семья
принадлежала к местной знати;  сидеть им полагалось,  разумеется,  за первым
столом,  куда их и  подвели с  почетом и где они заняли все свободные места.
Воображая,  что он  осчастливил Шерли,  мистер Сэм Уинн уселся рядом с  ней,
прямо на ее платье, перчатки и платок. Мистер Сэм принадлежал к числу людей,
которых Шерли терпеть не могла,  и неприязнь эта еще усиливалась оттого, что
он не скрывал своих видов на ее руку.  Да и старый мистер Уинн,  его папаша,
заявлял во всеуслышание, что поместья Филдхед и Уолден "льнут друг к другу",
и эту неуместную остроту молва не замедлила донести до слуха Шерли.
     В  ушах  Каролины  долго  еще  раздавался взволнованный шепот:  "Я  жду
мистера Мура".  Сердце ее билось и  щеки пылали.  Но вот торжественные звуки
органа  заглушили  оживленное гудение  голосов;  преподобный Болтби,  мистер
Хелстоун и мистер Холл поднялись со своих мест, а за ними и остальные, и все
хором пропели благодарственную молитву.  Потом началось чаепитие.  Каролина,
поглощенная хлопотами,  не  могла  следить  за  входившими и,  только  налив
последнюю чашку,  беспокойно огляделась по  сторонам:  кое-где  стояли кучки
гостей,  не  нашедших свободных мест.  Среди них она заметила свою почтенную
знакомую мисс  Мэнн  -  то  ли  хорошая погода,  то  ли  настойчивые уговоры
какой-нибудь  приятельницы заставили ее  покинуть свое  мрачное  уединение и
прийти на праздник. Однако ее усталый вид говорил о том, что стоять на ногах
ей трудно:  какая-то дама в желтой шляпке принесла ей стул, и Каролина сразу
узнала эту шляпку,  черные волосы и несколько капризное, хотя и доброе лицо;
знакомы были ей и черное шелковое платье, и серая шаль, - короче говоря, это
была Гортензия Мур, и Каролине захотелось тут же вскочить с места, броситься
к  ней  на  шею и  расцеловать ее,  разок ради нее самой и  два раза ради ее
брата.  Слегка вскрикнув от радости,  она привстала и,  наверное,  повинуясь
непреодолимому желанию,  поспешила бы  к  ней поздороваться,  но чья-то рука
удержала ее на месте и чей-то голос прошептал над самым ухом:
     - Подождите, Лина, - после чая я сам приведу ее к вам.
     Она едва осмелилась поднять глаза -  за  ее  стулом,  слегка наклонясь,
стоял Роберт и улыбался при виде ее волнения;  сам же он выглядел лучше, чем
когда бы то ни было,  и показался влюбленной девушке настолько красивым, что
она не  решилась взглянуть на  него еще раз;  его образ ослепил ее взор и  с
такой мучительной яркостью запечатлелся в  ее  воображении,  как если бы его
начертало огненное перо.
     Мур отошел от нее и  заговорил с  мисс Килдар.  Шерли в эту минуту была
сильно не в духе,  -  она сердилась и на неприятного ей Сэма Уинна, который,
все  еще  сидя на  ее  перчатках и  платочке,  приставал к  ней с  докучными
любезностями,  да и на самого Мура за опоздание. При виде Роберта она только
передернула  плечами  и   сделала  какое-то  колкое  замечание  относительно
"несносной неточности".  Не возражая ей и не приводя никаких извинений,  Мур
спокойно  стоял  возле  нее,   словно  ожидая,   что  гнев  ее  уляжется;  и
действительно,   спустя  две-три  минуты  она  протянула  ему  руку  в  знак
примирения.  Мур улыбнулся не то укоризненно,  не то благодарно, - во всяком
случае он ласково пожал ей руку, хотя и слегка покачал головой.
     - Придется вам теперь поискать себе место, - заметила Шерли, улыбаясь в
ответ.  -  Около меня и  яблоку негде упасть.  Но вон там,  за столом миссис
Болтби,  еще много свободных мест,  -  например,  между мисс Армитедж и мисс
Бертвисл;  ступайте туда;  напротив вас будет сидеть Джон Сайкс,  а к нам вы
окажетесь спиной.
     Мур,  однако, предпочел остаться там, где был; правда, время от времени
он принимался расхаживать по комнате,  обмениваясь рукопожатием с мужчинами,
также  оставшимися  без  места,   но  снова  возвращался  к  Шерли,   словно
притягиваемый магнитом,  и всякий раз считал нужным шепотом поделиться с ней
своими впечатлениями.
     Бедняге Сэму Уинну было явно не по себе;  он видел,  что его прелестная
соседка ужасно не в  духе и капризничает.  Ни минуты не сидела она спокойно:
то  ей  было  жарко  и  она  принималась  усиленно  обмахиваться веером,  то
жаловалась на тесноту и духоту, то заявляла, что, по ее мнению, людям, выпив
чай,  следовало бы  выходить из-за  стола  и  что  она  непременно упадет  в
обморок,  если чаепитие затянется.  Мистер Сэм предложил проводить ее в сад.
"Этого  еще  недоставало!   Выйти  на  воздух  такой  разгоряченной,  значит
простудиться насмерть!" -  заявила она.  Наконец ему стало невмоготу. Быстро
допив свой чай, он счел за лучшее удалиться.
     Муру следовало бы  в  эту  минуту завладеть своим местом,  но  он,  как
нарочно,  о  чем-то серьезно беседовал с Кристофером Сайксом на другом конце
комнаты.  Вместо  него  счастливой случайностью хотел  было  воспользоваться
крупный хлеботорговец Тимоти Рэмсден,  эсквайр,  стоявший неподалеку и давно
уже  мечтавший присесть.  Но  Шерли  и  тут  нашлась:  взмахнув шарфом,  она
опрокинула свою чашку,  чай пролился на скамью и на ее шелковое платье.  Для
наведения порядка позвали слугу, и поднявшаяся суета помешала усесться рядом
с ней тучному,  одутловатому Рэмсдену,  обладателю плотной фигуры и плотного
кошелька.   Шерли,   обычно  весьма  равнодушная  к  подобного  рода  мелким
неприятностям,  на  этот раз устроила сцену,  достойную самой слабонервной и
чувствительной девицы.  Услыхав,  что  ей  дурно,  что  она вот-вот упадет в
обморок,  мистер Рэмсден,  который с  растерянным видом уже отступал,  сразу
прибавил шагу и скрылся из виду.
     Наконец подошел Мур;  он  спокойно постоял некоторое время,  с  лукавым
видом наблюдая за  суматохой и  за странным поведением Шерли,  затем сказал,
что и  в  самом деле в  этом конце комнаты почему-то особенно жарко;  климат
здесь подходит только людям холодного темперамента, таким, как он. Он уселся
на  то  место,  которое было ему уготовано самой судьбой,  и  суматоха сразу
стихла,   исчезли  слуги  и   неприятности,   Шерли  успокоилась;   лицо  ее
просветлело;  исчезло вызывающе сердитое выражение, капризно изогнутые брови
и надутые губы распрямились.  Резкие, порывистые движения, спугнувшие Уинна,
словно по мановению волшебной палочки,  сменились плавными и мягкими. Однако
Мур не был награжден ласковым взглядом.  Напротив, Шерли обвинила его в том,
что он  причинил ей кучу лишних хлопот и  что по его милости она,  наверное,
лишилась уважения мистера Рэмсдена и бесценной дружбы мистера Сэмюэля Уинна.
     - Ни  за  что на  свете не  хотела бы  обидеть ни того,  ни другого,  -
сетовала она.  - Я всегда была к ним как нельзя более внимательна и любезна,
и  вот,  извольте видеть,  что получилось из-за вас!  Я не буду знать покоя,
пока не поправлю дело;  я чувствую себя хорошо, только живя в ладу со своими
соседями.  Завтра же  придется мне отправиться в  паломничество на  Ройдскую
мельницу  и   допытаться  задобрить  мельника,   расхваливая  его  муку,   а
послезавтра,  как  это  ни  неприятно,  пойти с  визитом в  поместье Уолден,
прихватив с  собой в  ридикюле овсяную лепешку для любимых пойнтеров мистера
Сэма.
     - О,  вы сумеете найти путь к сердцу этих любезных кавалеров,  можно не
сомневаться, - спокойно ответил Мур. Казалось, он был очень доволен тем, что
завладел наконец заветным местом,  однако он  не поблагодарил свою соседку и
не  извинился перед  ней  за  причиненное беспокойство;  его  невозмутимость
придавала ему особое обаяние,  и та, которая сидела рядом с ним, чувствовала
на себе ее благотворное влияние. Взглянув на эту пару, вы никогда не сказали
бы,  что рядом с богатой женщиной сидит бедный,  борющийся с нуждой человек;
он  держался с  ней  как  равный  с  равной,  непринужденно и  самоуверенно;
по-видимому,  и  в  душе  его  царил покой.  Иногда,  разговаривая со  своей
соседкой,  он  смотрел на  нее  сверху вниз так,  словно был выше не  только
ростом, но и по общественному положению.
     Но  временами лоб  его прорезала складка и  в  глазах мелькали отблески
душевного волнения;  молодые люди вели вполголоса очень оживленный разговор.
Шерли,  как  видно,  донимала собеседника вопросами,  -  он  же  отказывался
удовлетворить в полной мере ее любопытство. Вот она пытливо посмотрела ему в
глаза;  по ласково настойчивому выражению ее лица можно было догадаться, что
она просит отвечать ей  яснее,  но Мур только любезно улыбнулся.  Шерли была
слегка задета и  даже отвернулась от  него,  но  он сумел снова завладеть ее
вниманием и, как видно, пообещав что-то, успокоил ее.
     Мисс Хелстоун,  очевидно из-за духоты,  выглядит плохо.  Она бледнеет и
мрачнеет с  каждой минутой.  После благодарственной молитвы она встает из-за
стола и направляется к своей кузине Гортензии,  тем временем уже вышедшей на
свежий воздух вместе с  мисс Мэнн.  Заметив это,  поднимается и  Роберт Мур,
вероятно,  собираясь подойти к ней;  но ведь сначала нужно проститься с мисс
Килдар, а Каролина тем временем скрывается из виду.
     Гортензия поздоровалась со своей бывшей ученицей отнюдь не сердечно,  с
видом  оскорбленного  достоинства.   Ее   очень  обидело  поведение  мистера
Хелстоуна,  но  она считала,  что и  Каролина заслуживает порицания за такую
беспрекословную покорность дяде.
     - Ты ведешь себя с нами совсем как чужая,  - сухо проговорила она, в то
время как ее ученица тепло пожимала ей руку.
     Но  Каролину  не  отпугнула и  не  обидела  ее  холодность -  она  ведь
достаточно хорошо знала Гортензию и была уверена, что через минуту-другую ее
недовольство пройдет  и  природная доброта возьмет верх.  И  в  самом  деле,
Гортензия сразу смягчилась, стоило ей заметить, как изменилась, побледнела и
осунулась Каролина.  Расцеловав девушку в обе щеки,  она принялась участливо
расспрашивать ее о здоровье. Каролина весело отвечала, но вряд ли ей удалось
бы   избежать   многочисленных  расспросов   и   пространных  наставлений  о
необходимости беречься,  если бы  мисс Мэнн не  отвлекла внимание Гортензии,
внезапно  попросив  проводить  ее  домой.  Старушка,  уже  утомленная суетой
праздника,  была сильно не в  духе,  -  настолько,  что даже не поговорила с
Каролиной.  К  тому же белый наряд и  оживленный вид девушки раздражали мисс
Мэнн;  Каролина,  одетая  по-будничному,  в  коричневом шерстяном или  сером
летнем  платье,  с  лицом,  окутанным тенью  грусти,  была  больше во  вкусе
нелюдимой старой девы.  Сегодня же вечером она и  смотреть не хотела на свою
юную приятельницу,  едва удостоив ее на прощание холодным кивком.  Гортензия
давно пообещала проводить ее, и теперь обе удалились.
     Поглядев по  сторонам,  Каролина увидела яркий шарф и  малиновое платье
Шерли в  группе хорошо знакомых ей  дам,  -  это были как раз те самые дамы,
встречаться  с   которыми   она,   по   возможности,   избегала.   Природная
застенчивость в иные минуты особенно тяготила ее, и сейчас она не могла себя
пересилить и  подойти к  ним.  Однако стоять одной  среди  шумного общества,
разбившегося на  пары и  группы,  было совсем уж неудобно,  и  она подошла к
кучке своих учениц;  эти девушки,  или,  вернее,  молодые женщины,  стояли в
саду, наблюдая за игравшими в жмурки детьми.
     Каролина знала,  что  ученицы ее  любят,  однако  и  с  ними  она  была
застенчива;  она стеснялась их чуть ли не больше,  чем они ее.  Вот и сейчас
она подошла к ним не с целью оказать покровительство,  напротив,  - она сама
искала  поддержки.  Они  чутьем угадывали ее  застенчивость и  с  врожденной
деликатностью старались ее  не  замечать.  Она  внушила  им  уважение своими
знаниями и завоевала их расположение мягкостью.  За то, что она была умной и
доброй учительницей,  они  прощали ей  ее  робость и  не  злоупотребляли ею.
Простые крестьянки, они обладали, однако, подобно Каролине, чисто английской
душевной тонкостью, несовместимой с проявлениями грубости. Обступив смущенно
улыбавшуюся учительницу,  они вежливо и  приветливо отвечали на  ее неумелые
попытки завязать разговор,  держались ласково, скромно и благопристойно. Она
же, чувствуя их дружелюбие, вскоре оправилась от смущения.
     Но  через  некоторое время  к  ним  подошел  мистер  Сэм  Уинн  и  стал
уговаривать старших учениц принять участие в  общих играх вместе с младшими,
и  Каролина снова осталась одна.  Она уже подумывала,  как бы  ей  незаметно
покинуть праздник и скрыться в доме,  когда Шерли,  заметив, что она стоят в
одиночестве, поспешила ей на выручку.
     - Пойдем в поле, Каролина, - я ведь знаю, ты не любишь шумные сборища.
     - Но я не хочу лишать тебя удовольствия, Шерли, и отрывать от всех этих
приятных людей, - они так ищут твоего общества, да и ты блистаешь среди них,
и притом без малейшего усилия или притворства.
     - Не совсем без усилия,  я даже устала от напряжения. Довольно пустое и
скучное  занятие  -  болтать  и  шутить  с  представителями лучшего общества
Брайерфилда.  Вот  уже минут десять,  как я  высматриваю в  толпе твое белое
платьице. Я люблю наблюдать за теми, кто мне мил, и сравнивать их с другими;
вот занялась я  и  тобой и нашла,  что ты здесь ни на кого не похожа,  Лина.
Многие,  конечно,  красивее тебя,  ты не писаная красавица,  как,  например,
Гарриет Сайкс, и рядом с ней выглядела бы совсем неприметной; но зато у тебя
такое приятное и вдумчивое, я бы даже сказала, интересное лицо.
     - Полно, Шерли, ты начинаешь льстить мне.
     - Не удивительно, что ученицы тебя любят.
     - Глупости, Шерли, поговорим о чем-нибудь другом.
     - Ну,  что же,  поговорим хотя бы о Муре.  Да, кстати, и понаблюдаем за
ним, - я его уже вижу, вон там!
     - Где?
     И,  задавая этот вопрос,  Каролина посмотрела не в  сторону поля,  а  в
глаза  приятельницы,  как  и  всегда,  когда  Шерли  принималась говорить  о
каком-нибудь предмете,  находившемся вдали от них.  Шерли была гораздо зорче
ее,  и Каролина,  казалось, хотела прочесть разгадку этой орлиной зоркости в
темно-серых глазах подруги,  а  быть может,  она ждала ответа от  этих умных
блестящих звездочек.
     - Вон он,  Мур, - сказала Шерли, указывая в сторону поля, где резвилось
великое множество детей и разгуливало, наблюдая за ними, множество взрослых,
- вон он.  Разве можно не заметить его статной фигуры?  Он возвышается среди
кучки окружающих его людей, как Елиав{274} среди скромных пастухов, как Саул
на военном совете. Кстати, если я не ошибаюсь, - это и есть военный совет.
     - Почему ты  так думаешь,  Шерли?  -  спросила Каролина,  глаза которой
наконец нашли то,  что  искали.  -  Роберт говорит сейчас с  моим  дядей,  -
смотри, они пожимают друг другу руки! Значит, они помирились?
     - Помирились,  но в  силу необходимости:  происходит объединение против
общего врага.  Как ты думаешь,  почему Уинн,  и Сайкс, и Армитедж, и Рэмсден
столпились вокруг них?  Вот они и  Мелоуну делают знаки подойти.  А  уж если
подзывают его, - значит, понадобятся сильные руки.
     Вдруг Шерли заволновалась. Глаза ее сверкнули.
     - Ах  вот что!  Мне не доверяют,  меня отстранили!  Так и  всегда,  как
только дойдет до дела.
     - До какого дела?
     - Разве  ты  не  чувствуешь,  что  в  воздухе пахнет чем-то  тревожным?
Чего-то опасаются,  к  чему-то готовятся;  и  Мур держался сегодня так,  что
подтвердил мои догадки. Он был каким-то встревоженным и жестким.
     - Жестким с тобой, Шерли?
     - Да,  со  мной.  Он  часто бывает жестким со  мной.  Мы редко беседуем
tete-a-tete, но я уже заметила, что он далеко не шелковый.
     - Казалось, он так ласково разговаривает с тобой.
     - О,  конечно!  Тон самый любезный,  обращение самое почтительное! Зато
властности и скрытности хоть отбавляй! И это меня раздражает.
     - Да, Роберт скрытен.
     - Со  мной он  не имеет права скрытничать,  тем более что он уже открыл
мне свои замыслы и  я  ничем не  обманула его доверия,  -  почему же он стал
скрытен со мной?  Видно, считает меня недостаточно сильной, чтобы положиться
на меня в трудную минуту!
     - Наверно, он не хочет тебя волновать.
     - Излишняя  предосторожность;  я  достаточно  вынослива,  меня  нелегко
сломить,  и ему следовало бы это знать, но уж очень он горд; да много у него
и других недостатков,  что бы ты там ни говорила,  Лина!  Но смотри, как они
поглощены своим разговором! Они и не подозревают, что мы за ними наблюдаем.
     - Если мы будем настороже, Шерли, нам, может быть, и удастся найти ключ
к их секретам.
     - Очень  скоро,  вероятно,  разыграются  неожиданные события  -  завтра
утром,  -  может быть,  даже сегодня ночью. Ну что ж, откроем глаза пошире и
насторожим слух;  мистер  Мур,  за  вами  следят.  Лина,  призови  всю  свою
наблюдательность.
     - Хорошо. Роберт как будто отходит от них, он обернулся в нашу сторону,
- наверное, он нас заметил! Вот они уже прощаются...
     - И  их рукопожатие так торжественно,  словно они скрепляют договор или
клятвенный союз.
     Девушки увидели, как Роберт покинул своих собеседников и ушел.
     - Он даже не простился с нами, - грустно промолвила Каролина.
     Произнеся  эти  слова,  она  попыталась скрыть  свое  разочарование под
улыбкой, однако глаза ее подернулись влагой.
     - Этому горю легко помочь!  -  воскликнула Шерли.  - Сейчас мы заставим
его проститься с нами.
     - Заставим! Это совсем не то!
     - Увидишь, будет совсем то же самое!
     - Но он уже ушел. Мы его не догоним.
     - Я знаю путь короче того, которым он идет, мы его перехватим.
     - Право, Шерли, мне бы не хотелось...
     Не  дав  Каролине закончить,  Шерли схватила ее  за  руку и  увлекла за
собой.   Спорить  было  бесполезно:   забрав  что-нибудь  в  голову,   Шерли
становилась очень упрямой.  И не успела Каролина сообразить,  куда они идут,
как они уже скрылись из виду гулявшей по лугу толпы и  оказались в  укромном
уголке, осененном ветвями боярышника, где трава была усеяна маргаритками. Но
Каролина не залюбовалась солнечными бликами,  причудливо испещрявшими траву,
не  вдохнула полной  грудью  благоуханье свежей  зелени,  особенно пряное  в
вечерние часы. Она услыхала только скрип открываемой калитки и поняла, что к
ним приближается Роберт. Из своего тайника за кустами пышного боярышника они
увидели его раньше, чем он их, Каролина сразу же заметила, что его недавнего
оживления как не  бывало:  он  оставил его на  звенящих весельем лугах возле
школы.  На  лице Мура застыло его  обычное спокойное,  несколько сумрачное и
озабоченное выражение.  Но  в  нем  и  в  самом деле  проглядывала некоторая
жесткость,  а  в суровых глазах сквозили волнение и тревога.  Напрасно Шерли
затеяла все  это:  если бы  он  выглядел веселым,  расположен был шутить,  -
другое дело, но сейчас...
     - Говорила я тебе -  не надо,  - с упреком промолвила Каролина. Ей было
досадно оттого,  что она,  вопреки своему желанию,  навязывается Роберту, да
еще в ту минуту,  когда он этого совсем не ждет и вряд ли будет обрадован, и
она не  знала,  что делать.  Однако мисс Килдар ничуть не была смущена;  она
выступила вперед и преградила путь своему арендатору.
     - Вы забыли проститься с нами, - сказала она.
     - Забыл проститься с вами! Но как вы здесь оказались? Вы волшебницы, не
иначе!  Всего лишь минуту тому назад я видел двух девушек, похожих на вас, -
одну в  малиновом,  другую в  белом платье,  -  на  пригорке за  четыре луга
отсюда!
     - Вы  оставили нас там,  а  теперь нашли здесь.  Мы  следили за  вами и
впредь будем следить;  когда-нибудь мы  учиним вам настоящий допрос,  но  не
сейчас.  Сейчас от вас требуется одно:  пожелать нам спокойной ночи, а затем
можете идти своей дорогой.
     Мур все с тем же серьезным видом переводил взгляд с одной на другую.
     - Дни праздников имеют свои преимущества,  так же как и дни опасностей,
- наконец заметил он как бы в раздумье.
     - Ладно уж, не философствуйте; пожелайте нам доброй ночи и можете идти