ьоны, запеченные в сметане.

Может, потому, что выпили вина, все как-то разом повеселели. Или мои сваты
почувствовали, что жених вдруг круто изменил первоначальное мнение и решил
просить руки и сердца деревенской дурнушки. Любви с первого взгляда не
получилось, так, видимо, в приданом что-то прельстило - коза или
виноградник. А я себе сказал, что не хрена корчить недотрогу. Или
действительно мой потолок быть председателем фонда товарищей по несчастью,
отставных бедолаг, которых Дженни выбросила на помойку (тогда сиди там и не
чирикай), или пользуйся редкой возможностью - идея фонда перспективна, и не
надо ограничиваться русским культурным и научным потенциалом. Вот,
например, наше великое кино, французский кинематограф шестидесятых годов -
американцы, затюканные своим ширпотребным Голливудом, небось понятия о нем
не имеют. А я бы мог связаться с оставшимися в Париже мастодонтами -
ностальгия по шестидесятым годам, по хорошо забытому старому приведет в
Калифорнийский Интернациональный Культурный Центр (так я мысленно уже
называл детище мистера Литвинова и К€, результат непорочного зачатия)
зрителей и слушателей всех возрастов, от студентов до пенсионеров. Да вот,
конкретно. Цикл по Жерару Филипу, от "Фанфана-Тюльпана" до "Пармской
обители", из Парижа пришлют ленты, затраты минимальные, а пожилые дамы
Калифорнии разнесут зрительный зал. В общем, из меня поперли идеи, ведь я
приготовился к разным вариантам, в том числе и к тому, что вариант окажется
серьезным, и я видел, что мистер Литвинов (если он оставит себе финансы,
администрацию и не будет вмешиваться в культурные программы, то мы
сработаемся) теперь очень хочет меня послушать, да и Дженни будет интересно
и неожиданно услышать вместо привычных вариаций на тему "Зачем ты меня
покинула?" занимательные подробности про молодых тогда еще Монтана, Симону
Синьоре, Азнавура, Марину Влади. И я открывал рот, но... тут возникал Доул:

- Вася, угловую комнату на втором этаже отремонтировали?

- Вася, трубы в гараже поменяли?

Ну, господа, мы же не на диспуте, ритуал ужина, приходилось тыкать вилкой и
затыкать себе рот грибом.

И чего это Доул так разошелся? Талдычит о конференции дантистов: "Контракт
подписан? Дантисты сняли наш дом - (так и сказал: "наш дом") - для своей
ежегодной конференции, а это большие деньги!" Какой ремонт, какие трубы?
При чем тут дантисты, когда мы обсуждаем проект культурного фонда? Или - я
похолодел - наши ребятишки с ума спятили?

- Подождите, господа, - я отложил вилку, - уж не намерены ли вы купить эту
усадьбу?

- Я ее купил три года назад, - потупил глаза проказник Вася. - Очень
выгодное было дельце. Как раз после землетрясения. Цены на недвижимость
резко упали, хозяин умер, дом обветшал, с наследников требовали огромный
налог, и они предпочли живые деньги. Пришлось вложить много в ремонт, зато
сегодня мы с вами, ужиная здесь, буквально, можно сказать, сидим на
миллионах.

Класс, подумал я, нынешние умеют работать.

Я имел в виду не дом - неторопливость ответа. Луизианой я застал Литвинова
врасплох, а сейчас сам прошляпил: шарил подзорной трубой по горизонту, а
эскадра появилась с тыла. И я козырял прошлым, а Литвинов - настоящим. Есть
некоторая разница. Надо бы по справедливости, хоть в шутливой форме,
сделать ему реверанс.

Но вмешалась Дженни. Весь вечер (во всяком случае, в моем присутствии) она
помалкивала, и ее молчание придавало значительности нашим разговорам.
Скажем так: она демонстрировала умение молчать. И вдруг ехидным, резким,
таким знакомым мне тоном она спросила:

- Вася, ты с детства такой гениальный? Мне легко подсчитать, на скольких
миллионах ты сидишь. Я финансистка, финансы - моя профессия. А кто тебя
этому выучил?

- А чем я занимался в Бразилии? - обиделся мистер Литвинов. - Это
американцы - дураки, - он кивнул на Доула, - полагали, что я по шпионской
части. Я в Бразилии шесть лет скупал земельные участки. Приобрел опыт.

Мы засиделись (на миллионах?) у гостеприимного хозяина. Я даже еще чего-то
пожевал и промочил горло вином. Прощаясь, Литвинов перешел со мной на
русский:

- Профессор, спасибо, очень рад, лучшей кандидатуры, чем вы, не вижу, да,
не откладывайте, прямо завтра факсаните мне свою курицу, а детали мы
обсудим в рабочем порядке.

Английская драндулетина с комфортом доставила нас к гостинице Доула (вызвав
легкую панику у портье), и шофер был готов везти меня дальше до дома, мол,
так шеф приказал, однако Дженни с ледяной вежливостью возразила, что с
профессором она до сих пор как-то сама разбиралась, без чьих-то приказов.

И вот ночными пустынными улицами мы несемся на "понтиаке" к моей хате, моя
любимая девочка сама вызвалась (я честно проскулил: "Дженни, тебе надо
домой. Поздно". В ответ получил: "Слишком поздно". Понимай, как знаешь), и
я чувствую, что ей нужно сейчас мое общество, наконец-то со мной захотели
побыть. Но я знаю, кожей ощущаю, что если позволю себе какой-то
двусмысленный жест (положить руку ей на колено), то она взорвется с яростью
осколочной гранаты. Да, я ей нужен. Как аудитория. Как сведущий человек.
Чтобы высказаться. Впрочем, закладывая виражи, она проглатывает половину
фраз, и до меня доносятся их охвостья:

- В Москве я организовала подпольный пошивочный цех, давала на лапу
участковому, тряслась, что настучат в ОБХСС... Перестройка, но в любой
момент могли повернуть к старому... Для нас Перестройка была
неожиданностью, а им заранее все было известно, они ничего не боялись...
Считала себя удачливой бизнесменшей. Тони, как тебе нравится бизнесменша
женского рода? "Факсаните свою курицу". Я не сразу догадалась, что курица -
это жаргон от curriculum vitae, то бишь резюме... А ты откуда знал? Инга
сказала? Просвещает. Да, что тут мы все делаем с великим и могучим! Как я
гордилась когда заработала первые свои сто тысяч деревянных! А тут, лежа на
печи, миллионы зеленых... Скупать землю - самый выгодный и надежный бизнес.
Надо только знать где и иметь свободные деньги в сейфе. Купил и жди. Жди,
пока стоимость вырастет в двадцать раз. Ждать, правда, трудновато. Так не
свои же они вкладывали, над ними не капало!.. В каком он чине? Тони, тебя
спрашиваю, в каком чине Литвинов?

Я объяснил, что в этих ведомствах высокие чины редкость. Традиционно
полагают, что ведомственные погоны капитана равны погонам армейского
майора. Но если ведомство в силе, как во времена Сталина, Гитлера или
Франко, то капитан может оказаться повыше подполковника. Думаю, у Литвинова
погоны полковника.

И еще я подумал... но благоразумно промолчал в тряпочку. Церемонно чмокнул
подставленную мне щеку. Посмотрел, как задние огни "понтиака" прочертили во
дворе красный полукруг.

* * *

Какая сука меня будит? Все-таки все люди, с которыми я общался в
Лос-Анджелесе, знали некоторые странности моего распорядка и без особой
нужды рано не звонили.

Женский молодой-деловой-американский голос (американский характерен тем,
что уже в девять утра лопается от переизбытка бодрости и энергии) просил
проспеленговать мою фамилию, имя, указать дату и место рождения, научную
степень. Сенкью, мистер Сан-Джайст, мы оформляем на утверждение список
директоров нашего фонда, мистер Литвинов просил напомнить, что ждет по
факсу ваш curriculum vitae. Диктую номер факса. Записали? Бай!

Какое бай-бай, чертова кукла! Тем не менее я ворочаюсь еще в постели, а
мистер Литвинов, хоть был вечером весьма тепленьким, развел спозаранку
бурную деятельность! Я пошел в душ, обрушил на голову, чередуя, потоки
горячей и холодной воды, привел башку в рабочее состояние, и правильно
сделал, ибо вскоре (но уже в пристойный час) позвонил Доул и обрушил на
меня потоки своего красноречия:

- Как тебе это нравится? Литвинов был кадровым разведчиком, а забывает
элементарные вещи! - (Мысленно я отметил прошедшее время глагола.) - Я ему
десять раз про тебя рассказывал, а он все перепутал и поначалу принял тебя
за другого человека. Вот ротозей! Правда, у него столько забот, что
поневоле голова пойдет кругом. Его сводят с Биллом Гейтсом, он может в
любой момент улететь в Сиэтл. - (Мысленно я спросил: "Кто сводит, уж не вы
ли, друзья?") - Представляешь себе, если Билл Гейтс отслюнит в фонд из
тощего кошелька своей корпорации? Да, скажи спасибо Дженни, прекрасная была
идея взять ее на встречу, не знаю, какие между вами отношения, но она так
тебя подала! Моя жена максимум вымолвит про меня хорошего, дескать, умеет
бросить бифштекс на сковородку и сам заправляет стиральную машину. Если бы
ты слышал, что говорила Дженни! "Сан-Джайст самый честный человек на свете,
и скромность его поведения обратно пропорциональна его талантам...
Последний из могикан того поколения людей, для которых делать себе рекламу
считалось дурным тоном". Думаю, теперь все будет в порядке, надо лишь
ждать, утверждение благотворительных фондов всегда занимает массу времени,
инстанции придираются, ищут - не осталось ли лазеек для личного обогащения
устроителей. Рутина.

...И много еще чего нелестного про бюрократию.

- Доул, я задаю вопрос. Мысленно. И сам на него отвечаю. Вслух. Вы, если я
правильно понял, ни ухом, ни рылом к фонду Литвинова касательства не
имеете, проталкивать его через бюрократические рогатки не собираетесь...

- Боже упаси! - воскликнул Доул. - Я хотел тебе сказать, но ты и сам усек!
Вчера мы совершенно случайно завернули на огонек к Литвинову. Вася
пригласил в гости Дженни, а мы составили ей компанию В нашем городе
страшновато по вечерам отпускать молодую женщину одну.

Доул отчалил. Я пил чай и смотрел на телефон. Если он с утра проявил такую
активность, чего же ждать дальше? Не Доул, телефон. С Доулом ясно, он
поспешил отметиться, ибо жизнь внесла коррективы. Жизнь умнее
запланированных легенд. Правда, не ясно, почему он старается слегка смазать
картину. Как будто он мне показывает свежие фотографии вчерашнего вечера, а
я вижу, что их уже успели подретушировать. Тема для размышлений. Билл
Гейтс? Для понта, для вдохновения. Нет ни одного благотворительного фонда в
мире, который бы не протягивал скрюченные пальчики к Сиэтлу. Впрочем, по
тому, как Доул отбрыкивается от фонда, заметает свои следы, ясно, что
Литвинову не только не препятствуют, но и помогают раскручиваться! И
тогда... Тема для размышлений.

И я размышлял. Почему Дженни избегает свидания со мной, шарахается, как от
облезлой обезьяны, и за глаза поет мне дифирамбы? Деловые переговоры? Ее-то
за язык никто не тянул. И если она до сих пор обо мне такого мнения...

Я косился на телефон. Трубка, как котенок, поджала хвостик, выгнула спинку
и всем своим видом показывала, что намерена дрыхнуть до вечера.

Я потопал в университет.

* * *

- Где тебя черти носят? Я звонила целый день.

Доложил начальству, где именно. Как будто это ее интересовало.

- Факсанул курицу?

- А процесс приготовления? Потрошу, нашпиговываю, жарю.

- Прочти.

Прочел.Забраковала.

- Что значит "читал лекции"? Забрел случайно в аудиторию? Пиши: преподавал
в Стенфорде, Гарварде. И сейчас ты преподаешь, а не читаешь лекции. Кого
интересует твой официальный статус? Ты пишешь curriculum vitae, а не
прошение на велфер. Ты член или не член? Не смейся. Я-то проверяла. Какая
разница между почетным членом и действительным членом, кто это понимает?
Пиши: член Академии, доктор наук... Тони, сейчас так принято, все пишут о
себе "я самый великий, выдающийся, уникальный". Читает эти бумаги не
начальство, а их секретарши. Если секретарша, знакомясь с твоим послужным
списком, не будет писать от восторга, она просто не положит его в папку для
доклада.

И так как голос был дружественный, я еще помнил ее слова-в передаче Доула,
и даже если бы она взорвалась гранатой, то из-за дальности расстояния
осколки меня бы не изувечили, я спросил то, о чем благоразумно промолчал
вчера при расставании:

- Дженни, конечно, тут много волокиты, формальностей, однако похоже, что
как раз к концу весеннего семестра фонд станет реальностью. И тогда моя
зарплата будет чуть больше твоей. Смогу оплачивать все счета. И машину
Литвинов будет присылать. Предложение переехать на Диккенс-стрит остается в
силе?

- Кто это тебе предлагал?

- Вспомни наш разговор в кафе.

- Я предлагала???

- Я бы не стал придумывать.

- Ну бабы! - восхитилась Дженни. - Действительно, язык без костей. Намелют
такую чепуховину!

* * *

- Факсанул курицу?

- Инга факсанула.

- Почему Инга?

- Потому что утром вел семинар, в университете факс, а Инга умеет это
делать.

- Она умеет это делать! А кто не умеет?

- Я не умею. Для меня ваши факсы, телексы, компьютеры как китайская
грамота.

- Мир семимильными шагами движется к прогрессу, ты с такой же скоростью
пятишься назад. Ты обиделся на мир из-за меня или это твоя принципиальная
позиция?

- Надо ответить что-нибудь умное?

- У меня маникюрша через сорок минут. Это где-то в твоем районе. Погудеть
тебе снизу?

Гениально придумано. Бесплатное кино. Маникюрша держит Дженни за руку, как
клещами, я устроился рядом с маникюршей и смотрю на свою красотку не
отрываясь. И не надо искать умные слова, они развлекают друг друга бабьей
болтовней. Было заметно, что Дженни устала на работе. Она зевала, закрывала
глаза, иногда морщилась от боли - маникюрша слишком усердствовала ножичком.
А мне - полчаса кайфа. Ну а потом вопрос для приличия: нужно ли подвезти,
или отправлюсь на свою прогулку? Из машины не оборачиваясь махнула рукой,
зная, что гляжу ей вслед. И я зашагал к дому, несколько окрыленный, ведь
Дженни дала мне знак, что снимает блокаду, что мы будем видеться хотя бы
так. Молодец, девочка, поняла, что мне это необходимо, или, как она любит
повторять: "То, что доктор прописал".

* * *

Но снятие блокады совпало с чертовыми предрождественской, рождественской
неделями (Господи, прости мое богохульство!) и новогодними праздниками.
Занятия в университете кончались, мои знакомые бегали, как черти, по
магазинам, закупали рождественские и новогодние подарки, а потом
разъехались к родственникам. Будь я директором Калифорнийского
Интернационального Культурного Центра, я бы слетал к моим котятам в Париж,
пришел бы нежданно-негаданно, как Дед Мороз, обвешанный праздничными
пакетами. Однако фонд мистера Литвинова был пока еще вилами на воде писан
(чертовыми вилами - это подозрение меня не покидало), цены на авиабилеты
прыгнули в поднебесье, и вообще подразумевалось, что папа складывает по
одной зеленые бумажки, экономит на минеральной воде, а вот в мае кое-что
привезет, очень будет кстати.

То есть у меня появилась масса свободного (чертова!) времени.

У Дженни тоже со временем стало полегче, и родные далеко-в Израиле, но
существовал темно-зеленый костюм и еще кто-то, неопознанный, там
происходили какие-то наступательные или арьергардные бои, поэтому ее планы
менялись. То она спешит в Сан-Диего, естественно, к дорогим тете Кларе и
дяде Сэму, провести там неделю. О'кей! Возвращается через два дня. Почему?
У тети Клары приступ печени, у дяди Сэма расстройство желудка. Возьми меня
с собой к Инге. Мы договариваемся на субботу. Звонок: "Ой, забыла, у Эли
детский праздник, я тебе позвоню". Я понимал, что ей сложно и хлопотно
скоординировать детские праздники, приступы печени, расстройства желудка и
не перепутать, что у кого, но меня она сбила с толку, моя круговая оборона,
крепостная стена из фанеры, возведенная с таким трудом, - рухнула.

И пошло и поехало! Весь джентльменский набор, сервис по первому классу.
Часовые сидения у телефона в полной прострации. Вздрагивания от каждого
звонка (опять не она!). Время остановилось, к минутной стрелке подвесили
пудовые гири. Я сообщал ей на респондер, что, допустим, иду к Гансу,
диктовал его номер телефона, добавляя, что буду счастлив, если она
появится, но не рассчитываю на такую честь. И там, у Ганса, невольно
подскакивал при каждом звонке и не отводил глаз от двери: вдруг? Однажды
увидел во дворе темно-синий "понтиак" с ее номерами. Мгновенная дикая
радость, сменившаяся тревогой - что-то не то. Действительно, лишь три
последние цифры совпадали.

Вечером, когда встречная машина с зажженными фарами тормозила, то сердце
замирало. Конечно она! Ведь она знает мою привычку гулять на ночь глядя, и
знает мои маршруты.

Чертовы праздники! Новогоднюю ночь она провела в Сан-Диего... У кого были
сомнения, что так и будет? Пропускаю свои комментарии о драгоценном
здоровье тети Клары и дяди Сэма.

Ну, один вечер можешь мне посвятить, чтоб вместе, хотя бы символично,
отметить Новый год? Любой вечер, на твой выбор. Приглашаю в любой ресторан
по твоему вкусу. (И гори синим пламенем экономия моего бюджета.)

Пожалуйста, герр профессор, это мы с удовольствием.

Приехала. И впервые поднялась в студию. Держа за руку Элю. Эля - лапочка,
рассматривала мою "каюту без компании" с любопытством, Дженни - поджав
губы.

Во всем огромном Лос-Анджелесе имелся лишь один ресторан, где готовили
любимые Элей блинчики. Но после праздничных безумств или народ притомился,
или продукты иссякли. Мы оказались единственными посетителями. Любимых Элей
блинчиков не было. Официант предложил нечто взамен, Эля - лапочка;
согласилась, храбро попробовала и... отодвинула тарелку. Потом она бродила
между столов и стульев, включила музыкальный автомат, автомат заиграл
какую-то белиберду... Эля начала капризничать и хныкать. И я сказал:

- Девочка устала. Ее пора везти домой и укладывать спать.

И впрямь, с какой стати мучить ребенка?

Дженни наблюдала, как я расплачивался, и с укором заметила:

- Столько денег потратил без толку!

Вернувшись в "каюту без компании", я вытащил из конверта, который Дженни
мне передала, с десяток фотографий того периода и долго их перебирал.
Наверно, она выгребла из ящика все ненужное, освобождая место для более
актуального. Фотографии, сделанные полароидом (американцам всегда некогда,
жаждут результат получить сразу), то есть отвратительного качества, но и на
них Дженни - ослепительная баба, а я хоть и выгляжу страшилой, но морда
такая счастливо-самоуверенная...

* * *

Возобновились университетские занятия, что сильно облегчило мне жизнь.
Однако вечерами сервис по первому классу продолжался: прострация у
телефона, вздрагивание от каждого звонка, от скрипа тормозов во время моей
прогулки. Разумеется, можно было отсиживаться в гостях, прятаться. Не
хотелось. Апатия? Или соображения вот такого рода:

В азарте обмена ударами я готов был застрелиться. (Поправка. Обмена ударами
не было. Начиная с аэропорта, Дженни тебе чистила репу, а ты лишь жалобно
мычал. Выстрел был бы единственным твоим ответным ударом. О'кей, леди и
джентльмены, поправка принята.) После визита к мистеру Литвинову я понял,
что Дженни относится ко мне не так уж плохо (в том смысле, что бывает
хуже), и моя игрушка мирно дремала на дне чемодана. Азарт прошел. И вообще,
леди и джентльмены, честно говоря, человек в возрасте и с опытом знает, как
излечиться (простите за термин) от любви к женщине. Самый быстрый способ -
другая баба. Не мой вариант. Хорошо, существуют другие. Например,
тренировка воображения. Если бы молодой Вертер целеустремленно и методично
представлял себе какие-то - скажем так, пуритански-гигиенические процессы,
он бы не продырявил свою башку, а благополучно дотянул до чина тайного
советника (подозреваю, что у прародителя молодого Вертера, самого герра
Гете, воображение было отлично развито). Короче, избавиться от любви к
женщине довольно легко. Сохранить любовь к женщине - вот что трудно.

Как старый кавалерист скажу: лошади красивы и грациозны во всех своих
движениях, индивидуально и поэскадронно. Постройте женщин повзводно. Какое
унылое будет зрелище. Группой женщины красивы только в кордебалете. Но туда
такой отбор и там их так дрессируют! Женщины красивы лишь штучно,
индивидуально, особенно в момент, когда решают идти (или не идти) с вами
спать. А если у вас прошло эротическое желание? Золотой ореол женщины
меркнет. Вы вс