Фламио,   и   пламя,
разметавшись по всему магазину, мгновенно охватило газеты и знамена ООП.
     А в дальнем конце магазина стоял, все еще сияя, Лестер Мак-Герл. Затем,
резко  развернувшись  кругом,  он  протянул  руки  к  противоположной  стене
магазина,  из кончиков его пальцев снова  брызнуло пламя, и там, где длинные
огненные нити коснулись стены, сухое дерево мгновенно загорелось.
     Мальчик огляделся по сторонам. Удовлетворенно кивнул. Посреди помещения
догорали трупы двух поджигателей, разбрызгивая вокруг горящие капли  жира, и
там, где они падали, загорался  пол. Горел уже весь магазин, и тогда мальчик
снова начал менять  свой цвет, постепенно  переходя из оранжевого в алый, из
алого в  пурпурный, из пурпурного в голубоватый и в конце концов  вернулся к
своему   обычному   цвету,  как   если   бы  был   аккумуляторной  батареей,
израсходовавшей последний заряд.
     После этого Лестер Мак-Герл бросился к двери. И тут Солли Мартин принял
одно из тех  решений, вспоминая  о котором позднее, задавал  себе  вопрос: и
откуда только храбрость взялась?
     Когда  мальчишка пробегал  мимо  него, Солли  схватил его за  худенькие
плечи  и, прежде  чем  перепуганный паренек успел сделать попытку вырваться,
зашептал:
     --  Нам надо отсюда убираться.  Идем.  Я твой  друг. Я  не сделаю  тебе
ничего плохого.
     Солли поразила  хрупкость мальчишеского  тела. Он  будто птицу в  руках
держал.  Мальчик  не оказал никакого сопротивления, словно из него  ушла вся
его энергия. И Солли Мартин повел его по переулку туда, где стояла машина.
     Он хотел поскорее убраться с этого  места, покуда не нагрянула полиция.
Он понял,  что в руках  своих держит  тот самый  ходовой товар,  который так
долго искал.
     Солли еще ни разу  в  жизни не  удалось  заработать  ни одного доллара,
продав  что-либо обыкновенному покупателю, зато теперь  у него  будет совсем
другая клиентура. Он будет продавать пожары тем, кому эти пожары нужны, имея
в  лице  Лестера  Мак-Герла  такой  товар, благодаря которому  окажется  вне
конкуренции среди всех тех,  кто в Соединенных Штатах зарабатывает  себе  на
поджогах.
     Лестер Мак-Герл покорно сел на переднее сиденье.
     Когда Солли  уселся  за  руль, он увидел, что Лестер пристально на него
смотрит.
     -- Вы хотите меня побить? -- спросил Мак-Герл.
     -- Нет, -- ответил Солли. -- Я хочу тебя накормить.
     Мальчик покачал головой.
     -- Вы хотите меня поколотить, -- упрямо проговорил он.
     -- Нет, не хочу, -- сказал Солли. -- Я хочу сделать тебя богатым. И еще
я  хочу, чтобы ты устроил  столько  пожаров, сколько пожелаешь. Как тебе это
нравится?
     -- Я в это не поверю, пока не увижу своими глазами,  -- ответил  Лестер
Мак-Герл.
     -- А ты поверь, -- сказал Солли Мартин. Когда приехали пожарные, их уже
не было.
        "Глава вторая"
     Его  звали  Римо,  а песок,  который упал  ему на  живот,  был сырой  и
холодный.
     Открыв один глаз, он увидел белокурую трехлетнюю девчушку,  сидевшую на
корточках над длинной канавкой, которую она копала в песке.
     -- Ты зачем на меня песок бросаешь? -- спросил ее Римо.
     Он   лежал  в   одних  плавках,  спиной  на  полотенце  с  изображением
Мики-Мауса, на залитом солнцем пляже Пойнт-Плезант-Бич в Нью-Джерси.
     -- Я копаю лов, -- ответила девчушка, не поднимая головы.
     Ее  маленькая жестяная  лопатка  --  Римо впервые видел такую и  всегда
думал, что  они делаются из пластмассы, -- тотчас же снова вонзилась в песок
и,  зачерпнув  его немногим более  столовой  ложки,  перебросила через левое
плечо   девочки,  высыпав   при   этом   большую   часть  на   живот   Римо.
Сосредоточившись  на всепоглощающей  работе  по  перемещению грунта, девочка
плотно сжимала губки.
     -- А что такое лов? -- поинтересовался Римо.
     --  А это то, что копают воклуг самка, -- ответила  девочка. -- Это мне
моя сталсая сестла Алдафф ласска-сывала.
     -- Так  это не лов, а ров, -- сказал Римо, стряхивая с живота песок. --
А где же, в таком случае, твой замок? Зачем же копать  ров, если нет  замка?
По-моему, это просто повод для того, чтобы бросать на меня песок.
     Девчушка продолжала  копать. На живот  Римо снова упал песок. Некоторое
количество, более сухого, попало ему в лицо.
     -- Я делаю сначала лов, потому что лов легче делать, -- пояснила она.
     -- Ров, -- поправил Римо.
     -- Лов, -- повторила девочка. -- А после я буду делать самок.
     На  голове у нее торчали два  беленьких  хвостика, присыпанных  влажным
песком,  который  искрился,  точно  кристаллики алмаза. Тельце  у  нее  было
розовое,  еще не  тронутое загаром,  и,  казалось, состояло сплошь  из одних
округлостей  -- такое оно  было пухленькое, мягкое  и гладкое,  -- поскольку
сквозь кожу не проступал ни один мускул.
     --  А  почему  ты  решила  строить  его  рядом со  мной, когда в  твоем
распоряжении целый пляж? -- спросил Римо.
     При  этом он развел в  стороны руки,  подчеркивая таким образом размеры
пляжа,  и  тут же получил полную  лопатку  песка  в незащищенную физиономию.
Перевернувшись набок, он приподнялся на одной руке и посмотрел на девчонку.
     -- Потому  что я подумала, что, если плилетит  длакон, ты засситис  мой
самок, -- проговорила она.
     Тут она  в  первый раз посмотрела  на  него  и  улыбнулась.  У нее были
небесной голубизны глаза и маленькие, ровные, сияющие, словно жемчуг, зубки.
     -- А почему я? -- спросил Римо. -- Ты дракона когда-нибудь видела?
     -- Потому что ты холосый, -- ответила девочка. -- А моя сталсая  сестла
Алдафф ласскасывала мне пло длаконов, что все они больсе меня.
     --  Так  ты считаешь, что  я хороший? -- спросил  Римо. Он посмотрел на
свои руки. На их счету были сотни жизней, и если на них не было видно  пятен
крови,  то все они оставались  лежать  на  его душе.  "Интересно, -- подумал
Римо, -- хоть кто-нибудь когда-нибудь считал меня хорошим?"
     -- Конечно  холосый,  --  подтвердила  девочка  со  свойственной  детям
откровенностью. -- Очень холосый.
     И снова принялась копать, продолжая бросать песок на Римо.
     -- Нет, я нехороший.
     -- Нет, холосый.
     -- А ты выйдешь за меня замуж?
     -- Сначала мне нужно постлоить самок, -- сказала она.
     -- Придется, видно, тебе помочь, -- сказал Римо.
     Девочка  уже  прорыла  неровную квадратного  профиля  канавку длиной  в
четыре  фута.  Римо  опустился возле нее  на  колени, и его  руки, обученные
убивать, принялись за работу, требующую  точности и  осторожности  хирургами
действовали при этом еще точнее и осторожнее.
     Набрав детским  ведерком  воды,  он  смочил  песок  и  вылепил  из него
небольшое прямоугольной формы строение. Затем наделал в  толстых стенах окон
и на  этом  основании стал возводить витые  башни  и зубчатый переплет, в то
время как  девочка то и дело с шумом втягивала в себя  воздух от страха, что
башня может упасть. Но Римо,  кончиками пальцев  чувствуя давление  песка, в
самый  последний  момент,  когда  тот  вот-вот  готов  был  обвалиться   под
собственной тяжестью, останавливался и переходил к другой башне.
     И вот рядом с девочкой вырос устремившийся в небо своими башнями замок,
высотой почти в шесть  футов,  с имитацией под кирпичную кладку, и теперь на
это будто явившееся из сказки чудо смотрел весь пляж.
     Отступив   от  своего  творения,  окруженного  неприглядным  извилистым
подобием рва, Римо сказал:
     -- Ну вот. А теперь ты выйдешь за меня замуж?
     -- Ты плавда холосый, но сначала я немножко поиглаю, -- сказала девочка
и,  взяв  Римо  за  руку, потянула  его  к себе вниз  и  поцеловала в  щеку.
Поднявшись,  он увидел,  что  на  них  смотрят, и, почувствовав  неловкость,
сконфузился.
     -- Вот так всегда, -- проговорил он. -- Стоит  в кого-нибудь влюбиться,
обязательно попадется такая, которой захочется сначала поиграть.
     За пляжем, на дощатом настиле, стоял человек, который тоже  смотрел  на
Римо.  Это  был высокий,  худощавый мужчина  с  седыми,  начинающими  редеть
волосами, одетый, несмотря на стоявшую в Джерси жару, в серый костюм-тройку.
Римо ждал этого человека, и, когда  их взгляды встретились,  тот ему кивнул.
Римо кивнул в ответ.
     -- Я скоро вернусь, -- сказал он девочке. Пожав  ее ручку,  он двинулся
по  горячему  песку туда, где  его  ожидал,  уже сидевший на скамейке доктор
Харолд В.Смит, начальник сверхсекретной организации КЮРЕ.
     Шел не торопясь, не обращая внимания на обжигающий песок. Подойдя и сев
рядом со Смитом на скамейку, смахнул с груди и живота песок. Он был  высок и
поджар,  обладал   хорошо  тренированной,   но   не  бросающейся   в   глаза
мускулатурой.  Единственное, что  могло  привлечь  к  нему внимание, это его
широкие запястья,  которые он постоянно разминал, вращая кулаками, будто они
у  него  болели. Волосы у него были темные, как и глубоко посаженные  глаза,
цвета воды в ночном озере,  а  скуластое лицо делало  его слегка похожим  на
азиата.
     -- Очень  рад видеть, что  вы, как  всегда,  не на виду, --  проговорил
Смит.
     --  Вы подозреваете, что  этот ребенок --  вражеский агент? --  спросил
Римо. -- Тогда подождите, я ее сейчас прикончу.
     Он встал.
     -- Сядьте, -- со  вздохом сказал Смит. -- Ну, почему наши беседы всегда
оканчиваются одним и тем же?
     -- Потому что вы всегда  первым делом наскакиваете на меня за то, что я
не сижу  где-нибудь  в  кустах, -- ответил  Римо.  --  Это же  пляж. Джерси.
Половина из тех, кто тут торчит, -- местные политиканы. И все они смотрят на
океан с  единственной мыслью, как его себе заполучить. А вторая  половина --
федеральные агенты, которые следят за этими политиканами. И я тут  никому не
нужен.
     Римо   посмотрел  на  Смита,  затем  на  белокурую  девочку  в  красном
купальнике. Она сидела на корточках возле своего  песчаного замка.  Губы  ее
шевелились: увлекшись игрой, она разговаривала сама с собой. Римо улыбнулся.
Все-таки хорошо, когда делаешь для кого-нибудь  что-то хорошее. Может, он  и
вправду хороший?
     -- О чем вы хотели поговорить? -- спросил он Смита.
     -- О Руби.
     Руби,  Руби  Джексон  Гонзалес,  светлокожая  мулатка,  была  у Смита в
помощницах.  Не  считая  Смита,  Римо  и  того,  кто  в  данный  момент  был
президентом  Соединенных Штатов, она была единственным человеком, знавшим  о
существовании секретной организации КЮРЕ, созданной несколько лет тому назад
с целью  борьбы с преступностью в  обход некоторых положений закона. И  Римо
был ее карающей десницей.
     Думая о Руби,  он вспомнил  ее визгливый,  режущий уши голос  и  сказал
Смиту:
     -- И слышать об этом не хочу. Это ваша забота. Вы ее нанимали. Она что,
хочет свергнуть вас и завладеть акциями предприятия?
     --  Она  хочет  уволиться,   --  ответил  Смит.  Руки  его  лежали   на
"дипломате",  который он держал на коленях, и Римо  подумал, что ему вряд ли
удастся  припомнить  случай,  когда  Смит  показывался  где-либо  без  этого
"дипломата", и ему очень захотелось  узнать,  что он там такое держит. Можно
было подумать, что это часть его костюма: брюки, жилет, пиджак и "дипломат".
     -- Ну и что? -- сказал Римо. -- Пусть себе увольняется. Мне уже надоело
без конца слушать ее визг.
     -- Не все так просто, --  ответил  Смит.  В действительности так оно  и
было. Римо это понимал. Кем бы ни был тот, кто знал о существовании КЮРЕ, но
не  работал в  ней, создавал  для  организации  слишком  большие трудности и
представлял собой слишком большую угрозу.
     -- А почему она хочет уволиться? -- поинтересовался Римо.
     --  Говорит,  что  ей скучно. Работа  нудная. Она хочет  снова заняться
изготовлением париков и зарабатывать настоящие деньги.
     -- Ну, так предложите ей побольше, -- посоветовал Римо.
     -- Уже предлагал.
     -- И что?
     -- Говорит, что на всем свете не хватит денег, чтобы сделать эту работу
менее скучной.
     -- Что-то  непохоже  на  Руби,  -- заметил Римо. --  Она  любит деньги.
Видимо,  ей действительно скучно.  -- Он  посмотрел на  девочку,  которая то
засовывала, то вытаскивала  свою  маленькую  ручку из  окон  замка,  играя в
какие-то  воображаемые  приключения, порожденные  ее  детской  фантазией. --
Хотите, чтобы я с ней поговорил?
     -- Нет, -- ответил Смит.
     -- А что же?
     -- Я хочу, чтобы вы... убрали ее.
     Римо резко повернулся и посмотрел на Смита. Лицо у того было как всегда
непроницаемым, взгляд устремлен на серую воду.
     -- Руби?! -- переспросил Римо. -- Вы хотите, чтобы я ее убил?!
     Он  продолжал  испытующе вглядываться в  лицо Смита,  но его  выражение
оставалось неизменным --  бесстрастным и спокойным, как море в тихую погоду.
Тот коротко кивнул.
     -- Замечательно, -- с горечью произнес Римо. -- Речь идет о  том, чтобы
убить  человека,  а он  сидит тут и кивает. Да  к  тому  же своего. Вы  что,
забыли? Ведь Руби когда-то спасла меня и Чиуна! А Вы сидите  тут, как  серая
мумия, и  киваете.  Для Вас это  всего лишь кивнуть, а для  меня  это значит
кого-то убить, да еще своего друга.
     -- Я понимаю Ваши чувства, Римо. Но  ведь она знала, чем рискует, когда
давала  подписку.  Не знаю,  почему  Вы  считаете,  что  это мне  доставляет
удовольствие.
     -- Потому что так оно и есть...
     Римо  осекся.  Взглянув  в  сторону берега,  он  увидел,  как  какой-то
загорелый белобрысый  малый с длинными,  до плеч,  волосами,  с  серфинговой
доской  под мышкой, пробегая  по пляжу,  нарочно налетел на  построенный  им
замок. Даже на расстоянии в сотню футов Римо было слышно,  как  тот  ликующе
захохотал.  Девочка в красном  купальнике  ошеломленно, ничего  не  понимая,
посмотрела вслед бегущему, потом взглянула  на руины своего сказочного замка
и,  медленно опустившись на корточки,  заплакала.  Даже  с такого расстояния
Римо видел, как вздрагивают от рыданий ее плечики.
     --  Извините, --  сказал  Римо. --  Я  сейчас.  Легко  перескочив через
ограждение,  идущее вдоль деревянного настила, он побежал по горячему  песку
туда, где возле развалин замка сидела маленькая девочка.
     Слезы  струились  по  ее щекам.  Она посмотрела  на  Римо с  выражением
горькой обиды.
     -- Ты  должен  был  столожить длаконов, -- проговорила он.  -- А тепель
видис, что получилось?
     -- Не надо  на меня  давить, -- ответил  Римо.  -- Мы с  тобой  еще  не
поженились. Кроме того, мы построим новый.
     -- Плавда?
     -- Можешь не сомневаться, -- ответил Римо.
     Послав  девочку  набрать  ведерко  воды,  он  искусными  руками  быстро
восстановил замок и сделал  его еще  выше и величественнее. Пока он работал,
девочка переминалась с ноги на ногу, едва сдерживая свою радость.
     Когда  Римо закончил,  она  посмотрела  на  него  преисполненным  любви
взглядом, и он вытер ей слезы.
     Она сказала:
     --  А ты знаес, мне не  лазлесают выходить  замуж.  Моя сталсая  сестла
Алдафф говолит, что я еще маленькая.
     -- Я знаю, -- сказал Римо.
     -- Но когда я выласту, мы с тобой поженимся.
     -- Буду надеяться.
     -- Потому что ты холосый, -- продолжала девочка.
     --  Спасибо,  --  сказал Римо, поднимаясь.  --  А теперь ты  тут играй,
развлекайся, а мне нужно идти.
     -- А ты хочешь идти?
     -- Нет, -- сказал Римо. -- Но мне надо еще кое-что сделать.
     -- А я тебя еще увижу?
     -- Нет, -- ответил Римо.
     -- О! -- произнесла  она с характерным для детей смирением, для которых
вся жизнь, по большей части, состоит из грустных сюрпризов. -- Я тебя люблю.
     -- Я тебя тоже, -- сказал Римо.
     И  он  двинулся  прочь, направляясь  к соседнему пляжу,  где  в  бухте,
образованной  двумя длинными  скалистыми мысами, волны, поднимаясь выше, чем
по  обыкновению  в   спокойном  океане,  создавали  накат,  достаточный  для
серфингистов невысокого класса.
     Белобрысый  верзила стоял на песчаном  бугорке, словно  греческий  бог,
обозревающий свои владения. Его доска торчала перед ним, воткнутая в  песок,
точно персидский щит.
     Римо стал  перед ним.  Парень выглядел мощнее  и сильнее Римо, а цветом
был такой, будто ел крем для загара.
     -- Ты мне солнце загораживаешь, -- недовольно проговорил он.
     -- Зачем ты сломал замок? -- спросил Римо.
     -- Нечего строить там, где люди ходят, -- ответил белобрысый.
     -- Ты не потому его сломал, -- сказал Римо.
     -- Да? А почему же?
     -- Потому что ты нехороший человек, -- сказал
     Римо.
     -- А я хороший. И у меня есть все основания это утверждать.
     -- Хороший приходит к финишу последним.
     -- Теперь этого не будет, --  сказал Римо.  Выдернув  стеклопластиковую
доску из песка, он поднял ее на фут от земли и вонзил обратно. Только теперь
она воткнулась в песок там, где были пальцы правой ноги белобрысого.
     Парень посмотрел вниз на свою ногу. Затем приподнял стопу и увидел, что
пальцев на ней нет.
     -- Нога! Моя нога! -- завопил он. -- Мои пальцы! --  Он перевел  взгляд
на Римо. -- Что же... Римо улыбнулся.
     --  Походишь  с пятью,  --  беспечным тоном  бросил он,  направляясь  к
дощатому настилу.
     Подойдя к Смиту, все так же сидевшему на скамейке, он сказал:
     -- Смитти, я  должен вам кое-что сказать, но сначала  я окажу  вам одну
услугу. Руби знает, что вы пошли на встречу со мной?
     -- Да, -- ответил Смит.
     -- Значит,  ей  известно,  что  вы задумали,  -- сказал  Римо. --  Я бы
посоветовал вам проверить, нет ли в вашей машине бомбы.
     -- Не волнуйтесь, -- ответил Смит. -- Я приехал на автобусе.
     -- Правильно сделали.
     -- Вы говорили, что хотите мне что-то сказать, -- напомнил Смит.
     --  Да. Идите  с  этим  вашим заданием  и  с  этой  вашей  работой куда
подальше. С меня хватит.
     -- Вот даже как?
     -- Именно так, -- сказал Римо.
     -- А можно спросить, почему?
     --  Конечно,  я  слишком хороший, чтобы  работать на вашу  контору. Вот
почему.
     Римо  повернулся  и  двинулся  прочь.  Уже  на ступеньках,  ведущих  от
настила, он остановился и, чуть помедлив, вернулся обратно.
     --  А  теперь, поскольку все  это уже не  имеет никакого  значения,  --
проговорил он, -- я хочу удовлетворить свое любопытство.
     Отбросив в сторону руки Смита, он открыл серый кожаный дипломат.
     В нем лежал радиотелефон и пузырек, в котором была одна таблетка.
     -- Можно спросить, для чего это?
     --  Конечно,  -- ответил Смит.  -- Телефон выходит  прямо на компьютеры
КЮРЕ. Если понадобится, я могу  набрать номер и уничтожить  все записи,  все
следы нашей деятельности.
     -- А таблетка? -- спросил Римо.
     -- Если  случится так, что мне придется уничтожить  записи,  --  сказал
Смит, -- мне придется уничтожить и себя. Вот для чего.
     Он  смотрел  на Римо, и лицо его оставалось  спокойным и непроницаемым,
как всегда.
     Ответ Римо не очень понравился. Он захлопнул дипломат и сказал:
     -- Надеюсь, вам никогда не придется этим воспользоваться.
     -- Спасибо, -- сказал Смит.
     И Римо направился в  город. Он  шел  по улицам, застроенным маленькими,
размером с  гараж, домишками, которые в основном  и составляли архитектурный
ансамбль  прибрежной   части  Нью-Джерси.  Впереди  его  ожидала  еще   одна
неприятная встреча. Как объяснить Чиуну, учителю и тренеру, что он уходит из
КЮРЕ? Римо и раньше уходил, и не один  раз, но что-то  всегда заставляло его
возвращаться.  Но  на этот  раз он не вернется.  Он был совершенно  уверен в
этом,  как  и  в  том, что это оскорбит  Чиуна,  ныне  царствующего  Мастера
Синанджу, главу  древнего  рода  корейских  ассасинов,  которые  состояли на
службе у королей и  шахов, императоров и фараонов и для которых самым святым
делом  было   соблюдение  ими   контракта,  если  не   считать   обязанности
своевременно получать плату. Желательно, золотом.
     Чиун его  не поймет. Чиун взял Римо на обучение вскоре после того,  как
молодого  полицейского  Римо  Уильямса  несправедливо