. Он был связан с роялистским подпольем и выдавал себя
за  агента  британской  секретной  службы,   перехватывая   корреспонденцию,
предназначенную  для  Конде  и  Крауфорда,  английского  представителя   при
командующем войсками эмигрантов. Самозванство  помогло  де  Каренси  выудить
немалую толику денег у швейцарского банкира, который  по  поручению  Уикхема
финансировал роялистов. Каренси раскрыл все секреты  "Парижского  агентства"
Баррасу;, наиболее влиятельному члену Директории, и вдобавок позднее поведал
о них на страницах  сразу  двух  парижских  газет.  Так  был  положен  конец
"заговору Бротье", на который возлагал столько надежд Уикхем. Но  английская
секретная служба продолжала действовать с еще большей настойчивостью.
     После провала "заговора  Бротье"  английская  разведка  перенесла  свои
надежды на конституционных  монархистов.  Уикхем  попытался  консолидировать
силы  "легальной"   роялистской   оппозиции,   ставившей   целью   устранить
правительство Директории и поставить у власти людей, которые осуществили  бы
"мирную"  реставрацию  монархии.  Главным  агентом  Уикхема  в  Париже  стал
конституционный монархист Антуан д'Андре. В большинстве  департаментов  были
образованы  филиалы  руководимой  роялистами  организации  "Филантропический
институт", которая служила прикрытием для монархического подполья. Созданная
на  деньги,  полученные  от  Уикхема,  эта   организация   сумела   добиться
значительных успехов на выборах 1797 г. Однако  18  фрюктйдора  (4  сентября
1797 г.) с помощью армии Директория  сумела  подавить  оппозицию  справа  (в
числе  арестованных  заговорщиков  был  генерал   Пишегрю).   Английские   и
роялистские агенты во главе с д'Андре едва унесли ноги из Парижа.
     В  1798  г.  под  нажимом  Директории  Швейцария  потребовала  отозвать
английского дипломата-разведчика. Однако преемник Уикхема поверенный в делах
Джеймс Талбот продолжал линию своего  предшественника.  По-прежнему  главным
агентом английской разведки был  д'Андре,  имевший  многочисленные  связи  в
Париже  и  провинции.  По-прежнему  делались   попытки   подкупить   крупных
французских военных.
     В ноябре 1798 г. Талбот сообщил в Лондон, что  командующие  войсками  в
Бордо, Тулузе, Гунинге и Седеете .обещали сдать эти города и  крепости,  что
удалось привлечь на сторону противников парижского  правительства  помощника
начальника гарнизона в Бефоре, а командиры в  Безансоне  и  Страсбурге  пока
колеблются, что генерал Бернадотт готов принять сделанные  ему  предложения.
Речь шла о предполагаемом вооруженном перевороте в Париже. В декабре 1798 г.
Талбот просил Гренвила послать оружие роялистам в  Южную  Францию,  в  район
Бордо, сообщал о намеченных выступлениях в других районах, чтобы  перерезать
коммуникации французских войск. Многие из этих планов были явно нереальными.
В марте 1799 г. Талбота перевели секретарем посольства в Стокгольм, а на его
место был послан полковник Роберт  Крауфорд.  Его  целью  стала  организация
сопротивления французским войскам в Швейцарии. А еще через два месяца  вслед
за  ним  отправился  сам  Уикхем.  Снова  началось  широкое   финансирование
роялистского подполья наряду со сбором информации о  французских  армиях  на
Рейне и  в  Италии.  Однако  Директорию  свергли  не  роялисты,  а  Наполеон
Бонапарт. Немногим более чем  через  полгода  после  переворота  18  брюмера
Наполеон одержал решительную победу над австрийцами при Маренго,  в  Италии.
Уикхему пришлось вернуться на родину.

       Портфель графа д'Антрега

     С  лета  1796  г.,  когда  армия  молодого  генерала  Бонапарта   стала
одерживать победу за победой в Северной Италии над превосходящими ее  силами
австрийцев, д'Антрег имел уже своих агентов в числе офицеров штаба  молодого
командующего. В  письмах  Ф.  Дрейка,  хранящихся  среди  бумаг  английского
министерства иностранных дел, встречаются намеки, что  д'Антрег  поддерживал
связи даже с самим Бонапартом. К этому  вопросу  мы  еще  вернемся,  а  пока
посмотрим, что же за агенты Дрейка и д'Антрега были в штабе  армии  генерала
Бонапарта. Еще в письме от 23 июня 1796 г., посланном Ф. Дрейком из  Венеции
в Лондон, указывалось, что его человек поддерживает контакт  с  "генеральным
комиссаром" французских во