Он  что  же,
должен снова смириться с мыслью о поражении?
  - Честно говоря, мне больше нравилось, когда мы проигрывали.
  - Проигравшим всегда нравится проигрывать. Победа  требует  не  только
дисциплинированности, но и высокой нравственности.
  - По-твоему, нравственно заявлять, что в пачке сто две брошюры,  когда
их там ровно сто?
  - Даже двести четырнадцать, если это необходимо.
  - Чиун, ты возмутителен.
  - А ты самонадеян, что еще хуже. Даже если в этой пачке сто  штук,  то
вон в той всего девяносто девять.- И он указал на пачку брошюр,  лежащую
чуть поодаль на столе.
  - Ошибаешься. Ровно сотня.
  - Девяносто девять.
  - Вот увидишь, сто.- Он нагнулся, схватил пачку и принялся громко счи-
тать вслух: - Один, два, три.
  Пока он считал, Чиун вышел в приемную и подошел к  столу  миссис  Хир-
шберг.
  - Он все понял,- ласково сказал Чиун.- Видите ли, он не такой уж  пло-
хой. Просто ленивый.
  Из комнаты доносился голос Римо:
  - Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать...
  - Нынче вся молодежь такая,- заметила миссис Хиршберг, успокаивая ста-
рика.- Кстати, не догадалась спросить. А он умеет считать до ста?
  - Что касается этой пачки, достаточно девяноста девяти.
  - Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь...
  Вошла Дороти Уокер, словно принеся с собой прохладное дуновение ветер-
ка, свежая и подтянутая в своем белоснежном костюме. Остановившись возле
стола миссис Хиршберг, она спросила:
  - Римо здесь?
  - Тес...- Миссис Хиршман поднесла палец к губам.- Он сейчас занят.
  - Сорок семь, сорок восемь, сорок девять...
  - А он скоро освободится?- поинтересовалась Дороти, увидев, как  Римо,
сосредоточившись, склонился лад столом.
  - Ему осталось сосчитать всего пятьдесят штук. Управится за пятнадцать
минут.
  - Я подожду.
  - Пожалуйста.
  - Шестьдесят четыре, шестьдесят пять, шестьдесят шесть...
  Дороти Уокер тем временем оглядывала помещение штаба, восхищаясь  сла-
женностью и организованностью, с которой две дюжины добровольцев  выпол-
няли работу по тыловому обеспечению кампании.
  - Девяносто семь, девяносто восемь, девяносто  девять.  ДЕВЯНОСТО  ДЕ-
ВЯТЬ?!- Римо поднял глаза и увидел Дороти. Улыбнувшись, он направился  к
ней.
  - Ну?- спросил Чиун.
  - Что ну?
  - Тебе нечего мне сказать?
  - А что я должен сказать?
  - Так сколько штук было в пачке?- уточнил Чиун.
  - Не знаю,- сказал Римо.
  - Не знаешь?
  - Нет. Я устал и остановился на девяноста девяти,- Римо мало что понял
из последовавшего потока слов. Он не станет обращать на Чиуна  внимания.
Ни за что не опустится до мелких пререканий.
  Дороти Уокер улыбнулась ему.
  - Вот, хотела посмотреть, как живет победитель.
  - Вы так полагаете?
  - Вы просто не можете проиграть.
  - Конечно, если только не доверим подсчет голосов этому  вот  Альберту
Энштейну,- вмешалась миссис Хиршберг.
  - Идемте отсюда,- предложил Римо.- Технические сотрудники  никогда  не
поймут нас, творческих людей.
  - А Тери здесь?
  - Она сказала, что на завтра вся реклама готова, и  уехала  к  подруге
погостить. Обещала, что мы встретимся завтра на  телевидении,-  объяснил
Римо.
  Дороти кивнула.
  - Я поговорю с ней завтра.
  Римо повел ее прочь из штаба. Ему это доставляло удовольствие -  нахо-
диться рядом с ней. Она так прекрасно выглядела, а пахла и того лучше  -
крепкими цветочными духами.
  Этот запах наполнил все его существо, когда позже Дороти взяла у  него
из рук стакан, который сама же только что дала, прильнула  к  нему  всем
телом и прижалась губами к его губам.
  Она долго не отрывала губ, наполняя его ноздри ароматом духов. Он смо-
трел, как жилка у нее на виске начинает пульсировать все быстрей и  быс-
трей.
  Потом она взяла его за руку и вывела на балкон. Здесь, на высоте  пен-
тхауса, куда не долетал свет уличных фонарей, царила темная ночь.  Одной
рукой она продолжала сжимать руку Римо, другой обвела простиравшийся пе-
ред ними океан, а затем положила ее Римо на плечо. Голова ее  склонилась
ему на грудь.
  - Римо, все это могло бы принадлежать нам,- сказала она.
  - Нам?
  - Я решила открыть отдел по рекламе политических кампаний и хочу, что-
бы ты возглавил его.
  Римо, успевшему убедиться в своих очевидных талантах в области полити-
ческой борьбы, было приятно, что его достоинства оценили. Но,  мгновение
подумав, он произнес:
  - Извини. Это не по моей части.
  - А что по твоей?
  - Я люблю путешествовать с места на место и повсюду сеять добро,-  от-
ветил он. На как-то-то долю секунды ему показалось, что так оно и  есть;
он испытал то же удовлетворение, какое подобная  ложь  всегда  приносила
Чиуну.
  - Римо, давай не будем обманывать друг друга,- сказала она.-  Я  знаю,
ты испытываешь ко мне то же влечение, что и я к тебе. Как же  мы  сможем
быть вместе, чтобы дать выход нашим чувствам? Как, где и когда?
  - А что, если здесь и сейчас? Вот так.
  И он овладел ею на гладкой плитке балкона. Запах  их  тел  смешивался,
усиливая цветочный аромат ее духов. Это был настоящий подарок для Римо -
прощальный подарок. Она откроет отдел политических кампаний и сама  воз-
главит его, а Римо - он это твердо знал - вернется к работе,  к  которой
привык: по-прежнему будет наемным убийцей номер два. Было бы просто бес-
человечно с его стороны не оставить ей о себе память на те долгие и бес-
смысленные годы, которые ждут ее впереди.
  Поэтому он отдавал ей всего себя, пока она наконец не задрожала, успо-
коившись, и тихо не улыбнулась ему. Помолчав, она произнесла:
  - Грязное это дело - политика. Давай забудем Полани. Давай уедем. Пря-
мо сейчас!
  Римо посмелел на звезды в черном небе над головой и сказал:
  - Слишком поздно. Пути назад пет.
  - Ты говоришь о выборах?- спросила она.
  Он покачал головой.
  - Не только. Сначала я добьюсь избрания Полани. А потом сделаю то, за-
чем собственно явился сюда.
  - Это так важно? Я имею в виду то, что ты должен сделать.
  - Не знаю, важно это или нет. Просто это моя работа, и я выполняю  ее.
Думаю, она достаточно важна.
  И они снова занялись любовью.
  Когда входная дверь закрылась за ним, Дороти Уокер  быстро  подошла  к
телефону. На другом конце провода тут же подняли трубку.
  - Папа,- сказала она,- Римо действительно тот человек, кого ты  ждешь,
и боюсь, уже нет способа его остановить. Он верит в свое дело.- А  потом
добавила: -Да, папа, мне немного неловко тебе это говорить, но он  похож
на тебя.


ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

  - Для начала я хотел бы сыграть "Нолу". А потом "Полет шмеля". Но пос-
кольку ни то, ни другое у меня не  получается,  я  попытаюсь  изобразить
"Мой старый домик в Кентукки".
  Мак Полани был одет в протертые на заду шорты, кроссовки на босу ногу,
красную майку и бейсболку со стилизованной буквой "Б" на околыше -  оче-
видно, в память о какой-то бруклинской бейсбольной команде.
  Он сел на деревянную табуретку, обвил ногой принесенную с собой пилу и
принялся водить по ней настоящим смычком. Получившийся воюще-скрежещущий
звук отдаленно напоминал популярную мелодию.
  Римо, наблюдавший за всем из-за кулис, поморщился.
  - Это ужасно,- прошептал он на ухо Чиуну.- Где Тери?
  - В мои обязанности не входит это  знать,-  сообщил  тот.-  И  на  мой
взгляд он прекрасно владеет своим необычным инструментом. Такой вид  ис-
кусства неизвестен в моей стране.
  - В моей тоже,- сказал Римо.- Думаю, на этом мы теряем несколько голо-
сов в минуту.
  - Кто знает,- отозвался Чиун.- Может, Майами-Бич как  раз  созрел  для
того, чтобы в ратуше заседал виртуоз игры на пиле. Может, сейчас это лу-
чший вариант.
  - Спасибо, Чиун, за слова утешения.
  Они замолчали и принялись наблюдать, как Мак Полани выпендривается пе-
ред камерой. Но где же Терн Уокер ? Она давно должна  была  быть  здесь.
Может, ей удалось бы разговорить Мака, он бы сказал пару слов о ходе ка-
мпании. Могла бы постараться за те деньги, которые Римо выложил  за  это
трехчасовое безобразие. Она бы могла разобраться с этой выездной телеви-
зионной бригадой. Они заявили в студии,  что  представляют  нью-йоркскую
телекомпанию, снимающую специальную передачу о способах ведения  предвы-
борной борьбы. После недолгих пререканий им разрешили установить аппара-
туру в дальнем конце студии, и теперь два оператора отсняли уже,  должно
быть, несколько километров пленки. Они сильно  раздражали  Римо,  но  он
приписывал нервозность своему твердому убеждению, что неудачи должны ос-
таваться в семье, а не становиться достоянием последующих поколений.
  Чиун что-то сказал.
  - Тсс,- остановил его Римо.- Мне интересно, удастся ли ему взять высо-
кую ноту.
  Полани это уже почти удалось, по тут снова раздался голос Чиуна:
  - Здесь есть посторонние, на которых обратить внимание тоже интересно.
  - Какие, например?
  - Эти двое телевизионных господ. Они не те, за кого себя выдают.
  - Почему?
  - Потому что в течение последних пяти минут их киноаппарат снимает пя-
тно на потолке.
  Римо посмотрел, куда указывал Чиун. Полани явно не попадал в объектив,
пленка с колоссальной скоростью тратилась ни на что. Тем временем опера-
торы склонились над ящиком с оборудованием, а когда  поднялись,  Римо  с
Чиун увидели у них в руках автоматы. Они целились в Полани.
  Зрители, которых Мак Полани называл "жителями  телевизионной  страны",
пропустили самую интересную часть посвященной ему передачи. Римо бросил-
ся было к автоматчикам, но Чиун его опередил. Зрители видели только, как
мелькнуло зеленое кимоно - Чиун перекатился через сцену, мимо Полани,  а
затем, когда кандидат на последней умирающей ноте закончил игру, они ус-
лышали выстрелы, потом резкие удары и вскрик.
  Повинуясь профессиональному инстинкту,  оператор  моментально  перевел
камеру туда, где происходила борьба, но Чиун проворно прыгнул за кулисы,
и в объектив попали лишь тела фальшивых телевизионщиков, лежавшие на го-
лом деревянном полу,- неподвижные, мертвые тела.
  Камера задержалась на них на мгновение, а потом двинулась назад, к По-
лани. И тут Римо с ужасом осознал, что он стоит как раз между кандидатом
на пост мэра и телеобъективом и его лицо вот-вот станет достоянием широ-
кой общественности. Что скажет на это доктор Смит?- пронеслось у него  в
голове. Тогда он повернулся к камере спиной и произнес в свисавший свер-
ху микрофон:
  - Леди и джентльмены, прошу сохранять спокойствие. Только что произош-
ло покушение на мистера Полани, но охрана держит  ситуацию  под  контро-
лем.- Затем, не оборачиваясь, он ушел из поля зрения объектива,  оставив
в кадре лишь Мака Полани, продолжающего сжимать в руках свою пилу и  об-
ратившего взор в ту сторону сцены, где распластались два тела.
  Наконец Полани опять посмотрел в объектив и медленно произнес:
  - Они попытались остановить меня. Многие пробовали сделать подобное  и
прежде, но пока этого никому не удавалось. Только смерть может меня  ос-
тановить.
  Он умолк. Оператор выражал бурный восторг. В  будке  аплодировал  зву-
коинженер.
  Полани секунду помолчал н снова заговорил:
  - Надеюсь, вы все завтра проголосуете за меня. А теперь спокойной  но-
чи.- С этими словами, зажав под мышкой пилу, он ушел, присоединившись за
кулисами к Римо. Вскоре там оказался и Чиун. Прозвучала умолкла  мелодия
"Свет солнца приятней".
  - Быстро соориентировались,- похвалил Римо.
  - Что вы имеете в виду?- спросил Полани.
  - Насчет того, что многие хотели вас остановить. Вот слова  настоящего
политического деятеля.
  - Но это чистая правда,- обиделся Полани.- Каждый раз, стоит  мне  на-
чать играть на пиле, как кто-то обязательно пытается меня остановить.
  - Так вы говорили о пиле?
  - Ну конечно! О чем же еще?
  - Где же Тери?- прорычал Римо.
  В небольшом номере, который Тери снимала в гостинице, где располагался
штаб Полани, ее не было, но на столе Римо обнаружил записку: "Тери, ни в
коем случае не появляйся сегодня на телевидении. Это очень серьезно. Ма-
ма". Записка была написана недавно и источала нежный аромат. Римо поднес
ее к лицу - от нее исходил запах Дороти Уокер. Такой чистый... и тут Ри-
мо узнал его: это был запах  сирени.  Тот  же,  что  исходил  от  орудий
убийства Уилларда Фарджера и Клайда Московитца.
  Дороти Уокер... Так вот через кого шла утечка информации из штаба  По-
лани, вот кто получал денежки Римо и вел двойную игру! А накануне  вече-
ром она пыталась использовать его.
  Римо взломал дверь ее пентхауса, удобно расположился в кресле и приня-
лся ждать. Он ждал всю ночь и еще полдня, по она так и не появилась. На-
конец зазвонил телефон. Римо снял трубку.
  - Алло!
  - Алло! Кто это? Римо?- раздался голос Тери.
  - Он самый.
  - Значит, маме все-таки удалось вас к себе заманить,- хихикнула  она.-
Я так и знала.
  - Боюсь, Тери, вы ошибаетесь. Вашей матушки здесь нет. И не  было  всю
ночь.
  - А, значит, она у дедушки на яхте. Наверно, обсуждают  ход  кампании.
Его это очень интересует.
  - А как называется его яхта?
  - "Энколпиус". Она стоит на приколе в бухте.
  - Спасибо,- поблагодарил Римо.- Кстати, почему вы не пришли  вчера  на
передачу?
  - Мне мама оставила записку. А когда я позвонила ей, она сказала,  что
ходят слухи о теракте и вы попросили меня остаться дома. Ну, тогда я ве-
рнулась к подруге. Но я все видела. Мне кажется, было великолепно!
  - Если вам понравилось, следите, что будет дальше.- Римо повесил труб-
ку, вышел на улицу и двинулся к бухте.

  - Папа, ты проиграл.- Дороти Уокер в зеленом вечернем платье сидела  в
кают-компании яхты и беседовала с отцом.
  - Знаю, дорогая. Все знаю. Но кто мог подумать, что паши ребята прома-
жут! Такие надежные парни, Саша и Дмитрий. Они для нас  готовы  были  на
все.
  - Да, но они все-таки промахнулись. И теперь нет ничего, что  помешало
бы мистеру Полани стать мэром. Ты не учел, какой будет реакция избирате-
лей, если твои люди промахнутся.
  - Все верно,- печально улыбнулся Дворшански.- Может, я  просто  поста-
рел. Стал слишком стар, чтобы владеть городом. Что ж,  в  жизни  есть  и
другие утехи.
  - Может, ты наконец уйдешь на покой? Тебе следовало  это  сделать  уже
много лет назад. Ты всегда говорил, что проигрыш - это единственный неп-
ростительный грех.
  - Кажется, ты рада, что все так  вышло?  Но  ведь  ты  тоже,  кажется,
проиграла.
  - Нет, папа, я победила. Полани станет мэром, а мы с Тери - его  глав-
ными советчиками. И через полгода весь город будет моим. А потом я отдам
его тебе - это будет моим подарком. Ты его заслужил.
  Слушая ее, Дворшански понял, что не из любви  собирается  она  сделать
ему этот подарок - она просто хочет расплатиться с  назойливым  кредито-
ром. Он посмелел на дочь и сказал:
  - Возможно, мы оба в чем-то проиграли.
  - Это верно,- вдруг раздался чей-то голос: в дверях  стоял  Римо.-  Вы
оба проиграли.
  - Кто вы?- властно спросил Дворшански.- Кто этот человек?
  Улыбаясь Римо, Дороти поднялась.
  - Это Римо. Он представляет мистера Полани. Пожалуй, единственный  че-
ловек, оказавшийся достаточно прозорливым, чтобы увидеть в мистере Пола-
ни человека, который так нужен сейчас Майами-Бич...
  - Приберегите это для очередной рекламы собачьих  консервов,-  оборвал
Римо.- Наконец-то у меня открылись глаза! Когда я узнал, почему Тери  не
явилась на передачу. Вы сделали это только для того, чтобы завладеть го-
родом?
  Дворшански кивнул.
  - Почему бы и пет? Вы можете предложить более достойную цель?-  Маршал
говорил легко, почти радостно.
  - Но зачем было убивать Фарджера?
  - Фарджера? Ах, да! Надо было показать людям Картрайта, что мы не  по-
терпим измены. Но когда вы  просто  избавились  от  трупа,  не  афишируя
убийство, его значимость, конечно же, была сведена к нулю.
  - А Московитца?
  - Московитц был слабый человек. Думаю, он предпочел бы  отправиться  в
тюрьму, чем продолжить игру, где ставки были слишком высоки. Он  слишком
много знал и мог бы нас выдать.- И всю эту историю с федеральным  прави-
тельством и документами Лиги вы раздули потому...
  - Потому что это был единственный способ оградить Картрайта с его бан-
дой от тюрьмы и добиться его выбора на очередной срок. Я  посчитал,  что
правительство воздержится от каких-либо действий против Картрайта,  если
само окажется под угрозой его разоблачений.
  - Задумано неплохо,- похвалил Римо.- Вы надолго связали мне руки. Я не
мог решиться сделать с вами и вашим Картрайтом то, чего вы заслуживаете.
И все же вы в конце концов проиграли.
  Дворшански улыбнулся, на загорелом лице блеснули белоснежные зубы.
  - Нет, друг мой, это не я, а вы проиграли.- С этими словами маршал ус-
тремился к небольшой коробочке, лежащей на крышке рояля.
  Когда у него в руках мелькнуло шило, Римо наконец понял, что убийца не
Картрайт, не Дороти Уокер и не какой-то наемник, а именно  этот  крепкий
старик. Римо было очень важно выяснить это.
  Он усмехнулся. Дворшански двинулся на него. Когда маршал оказался  ря-
дом, на Римо пахнуло резким запахом сиреневого одеколона.
  Маршал не стал тратить времени даром. Он замахнулся, целясь Римо в ви-
сок, чтобы шило вошло в ухо по самую рукоятку. Римо  отскочил,  а  потом
сделал бросок вперед и перехватил руку нападавшего - она продолжила свой
широкий замах и, очертив круг, шило глубоко вонзилось маршалу в шею.  Он
издал гортанный звук, с недоумением глянул на Римо и рухнул на пол.
  Дороти Уокер поднялась. Кинув беглый взгляд на отца, она произнесла:
  - Римо, мы все сможем. Ты и я. Завладеем сначала городом,  а  потом  и
всем штатом.
  - И ты ни одной слезы не прольешь по отцу?
  Она подошла к Римо и всем телом прижалась к нему.
  - Ни одной,- улыбнулась она.- Я всегда была слишком  занята  жизнью...
любовью... не было времени плакать.
  - Может, мне удастся это изменить,- сказал Римо и, прежде чем она  ус-
пела двинуться или крикнуть, без усилия проткнул ей пальцем висок. Потом
уложил ее па пол, рядом с отцом, и закрыл за собой дверь.
  Команды на яхте не было. Римо повел судно к южной оконечности  Майами-
Бич и бросил якорь в двухстах  метрах  от  берега.  Матросы,  получившие
увольнение на берег, не скоро ее найдут. Римо поплыл к берегу. Следующим
пунктом повестки дня был мэр Картрайт.


ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

  Мэр Тимоти Картрайт открыл верхний ящик стола. Внутри находилась мета-
ллическая дверца. Сняв с пояса связку ключей, Картрайт выбрал  маленький
ключик и открыл сейф. Потом выгреб оттуда пачку банкнот  и  кинул  их  в
кейс.
  Как часто, подумал он, проигрывающие кандидаты вот  так  же  старались
отсрочить свое появление перед соратниками в штабе кампании? И как часто
у них не хватало времени даже выступить с речью, потому что надо  скорее
попасть в свой кабинет, прихватить деньги и  избавиться  от  компромети-
рующих документов?
  Впрочем, какое это имеет значение? Он пришел на этот  пост  честным  и
бедным, уходит бесчестным, но богатым. Деньги  в  банковских  сейфах  по
всей стране, драгоценности и облигации за рубежом. Ему не  придется  ду-
мать, как прокормить семью. Город выбрал Мака Полани?  Что  ж,  это  его
проблемы. Пусть избиратели имеют, что заслужили, а он сам будет уже  да-
леко.
  И когда полиция перестанет их защищать, городские службы станут  рабо-
тать все хуже, а потом и вовсе перестанут функционировать,  когда  город
наводнят хулиганы, бродяги и всякие хиппи, тогда  они  запросят  пощады,
будут умолять Тима Картрайта вернуться и навести порядок. И он не верне-
тся.
  Он представил себе свой штаб и обливающихся слезами активистов. Стран-
но. Один безумный сторонник способен пролить больше слез, чем все проиг-
равшие кандидаты, вместе взятые. Впрочем, ничего странного. Кандидат, не
прошедший на новый срок, уже свое нахапал, так о чем же ему плакать?
  - Далеко собрались?- прервал его размышления чей-то голос.
  - Как вы сюда попали?- вскричал Картрайт, который  знал,  что  главный
вход закрыт, а черный охраняется шерифом Мак-Эдоу.
  - Шериф решил соснуть. Забыться вечным сном. А теперь ваша очередь по-
с