ел  Дефорж  сообщил,  что  в  ее  услугах  больше  не
нуждаются. После этого Этта сделала попытку  снова  поступить  на  службу  к
голландским  властям.  В  1795  г.  Голландию  заняли  французские   войска,
штатгальтер и его правительство бежали в  Англию,  а  международную  шпионку
арестовали как личность, представлявшую угрозу для вновь созданной Батавской
республики.  Разведывательная  карьера  Этты  Палм  закончилась.  Она   была
выпущена из заключения по амнистии в декабре 1798  г.  и  через  три  месяца
неожиданно умерла от простуды.

       Золото Питта

     Летом и осенью 1789 г. во Франции как среди роялистов, так и в  широких
кругах буржуазии были широко распространены слухи о том, что  Англия  тратит
крупные суммы денег на разжигание "беспорядков" в их  стране.  Из  переписки
французского министра иностранных  дел  Монморена  с  французским  послом  в
Лондоне Лялюзерной явствует, что, хотя оба дипломата  признавали  отсутствие
доказательств английского  участия  в  подстрекательстве  к  "анархии",  оно
казалось им более чем вероятным. Обоим сановникам, видимо,  не  приходила  в
голову мысль о том, насколько не подходил британский  посол  лорд  Дорвет  к
роли вдохновителя революции ("адских козней", по выражению Лялюзерны).
     Примерно  два  года  спустя,  24  и  27  апреля  1791  г.,  французское
министерство  направило  Лялюзерне  два  письма,  в  которых   перечислялись
действия английской агентуры  во  Франции.  Посол  на  этот  раз  был  более
осторожен, подчеркивая в своем ответе, что, хотя  английское  правительство,
по его убеждению, использует все доступные ему средства, чтобы  поддерживать
внутренние беспорядки во Франции,  оно  вряд  ли  открыто  оказывает  помощь
недовольным.  Посол  далее  подверг  анализу  присланную   ему   информацию.
Во-первых, по его мнению, сведения о том, что известный английский разведчик
времен войны против колонистов  Пол  Уэнтворт  действовал  на  юге  Франции,
неверны. Лялюзерна считал, что Уэнтворт находился в Голландии, так как  если
бы он действительно проник во Францию, то, конечно, своими  делами  заставил
бы говорить о себе.  Дипломат,  вероятно,  был  прав  -  нет  сведений,  что
Уэнтворт  в  1791  г.  был  во  Франции.  Во-вторых,  подвергались  сомнению
утверждения, что английские заводчики посылают во  Францию  ружья,  пушки  и
порох, - посол не смог обнаружить никаких доказательств этих  поставок.  Так
же обстояло дело и с другой подобной информацией. Представитель версальского
двора добавлял, что ему  уже  передал  такие  сведения  некий  Браун-Дигнем;
возможно, он же сообщил эти сведения  в  Париж.  Браун-Дигнем  ранее  служил
шпионом в Голландии и был рассчитан своими нанимателями.
     После смерти Лядюзерны временным поверенным в делах Франции  в  Лондоне
стал  известный  французский  дипломат   и   разведчик   Франсуа   Бартелеми
(впоследствии член правительства Директории, крупный сановник в эпоху Первой
империи и Реставрации). В депешах, посылавшихся в Париж,  а  потом  в  своих
известных мемуарах Бартелеми обвинял  британский  кабинет  в  "вероломнейшем
макиавеллизме",  в  стремлении  любой  ценой  не  допустить   восстановления
"порядка" во Франции. С другой стороны, Камиль Демулен в разгар  французской
революции утверждал, что Уильям Питт играет  в  ней  такую  же  роль,  какую
кардинал Ришелье (добавим, конечно, по  распространенной  легенде,  а  не  в
действительности. - Е.Ч.) сыграл в революции английской.  Кроме  того,  Питт
якобы решил взять  реванш  за  помощь,  оказанную  французами  колонистам  в
Северной Америке. Демулен добавлял: "Наша революция в 1789  г.  была  делом,
устроенным британским правительством и меньшинством  дворянства".  Если  так
мог писать  один  из  активных  участников  революции,  что  же  говорить  о
роялистах, которые и по свежим следам, и много позднее  твердили,  что  Питт
вызвал финансовый кризис во Франции в 1788 г.,  добился  созыва  Генеральных
штатов, занимался организацией  всех  революционных  выступлений,  не  жалея
миллионов.
     Однако, прежде чем продолжить рассказ о  небезынтересных  превращениях,
которые претерпела эта  легенда,  отметим,  что  британский  (притом  весьма
консервативный)  историк  А.  Коббен  опубликовал  в   журнале   "Английское
историческое обозрение" результаты своего  изучения  архивных  материалов  о
деятельности разведки Питта  во  Франции  с  1784  по  1792  г.  (т.  е.  до
вступления Англии в войну).
     Надо ли говорить, что британский кабинет  с  самого  начала  решительно
отрицал какое-либо участие в начавшихся во Франции событиях.  Герцог  Дорсет
уже 29 июля 1789 г.,  то  есть  через  две  недели  после  взятия  Бастилии,
опровергал утверждения об этом. Конечно, подобные заявления стоят  мало,  но
они приобретают  полную  правдоподобность  в  устах  такого  великосветского
ничтожества, как Дорсет, к слову,  в  это  время  более  всего  думавшего  о
собственной безопасности в революционном Париже.
     Дорсет  для  доказательства,  что  Англия  не  имела  ничего  общего  с
начавшимися волнениями и отнюдь не пыталась использовать их  и  что  она  не
мобилизовала свой флот, напомнил Монморену их разговор в начале июня 1789 г.
Дорсет тогда сообщил министру  о  существовании  заговора  с  целью  захвата
Бреста. Судя по всему, еще в конце мая 1789 г. к Дорсету обратился  какой-то
аббат, но посол не пожелал его выслушать и даже узнать его фамилию и' адрес.
Аббат тем не менее пришел во второй раз и на этот раз был  принят.  Узнав  о
предложениях  аббата,   министр   иностранных   дел   Кармартен   заподозрил
провокацию. Он предписал Дорсету поставить об этом в известность французское
правительство, но при этом сослаться лишь на слухи, циркулирующие в Лондоне,
с тем чтобы не поставить под угрозу людей, которые обращаются  в  британское
посольство. В результате, однако, Монморен вообще не поверил Дорсету и  счел
его сообщение не заслуживающим внимания. С другой стороны,  участники  этого
туманного   "брестского   заговора"   сочли   себя   преданными   английским
правительством.  Других  доказательств  английского  подстрекательства   нет
вовсе.
     Для установления  истины  полезно  выяснить,  каковы  были  затраты  на
секретную службу английских министерств иностранных дел,  внутренних  дел  и
адмиралтейства. Если исключить расходы на точно известные цели (например, на
миссию Гарриса), остаются весьма скромные суммы, никак не  свидетельствующие
об активности, выходящей за рамки рутинного шпионажа во французских гаванях.
В инструкциях Дорсету, когда его посылали в 1784 г. в Париж, рекомендовалось
приложить максимум усилий, чтобы выяснить намерения Франции в  Вест-Индии  и
содержание договоров,  которые  версальский  двор  предполагал  заключить  с
другими европейскими странами. Британское посольство использовало  для  этой
цели всего нескольких, и притом не очень ловких, агентов. Одним из  них  был
некий  Сен-Марк,  обещавший  в  1785  г.  доставлять   копии   всех   депеш,
направлявшихся французским правительством в Индию,  и  сведения  о  числе  и
расположении судов  в  гавани  Рошфор.  Через  несколько  месяцев  секретарь
посольства Хейлс стал  жаловаться  на  скудость  информации,  получаемой  от
Сен-Марка, и предложил рассчитать его. Осенью 1787 г. английским шпионом был
некий артиллерийский капитан де  ла  Фонд,  знакомый  с  военным  и  морским
министрами.  Он  представил   сведения   о   дислокации   войск   в   районе
Атлантического побережья и Ла-Манша и другие сведения, за которые  ему  было
выплачено б тыс. ливров. Были и  другие  шпионы.  В  марте  1785  г.  Дорсет
заплатил 200 ф. ст. за  сведения  о  Тулоне  и  надеялся  за  меньшую  сумму
получить такие же сведения о Бресте, но агент попросту сбежал. В  это  время
английское правительство очень интересовал ход строительства военного  порта
Шербур. Преемник Дорсета лорд Роберт Фитцджеральд сообщил в апреле 1790  г.,
что лучше будет воздержаться от затрат на получение информации, которая вряд
ли при тогдашнем положении дел во Франции может иметь большое  значение  для
английского правительства. Лорд  Гауэр,  сменивший  Фитцджеральда,  кажется,
вполне разделял это мнение.
     В соседней Бельгии (австрийских Нидерландах) послом был лорд Торрингтон
- полнейшее ничтожество, пользовавшийся услугами некоего Флойда, которого из
Лондона еще в 1785 г. приказали уволить за ненадобностью.  В  1791  г.  и  в
последующие годы Флойд присылал время от времени письма Питту из Франции, но
так и не был снова принят на службу.
     В июле 1789 г. Торрингтон покинул Брюссель, а находившийся там  с  1789
по 1792 г. полковник Гардинер занимался сбором информации о самой Бельгии. В
его бумагах не сохранилось никаких сведений о Франции. Вообще Брюссель  стал
важным источником сведений о французских делах только после отзыва в августе
1792 г. английского посла из  Парижа.  Донесения  британских  дипломатов  из
других соседних с  Францией  стран  свидетельствуют  о  скромных  тратах  на
секретную службу.
     Британское адмиралтейство посылало с разведывательными целями  офицеров
в различные французские гавани.  Расходы,  однако,  оплачивало  министерство
внутренних  дел.  Наиболее  активным  из  таких  офицеров  был  Ричард  Оке,
занимавшийся шпионажем еще во время войны против американских колонистов.  В
1787 г. он сообщил из Брюсселя  о  французских  кораблях,  отправлявшихся  в
Индию. В 1790 г. Оке был в Париже,  добывая  информацию  о  франко-испанских
отношениях. (В это время возникли споры между Лондоном и Мадридом, и поэтому
было важно
     ^нать, считает ли себя Франция связанной союзным договором с Испанией.)
Другим разведчиком был генерал-майор Дэлримпл, сообщавший, в  1787-1788  гг.
сведения  о  состоянии  французского  флота  и  воинских   частей,   которые
предполагалось послать в Индию.
     К числу разведчиков относился Филипп д'0вернь родом с  острова  Джерси.
Он начал карьеру  в  качестве  протеже  адмирала  Гоу.  В  1779  г.  корабль
"Аретуза",  где  д'0вернь  служил  первым  помощником   капитана,   потерпел
крушение, и он очутился во французском  плену.  Министр  морского  флота  де
Сартен обратил внимание герцога Булонского на то, что военнопленный носит ту
же родовую фамилию д'0вернь, что и  сам  герцог,  а  единственный  наследник
этого знатнейшего вельможи не имел шансов прожить долго. С  ним  должен  был
прекратиться герцогский род. Вернувшись  в  Англию  после  обмена  пленными,
д'0вернь продолжал морскую  службу.  В  1784  г.  в  Лондон  приехал  герцог
Булонский. Он пригласил капитана д'0верня во Францию и вскоре усыновил  его.
Тогда же, в 1784  г.,  д'0вернь  объехал  районы,  прилегающие  к  Ла-Маншу;
командуя в 1787 и 1788 гг. фрегатом "Нарцисс", д'0вернь  вел  наблюдение  за
французским побережьем между Сен-Мало и Гавром, следил за работами в Шербуре
и составлял отчеты для адмирала Гоу. В 1792 г. д'0вернь посетил  французские
порты. Помимо выяснения состояния военного флота  он  занимался  насаждением
там британской агентуры.
     В предреволюционные и первые революционные годы еще несколько  офицеров
- капитан Дюмареск, капитан Филиппе, капитан Генри Уорр,  лейтенант  Монк  и
др. - посылали в Лондон разведывательные донесения  о  французском  флоте  и
военных  портах.  Целый  ряд  военных  кораблей  нанимался  наблюдением   за
французскими гаванями. Министерство внутренних дел финансировало и  действия
противников французского господ-ггва на Корсике.
     Упорно повторявшиеся слухи о связях с Лондоном орлеанистской партии, то
есть сторонников герцога Орлеанского, не имели никакого основания,  даже  по
мнению  Лялюзерны.  На  начальных  стадиях  революции  в  ней  действительно
принимало участие  небольшое  число  английских  подданных.  Это  были,  как
правило, английские и ирландские демократы, участники революционной войны  в
Америке. Об их жизни и деятельности известно немного. Ясно только,  что  они
не имели никаких связей с британской секретной службой.
     В  XVIII  в.  Англия,  по  известному  выражению,  использовала  другие
европейские государства как "хорошую пехоту". Поэтому наблюдение за гем, как
использовались английские субсидии,  составляло  одну  из  задач  британской
разведки. В одних случаях "товар" с готовностью поставлялся - известно,  что
немецкие князья, когда они не могли  торговать  изделиями  своих  подданных,
научились бойко  торговать  их  кровью,  продавая  своих  солдат,  чтобы  те
умирали, сражаясь за  Англию.  Но  в  других  случаях  субсидии  приходилось
навязывать и, главное, смотреть, дойдут ли  они  по  назначению.  Стремление
воевать чужими руками сопровождалось  у  Лондона  ревнивым  желанием  видеть
своими глазами, как воюет закупленное пушечное мясо.
     Война против революционной Франции, начавшаяся в  1793  г.,  привела  к
невиданному расширению английской секретной службы; в десятки  и  сотни  раз
увеличилось число прямо или косвенно работавших  на  нее  агентов.  Привычка
английской  буржуазии  воевать  чужими  руками  породила  стремление   вести
разведку тоже чужими руками. В войне против Франции английское правительство
использовало  контрреволюционное  подполье  как  свою   разведывательную   и
диверсионную организацию. С помощью субсидий покупались гессенские полки или
брались на  британское  содержание  иностранные  армии.  Теперь  английскими
гинеями оплачивалась подрывная  деятельность  роялистов  против  Французской
республики.
     До вступления  Англии  в  войну  шпионаж,  как  уже  говорилось,  носил
рутинный характер и заключался преимущественно в наблюдении за  французскими
гаванями. Это отражало  и  близорукое  мнение  в  Лондоне,  что  потрясаемая
революционными  бурями  Франция  на  долгое  время  перестала  быть  опасным
соперником, и существовавшее отсюда нежелание британского кабинета связывать
себя поддержкой одной из враждующих французских партий.
     Положение стало круто меняться только с  осени  1792  г.,  то  есть  со
времени падения монархии во Франции и подъема  демократического  движения  в
самой Великобритании (а  также  в  результате  ряда  действий,  предпринятых
французским правительством под влиянием жирондистов,  особенно  в  отношении
Бельгии, и заведомо ведших к столкновению с Англией). До этого же времени  в
силу колебаний в политике коварного Альбиона активность британской секретной
службы была ограниченной.
     Наша   осведомленность   о   роли,   сыгранной   секретными    службами
Великобритании - страны, фактически возглавившей  антифранцузскую  коалицию,
остается  очень  неполной.  Историк  Г.   Митчел,   в   отличие   от   своих
предшественников специально изучавший действия  английской  разведки  в  эти
годы, констатировал, что "контрреволюция во Франции не представляла бы такую
опасность,  как  это   было   в   действительности,   если   бы   не   цели,
преследовавшиеся британским правительством". Между прочим, Митчел,  исследуя
события, происходившие после термидорианского переворота, уклонился от того,
чтобы, пусть кратко, очертить контуры активности английской секретной службы
в период якобинской диктатуры.
     В первые месяцы после  объявления  войны  Франции  в  Лондоне  не  были
достаточно осведомлены о вандейском восстании. Весной 1793 г.  были  сделаны
попытки наладить контакты с одним из главарей  вандей-цев,  неким  Гастоном,
численность его отрядов преувеличивалась при этом в десятки  раз.  В  мае  с
этой целью по поручению голландского и  английского  правительств  в  Вандею
отправился известный авантюрист полковник д'Анжели. Он  мог  лишь  сообщить,
что "генерал Гастон давно мертв" (вандеец действительно был взят  в  плен  и
расстрелян, вероятно, еще 15 апреля 1793 г. в Сен-Жерве). Д'Анжели в августе
послал подробный отчет о шуанах  и  их  руководителях,  который  позволил  в
Лондоне составить представление о ходе вандейского мятежа. Другим британским
агентом, направленным для связи с шуанами, был некий шевалье  де  Тинтениак.
Он был послан командующим войсками на острове  Джерси  полковником  Крейгом.
Тинтениак в августе переслал Крейгу подробный  перечень  нужд  вандейцев,  в
удовлетворении которых они надеялись на  английскую  помощь.  В  июне  некий
Гамелен по поручению того же Крейга вел в  Сен-Мало  переговоры  с  местными
властями  о  сдаче  города  англичанам.  Переговоры  затянулись   вследствие
инертности  английского  правительства,  медлившего  с  ответом  на  запросы
Крейга. В октябре 1793  г.  роялистам  было  послано  предложение  совместно
занять Сен-Мало. Из этого ничего не вышло.  Однако  контакты  с  вандейцами,
установленные Тинтениаком, сохранялись. В ноябре 1793 г.  вандейцы  пытались
по согласованию с англичанами занять Гранвиль, но были отбиты, а  британский
десант  прибыл  лишь  2  декабря,  после  их  отступления.   Нерасторопность
английских военных  властей  сводила  на  нет  то  немногое,  что  удавалось
добиться  разведке.  Причиной  была  не  только  халатность.  Медлительность
порождалась и недоверием в  Лондоне  к  "чистым  роялистам",  вернее,  к  их
способности добиться поставленной ими цели - полного восстановления  старого
режима.  К  тому  же  возникали  постоянные  столкновения  между  Крейгом  и
губернатором  Джерси   Филиппом   Фоллом,   руководившим   разведывательными
операциями. Поэтому в октябре 1793 г. Крейга перевели  с  Джерси  на  другой
остров - Гернси,  через  два  месяца  вообще  удалили  из  этого  района,  а
руководство разведкой в Джерси было поручено  новому  командующему  войсками
лорду Бэлкерсу. При нем начала создаваться  широкая  разведывательная  сеть,
получившая название "Корреспонданс".
     Уже в письмах Крейга в апреле 1793 г. впервые появляется фамилия одного
из ее наиболее активных агентов - Прижана. Он родился в Сен-Мало в 1768 г. в
купеческой семье. В первые же месяцы своей  шпионской  службы  Прижан  успел
зарекомендовать  себя  ловким  агентом,  отлично  знакомым   с   прибрежными
районами, где ему приходилось действовать; достаточно сказать, что  за  свою
деятельность он позднее, в 1798 г., получил от английской  секретной  службы
500 ф. ст. Впрочем, этому предшествовал провал. В ночь с 30  на  31  декабря
1794 г. Прижан был арестован республиканцами. Он поспешил  выдать  все,  что
знал  о  "Корреспонданс",  и  не  скупился  на  уверения  в  своей  любви  к
республике. В результате его освободили 20 апреля 1795 г. по общей амнистии,
и Прижан... снова стал агентом "Корреспонданс". Этот эпизод вызвал недоверие
к Прижану со стороны части роялистов, но ему  оказывал  поддержку  их  лидер
граф Пюизе, являвшийся представителем графа Прованского  (будущего  Людовика
XVIII). Долгое время шпионом-двойником считал Прижана и  упоминавшийся  выше
Филипп д'0вернь. Этот английский разведчик в ноябре  1794  г.  сменил  Лорда
Бэлкерса  на  посту  руководителя  "Корреспонданс".   (Позднее,   во   время
кратковременного Амьенского мира,  д'0вернь  приехал  в  Париж  хлопотать  о
возвращении  отцовского  достояния.  Власти  поспешили  упрятать  в   тюрьму
докучливого просителя - ему  следовало  знать,  что  земли,  на  которые  он
зарился", уже перешли в руки самого первого консула - Наполеона  Банопарта.)
С 1794 г. "Корреспонданс"  быстро  превратилась  в  разветвленную  шпионскую
организацию.
     Одной   из   наиболее   опасных   для   республики   форм    активности
"Корреспонданс" была заброска во Францию фальшивых ассигнаций, которые еще с
1791  г.  стали  печатать  в  специальных  мастерских  в  Лондоне.  В   роли
фальшивомонетчиков подвизались, в частности,  эмигранты-священники.  Тюки  с
фальшивыми ассигнациями переправлялись во  Францию  для  снабжения  деньгами
роялистов и для того, чтобы вызвать финансовый хаос в стране.
     Эмигранты-роялисты, в частности граф Пюизе, даже сочинили теоретическое
обоснование  фальшивомонетничества.  Поскольку,  мол,  власть  пр