Люди  были такие забавные.  Они были даже
интереснее и занятнее чисел.
     Правда, порой они бывали чересчур просты. Как  Ример Болт. Он был игрой
сексуальной, и  играть в  нее  не составляло никакого  труда.  Болт,  как  и
множество  других  мужчин,   принадлежал  к  тем,  для  кого   секс  являлся
подтверждением их самоценности. От секса он чувствовал себя лучше. Когда его
не было, он чувствовал себя ненужным. Он буквально мог отдать себя во власть
той, которая уступала его притязаниям при условии,  что дама делала вид, что
полностью  удовлетворена. Болту было это нужно, и Кэтлин это ему давала. Она
была  хорошей  актрисой,  всегда  была  хорошей  актрисой.  Когда  она  была
подростком, ей удавалось обманывать даже психиатров. Но вид чужих  страданий
не мог обмануть ее тела, несмотря на то, что прошло столько лет.
     Когда  она говорила посеревшему лицом лаборанту, что  этот  эксперимент
был так важен, потому  что только научившись  все контролировать, они смогут
сделать эти опыты  безопасными для человечества, она  представляла себе, что
будет чувствовать человек, посаженный в клетку под луч флюорокарбонов.
     К ней опять подошел лаборант  и попросил разрешения избавить от мучений
терьера.  Она  в  этот момент исследовала состояние растворов в пробирках, а
краем глаза наблюдала, как он прикусывает губу. Она заметила, что  кровь  на
губе не выступила.
     -- Как вы можете допускать подобные вещи? -- спросил он.
     Кэти положила руку ему на запястье.
     -- Поверьте, мне  очень  жаль, что  вы вынуждены на все  это  смотреть,
Джон, -- сказала она. Она знала, что такие слова обычно успокаивают.
     -- Джим, -- поправил он.
     -- Неважно, -- сказала она.  --  Трагедия в том, Джим, что  такие люди,
как вы, должны на это смотреть.
     -- Им не нужно  было страдать,  -- сказал он. В глазах его стояла боль.
Она постаралась изобразить на лице сочувствие и  еще раз напомнила себе, что
его зовут  Джим. Как "джем".  Представь себе  это слово написанным на доске,
сказала себе Кэтлин. Д-ж-и-м. Нажим. Отжим. Джим.
     -- Джим... они должны были страдать.
     -- Но почему, черт возьми, почему?
     --  Чтобы потом  не страдали дети. Мы не  хотим,  чтобы энергия  солнца
несла  зло, как может  нести  его атомная энергия. Мы не хотим, чтобы  такие
ужасные вещи происходили с ни в чем не повинными детьми. -- Кэтлин взглянула
в  его  тревожные глаза.  Она надеялась, что  в  ее глазах  светится должное
количество сочувствия. --  Мне очень жаль, Джем -- он озадаченно взглянул на
нее  -- Джим, -- поправилась  Кэти  и  ласково погладила его  по руке. Когда
нужно добиться чего-нибудь  от  мужчины, всегда  лучше до  него дотронуться.
Поэтому так трудно  порой говорить  по телефону. Работать удобнее руками. --
Джим, мы  узнаем такие вещи, которые  помогут нам защитить самое драгоценное
-- наших детей. И, Джим, я не знаю лучшего способа, Джим.
     -- Неужели мы должны оставить несчастных животных страдать?
     -- Боюсь,  что  да.  У детей не было бы столь великолепной  возможности
избежать страданий. Вы можете заставить себя наблюдать за этим?
     Джим  наклонил голову.  К  его  боли прибавилось еще чувство  стыда  за
собственную слабость.
     -- Наверное, мне надо это сделать.
     -- Молодец, Джим, -- сказала Кэтлин. -- Если бы  та энергия, которую мы
сейчас высвободили,  вышла  бы из-под нашего контроля,  дети  бы  пострадали
больше всего. Они  бы валялись на улицах, стонали бы  и плакали, не понимая,
что  с  ними  случилось, не  понимая,  почему  их  нежная  кожа  почернела и
отваливается, они не могли бы даже видеть, что происходит вокруг, потому что
они бы были слепы. Слепы, Джим, слепы и напуганы. Они бы умирали. Если бы вы
Джим,  увидели умирающего  ребенка, смогли бы вы перерезать ему горло, чтобы
избавить его от страданий? Смогли бы?
     -- Нет, я бы не смог, -- ответил Джим.
     Он побледнел,  руки у него тряслись, а ноги не  могли  удержать его  на
месте. Он оступился и упал на траву, как мешок, свалившийся с телеги.
     -- Кэтлин О'Доннел хотела сказать ему, что и от этого ей было хорошо.

     Радиотелескоп  Джорделл-Банк  заметил  какие-то  странные  изменения  в
атмосфере. Что-то непонятным образом отражало сигналы.
     -- Думаешь, это то самое? -- спросил один из ученых.
     -- Никогда не видел ничего подобного, -- ответил другой. -- Наверное.
     -- Кажется, над Малденом.
     -- Давай позвоним парням из разведки, а?
     -- Странное воздействие  на радиосигналы, говорю.  Так может вести себя
луч или  поток флюорокарбонов. Вы представляете,  что это  может  сделать  с
озоном?
     -- Не знаю. Это может идти из Америки.
     -- Точно не скажу. Источник -- где-то к западу от Великобритании.
     -- Америка -- к западу от Великобритании.
     -- Вот именно.

     В номере Римо зазвонил телефон.
     -- Римо? -- Это был Смит.
     -- Да?
     -- Это случилось в Великобритании.
     -- Эта штука там?
     -- Нет.  Они туда  попали, но луч  был послан  откуда-то с  запада.  Мы
придерживаемся того же мнения.
     -- И где это?
     -- Где-то  в Америке, но мы точно  не знаем, где. Возможно, по-прежнему
на  восточном  побережье. У англичан должны быть  более точные сведения. Так
думают здесь. Но с Великобританией проблема.  Они  не  делятся с нами  своей
информацией. По каким-то идиотским причинам их разведка все держит при себе.
     -- Значит?
     -- Вы должны отправиться в Англию и выяснить, что они скрывают. А потом
возвращайтесь сюда и сверните шеи  этим психам до того, как мы все погибнем,
-- сказал Смит. Римо раньше никогда не слышал, чтобы этот сдержанный человек
выражался столь прямо, отдавая приказ.
     -- И сделайте  это  быстро, потому  что  я не  знаю,  что  происходит у
русских. Я их  никогда  не  мог просчитать. Единственный,  кто знал, что они
делают, это Чиун. А его я тоже не в состоянии просчитать.
     -- А что русские? -- спросил Римо.
     -- Похоже,  они  тоже что-то  разнюхали. Они  знали, чего  ожидать.  Но
остается только гадать, как  они поступят.  В  аэропорту Кеннеди  вас  будет
ждать  спецсамолет ВВС. Это  самый  современный истребитель.  Он обошелся  в
четверть  миллиарда  долларов,  перенесет вас  через  Атлантику  в  два раза
быстрее "Конкорда". Творит чудеса.

     Одной из чудесных  особенностей нового истребителя 3-83 было то, что он
мог пеленговать  все радарные сигналы и  перекодировать  таким  образом, что
офицер Пентагона мог  заносить их в компьютер. Это  великолепное изобретение
теоретически  давало возможность Воздушным Силам  иметь сведения о воздушных
перемещениях вокруг Земли, используя всего два самолета.
     Сложность  с  3-83  была  в  том, что  он  имел на борту слишком  много
приборов:   радарный   компьютер,  навигационный  компьютер,  автоматическую
систему наведения цели, и поэтому чаще всего двигатель просто не запускался.
Когда Римо прибыл в  аэропорт, 3-83 стоял на взлетной  полосе и  походил  на
огромную акулу, выброшенную на берег.
     -- Эта штука летает?
     --  Это лучший  в  мире самолет,  но  взлетает он  только тогда,  когда
удается скоординировать все его приборы.
     Это сказал генерал военно-воздушных сил, который объяснил, что  было бы
весьма  непредусмотрительно   запускать  всю  систему,  летательные  функции
которой важны скорее в стратегическом плане, нежели в тактическом.
     Короче,  объяснил  генерал,   это  не   летает,  скоро  не  полетит,  и
неизвестно,  полетит ли  вообще.  Он  посоветовал  воспользоваться  услугами
авиакомпании "Дельта Эрлайнз". Они будут готовы, как только будет готов он.

     Когда фельдмаршалу Земятину сообщили, что был  выпущен еще один луч, на
этот раз над Англией, он забормотал:
     -- Я не хочу войны. Я не хочу войны.  Ну почему эти  дураки  навязывают
мне войну?
     Раньше никто никогда не слышал, чтобы Великий  называл  врага  дураком.
Это слово он приберегал  для  своих. Он учил  всех русских вождей, что  враг
умен и совершенен во всех отношениях до тех пор, пока он не показал, как его
можно  победить.  Что  всегда  и делал, потому  что ничего  совершенного  не
существует.
     --  Откуда ты знаешь, что они не напали на Великобританию? -- спрашивал
Генеральный.   --   Кое-кто   в  Политбюро  считает,  что   Америка  выбрала
Великобританию  в  качестве  цели, потому  что  она --  никудышный  союзник,
Выказала  свое презрение. Почему вы твердите о  войне, если  они стреляли  в
союзника?
     Земятин сидел в черном кожаном кресле и смотрел на комнату, заполненную
генералами  армии и КГБ. Они не оборачивались, потому что не видели его. Они
были по другую сторону непрозрачного зеркала и тихо беседовали друг с другом
ни о  чем.  Ни  о  чем, потому что Генеральный вышел из комнаты. А вышел  он
потому, что его звонком вызвал Земятин.
     Земятин покачал своей лысой головой. Какая тоска!
     Вот это бессмысленное стадо и есть будущее России.  Правда, и остальным
миром управляли такие же. Но  даже такие же, но по другую  сторону Атлантики
не стали бы развязывать войну безо всякой на то причины.
     --  Откуда  ты  знаешь,  что  они  решили  воевать?  --  снова  спросил
Генеральный.
     Земятин  кивком  дал ему знак наклониться пониже. Он не  любил говорить
громко. Он хотел, чтобы остальные прислушивались.
     -- Когда эта штука, уж не знаю, что это, попала по нашей ракетной базе,
я позволил себе  надеяться, что  это всего лишь случайность.  Слава Богу, на
одной надежде государством не управляют. Это -- самоубийство.
     -- Почему ты решил, что это случайность?
     --  Я  не решил,  что это случайность, -- поправил его  Земятин.  --  Я
надеялся,  что это случайность. Я повел  себя так,  будто  это  было сделано
преднамеренно, но  вынужден был спрашивать себя, почему  Америка ведет  себя
так  по-идиотски.   У   них   нет  никаких   оснований  испытывать   на  нас
неопробованное оружие. Так себя не ведут, когда собираются развязать войну.
     -- Да, пожалуй, ты прав.
     --  Но это такая  штука, что  я подумал,  а вдруг Америка решит, что мы
полные дураки и не поняли, что  это управляемое  оружие?  Очень  глупо с  их
стороны, потому что мы все берем под подозрение.
     -- Так, так, --  сказал Генеральный,  пытаясь уследить за  ходом  мысли
Великого  Земятина.  Иногда  он  говорил так ясно, а иногда был, как  летний
туман в сибирском лесу. Совершенно непредсказуемый.
     --  Но  оставалась  капля надежды,  что  это действительно случайность.
Правда им нужна была от нас одна вещь. Если можно быть в чем-то уверенным, я
уверен в этом.
     Земятин помолчал.
     -- По нашим данным они уже знают, как это влияет  на животных. И знают,
как это  влияет на  микробов.  Но они  по-прежнему  не знают, как это  может
повлиять на нашу  обороноспособность. Думаю,  они не знают, как использовать
это в войне. Пока что.
     Генеральный  решил, что это уже звучит обнадеживающе, но колебался.  Он
не любил, когда  его называли дураком, даже с глазу на глаз. И когда Земятин
от этого воздержался, почувствовал облегчение.
     -- К  сожалению, сейчас  я  более  чем  уверен  в  том,  что  они будут
использовать  это оружие  в  военных  целях.  А  почему?  Когда  они  решили
поэкспериментировать на нас, то совершили ошибку. Они  не смогли узнать, как
все сработало. Больше  скажу,  ошибка была столь серьезная,  что  я позволил
себе надеяться на случайность. Они, естественно,  попались  в  нашу ловушку,
когда стали  просить нас  поделиться информацией, важной  для так называемой
совместной борьбы за мир.  А  что еще  остается делать, когда понимаешь, что
твои испытания насторожили противника?
     -- Тогда  испытаний больше не проводят. Но они же  провели,  --  сказал
Генеральный.
     --  Вот  именно.  И  на  территории  союзника,  сделав  вид,   что  это
всего-навсего  научные  исследования. И только.  Если бы  они  направили эту
штуку на солдат, я бы не так был  уверен в их намерении воевать -- они бы не
старались этого скрывать.
     -- Ого, -- только и сказал Генеральный.
     -- А я ведь все эти годы твердил, что они не войны ищут, а контроля над
нашими военными ресурсами.
     -- Но почему сейчас?
     -- Было бы у нас такое преимущество, стали бы мы его игнорировать?
     -- Понял, -- ответил Генеральный.
     -- Вот  именно, -- продолжал Земятин.  -- Пока  что нас спасает  только
одно -- они не знают, как это действует на наши ракеты. А узнают -- разберут
нас по винтику, как старые часы.
     -- Но ты этого не допустишь? -- спросил Генеральный.
     -- Нет. Нам придется нанести первый  удар.  Эти идиоты не оставили  нам
другого выхода  --  только  ядерная  война.  --  Старик  сокрушенно  покачал
головой. --  Слишком многое переменилось. Я  всегда говорил, что нет худшего
врага, чем  дурак-союзник.  Теперь я вынужден признать,  что в ядерную эпоху
самое опасное -- это иметь дурака-врага.
     Но у него были и хорошие новости.
     -- Наше  счастье, что повторный опыт был  проведен в Англии,  а для КГБ
это все равно, что центр Москвы, -- сказал Земятин.
     Ему не нужно было напоминать Генеральному, что британская разведка была
почти вся завербована. КГБ  практически руководило их  шпионской  сетью.  По
другую  сторону  зеркала было  несколько высокопоставленных  чинов  из  КГБ.
Земятин убавил звук подслушивающих их микрофонов. Раньше  ему не пришлось бы
отдавать подобного приказа.  Но КГБ слишком  зажирело, упиваясь собственными
успехами.
     -- Я  хочу,  чтобы в  Англии  они  сделали  все возможное. Никаких игр.
Никакой политики. Никаких  вечеринок с  чопорными английскими леди. Да-да, я
все знаю. Мне нужны конкретные результаты. Пойди скажи им это. Скажи, что мы
этого требуем. Не дай им себя заболтать.
     -- Хорошо, --  ответил Генеральный, который  и  пост-то  получил только
благодаря умению ладить со всеми, в том числе и с КГБ.
     Земятин  смотрел,  как Генеральный возвращается по ту сторону  зеркала.
Смотрел, как он разыгрывает из себя сурового вождя.
     Земятин бы предпочел, чтобы на этом месте оказался Сталин. Тому было бы
достаточно одного выстрела, а рядом с размазанным по стене товарищем они  бы
не стали  играть в политические игры и разбираться, как  лучше действовать и
кому этим заниматься. Но  этот Генеральный  был из другого теста.  А Земятин
знал первую заповедь -- воюй тем, что  есть. Надо быть идиотом, чтобы  ждать
лучшего.
     Он  следил за  Генеральным  через зеркало. Опять началась дискуссия. Он
убавил звук и снова нажал на кнопку звонка. И Генеральный еще раз отправился
к Земятину.
     -- Послушай,  если  ты  дашь  им втянуть  себя  в обсуждение, они  тебя
переубедят.  Никаких  обсуждений. Никаких игр.  Иди и скажи,  что ты им  шеи
свернешь. Без шуток. Кровь. Пошли  в Англию  тех, кого не испугает  кровь. К
черту прикрытия. Начнется война -- будет не до прикрытий, -- сказал Земятин.
     Будь  он  помоложе, он бы удавил этого человека. Не со зла, а просто за
то, что тот так поддается нажиму. Действовать надо было быстро и четко.
     --  Кровь. Кровь  на улицах. Кровь  в  сточных  канавах. Узнай, что  им
известно. Завтра нет, есть только сегодня!

     В аэропорту Римо  встречал безукоризненно одетый  офицер.  Он улыбался,
был  бесконечно   любезен,  выражал   радость   по  поводу   предоставленной
возможности  работать   с  ним,   интересовался,  какому   департаменту   он
подчиняется,  сказал,   что   весьма   впечатлен   тем,   что   американское
правительство наделило Римо такими полномочиями. Но есть одно "но".
     Какое же, поинтересовался Римо.
     К  сожалению,  полковник  Обри  Уинстед-Джонс  мало чем  мог  оказаться
полезным  Римо.  Правительство Ее Величества не имело никакого представления
об интересующих Римо вещах. На самом деле.
     -- Честно, старина, если бы ваш госдепартамент  нас раньше спросил,  мы
бы сразу это сказали. Так что в вашем приезде не было никакой необходимости.
     Римо  вежливо его  выслушал, но  по пути  из аэропорта  Хитроу в Лондон
полковник Уинстед-Джонс  внезапно решил  сообщить  Римо, что ему  были  даны
инструкции поводить Римо по Лондону, пока Римо не надоест, а потом отправить
домой. Он должен был обеспечить Римо всем необходимым -- наркотиками, вином,
женщинами. Таков был приказ  начальника  отдела МИ-12. Будучи спрошенным, он
охотно  сообщил Римо  адрес  и  конспиративное  название  МИ-12,  и  вкратце
рассказал историю министерства.  Римо со  своей  стороны был также  готов  к
сотрудничеству. Он  помог полковнику  Уинстед-Джонсу сесть обратно в машину,
которая  минутой  раньше  волокла  его за собой по  шоссе.  Непосредственный
контакт  с  родным  британским шоссе  пробудил  в нем  удивительное  желание
сотрудничать. Римо даже заверил его, что в ближайшем будущем он снова сможет
пользоваться ногами. Во всяком случае тем, что от них осталось.
     Полковник сообщил ему, от  кого именно  он получил  приказ сопровождать
Римо.
     -- Спасибо, старина, -- сказал Римо.
     Контора МИ-12 находилась  неподалеку  от площади  Пиккадилли  в  здании
эпохи  Тюдоров. Трудно было представить себе помещение менее подозрительное.
С  улицы это  была  обычная табачная давка, боковая  дверь  которой  вела на
лестницу на второй  этаж, с пыльными окнами на улицу. На самом деле они были
воздухе и светонепроницаемыми и очень походили на окна библиотеки. Но внутри
сидели  парни   из  британской  спецслужбы  и   строго  охраняли  МИ-12   от
постороннего глаза.
     Полковник сказал, что именно  в этом здании сидел его шеф, отдавший ему
приказ.  Не  будет ли Римо  любезен возвратить  ему способность пользоваться
ногами?
     -- Позже, --  ответил Римо. То же обещание получил водитель, когда Римо
тронул руками его позвоночник и заблокировал один маленький нерв.
     --  Скоро  вернусь, старина, --  сказал Римо.  Римо распахнул  дверь  и
увидел лестницу на второй этаж.  Похоже, в этом месте выращивали  плесень на
продажу. Деревянные ступени  скрипели. Они были старые и расшатавшиеся.  Они
бы заскрипели, даже если бы по ним пробежала  мышь. Но Римо не любил шуметь.
Против  этого  восставал весь его  организм. Поэтому он постарался слиться с
деревом, стать его частью, существовать вместе с ним. Но одна из деревяшек в
конце концов скрипнула.
     Дверь наверху открылась, и какой-то пожилой мужчина крикнул:
     -- Кто там? Могу быть чем-то полезен?
     -- Безусловно, -- ответил Римо. -- Мне  надо повидать начальника отдела
МИ-12.
     -- Здесь расположено  Королевское общество геральдических манускриптов.
Это что-то вроде библиотеки, -- услышал он в ответ.
     -- Хорошо. С удовольствием посмотрю на ваши манускрипты.
     -- Боюсь, это невозможно, старина.
     -- Но все же придется.
     -- Будьте так любезны, не двигайтесь, -- сказал пожилой человек.
     -- Не получится, -- ответил Римо.
     -- Боюсь, это наше последнее предупреждение.
     -- Хорошо, -- сказал Римо.
     Сюрприза у  них  не вышло -- он уже услышал шаги. Так  могли  двигаться
только атлеты,  чувствовалось, что у них отлично тренированные  тела и ноги.
Они уже заняли позицию наверху. Их было семеро.
     -- Можете подниматься, если вам угодно, -- сказал пожилой.
     Подходя к площадке, Римо по  запаху понял, чем  они обедали. Свининой и
говядиной. Значит, будут двигаться чуть медленнее.
     Когда Римо вошел в комнату,  за ним встали бесшумно,  как  им казалось,
два человека. Римо не стал обращать на них внимания.
     -- Может быть,  вы скажете нам, молодой человек, почему вы решили,  что
это МИ-12? -- спросил пожилой человек, который выходил на площадку.
     -- Потому что я проволок вашего полковника пару сотен ярдов по одной из
ваших изумительных  дорог, и он сообщил  мне об этом, -- сказал Римо. --  Но
послушайте,  времени  на любезности у  меня нет. Отведите меня  к начальнику
отдела.
     Холодное дуло малокалиберного пистолета оказалось у затылка Римо.
     --  Боюсь, вам при