Хотя бы вытащит нас из этой вонючей свиной дыры, - сказал по-корейски
Чиун. -  Соглашайся. Сделай вид, что император знает, о чем идет речь. Тогда
мы сможем вернуться к цивилизации.
     - Я думал, ты с нами не разговариваешь.
     - Это я с ним не разговариваю. А тебе я говорю, отведи меня домой.
     - К людям с круглыми глазами?
     - К телевизору, - огрызнулся Чиун. - Скоро начнется обзор новостей мисс
Чинг.
     - Опять!  - сказал Римо. - Слушайте, Смитти, мне кажется, мы должны еще
раз обсудить все это.
     В этот момент кто-то стал рваться под попону, крича по-китайски, внутри
появилась  голова, размахивавшая десятидолларовой купюрой и показывающая  на
часы.
     -  Похоже,  наше  время истекло,  -  сказал  Смит.  -  Я  арендовал эту
штуковину на полчаса.
     - За десять долларов? - воскликнул Римо. - Такси обошлось бы дороже.
     - Десять долларов - вполне достаточно.
     - Любите вы дешево прокатиться, Смитти.
     - Не ваша забота!
     Наклонившись Чиун  выскользнул  из-под  картонного  дракона,  и тут  же
куда-то исчез  китаец,  кричавший  на Смита. Римо приподнял  попону и увидел
Чиуна  в   окружении   толпы   китайцев.  Он  что-то  оживленно   говорил  и
жестикулировал,  а те  кланялись и понимающе кивали. Затем  Чиун вернулся  и
поклонился Смиту.
     - Мы уходим, о знаменитый император, и  оставим тебя с миром.  Не теряй
своего  драгоценного  времени  на  воспоминания  о  моей  скромной просьбе о
портрете  красивой девушки. Это ни  для кого  ничего не  значит, кроме  меня
самого,  а  мои   недостойные  желания  не   должны  касаться   ушей   столь
могущественного человека, как вы. Пошли, Римо.
     Только они ушли, толпа  китайцев  схватила дракона  и, обступив  Смита,
стала прыгать вокруг него, что-то злобно крича.
     - Что это с ними? - спросил Римо.
     Смит беспомощно озирался, а вокруг него кипел шумный муравейник.
     - Они поняли, что император обманул их, - сказал Чиун.
     - Интересно, кто мог подать им такую идею?
     Чиун пожал плечами:
     -  Это  не  я.  Я  не  могу  предать  человека, который платит  скудное
жалованье моей деревне за услуги Мастера Синанджу.
     - Я видел, что ты говорил с тем китайцем. О чем?
     - Просто я рассказал ему, что когда арендовал такого картонного зверя в
прошлый раз, я заплатил хозяину сто долларов. А меньшая сумма  -  это просто
оскорбление. Вот и все, что я ему сказал.
     Римо  увидел,  как  Смит  все-таки  достал  бумажник  и  отдал  китайцу
небольшую стопку купюр. Китаец поклонился и Смит механически кивнул в ответ,
зло покосившись на Чиуна и Римо.
     - Думаю, нам стоит ненадолго убраться из города, - сказал Римо.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

     Резиденция  сенатора  Джона  Спанглера  в Вирджинии представляла  собой
большую усадьбу с белыми  колоннами и садом со снежными  верхушками. Толстая
женщина средних лет, одетая в спортивные  брюки и свитер,  распахнула  дверь
прежде, чем Римо успел постучать в нее.
     - Если вы из газеты - убирайтесь вон.
     - Это дом Спанглеров?
     - Вы и так это знаете. Убирайтесь!
     - Вы ведь не госпожа Спанглер?
     - Нет.
     Она хлопнула дверью. Римо остановил ее плечом. Дверь дрогнула и слетела
с петель.
     - Скажите пожалуйста, она дома?
     -  Вы соображаете, что делаете? - заорала женщина,  перекрикивая  свист
ветра, и пытаясь удержать дверь, которая начала падать внутрь.
     Он вошел через  огромную черно-белую прихожую в величественную, шикарно
обставленную гостиную. На стене, над  каминной полкой висел портрет сенатора
- подтянутого человека в расцвете лет с мужественным волевым лицом. Издалека
донесся женский вопль.
     - Я сказала повесить  одежду  Боба Макки, а не упаковать  ее! - бушевал
голос. - А это - пакет для печенья. Не надо его выбрасывать. Понял?
     - Да, мэм, - почтительно ответил мужской голос.
     -  Последний слуга, который выбросил мешок от печенья,  теперь проводит
время в тюрьме в Ливенворте.
     - Да, мэм,  - повторил мужчина, спускаясь по винтовой лестнице с шестью
местами багажа.
     Три  человека,  следовавшие  за ним, также  тащили  по несколько  тюков
каждый. Процессия тяжело проследовала на улицу через просторный вход.
     За ними, окутанная в длинную соболью шубу, появилась красивая брюнетка,
набивавшая рот  печеньем. На  голове  ее был  тюрбан, украшенный фиолетовыми
цветами, подчеркивавшими цвет ее глаз.
     Скользнув взглядом мимо Римо  она  завизжала  на толстуху,  пыхтевшую в
попытках установить дверь на место.
     - Что ты на этот раз сломала?
     Женщина обернулась, лицо ее выразило глубокую печаль.
     - Я ничего не делала, -  пыталась объяснить  она - Это он, - она ткнула
пальцем в сторону Римо. - Он ворвался сюда...
     -  Ну  и ну, - брюнетка  с фиолетовыми глазами неожиданно одарила  Римо
ослепительной улыбкой, - сколько лет, сколько зим, дорогой!
     - Мы с вами не встречались, - остановил ее Римо. - Вы миссис Спанглер?
     Она уставилась на него и заморгала.
     - Я не  помню, - сказала она. - Я миссис Кто-то. Так было всегда. Моего
мужа  зовут  Пол.  Или Джордж.  Что-то  простое.  - Она показала  на портрет
сенатора на стене. - Джон, точно.  Видите там, над  камином? Это и  есть мой
муж. Кажется. Если мы не развелись. А вы мой адвокат?
     - Нет, - сказал Римо. - Я друг вашего друга.
     - Мило. А как вас зовут?
     Она проглотила еще одно печенье.
     - Римо.
     Она задумалась.
     - Я никогда не была замужем за человеком по имени Римо. Если только это
не было слишком давно. Мы ведь никогда не были с вами женаты, да Римо?
     - Думаю, что нет.
     - Замечательно. У меня есть прелестное простенькое платье для венчания,
я его припасла. Вас устроит следующий четверг?
     - Думаю, я буду слишком занят, чтобы жениться.
     - Жаль. Ну что ж, мне пора идти. Парам-парам!
     -  Я бы хотел задать вам несколько вопросов  прежде,  чем вы уйдете. По
поводу приема.
     - Приема? По случаю свадьбы?
     - Нет.
     - Хорошо. А то я только начала привыкать к этому, как его?
     - Сенатору?
     - Да, к нему. Мы как-то были женаты.
     - Мне показалось, вы были женаты с ним сейчас.
     - Правда? Как замечательно. Джордж так мне дорог!
     - Джон, - поправила толстая дама.
     - Джон? Я вышла замуж за Джона?
     - Джон Спанглер, - сказал Римо. - Сенатор.
     Она взорвалась раскатистым хохотом.
     - Эта божественно! Я вышла замуж  за сенатора. Подождите,  пока об этом
узнают мои друзья.  Идите сюда, съешьте печенье, - она протянула пакет Римо.
- Только не очень большое. Большие я сама люблю. Лучше послюнявьте пальцы  и
прилепите несколько крошек.
     -  Я  воздержусь,  -  сказал Римо. - Миссис Спанглер, мне действительно
надо поговорить с вами о  Торнтоне Ивсе, командующем Военно-морскими силами.
Он был у вас на приеме вчера.
     -  Напрасно теряете время, - жестко сказала она.  - Кем бы ни был  этот
Торнтон Ивс,  он  не мог быть моим мужем.  Я  бы  никогда не вышла  замуж за
командующего. Какие бриллианты может потянуть командующий?
     - Он был командующим Военно-морским флотом. Адмирал, не меньше.
     - А, - сказала она, - это другое дело. Мне очень нравятся романтические
встречи на борту какого-нибудь судна. Он прислал вас просить моей руки?
     -  Он умер,  мэм.  Кто-то  убил его  прошлой ночью возле  вашего  дома.
Заколол штыком.
     - Ужасно, - вздохнула миссис Спанглер. -  Медовый месяц на борту яхты -
это божественно. Чарльзу и  Леди Ди в свое время  понравилось. А теперь иди,
будь послушным мальчиком, - проговорила она, потащив Римо к двери. - Я очень
расстроюсь, если опоздаю на самолет. Столько беспокойства с этими  поездками
в аэропорт. У моего третьего мужа, а может у шестого, был свой самолет. Надо
было мне остаться с ним. Ральф был таким душкой, в смысле Ричард. Да,  точно
это был Ричард. На  недельный юбилей нашей свадьбы он подарил мне прекрасный
бриллиант. Ладно,  не важно, - она  потрепала Римо по плечу: - Не  пропадай,
милый. То что  было между нами - было божественно. Никогда не смогу полюбить
другого мужчину так, как тебя.
     Она быстро  поцеловала  его  в щеку, и ни слова не  говоря, прошмыгнула
мимо толстой леди к ждавшему ее лимузину. Мгновение спустя машина прошуршала
по извилистой дорожке.
     Римо  застыл  в  молчании. Вскоре  его  прервал  грубый  хохот. Толстая
женщина позади него наконец  впихнула  дверь на место, бока  ее  тряслись от
смеха.
     - Очень смешно, - сказал Римо.
     - Могу поклясться, что вы никогда не были здесь прежде. Фу!
     - Фу на вас. Кто-нибудь еще есть в доме?
     - Ни души. Только я.
     - А сенатор?
     - Он уже на ферме. Мать поехала к нему.
     - Мать? - спросил Римо. - Какая мать?
     - Головокружительная грубиянка,  которая только что  вышла.  Это  мама.
Мутэр.  Дорогая  мамочка.  Мамуля. Виноградная  лоза, давшая  стоящую сейчас
перед вами нежную ягоду.
     Римо с недоверием  смотрел на женщину. Ей с легкостью  можно было  дать
вдвое больше, чем поедавшей печенье куколке, севшей в лимузин.
     - Вы хотите сказать, она ваша мачеха или что-то в этом роде?  - спросил
Римо.
     -  Моя  настоящая мать,  несносный  тип! - заорала она.  Она  соскребла
грязным ногтем, какие-то присохшие яйца со своей робы.  - Я выгляжу не очень
похоже на сенаторскую дочку?
     - Слушайте, - сказал Римо. -  Вы можете быть чьей хотите дочерью. - Мир
был  полон безнадежности.  -  Только скажите,  где я  могу найти... некую...
Цецилию Спанглер.
     - Прекратите вести себя со мной как с идиоткой, - сказала  она,  сложив
руки на  своей огромной груди. - У Спанглеров есть всего одна дочь, Цецилия,
и она перед вами. Но меня не волнует, надо  вам  со  мной разговаривать  или
нет, потому что я не собираюсь говорить с вами. Так что катитесь-ка отсюда.
     В вестибюле появилась чернокожая домработница.
     - Вас к телефону, мисс Спанглер.
     -  Кто бы  там ни был, скажи, что я  занята. Скажи, что я  умерла.  Все
равно. Им, видимо, тоже.
     - Да, мисс.
     -  Наверное, нужны деньги  на благотворительность.  Мне никто больше не
звонит, - сказала она.
     Римо оглянулся вслед удалившейся негритянке.
     - Вы что, действительно Цецилия Спанглер?
     - Я уже сказала, кто я. Чего не сделали вы. Римо...?
     - Римо Уильямс. Друг друга.
     - Чьего друга?
     - Вашего, - соврал он.
     -  Этого  не  может быть, гнусный репортер. У меня нет друзей,  имеющих
друзей, которые выглядели бы, как вы. Такие друзья могут быть  только у моей
матери. А они все сейчас находятся в том же месте, где и она.
     - Где же это?
     - На жироферме, -  сказала Цецилия, задумавшись  о чем-то своем. -  Она
бывает  там  каждый месяц. Она считает, что именно это  помогает им  с отцом
выглядеть так молодо. Подумаешь!  Меня не волнует, как она выглядит. Мне все
равно, как выгляжу я. Я знаю, что я корова, но мне наплевать, понятно?
     Она обнажила сточенные зубы.
     -  Прекрасно, -  примирительно  сказал  Римо. -  Совсем не  обязательно
злиться.
     - Я как раз должна злиться! Разве  вы бы не злились,  если бы ваша мать
выглядела,  как ваша  дочь, а  вы выглядели бы как  непонятно чья незамужняя
тетушка?
     - Не знаю, - сказал Римо. - Никогда об  этом  не думал. -  Он  легонько
ущипнул  ее  за  левую  мочку.  Это  был  один  из  52  способов  достижения
сексуального экстаза, которым обучил его Чиун. Если что-то и может заставить
женщину заговорить, то это ее левая мочка. - Я не репортер, - мягко произнес
он, чувствуя,  как она поеживается от его прикосновения. - Но мне необходимо
задать вам несколько вопросов  об убийстве, которое произошло здесь  прошлой
ночью.
     - Прекрасное ощущение, - сказала она, дрожа.
     -  Человек, которого убили, был  командующим Военно-морским флотом. Вам
это известно?
     Он мягко продвинулся вглубь ее уха. Согласно  учению  Синанджу, строгая
последовательность ступеней  должна  была соблюдаться неукоснительно. Каждая
ступень медленно поднимала женщину  к высотам физического удовольствия, пока
не оставляла ее разбитой, использованной и удовлетворенной.
     Римо удовлетворял многих женщин  с разными целями. Не  все женщины были
желанны, и  его цели редко  стимулировались  его  собственным  желанием.  Но
женщины  постоянно  вели себя  так, как  он  и ожидал  от них.  Они получали
удовольствие, которое он  им давал, а в ответ они предлагали ему то, что ему
было нужно - информацию, время, соучастие.
     Он ненавидел это. Любовь никогда не была для него вопросом. Так же, как
и  не  приносила  удовольствия.  Он прекратил  получать удовольствие от акта
любви очень давно. Это было лишь частью его работы, равно как и видеть таких
женщин,  как  Цецилия  Спанглер,  -  ущербных,  давно  позабытых,  уродливых
девчонок, к которым никогда не прикасались с нежностью или привязанностью, и
они знали  об  этом,  и больше об этом не переживали. На  душе у  Римо стало
мутно.
     -  Я конечно знаю, кем он был. Именно я позвонила в ФБР. Остальные были
слишком пьяны. Что вы делаете с моим ухом?
     -   Расскажите,   что  вам   известно  о  нем.  Об  Ивсе.   Командующем
Военно-морским флотом.
     -  Торнтон  Ивс, -  тихо  произнесла  она.  -  Он  был  очень  приятным
человеком... Он был старым. Он позволял себе стареть. И мне это нравилось. -
Крупная  слеза появилась у нее  в глазу и медленно скатилась вниз по щеке. -
Пожалуйста, - сказала она. - Пожалуйста, не надо.
     Римо искренне удивился.
     - Почему? Вам не нравится?
     - Нет, мне очень нравится, -  ответила она. - Но  раньше  или  позже вы
обнаружите, что мне ничего  не известно,  и тогда вы  разозлитесь и назовете
меня толстой коровой. Так обычно поступают со мной репортеры.
     -  Я ведь сказал вам, что я не репортер, - вспылил Римо. Он  взял ее за
руку. - И я так с вами не поступлю.
     Она зажмурила глаза.
     -  Мне ничего  не известно об этом убийстве. Я не знаю, кто, я не знаю,
за что, я не знаю ничего, за исключением места происшествия, потому что этим
местом был двор моего дома. И мне хотелось сохранить это в тайне, потому что
адмирал Ивс  был единственным  из друзей отца  и матери,  кто не  третировал
меня, как единственный недостаток семьи.
     Она встала и прошлась по комнате. Цецилия была похожа на  затравленное,
жалкое косматое животное с фермы.
     -  Меня даже не приглашали  никогда на их приемы, здесь,  в моем родном
доме! Мать боялась, что  кто-то, посмотрев на меня, сможет вычислить, что ей
уже  пятьдесят  восемь.  Но  адмирала Ивса  это  не  волновало.  Он  мог  бы
оставаться молодым. У  него было достаточно денег. Но он этого  не делал. Он
был  нормальным.  Он  был  единственным   нормальным  человеком,  когда-либо
появлявшимся в этом зверинце.
     Она резко повернулась к Римо.
     - Так что не стоит терять время и соблазнять меня. Больше вы ничего  не
узнаете.
     - А вы довольно сообразительная.
     Она  присела  рядом с ним,  глаза  с  красными  веками  глядели мрачно.
Постепенно в них появились искорки улыбки.
     - Было довольно смешно, когда вы изображали, что я вам нравлюсь.
     - Простите меня, Цецилия, - сказал Римо.
     - Да ничего.  Такое уже случалось  раньше.  Но  моя  гордость вовсе  не
сдерживает меня, - мягко рассмеялась она.  -  Какая гордость, если  я готова
принять  все, что только возможно. Но  не больше.  Торнтон Ивс, был для меня
чем-то  большим, чем мимолетное увлечение.  Хотя  я  должна заметить, что вы
ужасно хорошо это делали.
     Римо улыбнулся.
     - Думаете, я ненормальная, да?
     - Нет, - мягко произнес он. - Я так  не думаю. Мне даже кажется, что вы
более нормальная, чем  ваша мать. И  что у вас гораздо  больше гордости, чем
вам самой кажется.
     Цецилия достала из кармана несвежий платок и высморкалась.
     - А вы тоже ничего. Жаль только, что вы репортер.
     -  Раз и навсегда: я  не  репортер.  Я не  могу вам сказать, на кого  я
работаю.  Все, что я  могу  сказать, это  то, что этим делом  не  занимается
полиция, и поэтому если вы не  поможете мне, все мы потеряем массу  времени.
То, что Ивс мертв - ужасно, но, к сожалению, мы имеем дело не с единственным
убийством.
     -   С  двумя,  -  сказала  Цецилия.   -   Вчера  ухлопали  командующего
Военно-воздушными силами.
     - О'кей. А  вы  позвонили в  ФБР вместо полиции  просто потому, что  не
могли вспомнить номер "9-1-1".
     Она посмотрела на Римо долгим взглядом:
     - Вы точно на нашей стороне?
     - Да. Вы мне поможете?
     Она пожала плечами:
     - Если смогу. А что вы хотите?
     - Список гостей. Со вчерашней вечеринки.
     - Он в библиотеке. Сейчас я принесу.
     В списке было сто с лишним имен:
     - Как вы думаете, откуда стоит начать?
     -  В  любом случае это  не  займет много времени. Большинство людей  из
этого  списка вы все равно не застанете дома. Они все сейчас там же, где мои
мать и папа, на жироферме.
     - Где это?
     -  Не знаю  точно.  Меня никогда не приглашали туда. Да это и не важно.
Просто  какая-то клиника  в  Пенсильвании, точно такая  же, как в Швейцарии,
только ближе. Грязевые ванны, тоник, морковь на обед, - такого типа. Так мне
мать рассказывала.
     - А как насчет остальных? Мог ли кто-нибудь хотеть убить адмирала Ивса?
     -  Конечно,  -  ответила  Цецилия.  -  Русские, ливанцы,  ООП,  Красные
бригады, Баадер-Мейнхоф, красные китайцы, - можете продолжить. Вы же знаете,
он был командующим Военно-морским флотом.
     - Никак не можете обойтись без сарказма,  - сказал  Римо,  -  Мне этого
дома хватает.
     - А, вы тоже живете с матерью?
     - Почти.
     Она проводила его к двери и распахнула ее с хрюканьем.
     - Спасибо, - сказал Римо. - Вы очень  расстроитесь, если  я поцелую вас
на прощанье?
     Она улыбнулась.
     - Попробуйте.
     Он легко прикоснулся к ее губам. Она покраснела.
     - Вы не собираетесь сейчас вновь заняться моей левой мочкой?

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

     Первых  восемнадцати  человек  из  списка гостей Спанглеров в городе не
оказалось.  Когда  Римо  прозвонил  все номера  из Вашингтона,  Вирджинии  и
Мэриленда, он решил заняться нью-йоркскими адресами.
     Под  номером  девятнадцать  в  списке значился  некто  Бобби Джей, имя,
знакомое Римо по телевизионным передачам, которые смотрел Чиун, в  то время,
когда Римо  занимался гимнастикой. Судя по телевизионной рекламе, Бобби Джей
обладал  одним  из  выдающихся  в  мире  голосов,  известным  раньше  только
утонченным  вкусам  европейцев,  а  теперь,  благодаря  телевидению, ставшим
доступным и  американцам.  Судя  по рекламе,  его пластинки не продавались в
магазинах, факт благосклонно принимаемый миллионами, поскольку у Бобби  Джея
в сущности, абсолютно отсутствовал слух.
     Только что вернувшись из Атлантик-сити  со званого  ужина  в  ресторане
"Стик Хаус Фила", Боби Джей сам отправился открывать дверь своей квартиры  в
мансарде дорогого  дома на Манхэттене. Ему было около тридцати, у него  были
красиво уложенные волосы  и  немного детское, без морщин  лицо, выказывавшее
отрицание всего, мало-мальски предполагавшего умную мысль.
     -  Привет, красавчик,  как  твой мерзавчик? - пропел  он в приветствии,
щелкая пальцами в такт.
     Судя  по обстановке гостиной, состоявшей из скульптуры, картин, вышивок
и  других художественных  средств, изображающих обнаженные  мужские задницы,
Римо  отчетливо  понял,  что  через  секунду  Бобби  Джей взорвется  потоком
сюсюканья.
     Он оказался прав.
     - Сладкий мой, ты из службы сопровождения?
     - Я странник, - сказал Римо, - и хотел бы им остаться.
     Глаза Бобби  Джея просканировали  мускулистую фигуру  молодого мужчины,
стоявшего перед ним, одетого в джинсы и черную футболку.
     - Вы хотите сказать, что явились сюда не для того, чтобы отвезти меня в
аэропорт? - спросил он.
     - Только не говорите, что вы тоже уезжаете из города.
     -  Всякий  и каждый,  мой  дорогой. О, черт!