заднюю дверцу и сел рядом с Римо и Джоулин Сноуи. При этом
он не проронил ни слова.
  Через  несколько  минут  вернулся шофер. Он подо-зрительно глянул на своих
присмиревших  пассажиров,  желая  удостовериться,  что  Римо  не   прикончил
крикунью.
  Джоулин  тихо сидела между Римо и Чиуном. Единственным звуком, который она
издавала, было тихое постанывание.  При  этом  она  беспрестанно  улыбалась.
Шофер завел мотор.
  --  М-м-м-м, -- стонала Джоулин. -- Блаженство. Счастье. М-м-м-м-м. -- Она
обхватила шею Римо обеими руками. -- Ты тоже совершенный Владыка!
  Чиун хихикнул. Римо с отвращением отвернулся.
  Десять минут спустя Римо стоял  в  телефонной  будке.  На  противоположной
стороне  Маркет-стрит  в  Сан-Франциско  электронные  часы  на  здании банка
показывали часы, минуты и секунды: 11.59.17.
  Римо чувствовал себя неуютно -- ему  казалось,  что  времени  уже  больше.
Часов  он  не  носил -- не носил ухе многие годы, но он не верил, что сейчас
11.59 и уже 22-е.
  Римо набрал номер через код 800, позволявший  звонить  в  любой  город  из
любого конца страны. Смит снял трубку после первого же гудка.
  --  Как раз вовремя, -- сказал он. -- Я уже собирался отключать на сегодня
эту линию.
  -- Сколько сейчас? -- спросил Римо.
  -- Двенадцать ноль две и пятнадцать секунд, -- ответил Римо.
  -- Я так и знал, -- сказал  Римо.  --  Тут  часы  показывают  неправильное
время.
  -- Что в этом особенного? Большинство часов показывает неправильное время.
  --  Ага,  --  отозвался  Римо.  --  Я  знал,  что они врут, но не знал, на
сколько. Я уже сто лет так не выбивался из чувства времени.
  -- Наверное, сказалась разница поясного времени, -- предположил Смит.
  -- На мне никогда не сказывается разница поясного времени, что бы  она  ни
значила, -- ответил Римо.
  -- Ладно, не важно. Какие новости?
  -- Мы были в Патне, но маленькая толстая жаба ускакала еще до того, как мы
туда приехали.
  -- Где вы сейчас?
  --  В Сан-Франциско. Этот Всеблагой Зашрила через пару дней устраивает тут
что-то вроде митинга.
  -- Ясно,  --  сказал  Смит.  --  Как  я  полагаю,  это  и  есть  то  самое
"грандиозное событие", о котором мы уже столько слышали.
  -- Думаю, да. Он собирал коллекцию баптистских священников.
  -- Баптистских священников? Зачем?
  --  Не знаю. Может быть, это его новообращенные последователи. Когда я его
найду, я выясню.  Чиун  меня  достал.  Он  хочет  немедленно  отправиться  в
Синанджу.
  --  Римо,  с этим придется подождать. В системе секретности КЮРЕ произошел
прокол. Где-то внутри нашей организации есть люди Шрилы.
  -- Почему бы и нет? Его люди везде.  А  вы  сбросили  всех  тех  людей,  о
которых я вам говорил, с крыши небоскреба?
  --  Нет.  Но  их  всех  положили на обследование, и они там пробудут, пока
Шрила не уедет из страны. Вы сказали, что есть и другие последователи, имена
которых тот человек в Сан-Диего не знал.
  --Ага.
  -- Попытайтесь узнать, кто это. У меня  есть  ощущение,  что  "грандиозное
событие" как-то связано с американскими последователями Шрилы.
  -- Возможно.
  -- Вам помощь нужна? -- вдруг спросил Смит.
  --  Да,  пожалуй, духовой оркестр не помешает -- пусть все знают, что мы с
Чиуном здесь. Парочка команд  по  устройству  фейерверков  и  артиллерийский
дивизион,   и  тогда,  я  думаю,  мы  сумеем  справиться  с  Его  Пресветлым
Толсторожеством. Конечно же, мы обойдемся без посторонней помощи. Во  всяком
случае, ваши компьютеры нам ничем помочь не смогут. Сколько сейчас?
  -- Двенадцать ноль пять и десять секунд.
  -- Черт возьми, я отключаюсь. Пока, Смитти. Не перерасходуйте свой бюджет.
  Пока Римо отсутствовал, в машине произошел следующий разговор.
  -- Вы его друг? -- спросила Джоулин Чиуна.
  -- У меня нет друзей, кроме меня самого.
  -- Но вы так хорошо ладите.
  --  Он  мой  ученик. Он туповат, но, со скидкой на это, мы делаем все, что
можем. Он мне больше сын, чем ДРУГ.
  -- Не понимаю.
  -- Если друг вам больше не нравится, дружбе наступает конец.  С  сыновьями
все  по-другому.  Даже  если  они  вам  не  нравятся, они все равно остаются
сыновьями.
  -- Верно, приятель, -- поддержал его шофер. -- В  точности,  как  с  моим.
Слишком  много  о  себе  думает.  Учился в школе, уже тогда входил в сборную
штата по футболу. Я вкалывал, только чтобы он  окончил  школу.  Ему  за  его
спортивные  успехи  готовы  были  дать  стипендию  в  колледже. И что же? Он
оказался настолько ленивым, что даже школу не осилил. И вы думаете, он  стал
после  этого  искать  работу?  Да  никогда в жизни? Он сказал, что ему нужно
положение. Ему, видите ли, первая попавшаяся работа не годится.
  -- Меня не интересуют подробности личной жизни  твоего  оболтуса-сына,  --
заявил Чиун.
  -- Да, положение! -- Шофер не расслышал ни слова из замечания Чиуна. -- Вы
когда-нибудь  слышали  что-нибудь подобное? Ему не нужна работа -- ему нужно
положение!
  -- Я придумал подходящее для тебя положение, -- сказал Чиун.  --  Лежа  на
животе. Лицом в грязь. И молча.
  Римо вернулся в машину.
  -- Ну что? -- спросил Чиун.
  -- Что "ну что"?
  -- Когда отходит корабль?
  --  Боюсь,  еще  не  скоро,  --  сказал  Римо  и  назвал  шоферу  адрес на
Юнионстрит.
  Чиун скрестил руки на груди. Джоулин посмотрела на него, потом -- на Римо.
Римо сказал:
  -- Ничего не поделаешь, папочка. Дело есть дело.  Дело  всегда  на  первом
месте.
  Джоулин посмотрела на Чиуна.
  -- Дело не должно заслонять собой выполнение обещаний, -- произнес Чиун.
  -- Сначала надо закончить всю эту историю, -- сказал Римо.
  Джоулин  вертела  головой  от  Римо  к  Чиуну, словно следя за мячиком для
пинг-понга.
  -- Но что такое обещание белого человека? --  спросил  Чиун,  обращаясь  к
себе  самому.  --  Ничто,  --  ответил  он сам себе. -- Ничто, данное ничем,
означающее ничто и стоящее ничто. Римо, ты -- ничто. И Смит тоже -- ничто.
  -- Правильно, папочка, -- поддакнул Римо. --  И  не  забудь  добавить  про
расистов.
  --  Да,  и  вы  оба  расисты.  Я такого в жизни не встречал: невыполненные
обещания, неблагодарность... Вы никогда бы не позволили себе ничего такого в
отношении человека с кожей такой же бледной, как у вареной рыбы  или  у  вас
самих.
  --  Верно,  --  согласился  Римо.  -- Мы расисты с головы до ног -- и я, и
Смитти.
  -- Правильно.
  -- И нашим словам нельзя доверять.
  -- Это тоже правильно.
  Римо обратился к Джоулин:
  -- А ты знаешь, что он обучил меня всему, что я знаю.
  -- Да, -- кивнула Джоулин. -- Он мне сказал.
  -- А, уже успел.
  -- И, кстати, он прав, -- сказала Джоулин.
  -- В чем?
  -- Ты расист.
  -- С чего ты взяла? -- удивился Римо.
  -- Все это знают. Все американцы расисты.
  -- Верно, девочка, --  удовлетворенно  заметил  Чиун.  --  Расизм  --  это
самооборона людей, которые ощущают свою неполноценность.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

  В Сан-Франциско, на тихой улочке -- ответвлении Юнион-стрит, разношерстные
и разномастные   хиппи   вразнос  торговали  всякими  разностями.  Ювелирные
изделия, раскрашенные ракушки и камни,  кожаные  ремни  заполняли  маленькие
лотки и лавчонки по обеим сторонам улицы.
  Торговля в целом шла плохо, но торговцев это, похоже, не беспокоило. Они с
самым  довольным  видом  грелись на солнце, курили марихуану и толковали меж
собой, как будет здорово, когда победит революция и  новое  социалистическое
правительство станет платить им за то, что они здесь сидят.
  В  конце  улицы  была  посыпанная  гравием  площадка,  окруженная  высоким
деревянным забором. По периметру площадки стояли лавчонки, и на одной из них
развевалась листовка с портретом Шрилы Гупты Махеша Дора.
  Джоулин грохнулась на колени и поцеловала стальной трос, к  которому  была
прицеплена эта листовка.
  --  О, Всеблагой Владыка, -- пропела она. -- Я пересекла море, чтобы вновь
узреть твое совершенство.
  -- Эй, ты! Какого черта ты дергаешь мой  трос?  --  крикнул  ей  бородатый
загорелый  светловолосый  парень.  Он  был  без рубашки, в джинсах с грязной
бахромой, в ухе -- серебряная серьга. Парень торговал в лавчонке виноградным
соком.
  Из лавок, стоявших вдоль забора, выглянули люди, главным  образом  молодые
женщины, и воззрились на Джоулин.
  -- Они плохо пахнут, -- сказал Чиун Римо. Римо пожал плечами.
  -- Это и есть дети цветов? -- спросил Чиун. Римо кивнул.
  -- Почему же они не пахнут цветами?
  --   Хороший  запах  --  это  составная  часть  общего  заговора  мирового
империализма, -- заявил Римо.
  Чиун засопел.
  -- Впрочем, какая разница. Все белые пахнут странно.
  Бородатый блондин тем временем пытался поставить Джоулин на ноги.  Она  же
упорствовала  в  своем  намерении  стоять  на  коленях.  Обеими  руками  она
вцепилась в трос, который крепил шест, поддерживавший крышу лавчонки.
  -- Я сказал, проваливай отсюда! -- орал парень.
  Римо направился было к Джоулин, но тут раздался чей-то громкий голос:
  -- Прекрати!
  Голос доносился с противоположного конца площадки.  Все  лица  повернулись
туда.
  Там  стоял  человек.  Он вышел из калитки в заборе между двух лавчонок. На
нем было розовое одеяние,  ниспадавшее  складками  к  обутым  в  серебристые
сандалии  ногам.  Лоб  его пересекала серебристая полоска -- такая же, как у
Джоулин.
  -- Оставь ее, -- нараспев произнес он. -- Она одна из нас.
  -- Это не дает ей права дергать трос и раскачивать мою  лавку,  --  заявил
светловолосый парень и снова попытался поднять Джоулин с колен.
  Человек в розовом дважды резко хлопнул в ладоши.
  Молодые  женщины из соседних лавок повернулись, как по команде, и медленно
направились в сторону Джоулин и бородатого блондина. Тот все еще  был  занят
девушкой  и  не  сразу  увидел угрожающую ему опасность. На него надвигалась
дюжина молодых женщин с ничего не выражающими лицами.  Их  ноги  --  большей
частью  обутые в сандалии -- ритмично топали по гравию, производя шум, какой
издает поезд, медленно отходящий от станции.
  -- Эй! -- крикнул им парень. -- Ладно вам, я просто пошутил. Я  не  хотел,
чтобы она...
  И тут они на него набросились. Четверо навалились на беднягу всей тяжестью
своих  тел  и  как  бы пригвоздили к земле, а остальные окружили и принялись
бить руками и ногами по лицу и вообще по чему попало.
  Джоулин с непреклонной решимостью держалась за трос и бормотала:
  -- О блаженный! О блаженнейший!
  Человек в розовом посмотрел на Римо и Чиуна и улыбнулся им. Улыбка не была
ни дружелюбной, ни извиняющейся. Потом он снова дважды хлопнул в ладоши.
  По  этому  сигналу  женщины,  избивавшие  парня,  прервали  свое  занятие,
поднялись и потопали назад к своим лавкам.
  --  Через  час  тебя  здесь  не  будет,  --  обратился человек в розовом к
окровавленному, в синяках парню, валявшемуся  на  гравии.  --  Ты  недостоин
здесь находиться.
  Потом он понизил голос и обратился к Джоулин:
  -- Встань, дитя Патны. Блаженство ожидает тебя.
  Джоулин поднялась, как по команде, и направилась к нему. Римо и Чиун пошли
следом за ней.
  -- У вас есть к нам дело? -- спросил человек в розовом.
  --  Мы привезли ее из Индии, -- ответил Римо. -- Из Патны. -- И, не вполне
отдавая себе отчет, зачем он это делает, он показал  жрецу  золотой  значок,
найденный им на полу дворца Дора.
  --  Вообще-то,  --  вставил  Чиун,  --  мы направлялись в Синанджу, но нас
остановило обещание белого человека.
  -- Ах да, Синанджу, -- чуть растерянно пробормотал жрец. --  Заходите.  --
Римо он кивнул как своему.
  Жрец   провел  их  через  калитку  в  сад,  где  цвели  крупные,  пахучие,
тропического вида цветы, а затем в заднюю дверь старого здания,  выходившего
фасадом на соседнюю улицу. Там они оказались в залитом солнцем зале, который
был переоборудован из четырех маленьких комнат первого этажа.
  В  помещении было безукоризненно чисто. Девять молодых женщин в просторных
белых одеяниях сидели на полу и шили.
  Когда жрец  привел  новоприбывших,  все  женщины  оторвались  от  шитья  и
взглянули на них.
  --  Дети  блаженства!  --  громко  объявил  жрец  в  розовом  и  для пущей
убедительности хлопнул в ладоши. -- Эти путники прибыли из Патны.
  Молодые женщины  с  белой  кожей  и  соломенными,  черными  и  каштановыми
волосами вскочили на ноги и окружили Джоулин.
  -- Ты видела Его?
  Джоулин кивнула.
  -- Он поделился с тобой своим совершенством?
  Джоулин кивнула.
  --  Окажите  ей гостеприимство -- пусть чувствует себя как дома, -- сказал
жрец и жестом позвал Римо и Чиуна следовать за ним в соседнюю комнату.
  За их спинами раздавалась счастливые голоса молодых женщин.
  -- Какой он, наш Великий? -- спросила одна.
  -- Он -- совершенство, -- ответила Джоулин.
  Чиун остановился и кивнул.
  -- А какое это совершенство? -- спросила другая.
  -- Это совершенное совершенство.
  Чиун снова кивнул, на этот раз более энергично.
  Джоулин продолжала восхваления.
  -- Он мудрость всяческой мудрости. Он -- лучший из лучших.
  Чиун с этим согласился.
  Римо обернулся к нему:
  -- Чиун, они говорят о Шриле.
  -- Нет, -- не поверил Чиун.
  -- Да, -- настаивал Римо.
  -- Все американцы -- идиоты.
  Римо проследовал за жрецом и Чиуном в кабинет и на пороге обернулся. Число
девушек выросло с девяти ухе до пятнадцати. Одна что-то шепнула  Джоулин  на
ухо, та покраснела и кивнула. Девушка в восторге захлопала в ладоши:
  -- Расскажи нам все.
  -- Я тоже хотела поехать в Святую Патну, -- пожаловалась еще одна девушка.
-- Но мой отец отобрал у меня кредитную карточку.
  --  Идите сюда! -- крикнула одна из девушек новым, которые все прибывали и
прибывали. -- Познакомьтесь с сестрой Джоулин. Она была  в  Патне  и  видела
Великого Владыку. Она с ним...
  Римо  закрыл  за  собой  дверь. Человек в розовом сел за стол и грациозным
жестом указал Римо и Чиуну на мягкие кожаные кресла.
  -- Добро пожаловать в нашу  обитель,  --  сказал  он.--Я-  Гопала  Кришна,
старший гуру Калифорнийского региона.
  -- Где Владыка? -- спросил Римо.
  Кришна пожал плечами.
  -- Все готово для встречи. Мы приготовили лучшие комнаты. И даже поставили
электронные игровые автоматы.
  -- Ясно, но где он сам? -- повторил Римо.
  -- Мы с вами еще толком не пообщались, -- ушел от ответа Кришна, -- Вы его
ученики?
  -- Он ученик, -- ответил Чиун. -- А я- это я.
  -- А что такое "я"?
  --   Я  --  это  человек,  поверивший  обещаниям  вероломных  бессердечных
расистов.
  -- Чиун, прошу тебя.
  -- Это правда. Правда. Расскажи ему, и пусть скажет, что это неправда.
  -- Правда то, что мы здесь и мы сделаем  все,  чтобы  грандиозное  событие
свершилось  во  славу Великого Владыки, -- сообщил Римо Кришне. -- Для этого
мы и приехали из Патны.
  Чиун рассмеялся.
  -- Великий! -- презрительно произнес он.
  -- Нам велели подготовиться к его приезду, -- поведал  Кришна.  --  Но  он
может остановиться и где-то еще.
  -- В зоопарке. Вместе с лягушками и жабами, -- пробормотал Чиун.
  --  Чиун,  будь  добр,  выйди  и  поговори  с  девушками.  Расскажи  им  о
великолепии Великого, -- попросил Римо.
  Итак, Великий Мастер Синанджу вышел из кабинета,  пока  Римо  и  лжеиндиец
болтали  глупости, и начал вести беседу с юными женщинами, собравшимися там,
и поведал им абсолютную истину,  что  было  не  слишком  сложно,  ибо  никто
особенно не задавался вопросом, о ком именно он ведет речь.
  -- Что вы думаете о Великом?
  --  Он  самый благородный, самый добрый, самый чуткий человек на земле, --
ответил Великий Мастер Синанджу.
  -- Он правда воплощенное совершенство?
  -- Некоторые приближаются к совершенству. Он достиг его и пошел дальше.
  -- Чему он учит?
  -- Творите добро и любите справедливость, и будьте милосердны, и все у вас
будет жорошо, -- изрек Мастер Синанджу.
  -- Как нам приблизиться к совершенству?
  -- Слушайте, что он говорит, и поступайте так,  как  он  учит,  --  сказал
Великий  Мастер  Синанджу. -- Это самая драгоценная истина, какую я могу вам
дать.
  -- Идите сюда! Послушайте, что говорит этот мудрый человек.  Познакомьтесь
с мудростью Востока, освященной блаженным совершенством Великого Владыки.
  Такое  занятие  нашел  для  себя  Мастер  Синанджу,  пока  по соседству, в
маленькой комнате за закрытыми дверями, Римо продолжал совещаться с Кришной.
  Когда дверь за Чиуном затворилась, Кришна  обеими  руками  снял  с  головы
розовый тюрбан, и вокруг головы выросла копна светло-рыжих курчавых волос.
  -- Ох, нелегкая это работа, -- вздохнул он.
  -- Круто тебе приходится -- такое хозяйство, -- посочувствовал ему Римо.
  -- Не-а, нет у меня никакого хозяйства. Они просто дали мне титул и платят
двадцать  процентов  от  всего,  что  я заработаю. Понимаешь, я что-то вроде
дилера -- торгую блаженством. А что у тебя за акцент?
  -- Ньюарк, штат Нью-Джерси, -- ответил Римо. Он был  раздосадован  --  ему
давно полагалось говорить без акцента.
  --  Дай пять, старина, -- обрадовался Кришна. -- Я сам из Хобокена. Ньюарк
изменился.
  -- Да и Хобокен тоже, -- сказал Римо, протягивая руку. Кришна схватил ее и
начал изо всех сил трясти.
  -- Как ты во все это вляпался? -- спросил он.
  -- Да как-то просто занесло, -- ответил Римо. -- А ты?
  -- Ну, понимаешь, революция вроде как заглохла, и они  начали  закручивать
гайки.  А  ко  всему этому дерьму насчет третьего мира у меня как-то никогда
душа не лежала. То есть, конечно, там  можно  было  что-то  сделать,  но  уж
слишком  много  придурков.  И вот пару лет назад всплыло это дело, и я решил
завербоваться. Фирма Дора была тогда поменьше, чем сейчас, и им  были  нужны
профессиональные  организаторы.  Ну,  и  Ирвинг Розенблатт тут как тут. Но и
здесь все, как везде. Они начали разрастаться, и теперь на самых  тепленьких
местечках сидят их собственные жирные задницы. Слушай, выпить хочешь?
  Римо отрицательно покачал головой.
  -- Может, травку? У меня тут прекрасный товар с Гавайев.
  -- Нет, -- отказался Римо. -- Я завязал.
  -- Пить в одиночку -- что может быть хуже! Только одно: не пить совсем.
  Кришна подошел к небольшому шкафу, вытащил из-за книг бутылку виски, налил
себе полный стакан "Чивас Ригал", улыбнулся и подмигнул Римо:
  -- За казенный счет езжу только первым классом.
  -- Для грандиозного события все готово? -- поинтересовался Римо.
  --  Хрен  его  знает!  Это  меня и бесит. Меня сделали боссом, я имею свои
двадцать процентов и не жалуюсь, потому что дела  идут  неплохо.  А  теперь,
когда  они затеяли этот свой Марафон Блаженства, меня отставляют в сторонку.
Понасылали сюда своих ловкачей со всего мира, а я вроде не при  чем.  --  Он
злобно  глотнул  виски.  --  Я  скажу  тебе, что они собираются сделать. Они
заявят,  что  сан-францисское  отделение  не  имеет  никакого  отношения   к
Марафону, и попытаются зажать мои двадцать процентов!
  --  Сволочи,  --  согласился  Римо.  --  Они что, даже не посвятили тебя в
детали?
  -- Даже и понюхать не дали. Скажи ты. Что там будет? Все кругом  только  и
трубят о чем-то грандиозном.
  Римо пожал плечами и без особых усилий изобразил сожаление:
  -- Приказ, старина. Ты ведь понимаешь.
  --  Да,  ясно.  --  Кришна  сделал еще один большой глоток. -- Впрочем, не
беспокойся. Миссия Сан-Франциско будет  присутствовать  там  во  всей  славе
своей, чтобы приветствовать старину Всеблагого.
  --  Ты все-таки думаешь, что свами тут появится? -- продолжал допытываться
Римо.
  -- Свами, -- расхохотался Кришна. -- Хорош свами!.. Да откуда  мне  знать?
Но на всякий случай мы установили тут его любимый электронный пинг-понг.
  -- Кстати, должен тебя поздравить, -- сказал Римо.
  --  У  тебя  тут очень крутая служба безопасности. Девушки -- это здорово.
Как они того парня отделали!
  -- Ага. Телки -- они всегда в первых рядах борцов за свободу.  Тяжкая  это
доля -- родиться бабой.
  -- То есть?
  --  Ну  а  как же -- а с чего бы они тогда носились со всяким дерьмом? Все
ищут каких-то великих тайн или простого способа  всех  сделать  счастливыми.
Что за жизнь!
  Римо кивнул.
  --  У