заранее, что из всех этих планов, конечно,  ничего  не  вышло.  А  несколько
позже русский посол уже сообщал из  Парижа  о  раздорах  принца  с  маркизой
Помпадур: "Конти с Помпадуршей был в великой  ссоре".  После  ссоры  принцу,
понятно, пришлось расстаться и с "секретом короля".
     Но случилось это, повторяем, позднее, а пока Конти условился с Дугласом
и д'Эоном о шифре. Самому Дугласу разрешалось отправить из Петербурга только
одно письмо. Поскольку он должен  был  демонстрировать  интерес  к  торговле
мехами, то и шифр  был  составлен  соответствующим  образом.  Так,  усиление
австрийской партии должно было обозначаться как "рысь  в  цене"  (под  рысью
подразумевался канцлер А. П. Бестужев-Рюмин), а при  ослаблении  ее  влияния
следовало сообщить, что "соболь падает в цене"; "горностай в ходу"  означало
преобладание противников австрийской партии; "чернобурой лисицей" именовался
английский посол. Собственно говоря, для того чтобы "чернобурая  лисица"  не
пронюхала ни о чем, и составлялся прежде всего этот код.
     Но он был не единственным. Явившись на тайное свидание с вице-канцлером
М.  И.  Воронцовым,  которого  считали  сторонником  улучшения  отношений  с
Францией, новоявленная  мадемуазель  де  Бомон  была  буквально  нашпигована
шифрами и тайными бумагами. При ней была книга Монтескье  "Дух  законов".  В
кожаный переплет этой книги, предназначавшейся для Елизаветы,  были  вложены
секретные письма Людовика XV. В подошве ботинка  оборотистая  девица  носила
ключ от шифрованной переписки. Наконец, в корсете было зашито полномочие  на
ведение переговоров.
     Конечно, не стоит переоценивать роль,  сыгранную  новоявленной  "чтицей
императрицы",  которой,  похоже,  устроился   ловкий   авантюрист.   Недаром
некоторые серьезные исследователи, и среди них  Вандаль  и  Рамбо,  отрицали
достоверность всей этой истории в целом и утверждали, что д'Эон  появился  в
Петербурге лишь в 1756 г. Напротив, Гайярде, Бутарик, а из авторов  новейших
работ - А. Франк, А. Кастело не сомневались в  ее  правдивости:  (Намеки  на
поездку "Лии де Бомон" встречаются в корреспонденции французского  дипломата
де  Л'0питаля  и  в  письме  самого  Людовика  XV  от  4  августа  1763  г.,
адресованном д'Эону.) Миссия Дугласа и д'Эона удалась, конечно, больше всего
потому, что у  самих  руководителей  русской  политики  появились  серьезные
основания для сближения с Версалем. Вернувшись на  короткий  срок  в  Париж,
д'Эон снова отправился в  Петербург  уже  в  качестве  секретаря  посольства
(поверенным в делах стал Дуглас). Д'Эон продолжал  некоторое  время  служить
посредником между обоими дворами даже после того, как в 1757 г. в  Петербург
прибыл официальный французский посол де Л'0питаль. Когда же  после  ссоры  с
"Помпадуршей" Конти был заменен другими лицами -  Терсье  и  Моненом,  д'Эон
получил новые шифры, и переписка не прекращалась.
     Еще в молодости д'Эон  проявлял  склонность  к  сочинительству  и  даже
написал трактат о доходах, что подало Людовику XV мысль занять будущую  "Лию
де Бомон" в финансовом ведомстве. Эта склонность, как мы увидим, не  пропала
у него и в зрелые  годы.  Не  будем  останавливаться  на  тех  придворных  и
дипломатических интригах, в которые был вовлечен  в  Петербурге  д'Эон.  Его
роль и в них была, вероятно, значительно меньшей, чем он это представляет  в
своих мемуарах. Именно во время второго пребывания в русской столице  д'Эон,
по его словам, и сумел похитить из самого секретного императорского архива в
Петербурге копию "завещания" Петра I.
     Рассказ об этом выглядит  более  чем  неправдоподобно  и  рассчитан  на
большой запас легковерия у читателя. Но еще более разоблачает  д'Эона  текст
"завещания". Достаточно самого беглого  анализа,  чтобы  сделать  бесспорный
вывод: этот документ не исходил и даже не мог исходить от Петра.  А  вот  от
д'Эона и его  начальников  по  "секрету  короля"  он  вполне  мог  исходить!
Временами это "завещание" весьма напоминает ответ на вопросник, который  был
включен в тайную инструкцию для Дугласа и д'Эона.
     Сфабриковал  ли  "завещание"  сам  д'Эон?  Во   всяком   случае,   оно,
несомненно, было составлено лицом, обладавшим самым приблизительным  знанием
русской политики. Среди массы нелепостей и  очевидных  выдумок  вкраплены  и
"планы", действительно отражавшие цели политики царского  правительства.  Но
это мог сделать любой современник, сколько-нибудь знакомый с дипломатической
историей первой половины XVIII в. Нет сомнения, что д'Эону было  чрезвычайно
выгодно  похвастать  перед  Людовиком  XV  якобы  выкраденным  в  Петербурге
документом. А проверить точность снятой копии все равно было невозможно - не
обращаться же было Людовику в Петербург с подобной просьбой! Впрочем,  тогда
французское правительство не придало документу особого значения.  Копия  эта
так и оставалась в архивах, пока не попалась на глаза Лезюру в 1812 г.  Тот,
решив, вероятно, что не стоит  текстуально  воспроизводить  явно  поддельное
"завещание", пересказал его в сокращенном  виде.  Возможно,  что  Лезюр  так
поступил по указанию  Наполеона.  А  потом,  при  издании  тоже  в  основном
подложных мемуаров д'Эона, был уже напечатан полный текст фальшивки,  откуда
она перекочевала в бесчисленные сочинения антирусски настроенных литераторов
и журналистов.
     Как же сложилась дальнейшая судьба предполагаемого автора  (или  одного
из авторов) фальшивого "завещания"?
     Послужной список д'Эона включает различные "художества":  пребывание  в
драгунском полку в чине капитана, руководство французским шпионажем в Англии
и заключение - через подставных лиц - крупных пари  о  том,  к  какому  полу
принадлежал шевалье, являвшийся посланником версальского двора;  официальные
переговоры с представителями британского Форин оффиса  и  кража  при  случае
портфеля заместителя  министра  иностранных  дел  Роберта  Вуда;  совмещение
должности  советника  посольства,  обязанного  проводить  линию  французской
внешней  политики,  и  агента  "секрета   короля".   И   главное,   наконец,
разыгрывание роли верного слуги этого самого "секрета короля", когда шевалье
им  давно  уже  перестал  быть  и  занялся  шантажом  Людовика  XV,   крайне
опасавшегося за важные компрометирующие бумаги, которые правдой и  неправдой
раздобыл бывший шпион. При этом на "девичью честь" драгунского  капитана,  -
на которую любил ссылаться д'Эон, не прекращавший небезвыгодную игру  вокруг
вопроса о его поле, - полагаться было трудно. Французская разведка  пыталась
похитить наглого авантюриста, но напала на человека более ловкого,  чем  она
сама, и дело сорвалось. Вдобавок  Людовик  XV  не  мог  объяснить  ни  своей
властной  фаворитке  мадам  Помпадур,  ни  своим  дипломатам,  чего  следует
опасаться от д'Эона, так как они, в отличие от него,  не  были  посвящены  в
"секрет короля". Попытки через французского посла де Герши  добиться  выдачи
д'Эона  оставались   неудачными.   Дело   приобрело   скандальную   огласку,
последовали осуждение д'Эона за клевету в печати, его бегство, суд в Лондоне
и контрпроцесс, начатый против де Герши. Злополучному послу пришлось  отбыть
на родину, но тайники д'Эона были полны бумаг, которые  жаждали  получить  в
Версале. Однажды д'Эон услышал стоны и  крики,  доносившиеся  как  будто  из
стены его комнаты. Он ткнул рапирой в печную  трубу  и  заставил  спуститься
вниз  трубочиста,  признавшегося,  что  он  подкуплен   французским   послом
изображать призрака. Расчет строился на том, что д'Эон будет рассказывать  о
загадочных стенаниях, раздающихся  из  стены,  и  что  это  может  послужить
предлогом для объявления его впавшим в безумие и  заключения  в  сумасшедший
дом.
     XVIII в. - время процветания различных тайных обществ и клубов,  иногда
довольно  эксцентричных.  Достаточно   напомнить   быстрое   распространение
масонских  лож,  ордена   иллюминатов   в   Баварии,   секретного   общества
розенкрейцеров и др. В Англии шумную известность приобрел в б0-е годы  XVIII
в. клуб  "Рыцарей  Святого  Френсиса  Уайкомбского",  который  называли  еще
"Клубом адского огня". Клуб этот  был  учрежден  сэром  Френсисом  Дэшвудом,
помещиком  из   Уэст-Уайкомба,   одно   время   занимавшим   пост   канцлера
казначейства.  Члены  клуба  встречались  в  пещерах,  вырытых  под  зданием
старинного аббатства. Среди участников сборищ, обычно приходивших в  масках,
были сам глава правительства лорд Бьют, первый лорд адмиралтейства Сэндвич и
другие министры, члены парламента, включая и лидера радикалов Джона  Уилкса,
а также светские дамы.  По-видимому,  главным  занятием  членов  клуба  были
различные взаимные довольно грубые подшучивания, розыгрыши,  мистификации  и
маскарады, но молва приписывала им увлечение черной магией и  глумление  над
христианской религией. В числе  завсегдатаев  клуба  был  и  кавалер  д'Эон.
Поскольку он выдавал себя за девицу,  то  был  24  Мая  1771  г.  подвергнут
знатными леди "тщательному обследованию" для  выяснения  пола.  Авторитетная
комиссия так и не смогла вынести окончательное суждение относительно бывшего
драгунского  офицера.  Что  же  касается  д'Эона,  то   он   согласился   на
обследование совсем недаром. Ему было  поручено  втереться  в  члены  клуба,
чтобы разузнать, не является ли он тайной якобитской организацией.  На  этот
счет шевалье пришлось разочаровать своих нанимателей в Версале, которым  он,
однако, взамен переслал некоторые небезынтересные  сведения,  полученные  во
время полуночных бдений в пещере под Медменхемским аббатством. Впоследствии,
рассорившись со своим  двором,  д'Эон  часть  секретов  запродал  английской
разведке. В клубе бывали и сотрудники  британской  секретной  службы.  К  их
числу относился и его основатель Френсис Дэшвуд (он побывал как разведчик  в
России в годы правления царицы Елизаветы Петровны)...
     Приписываемая Людовику XIV фраза "Государство - это я" приобрела особый
смысл в царствование его преемника. Людовик XV с его слабостями и  пороками,
с  его  известным  принципом  "после  нас  хоть  потоп"  мог  служить  живым
олицетворением кризиса и разложения  французского  абсолютизма.  При  полном
равнодушии Людовика XV к благу страны личные  прихоти  развращенного  короля
были возведены в ранг государственных интересов. Герши был спешно отозван не
столько из опасений, как  бы  его  процесс  не  подорвал  престижа  Франции,
сколько из-за решения Людовика сторговаться  с  д'Эоном.  Пойти  на  мировую
король хотел не только потому,  что  д'Эон  обладал  бумагами,  содержавшими
сведения о французском шпионаже и о  "секрете  короля",  но  и  потому,  что
авантюрист стал угрожать публикацией  материалов  о  другом  государственном
секрете - Оленьем парке. Это была  информация  деликатного  свойства,  и  ей
никак не следовало стать предметом обсуждения в газетах.
     Взамен борьбы в судебном зале, которую так неудачно начал посол  Герши,
его преемнику временному поверенному в  делах  Дюрану  пришлось  вступить  в
тайные переговоры с д'Эоном.  Тот  обменял  часть  своих  бумаг  на  большую
ежегодную пенсию в 12 тыс. ливров,  но  некоторые,  особо  пикантные  письма
шевалье оставил у себя как гарантию регулярности денежных выплат из  Парижа.
И разве не характерно, что, со своей стороны, Людовик XV выговорил  условие,
что  д'Эон  будет  ходить  в   женском   платье   (кто   поверит   сплетням,
распространяемым старой девой),  ...и  вновь  сделал  его  агентом  "секрета
короля"! Последующие два с  лишним  десятилетия  заполнены  сотрудничеством,
новыми пререканиями и новым шантажом со стороны "капитана драгун в  юбке"  в
отношении версальского двора. К этому времени шумная известность  экс-шпиона
была уже позади. Один остроумный англичанин заметил:
     "Месье д'Эон стал  своей  собственной  вдовой".  Но  "вдова"  время  от
времени умела показывать волчьи зубы. Для  улаживания  дел  в  Лондон  ездил
Бомарше, не раз выполнявший такого рода королевские поручения. Был  заключен
настоящий контракт, который подписали  высокие  договаривающиеся  стороны  -
Пьер Огюстен Карон де Бомарше, "особо уполномоченный по приказу  короля",  и
"мадемуазель Шарль-Женевьева  -  Луи-Огюст  Андре-Тимоте,  д'Эон  де  Бомон,
старшая дочь,  кавалер,  бывший  драгунский  капитан"  (далее  перечислялись
другие чины и должности "мадемуазель").  Д'Эон  обязался  всю  жизнь  носить
женское платье.
     Сначала д'Эон выдал Бомарше лишь незначительные по  содержанию  бумаги,
но посланник версальского двора потребовал "настоящий товар".  Только  после
этого шевалье открыл тайник под паркетом и достал нужные  документы.  Теперь
пришла очередь Бомарше проявить купеческую хватку  -  он  заплатил  капитану
значительно меньше,  чем  тот  ожидал.  Раздосадованный  д'Эон  по-дворянски
попрекнул Бомарше происхождением, назвав его "сыном часовщика".  Королевский
представитель предпочел отшутиться: "Что можно ожидать от женщины?".
     Впрочем, еще ранее  "секрет  короля"  стал  секретом  полишинеля.  Удар
последовал из Вены вследствие измены одного австрийского чиновника.
     В один из вечеров 1772 г. Горжелю, секретарю французского посла в  Вене
князя Луи Рогана, была передана  через  портье  анонимная  записка:  Горжелю
назначалась встреча в полночь в уединенном месте с обещанием сообщить важные
государственные  тайны.  Хотя  записка   возбудила   у   секретаря   сильные
подозрения, он не смог удержаться от искушения и отправился  на  назначенное
ему свидание. Раскаиваться не пришлось. Укрытый плащом  человек,  говоривший
низким, сознательно измененным голосом, предложил ему просмотреть  несколько
бумаг. Если они окажутся интересными, то Горжель может прийти завтра  в  тот
же час и на то же место, чтобы получить следующую порцию - в обмен  на  1000
дукатов. Горжель принял предложение - вторая встреча состоялась, и секретарь
посольства стал дважды в неделю получать материалы из австрийского  "черного
кабинета". Сомнения в их подлинности быть не могло:  Горжелю  были  переданы
копии расшифрованных депеш французских послов  в  Стокгольме  и  Берлине,  с
которыми французский дипломат был знаком и до  этого.  Среди  материалов  он
получил инструкции Фридриха II своим секретным  агентам  в  Париже  и  Вене,
которые давали возможность  судить  о  действительных  намерениях  прусского
короля, остававшихся  тайной  даже  для  его  собственных  послов.  В  числе
переданных австрийским чиновником  документов  была  и  секретная  переписка
графа Бролье, руководителя "секрета короля". А Бролье был давним врагом рода
Роганов...   Обрадованный   посол   поспешил    переслать    "изменническую"
корреспонденцию Бролье в Париж. Однако вместо того, чтобы  сослужить  службу
Людовику  XV,  неловкий  Роган,  кажется,  свел  в  могилу  своего  больного
повелителя, тяжело воспринявшего это разоблачение "секрета короля",  который
столь долго сохранялся от французского министерства иностранных дел, хотя он
давно уже перестал быть тайной для австрийского канцлера Кауница.

       Свидание в гроте Венеры

     Предреволюционные  годы  во  Франции   видели   необычный   феномен   -
использование отдельными лицами своего рода частной разведки при  дворе  для
заведомо  преступных,  уголовно  наказуемых   деяний.   Речь   идет   не   о
многочисленных высокопоставленных казнокрадах, использовавших хорошее знание
закулисных сил и влияние при дворе для  осуществления  разных  махинаций.  В
истории, о которой пойдет  речь,  точное  представление  о  взаимоотношениях
королевы с ее придворными было использовано для столь ловкого  грабежа,  что
жертвы его далеко не сразу поняли, насколько ловко их провели.
     Суть этого дела была очень простой. Аферистка Жанна Ламотт, именовавшая
себя графиней, убедила впавшего  в  немилость  кардинала  Рогана,  что  есть
верное средство вернуть утерянную благосклонность королевы  Марии-Антуанетты
и находившегося под влиянием своей супруги Людовика XVI. Королева, по словам
Ламотт, хочет купить у парижских ювелиров Бессера и Бассанжа красивое колье,
но ей сейчас неудобно просить у короля нужные для этого 1 600  тыс.  ливров.
Пусть  Роган  гарантирует  уплату  требуемой  суммы  несколькими   взносами,
королева получит ожерелье и будет, конечно,  крайне  благодарна  услужливому
придворному.
     Позднее на допросе Роган утверждал, что инициатива целиком принадлежала
Ламотт,  обещавшей  снискать  ему  милостивое  расположение   королевы.   По
показаниям  Ламотт,  дело  обстояло  совсем   по-иному.   Ей   действительно
представили ювелира, уговаривавшего ее купить  колье,  но  она  не  проявила
никакого  интереса  к  этому  предложению  и  мимоходом  рассказала  о   нем
кардиналу. Тот заинтересовался, узнал у нее адрес ювелира и через  некоторое
время якобы заметил:
     - Я сделал хорошее дело... Это для королевы.
     Жанна прежде всего попыталась - и с успехом - убедить Рогана в том, что
является  интимным  другом  королевы.  Роган   получал   письма   якобы   от
Марии-Антуанетты, в действительности подделанные Ламотт  и  ее  сообщниками.
Авантюристка даже устроила кардиналу  вечером  в  Версальском  парке,  около
грота  Венеры,  мимолетное  свидание  с  "королевой",   которая   произнесла
несколько благосклонных  слов.  Роган  не  разглядел  в  темноте,  что  роль
Марии-Антуанетты исполняла во время этой  встречи  молодая  модистка  Николь
Лега  ("баронесса  д'0лива"),  кстати  сказать,  не   подозревавшая   смысла
разыгрывавшейся комедии.
     Кардинал попал в ловушку. Драгоценность перешла в  руки  Ламотт,  якобы
для передачи королеве. Воровка  пустила  бриллианты  в  продажу.  Но  приезд
ювелиров в Версаль - они хотят выразить радость, что их государыня  обладает
лучшим в мире колье, - разоблачает обман. Ламотт и  ее  сообщники  схвачены,
вслед за  тем  арестовывают  и  их  жертву  -  Рогана.  Попадает  на  скамью
подсудимых еще один, пожалуй, самый яркий персонаж процесса  -  великий  маг
граф Калиостро - под этим именем скрывался итальянский  авантюрист  Джузеппе
Бальзаме.
     В 1785 г. Калиостро приобрел в Париже дом,  который  роскошно  обставил
как жилище чародея: "универсальные" молитвы, начертанные на стенах  золотыми
буквами, зал, салоны, где Калиостро  давал  банкеты,  на  которые  приглашал
аристократов, а также известных писателей и  ученых.  Там  стояли  и  пустые
стулья для знаменитых мертвецов - Монтескье, Вольтера, их тени из загробного
мира давали ответы на вопросы потрясенных гостей.
     Узнав, что Роган желает с ним познакомиться, Калиостро ответил:
     "Если кардинал болен, пусть придет ко мне, и  я  его  излечу;  если  он
здоров, то мы друг другу не нужны". Роган явился к Калиостро,  сделался  его
восторженным поклонником  и  рекомендовал  всей  парижской  знати.  Советник
Рогана слывет заклинателем  духов,  обладателем  "эликсира  жизни",  дающего
бессмертие (Калиостро любил говорить  о  себе,  что  был  знаком  с  Иисусом
Христом), человеком, безошибочно  угадывающим  будущее.  Он  не  сумел  лишь
предсказать Рогану мошенничество Ламотт. Итальянец, годами дурачивший многих
людей, на этот раз, по-видимому, так же был  обманут,  как  и  кардинал.  Но
этому мало верили даже те, кто  не  очень  доверял  магической  силе  графа.
Ламотт уверяла, что Калиостро был главным организатором кражи бриллиантов.
     Чтобы  окончательно  подчинить   своему   влиянию   Рогана,   Калиостро
продемонстрировал опыт  магнетизма.  Для  этой  цели  привлекли  молоденькую
племянницу Ламотт, некую де  ла  Тур.  "В  комнате  кардинала  были  зажжены
двадцать свечей. У постели был поставлен экран, перед ним стол с факелами  и
графином  чистой  воды.  Калиостро  вынул  шпагу,  положил  ее   на   голову
коленопреклоненной девушки и начал  с  ней  разговор,  который  она  заучила
раньше на одном из сеансов.
     - Приказываю тебе, - сказала она Калиостро, - именем Михаила и Великого
Кофта показать мне то, что я