холопам.
Наделайте из них живьем чучел, и пусть они в течение трех дней будут
выставлены перед народом на зубцах стен сената".

Правда, он писал это не про меня конкретно, а несколько по иному поводу.

Идея! Если ответит темно-зеленый костюм, я просто положу трубку.

- Алло?

Дженни. Я произношу свой тошнотворный текст.

- Слушай, Тони, я, конечно, должна перед тобой извиниться. Некрасиво
получилось. Но это был ужас, не концерт, а школьная самодеятельность. Я
кипела от злости. И чтоб не срывать ее на тебе, поехала домой, мне же рано
вставать.

Откровенная, плохо завуалированная ложь. Я знаю, что она знает, что я это
знаю. Нечто вроде логического трюизма. У нас с ней так бывало. Трюизмы...
Но не ложь. Теперь она уверена, что я скушаю все с радостным визгом.

Комнатному пуделю бросили кусочки со стола, он подпрыгнул, поймал на лету,
схавал, завилял хвостиком. Торопливо докладываю, как прошла первая лекция.
Будто ей это интересно, будто рука темно-зеленого костюма - пиджак снял,
остался в полосатой сорочке и бордовом галстуке - не блуждает, не
путешествует ("Уймись", - шепчет моя девочка, прикрыв ладонью трубку и
одергивая юбку). Однако я же ничего не вижу, ничего не слышу, значит, этого
не существует. М-да, в общении по телефону есть свой шарм. Отменить
гильотину.

- Кстати или некстати, тебе решать, нас с тобой пригласили на завтра к
этому... как его?.. приятель Инги с рыжей бородой. Что там будет? Выпивка,
закусон - не прельщает? - и этот, ты мне на него еще указала в фойе, ну
который играл в фильме "Сделка состоялась". Адрес? Понятия не имею.
Спросить у Инги?

В трубке пауза.

- Я подумаю. Рыжий с бородой... У него жена беременна. А ты не заметил?
Ладно, завтра позвоню и, наверно, заеду за тобой часов в семь.

Завтра в семь часов! Какая жирная кость мне досталась от барских щедрот.
Вцепляюсь зубами, урчу и жадно ее обгладываю.

* * *

Я сам, в общем-то, рассказчик. Умею рассказывать. И знаю всякие там уловки,
чтобы, когда излагаешь скучный материал, оживить аудиторию.

Ничего подобного не видел.

По голливудским масштабам - малоизвестный актер. Лет сорока, с
непримечательным лицом. Пока рыжая борода угощала гостей аперитивом и
витийствовала - вежливо помалкивал. Ну правильно, думал я, его роль в
массовке. Сели за стол, он раскрыл рот. И не закрывал. Кажется, никто
больше слова не произнес. Он рассказывал. Изображал. Вскочил даже на стул.
Гости сползали под стол. Он пользовался передышкой, выпивал, закусывал и,
как только все опять размещались на своих местах, начинал новую новеллу.
Многократно отрепетированная программа или вдохновение? Или то и другое?
Наверно, он не был избалован успехом и ему льстило, что он раскачал,
раскочегарил, зажег чопорную, на его взгляд, университетскую компанию.
Профессионал! И он старался. Тем более что напротив него самая красивая
девочка на свете не сводила восторженных глаз с затейника и умирала от
смеха. Впрочем, умирали все. Лишь жена рыжебородого сдерживала себя, зажав
рот ладонями: "Не могу смеяться, нет уж сил, нынче будет выкидыш". И я тоже
блаженствовал, ибо моей соседке сегодняшний вечер доставлял истинное
удовольствие. (А кто ее сюда привел? Кому она обязана? То есть я нахально
прикарманивал часть актерских лавров.) Я пьянел не от вина (от вина тоже) -
от близкого соседства оголенных рук и плеч, я прикладывался к этому
богатству...

Хозяйка в хорошем настроении, увлечена и не замечает шалостей комнатного
пуделя. Пусть. Главное, чтоб не гавкал, не мешал.

Потом все шумно прощались.

- Тебя отвезут Инга и Ларри, им по дороге. Я устала, ты же знаешь, мне рано
вставать.

Аргумент действует безотказно. Я всегда на страже ее драгоценного здоровья.

* * *

Основные события следующего дня: на балконную дверь повешена занавеска и к
телефону подключен респондер, автоответчик.

Хотя бы позвонила и сказала спасибо за вчерашнее.

Моей выдержки и силы воли хватает на сутки. Я, конечно, не навязываюсь, но
почему не было звонка? Вдруг, возвращаясь той ночью, попала в аварию? Ведь
тянула винишко, сам подливал. По ее меркам даже слишком... Не дай Бог! А я?
Не беспокоюсь, в ус не дую, играю в детские игры "кто первый позвонит".

У меня лекция через три часа, а у нее через час ленч. Раньше, бывало, мы
успевали пересекнуться. С ее скоростями...

Отважно набираю номер госпиталя. Там гарантировано, что зеленый костюм не
подымет трубку.

Трубку берет Кэтти, узнает меня по голосу, спрашивает, как поживаю. Почти
полгода мы вели с ней по телефону обрывочные разговоры. А тут я приехал и
еще не заглянул к ним в контору. Чувствую, она в возбужденном состоянии.

- А где Дженни?

- Профессор, ее дать не могу. Она занята.

- Очередное совещание?

- Нет, у нас визитер! - и как сенсацию, с придыханием, сообщает имя
визитера. Тот самый краснобай из Голливуда.

Тогда понятно. Администрация госпиталя - женщины - в шоке. Приход Мессии
вызвал бы меньший ажиотаж. Но мне нравится формулировка: у нас визитер! Он
явился лечиться в этот задрипанный лепрозорий? Любоваться прелестями Кэтти,
Ларисы? Беседовать с Якимуро-Квазимодо о проблемах японского флота?

Когда же она успела всучить ему свою визитную карточку? Ну и темпы! Тебе,
впрочем, известны ее скорости.

К нему никаких претензий. Лучше других ты знаешь, что ни один мужик не
устоит, если Дженни на него призывно посмотрит. И вот он приехал получить
гонорар за выступление. Не зря же так выкладывался. Теперь в ее коллекции
будет голливудский актер. Вдобавок к тому, московскому.

Кто должен ревновать - ты или зеленый костюм? Кому она наставит рога?

- Ладно, - говорю я Кэтти, - занимайтесь вашим визитером. Позвоню завтра.

Сегодня предпочтительно не возникать. Сегодня Дженни не до меня. И боюсь,
что попадет Кэтти от начальницы за длинный язык.

* * *

Завтра ей тоже не до меня. Догадываюсь, что на голливудского затейника
большой спрос, поэтому дело нельзя откладывать, динамо ему не покрутишь.
Кому, когда она крутила динамо, пламенная революционерка Сексуальной
Революции?

И послезавтра ей тоже не до меня.

Какой мерзавец изобрел автоответчик? Без него я мог бы утешаться - дескать,
она, конечно, звонила, а я, как на грех, отсутствовал.

На гильотину!

Кто?

Через тысячу лет, то есть в субботу, набираю номер на Диккенс-стрит.
Хватит, девочка, пора бы и совесть иметь. Оставляю мессидж. Сижу дома, жду.

Ни ответа, ни привета.

Звоню в воскресенье. Готов беседовать даже с зеленым костюмом. Товарищ по
несчастью, найдем общие темы.

Куда они все запропастились?

* * *

В понедельник Кэтти безропотно соединяет меня со своим шефом.

- Да, получила твои послания. Вернулась очень поздно. Мы сейчас с Элей
проводим уик-энды в Сан-Диего, у родственников. Разве я тебе не
рассказывала?

Есть вопросы? Нет вопросов.

* * *

Третья ошибка. Совершенная давным-давно, когда я жил на Диккенс-стрит.

Античный хор: "Неужели это когда-то было?" Герой, забыв текст Софокла,
суетливо крестится: "Было, было, вот вам крест на пузе!" Античный хор,
возмущенный нарушением классических канонов: "Не верим!"

Правильно делают, я и сам не верю, что это когда-то было - пригрезилось,
почудилось, враки! - но когда это было и, главное, казалось, что так будет
всегда, так вот однажды то ли в шутку, то ли всерьез Дженни предложила:

- Давай изменим отношения, будь мне отцом.

М-да. Тогда, по логике, получалось, что пятнадцать минут назад мы, к явному
ее удовольствию, активно занимались кровосмесительством!

Я понимал, откуда эта странная идея: Дженни тосковала по своим родителям,
ей их не хватало в Городе Ангелов, где имелся джентльменский набор всех
крылатых созданий, кроме ее собственных ангелов-хранителей. Не знаю, до сих
пор загадка, удовлетворял ли я ее в качестве любовника, но в роли отца я бы
ее определенно устроил. Однако с негодованием отверг эту идею. Я помнил,
каких трудов и мучений мне стоило наладить отношения с моей дочерью, я
видел, как переживает Анька (переживала!) отсутствие Сережи. Я мог
претендовать на место Джека - зарвался, помутился разум, но место отца для
меня святыня. И отец Дженни, судя по ее рассказам, превосходнейший человек.
Короче, я назвал эту идею кощунством и пожелал ее отцу, глубокоуважаемому
М.С., жить до ста лет в добром Здравии ей же на радость.

...Теперь я бы мечтал стать временно исполняющим обязанности ее папаши.
Почему? Имел бы законное право ее видеть. Ибо если Дженни еще думает обо
мне (в чем сильно сомневаюсь), то она думает, что я в первую очередь ее
хочу. Это так, но с существенной и, может, не очень лестной для нее
поправкой - в первую очередь я хочу ее видеть. Точно так же я хотел видеть
мою маленькую дочку, сходил с ума, а Н.К. - по дремучей глупости,
обидевшись на меня - запрещала свидания.

* * *

- При-и-вет, это ты?

Волшебный голос предназначен кому-то другому, а мне перепадает от полноты
душевной. (...Смутная картина из какого-то детства: в саду на костре в
большом чугунке варят варенье, выкипает, стекает сладкий сок - все, кому не
лень, подбирают его ложками.) Не выясняю, кому предназначен, пытаюсь
воспользоваться благорасположением.

- Нет, не я. Я зарос бородой, мхом и лишайниками. Подаю жалобу в общество
охраны природы. Мы с тобой так не договаривались. Мы договаривались, что по
моему прибытии в Лос-Анджелес посидим вдвоем тихо и спокойно в кафе.

- А зачем?

За что я ее люблю - за искренность. Ну, конечно, не только за это.

- Представь себе, что кто-то жаждет на тебя посмотреть. Просто полюбоваться
красивой девочкой. И вообще, ты мне обещала, что будет еще кофе и какао.

- Я обещала??!

Она неподражаема.

- Хорошо. Я знаю, ты очень занята госпиталем, Элей, годовым балансом,
лабораторией доктора Хоффера и так далее...

Особенно "так далием". Мог бы подробно перечислить этих "так далиев". Не
перечисляю.

- ...Найди какой-нибудь час в любое удобное для тебя время. Если совпадет с
мой лекцией, я ее отменю.

- Как идут твои лекции?

- Будет повод рассказать. Тема для беседы. Не заставляй меня заниматься
попрошайничеством.

А что я делаю? Попрошайничаю, навязываюсь, скулю, как собачонка, встав на
задние лапки... Я готов к тому, что сейчас меня пошлют к едреной фене. И
шмякнут трубкой.

Не посылают. Завтра она подъедет к факультету и повезет меня в едальное
заведение.

- Интересное кафе, связанное с историей Голливуда. Тебе понравится.

* * *

На стенах фотографии разнокалиберных голливудских звезд. На стенах, под
стеклом меню с автографами. Мебель а-ля XIX век. Деревянные барьеры. Она
говорит, что и поныне еще кое-кто сюда заглядывает. Не уточняет. А я не
спрашиваю, откуда у нее такие сведения. Мне до лампочки.

Бесспорно, есть какой-то шарм, амбьянс. Наверно, тут вкусно кормят.

Я не ем в это время. Дженни - на разгрузочной диете. И знаменитостей не
видно. И курить, естественно, запрещено.

Не в коней сегодня корм.

Раза три я оставляю свою даму и нервно затягиваюсь сигаретой на улице.
Потом возвращаюсь, и с меня продолжают методично, живьем снимать шкуру. Без
наркоза.

- Тони, это была цепь случайных совпадений. Видимо, я привыкла к семейной
жизни и боялась остаться одной.

...Денежный вопрос? Бред сивой кобылы! Мне не нужны твои миллионы, даже
если бы они вываливались у тебя из карманов. До сих пор ты меня с кем-то
путаешь. Я никогда не беру у мужиков деньги. Все зарабатываю сама.

...Человек, уже поживший, с опытом и несколько подуставший, чувствуя, что
легкий приятный роман может переродиться в нечто затяжное, мучительное,
которое обязательно дает боль, - останавливается, начинает пятиться,
уходит. Это не страх или злой умысел. Это инстинкт.

...У нас не было никакой перспективы. Для счастливого брака с тобой я
опоздала лет на двадцать. Претензии к моей маме, бабушке. Моей вины нет,
что мы разошлись во времени.

...Клянусь, Тони, получилось совершенно неожиданно. Увлеклась, влюбилась. И
длилось это пару месяцев. Ну не такая любовь, как с тобой, но для меня два
месяца - большой срок.

Тут, прекратив стенания, вздохи и всхлипы, я вставил в ее монолог нечто
членораздельное, дескать, подобных увлечений у нее еще будет штук сто или
двести, и вообще я удивляюсь, почему после моего отъезда к ее дому не
выстроилась очередь.

- Ты сейчас увлечена.

И в этот момент между нами проскочила какая-то искра, что-то от прежних
отношений, искра доверия. Она поняла, что я обхожу дипломатическим
молчанием темно-зеленый костюм и, главное, в дальнейшем тоже буду его не
замечать, а зеленый костюм в ее жизни присутствует. Но я закрыл глаза, в
упор не вижу, точка. А намекаю на романчик, который то ли уже прошел, то ли
не состоялся, а если состоялся, то без особых для нее эмоций. И все перед
моим носом, глупо отрицать.

- Я - женщина слабая. Красноречием он даже тебя забил. Но там жена, дети,
официальная любовница. Там завязнешь, как в трясине.

"Значит, вы провели достаточно времени вдвоем, раз ты имеешь столь
подробную информацию", - подумал я, продолжая сидеть с улыбкой идиота.
Навязывался в подружки. Не соображал, что если превращусь для нее в
бесполого друга, в священника, коему исповедуются, то попаду из огня в
полымя. И будет хуже.

Она сообразила. Усмехнулась. Махнула рукой. Отмахнулась. От него и от меня.
Миг доверия кончился.

- Тони, да, я такая. Ну как тебе объяснить? Я пять месяцев рьяно помогаю
бездомным, а после, все забыв, полгода занимаюсь спекуляцией недвижимостью.
Не понял? Хорошо, еще одно сравнение. Я три месяца стою в церкви со свечкой
(извини, я иудейка, но это для сравнения), а потом на восемь месяцев
пускаюсь в дикий разгул. Я - качели. Меня бросает то вверх, то вниз. Но в
любом положении это я, я остаюсь самой собой. Я такая. Ты же привык идти по
прямой линии, без отклонений. Тебе меня не выдержать и не принять.

Я в ответ... Да что мои слова? Пустое колебание воздуха.

Она повезла меня обратно к университету, и где-то на полдороги я сказал:
"Стоп, спасибо, теперь сам дойду". Мне нужно было протопать километры,
чтобы все это осмыслить, переварить. И у нее наступал цейтнот (заметил, как
она украдкой косилась на часы): Элю надо взять из детского сада, домашние
дела, и т. д. и т. п. - разумеется, все так, но я догадывался, что
сегодняшний вечер у нее ангажирован. С зеленым темно-зеленым или тружеником
кино, страдающим от обилия жен и любовниц? То, что картинно махнула на него
рукой - ничего не значило. У девочки на качелях большая амплитуда, в болоте
не застрянет. Спросить, с кем именно? Ей-богу, не волновало. Я вычислил,
что ни тот, ни другой не был первым, с кем она мне изменяла. А тогда - без
разницы. И решалась моя судьба.

Дженни поставила "понтиак" к тротуару, машина немного накренилась (все
мостовые - дугой) и правое сиденье оказалось ниже, а ее, водительское,
выше, и с этой вышины, с верхотуры трона, она молча смотрела на меня
несколько минут, а я, вобрав голову в плечи, чувствовал себя склизкой
раздавленной лягушкой. Сгущаю краски? Одно я знал точно: так уже было, так
уже смотрели на меня, вернее, не на меня, так смотрела Жозефина Богарне на
капитана кавалерии Жерома Готара из окошка Императорской кареты. Взгляд
принцессы, бывшей Золушки, случайно попавшей в свою прежнюю обитель.
"Неужели я жила тут, в такой нищете?" То есть - неужели я жила с этим
типом? Что я в нем нашла? И если нашла, где все это?

Жозефина отвесила Готару пощечину - произвела его в полковники! - и он
перестал для нее существовать.

Перевернула страницу.

В глазах Дженни читалась жалость. Жалость к себе или ко мне? Или к нам
обоим? Но вот ее взгляд стал непроницаемым.

- Тони, вытащи из-под сиденья пакет. Там твоя игрушка. Давно собиралась
тебе передать.

Моя "игрушка"! Улетая в Париж, я оставил свой пистолет Дженни. Не проходить
же с ним паспортный контроль в аэропорту? И пока пистолет хранился у нее
дома, у меня теплилась надежда, что не все потеряно, есть общая тайна,
которая нас связывает.

Я вытащил пакет и засунул его под пиджак, за пояс.

Дженни перевернула страницу.

- Будь осторожен, Тони.

- Будь осторожна, моя девочка. Не гони по улицам.

Поцеловать ее? Я ощущал себя склизким, мокрым, раздавленным. Словно лежу в
госпитале, и опять открылась страшная рана, разошлись швы на животе.
Человек в таком состоянии заслуживает всяческого сочувствия, но к нему
стараются не прикасаться. О нем позаботится медперсонал, а не женщина,
спешащая на свидание.

* * *

Разумеется, я знал этот принцип американского преподавания на гуманитарных
факультетах. Выбирается что-то конкретное и изучается достаточно глубоко.
Если студент заинтересовался, обо всем остальном он прочтет сам. О'кей, в
чужой монастырь со своим уставом не суются. И я не в восторге от нашей
французской системы, когда гонят галопом по Европам, а в результате мало
что запоминается.

В прошлом году они проходили гражданскую войну в Штатах и Парижскую
коммуну. Из любопытства я задал несколько проверочных вопросов и получил
множество полезных для себя сведений. А после того как мулатка Молли Горд,
которую я никогда на лекциях не видел в юбке длиннее двадцати сантиметров,
перечислила по алфавиту имена коммунаров, расстрелянных у стены Пер-Лашез,
я подумал, что стал жертвой грандиозного розыгрыша и вместо студентов мне
подсунули группу академиков.

И все-таки начинали вкрадываться какие-то сомнения, поэтому на семинаре я
попросил господ студентов не стесняться и рассказать об основных событиях
XIX века в Европе. Да, предварительно я договорился с Питером, чтобы он
помалкивал, - Питер, гениальный мальчик, глотал книги, как гамбургеры, и
знал все.

Общими усилиями (без Питера, Питер сардонически ухмылялся) они восстановили
картину.

Значит так: была Французская и Английская революции...

Я уточнил:

- События XIX века, пожалуйста.

Мои балбесы даже обиделись. А мы про что? Дальше я не вмешивался Слушал.

Итак, сначала Французская и Английская революции. Казнили французского
короля-солнце Луи Четырнадцатого и английского Ричарда-Львиное Сердце.
Потом войны. Наполеон воевал с Кромвелем. Затем Наполеон и Кромвель
объединились и пошли походом на Москву, но русский царь Иван Грозный разбил
их на Куликовском поле. Казаки заняли Париж и перетрахали всех парижанок.
Возмущенные горожане восстали и понастроили баррикады, на которых погиб
Гаврош. Наполеон сбежал с русской графиней Еленой на Корсику, где его
отравили англичане. Во Франции Реставрация. Король Луи Филипп правил
безобразно: "После нас хоть потоп". Перетрахал всех парижанок. Италией
управлял Папа Римский. К нему германский Император Барбаросса приполз на
коленях. Испания вела кровопролитные войны с арабами, оккупировавшими
полстраны. Австрийский Император Меттерних натравил турок на Грецию и
Россию, турки заняли Крым. В Бельгии изобрели знаменитый белый шоколад.
Рабочий класс эксплуатировался беспощадно. И тогда Карл Маркс написал
"Манифест..." Призрак коммунизма стал бродить по Европе. Испугавшись,
русский царь (Петр? Николай?) отменил рабство крестьян, однако его убили
революционеры-декабристы и перетрахали всех парижанок. Чтобы покончить с
революционной угрозой, немецкий канцлер Бисмарк создал мощную прусскую
армию...

Теперь они заговорили хором. Пройденный материал. Я попросил опустить
период франко-прусской войны и Парижской коммуны. Что было после?

Тут возник спор:

Во Франции начали танцевать канкан, профессор сам на вечере рассказывал...
Итак, они танцевали до первой мировой войны?.. Нет, сперва татары напали на
Россию. Не татары, а японцы. Пирл-Харбор, извините, Порт-Артур!.. Адмирал
Нельсон разбил немецкий флот под Трафальгаром... Ну, посмешил, парусные
суда - другая эпоха. Гарибальди выгнал турок из Италии... Откуда там турки,
турки в это время резали армян... Убийство в Сараеве. Убили Карла Маркса и
Розу Люксембург, что послужило поводом для Первой мировой войны. Первая
мировая - это 1917 год, американцы высадились в Ев