ескому стулу. Он так и  поступил,  после  чего потерял сознание, а
когда очнулся, то заметил ожоги на запястьях  и лодыжках. Рядом стояли люди,
которые впервые за все это время поверили, что он не виновен в  убийстве.  И
поверили потому, что  сами сфабриковали против него  дело - в соответствии с
четко разработанным планом Харольда В.Смита, директора КЮРЕ.
     - Никогда не слышал о подобной организации, - сказал тогда Римо, и Смит
с кислым лицом заметил, что в  противном  случае  на стране, в  которой  они
живут,  можно было  бы  поставить крест. КЮРЕ  создали потому,  что  обычные
государственные  службы  не  могли  в  полной  мере  справиться  с  разгулом
противоправных   действий,   связанных   с   нарушением  конституции.   КЮРЕ
обеспечивало не предусмотренную законом деятельность, которая только и могла
спасти страну. Организации не  хватало  только одного -  карающей руки. И ею
должен  был  стать  Римо,  несуществующий  человек,   выполняющий  поручения
несуществующей организации. Его как бы не было вообще, - поскольку он только
что был казнен  на электрическом стуле. А отпечатки пальцев мертвецов никого
не интересуют.
     Сначала Римо  думал  при  первой же возможности  сбежать,  но одно дело
следовало за другим, а потом начались тренировки с Чиуном, благодаря которым
он действительно стал другим человеком, и с каждым днем в нем оставалось все
меньше от парня, некогда  казненного на электрическом стуле. И он остался на
этой работе.
     И вот теперь, более десяти лет  спустя, он, Римо Вильямс, сидя в камере
предварительного заключения одного из южных штатов, ждал, когда компьютеры в
санатории "Фолкрофт", нервном центре КЮРЕ, передадут свои неуловимые приказы
о его освобождении. Всего каких-нибудь два часа, максимум три.
     Итак, он  ждал. Два часа,  три, а потом  и все четыре, слушая, кик вода
капает в раковину  и  по  камере  мечется  одинокая  муха,  время от времени
подлетая к  вентилятору,  едва  вращавшему лопастями и  сохранявшему  воздух
неподвижным,  жарким  и  влажным.  На скользкой  серой краске  металлических
прутьев от испарений образовывались капли воды, и сидевший через решетку  от
него  алкаш,  который  издавал  столь едкий запах,  что мог вызвать коррозию
алюминия, принялся рассуждать о жизни.
     -  Ну, хватит,  - произнес  Римо  и положил  два пальца  левой руки  на
квадратный  металлический замок. Всеми порами кожи он ощутил влажную теплоту
скользкой  краски.  Легким движением, ибо  ключом  ко  всему  делу был  ритм
надавливания, он отодрал краску, повредив тонкий слой ржавчины под  ней. Еще
небольшое  усилие -  и дверь закачалась на  петлях.  Севшая на решетку  муха
подскочила,  словно  ужаленная  током.  Наконец  петли  хрустнули,  и  замок
открылся с резким звуком - словно  кусочек свинца шлепнулся на  пачку бумаги
для ротапринта. Римо толкнул дверь, и она со скрежетом слетела с петель.
     - Вот сукин сын, - заорал алкаш,  с  трудом выговаривая слова. - Делают
черт-те как! А мою можешь открыть?
     Надавив двумя  пальцами на  замок,  Римо открыл и  вторую камеру. Алкаш
свесил было ноги с кровати, но увидев,  что придется сделать по меньшей мере
три  шага  до двери,  чтобы  сбежать, решил отложить  это  дело на потом. Он
поблагодарил благородного незнакомца и впал в прострацию.
     Тут в коридор заглянул надзиратель и, увидев, что происходит, захлопнул
железную дверь, ведущую наружу. Он как раз пытался ее запереть, когда  дверь
обрушилась  на  него, словно  с  той  стороны  ее  протаранил  тяжелый танк.
Перешагнув через  тюремщика,  Римо двинулся дальше, пока не  нашел  еще одну
дверь. Она вела  в полицейский участок. Сидевший там детектив в ужасе поднял
глаза.
     - Мне не понравилось, как вы меня разместили, - заявил ему Римо и исчез
в  очередном  коридоре  до того,  как  полицейский  сообразил схватиться  за
пистолет.  Там Римо  перешел  на шаг  и спросил у полицейского, заполнявшего
протокол,  где здесь  выход. Когда он  выходил из  здания,  кто-то  крикнул:
"Побег!"
     Нэгз-Хед был не из тех городов,  где  можно затеряться в толпе, поэтому
Римо предпочел задние  дворы с высокими пальмами, стараясь слиться с зеленью
и песчаным ландшафтом, озаренным кроваво-красным послеполуденным солнцем,
     Тем временем  в мотеле  Чиун наблюдал,  как  кремовые  пенящиеся буруны
Атлантического океана накатывают на  бесконечный песчаный пляж,  растекаются
по песку, а затем отступают назад, чтобы снова вернуться в виде бело-зеленой
волны.
     - Надо бежать, - бросил Римо.
     - От кого? - удивленно спросил Чиун.
     - От местной полиции. Нам надо возвращаться в Фолкрофт.
     - Бежать от полиции? Но разве она не подчиняется императору Смиту?
     - Не вполне так. Все гораздо сложнее.
     - В таком случае чем же он управляет?
     - Нашей организацией.
     - Выходит, организация не имеет влияния на полицию?
     - И да, и нет. По крайней мере, сейчас - нет. Боюсь, он в беде.
     - Он напоминает мне самаркандского  эмира, который  так боялся проявить
слабость, что не доверял даже собственному наемному убийце, который, конечно
же,  был Мастером  Синанджу. Когда судьба отвернулась  от эмира, Мастер  был
бессилен  ему  помочь. Точно  так  же  происходит  с  императором Смитом. Мы
сделали все, что могли, и больше ничем не можем ему помочь.
     - Но он попал в беду!
     - Это потому, что недостаточно доверял тебе. И мы больше за это никакой
ответственности не несем. Ты сделал все, что в твоих силах для этого глупца,
и теперь должен предложить свой  талант тому, кто в состоянии его оценить. Я
всегда считал,  что использовать  учение Синанджу  для службы этому человеку
было пустой тратой сил.
     - Папочка, есть  вещи, которые ты не можешь мне объяснить, -  задумчиво
произнес Римо, - но есть и то, чего я не могу объяснить тебе.
     - Это потому что ты ограниченный человек, Римо. Но я-то не глуп.
     Римо кинул взгляд на огромные лакированные сундуки.
     - У нас нет  времени  на долгие сборы, так что придется забрать их чуть
позже.
     -  Я не собираюсь жертвовать  моими  скромными пожитками,  чтобы очертя
голову бросаться на помощь недостойному императору,  который не доверял Дому
Синанджу.
     - Извини, - сказал Римо. - Тогда мне придется уйти одному.
     -  Неужели   ты  покинешь  кроткого,   скромного   старичка,   смиренно
доживающего свои последние годы?
     - Какое  смиренно? Какие последние  годы? Какой кроткий старичок? Ты  -
самый опасный наемный убийца в мире!
     - Я гарантирую честную службу за честное и адекватное вознаграждение.
     - Прощай, - сказал Римо. - Увидимся позже.
     Чиун отвернулся.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

     Зная, что  на  всех  дорогах будут установлены полицейские  посты и  по
всему штату будет объявлен розыск, Римо решил выбраться из Южной Каролины на
проезжавшем мимо трейлере.
     Он    расположился    между   телевизорами    фирмы    "Кромаколор"   и
саморазмораживающимися холодильниками - в кузове трейлера было  темно, как в
пещере.  Из кабины трейлера  не долетало ни звука,  и  водитель с напарником
тоже не слышали, как к ним подсел  непрошеный пассажир. Когда Римо выберется
из  штата,  на  него  вряд  ли  кто-нибудь,  обратит  внимание.  К  большому
сожалению,  скрывающихся преступников в  наши дни  могут поймать лишь в  том
случае, если  они  расскажут кому-нибудь о своем прошлом или  будут взяты  с
поличным при  совершении очередного тяжкого  преступления,  и  их "пальчики"
будут обнаружены в вашингтонских досье ФБР.
     Так что стоит ему оказаться в Северной Каролине, и все будет хорошо.
     Римо  слушал,  как  коробки  со  всевозможным  оборудованием  трутся  о
стягивающие их металлические крепления. С организацией, должно быть,  совсем
плохо, если его не могут вытащить даже из обычной тюремной камеры.
     А  этот безумный  телефонный  звонок  ему  в мотель по открытой  линии!
Голос,  без  сомнения, принадлежал  Смитти, который  никогда не пошел  бы на
такое, будь у него другой выход.
     А  может  и  хорошо,  что  организация  разваливается. Что  ей  удалось
сделать? Временно замедлить перераспределение голосов между партиями? Но оно
все равно так или иначе произойдет. Может, действительно, историю невозможно
изменить? Как любит повторять Чиун: "Это величайшая сила - знать, чего ты не
можешь".
     Наконец  трейлер  остановился, и  Римо услышал,  как  шоферы  обсуждают
проблему,  где бы перекусить. Тогда  он незаметно выскользнул  из трейлера и
оказался на окраине большого города.
     Был  поздний вечер, и резкий запах жирного жареного мяса был так силен,
словно его выпустили  из  флакона с аэрозолем. Римо  находился возле большой
столовой, от которой как раз  отъезжало такси. На дверце  машины красовалась
надпись: "Рэли, Северная Каролина".
     -  В аэропорт,  -  скомандовал Римо, и через двадцать минут был  уже  в
аэропорту,  а  еще  через  час  -  на  борту  самолета, выполняющего рейс  в
Нью-Йорк.
     Там, в Ла-Гардии,  Римо  взял  такси и  в три часа утра уже подъезжал к
высоким каменным стенам санатория "Фолкрофт" в Рае, Нью-Йорк.
     В  предрассветном сумраке  односторонние окна  директорского  кабинета,
выходящие  на  Лонг-Айлендский  пролив,  производили  впечатление   огромных
пустынных площадей. Там горел свет. Въезд на территорию не охранялся. Вход в
главное здание был открыт.  В несколько прыжков преодолев  темный лестничный
пролет,  Римо  прошел  по  коридору  и оказался  перед  массивной деревянной
дверью.  Даже в темноте он  различил  солидную  надпись, сделанную  золотыми
буквами: "Доктор Харольд В.Смит, директор".
     Дверь   была  не  заперта.  За  ней  находилось   помещение  с  большим
количеством  столов  - днем там  работали  секретари и  референты Смита.  Из
кабинета Смита доносился знакомый высокий  голосок, который обещал всемерную
поддержку в эти трудные для организации времена и  возносил хвалы императору
Смиту за  мудрость, смелость и щедрость. И еще обещал устроить кровавую баню
его врагам.
     Это был Чиун.
     -  Как  тебе  удалось  так  быстро   сюда  добраться?  -  спросил  Римо
по-корейски.
     Пальцы  Чиуна  с  длинными  ногтями  замерли посередине  выразительного
жеста. Смит сидел за большим, хорошо отполированным столом; его бесстрастное
лицо было чисто выбрито.  На нем  был темный костюм-тройка,  новый галстук и
безупречная белая рубашка.
     Три  часа ночи. У этого человека  крупные  неприятности, а он  выглядит
так, будто всего лишь решил сделать перерыв в  работе, чтобы выпить  чашечку
кофе  в офисе  на  Уолл-стрит.  Наверное,  в  детстве  он  был  единственным
ребенком, научившимся проситься на горшок уже в первую неделю жизни. Римо не
мог  припомнить  случая, чтобы складка на  брюках Смита не была бы аккуратно
отутюжена.
     - Неважно,  как я  сюда  попал.  Просто я должен спасти  тебя  от этого
идиота-императора и оградить от  его неприятностей,  -  так  же  по-корейски
ответил Чиун.
     - А как же твои чемоданы?
     - Я гораздо больше вложил в тебя. Десять лет тяжелейшего труда - и хотя
бы на грош  отдачи за тот  величайший дар, который я вручил  тебе. Я не могу
позволить тебе вот так просто уйти, унося мои капиталовложения.
     -  Если мне  будет позволено вмешаться, - перебил их Смит, -  то должен
буду заметить,  что  нам предстоит  обсудить важные  дела.  А  я не  понимаю
по-корейски.
     - На самом деле Римо тоже не все понимает, - по-английски заметил Чиун.
-  Нам  просто  надо  обсудить  некоторые  вопросы,  чтобы  выработать  план
действий, как лучше вам служить.
     -  Спасибо,  -  поблагодарил  Смит.  - Римо,  боюсь,  у  меня  для  вас
неприятные новости. Мы не просто в беде. К сожалению, мне придется...
     -  Приостановить  деятельность по  многим  направлениям, - договорил за
него Римо.
     - Дай ему закончить, - прорычал Чиун.
     - Приостановить деятельность по многим направлениям, - сказал Смит.
     - Вот видишь, - обратился Чиун к Римо. - Теперь ты все знаешь.
     - Мы фактически бездействуем, - продолжал Смит. - Конечно, мы прекрасно
могли  бы  пережить это никчемное расследование деятельности ЦРУ  и  ФБР,  к
которым мы подключили наши  компьютеры,  о чем они даже не догадывались.  Но
после этого  злодейского убийства конгрессмена  следователи  принялись всюду
совать свой  нос и  случайно наткнулись на несколько  наших  линий.  Тогда я
позвонил  вам -  в  открытую,  рассчитывая, что  вы  не станете прибегать  к
специальным телефонным номерам.
     - А я прибегнул.
     - Слава Богу, что вы не попались.
     - А я и попался.
     - Убили кого-нибудь?
     - Естественно, - вмешался Чиун.
     - Нет, - сказал Римо.
     - Отлично, - произнес Смит.
     - Чего ж  хорошего, -  заметил Чиун. - Он безобиден,  как монах. Но  мы
ждем лишь вашего слова, чтобы утопить в крови ваших врагов.
     - Боюсь, что обычное физическое  устранение кого бы то ни было здесь не
поможет.  По  крайней  мере,  это  не ослабит  давления  на  нас. Вы  должны
выяснить, кто или что убило этого  конгрессмена, а потом  рассказать  правду
миру. Заставить  его - или  их  признаться. Или сделать так, чтобы  они были
осуждены. Только это способно отвлечь внимание от нашей организации.
     - У вас есть какие-либо версии?
     -  Нет, - ответил Смит. - У конгрессмена вырвали сердце. И следователям
так и не удалось его найти,
     - Просто взяли и вырвали сердце? Рукой?
     - Не  совсем так, насколько мы можем судить. Похоже, убийца пользовался
каким-то примитивным ножом.
     - А сердца и след простыл?
     - Как сквозь землю провалилось.
     - Похоже на ссору любовников, - заметил Римо.
     -  У этого человека  не было связи на  стороне.  Он был женат, - скачал
Смит, подумав о своей семейной жизни, которая  длилась вот уже тридцать лет.
- Нормальный, счастливый брак, который все длится и длится.
     - Словно все капает и капает вода, - добавил Чиун.
     - Да, что-то в этом роде, - согласился Смит.
     - В моей жизни когда-то тоже  было такое,  - сказал Чиун.  - Но однажды
она поскользнулась на камнях в бухте с  сильным течением и утонула. Так что,
как видите, если иметь терпение, все всегда кончается хорошо.
     - Так или иначе, - продолжал Смит, - конгрессмен чист. У него были лишь
политические противники.  Считалось,  что  у него надежная охрана.  Человек,
приставленный  к  нему  министерством  юстиции  после  начала расследования,
дежурил за дверью его кабинета всю  ночь. Подозрение закралось к нему в пять
часов  утра,   и   когда   он  вошел  в  кабинет,  то  увидел  конгрессмена,
распростертого на столе. Рубашка был  расстегнута, и сердце вынуто из груди.
Все артерии и вены были разорваны. Вытекло невероятное количество крови.
     -  Дилетанты, - презрительно бросил Чиун. - Большое количество крови  -
первый признак.
     - Так что вам надо быть крайне осторожными, - сказал Смит. - ФБР  и ЦРУ
не меньше нашего хотят найти убийцу. Проблема лишь в том,  что они думают на
нас, некую секретную организацию, о которой им ничего  не известно. Если они
заподозрят, что вы работаете на нашу организацию, то могут вас арестовать.
     - Я буду осторожен, - сказал Римо.
     - Хочу закрыть на некоторое время санаторий. Из компьютеров  уже стерли
всю информацию, большинство сотрудников уволены. Через несколько дней от нас
не останется и следа. А дальше - дело за вами.
     - Хорошо, - подытожил Римо.
     -  И даже больше, чем хорошо, -  поддержал  Чиун.  - Мы выясним,  в чем
дело, и устраним нависшую над вами угрозу.
     - Только не  надо  устранять,  -  попросил  Смит,  прочистив  горло.  -
Выясните, в  чем  дело, и  сделайте  так, чтобы  преступники  были  публично
разоблачены. И постарайтесь обойтись без убийств.
     - Конечно-конечно,  -  поспешил заверить  его  Чиун.  -  Ваша  мудрость
превосходит скромные способности обыкновенного наемного убийцы.  Вы истинный
император, самый великий на земле.
     Когда они вышли  из здания и  оказались на  улице, где все  еще  царила
прохладная ночь  и с Лонг-Айлендского пролива долетал соленый  ветерок, Чиун
сказал Римо по-корейски:
     - Я всегда  говорил,  что Смит  - сумасшедший,  и сегодня он снова  это
доказал. - Состоявшийся разговор напомнил ему историю о царе, который, сойдя
с ума, попросил своего наемного убийцу вычистить конюшни. -  Тому императору
был нужен чистильщик конюшен, а что нужно этому, я даже и понять не могу.
     - Он хочет, чтобы кого-нибудь приговорили, - объяснил Римо.
     -  А-а. Значит,  ему  нужен  представитель правосудия  -  прокурор  или
адвокат. А по мне уж лучше чистить конюшни.
     - Не вполне так. Мы должны найти убийцу и передать  улики какому-нибудь
прокурору.
     - Как делают полицейские и детективы?
     - Вроде того.
     - Понятно, - сказал Чиун.  - Пойди  туда, не знаю куда, принеси  то, не
знаю что. К тому же мы даже точно не знаем, что должны сделать с этим чем-то
или  кем-то,  которого  найдем, зато  знаем,  что  если  этого  не  сделаем,
император Смит будет страдать.
     - Лично я знаю, что делаю, - успокоил его Римо. - Не волнуйся.
     -  Волноваться?  Мне?  -  удивился  Мастер  Синанджу.  -  Чтобы  начать
волноваться, сначала надо унять смех. Вы, белые, такие смешные.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

     Миссис  Рамона  Харви  Делфин  изучала   план  мероприятий  в  связи  с
празднованием  двухсотлетия  образования  США,  и  вдруг   на  черновик  под
названием "Парад  возле памятника Колумбу" упало  желтое перо.  Она  подняла
глаза.
     Миссис  Делфин  была дородной  дамой,  чье лицо и тело поддерживались в
форме,  благодаря  дорогим  кремам  и  умелым  рукам,  так  что,  когда  она
улыбалась, маленькие  морщинки, казалось, выходили  из  укрытия. На этот раз
она  улыбнулась очень широко: появление этих людей удивило ее,  и к  тому же
выглядели они довольно нелепо.
     -  Какого  черта вы нарядились в эти перья? -  поинтересовалась она  со
смехом.
     Одно  лицо  показалось  ей   знакомым,  и  принадлежало  оно   довольно
бездарному  юнцу, которому каким-то  образом удалось встать во главе  целого
издательства. Должно быть, она встречала его  на каком-то банкете или где-то
еще. Остальные были незнакомцами, и она не очень понимала, почему  дворецкий
впустил их  в  ее квартиру на  Пятой  авеню, предварительно не доложив об их
приходе.  В наши дни на улицах Нью-Йорка творится столько безобразий, что ни
в коем  случае нельзя пускать в  дом незнакомых людей. Ей казалось,  что она
вполне отчетливо донесла до дворецкого эту мысль.
     - У нас уже есть группа индейцев для парада, - сказала миссис Делфин.
     Мужчины хранили молчание. Одеяния из желтых перьев доходили им до колен
и не имели застежек, обнажая голую грудь и белые набедренные повязки гостей.
     -   Я   говорю,   у   нас  уже   есть  чудный   танцевальный   ансамбль
индейцев-могавков. К тому же вы одеты не как североамериканские индейцы. Ваш
наряд скорее напоминает что-то южноамериканское. Если хотите, наряд ацтеков.
     - Вовсе не  ацтеков,  - сказал человек, стоявший дальше всех от нее.  В
руке  он  держал  нечто,  напоминающее  фаллический  символ,  вытесанный  из
светлого камня. Остальные четверо расположились по обе  стороны от него, как
бы встав в колонну по двое.
     - К сожалению, майя нам тоже не нужны.
     - Мы не майя.
     - Кстати,  внешне вы  вовсе не похожи на индейцев, - произнесла  миссис
Делфин,  теперь уже выдавливая из себя  улыбку,  и принялась крутить в руках
жемчужное  ожерелье,  украшавшее  ее  затянутую  в  черное,   пышную  грудь.
Жемчужины в ее ладонях сразу сделались скользкими от пота.
     - В наших жилах течет индейская кровь, -  сказал  мужчина с заостренным
камнем.
     - Это  очень мило, -  откликнулась миссис Делфин.  - Полагаю,  красотой
свой Америка обязана именно тому что столько народностей внесли свой вклад в
ее развитие. Но, видите ли, инки не принадлежали к их числу.
     - Мы не инки. Мы из пле