има,  ты  увидишь,  что
половина обширной семьи Беркли  съедется  к  нам.  Дом  у  нас  большой,
теплый, так что множество друзей и родственников гостят у нас  в  зимние
месяцы. Это очень интересное общество, хотя не слишком спокойное,  но  я
обещаю тебе - общение будет увлекательным.
   Ты никому не создашь  никаких  неудобств,  потому  что  одним  гостем
больше, одним меньше - разница небольшая...
   Я хочу, чтобы ты осталась с  нами.  Однажды  ты  протянула  мне  руку
помощи,  когда  я  болела  и  нуждалась  в  дружбе.  Не  лишай  же  меня
возможности отплатить тебе добром.
   - Я не считаю, - медленно произнесла Мира, опустив  темные  глаза,  -
что ты мне чем-нибудь обязана. Не думаю, что когда-нибудь  смогу  забыть
ту счастливую жизнь во Франции. Я.., я предала тебя...
   - Не умышленно. Не сознательно, -  настаивала  Розали,  но  прикусила
губу и бросила озабоченный взгляд на дверь. - Давай  поговорим  об  этом
позже, когда ты отдохнешь, а я не  буду  так  сильно  занята.  Сейчас  я
просто рада, что ты здесь. А вот и Мэри с чаем. Я скоро вернусь. - Шурша
юбками, Розали удалилась, оставляя за собой нежный аромат дорогих духов.
   Мира села в кресло  и  взяла  чашку  чая;  ее  взгляд  устремился  на
прекрасный пейзаж,  открывавшийся  за  безукоризненно  чистыми  стеклами
окна. Хотя сочные цвета ковров и мебели  выгорали  от  прямых  солнечных
лучей, Розали настаивала, чтобы дневной свет беспрепятственно проникал в
комнаты. Мира помнила эту ее привычку еще с тех времен, когда  они  жили
во Франции. Многие предпочитали полумрак тяжелых портьер, но Розали была
не из тех, кто меняет свои вкусы под воздействием чужого мнения.
   "Значит, Алек оформил Беркли-Холл", - размышляла Мира. Зная его,  она
не удивилась причудливости отделки дома,  которую  заметила.  Грифоны  в
главном зале, комнаты, украшенные китайскими птицами, множество зеркал в
простенках между окнами. Она улыбнулась иронии судьбы. Стараясь избегать
его, она нашла прибежище в доме, который именно он создал.
   Ей было нетрудно понять, почему Розали так относится  к  Алеку,  хотя
сама миссис Беркли не  могла  объяснить  этого.  Муж  Розали  -  Рэнд  -
прямолинейный человек, из тех, кто не станет говорить одно, подразумевая
другое. Алек тоже был человеком крайностей, слишком неординарным,  чтобы
Розали  чувствовала  себя  свободно  в  его  обществе.  Он  был  слишком
привлекательным,   слишком   непредсказуемым,   слишком   восприимчивым.
Полюбившая его женщина должна быть абсолютной идиоткой, думала Мира.  От
этих мыслей слеза скатилась по ее щеке и упала в  чашку,  потом  другая;
она поставила чашку на столик и принялась искать платок.
   - Больше никаких слез сегодня, - послышался голос, и  Мира  встретила
ласковый и понимающий взгляд стоявшей в дверях Розали.
   - Ты так  быстро  освободилась?  -  спросила  она  дрожащим  голосом,
оставляя попытки найти носовой платок.
   - Мне удалось отложить хозяйственные дела на потом.
   Я объяснила слугам, что  у  нас  в  доме  особенная  гостья,  которая
останется здесь на неопределенное время, и что с ней надо обходиться как
с особой королевской крови.
   - Я последний  человек  в  Англии,  а  не  лицо,  с  которым  следует
обращаться как с особой королевской крови, -  горько  усмехнулась  Мира,
добавляя сахару в чай и нервно его размешивая. - Ты не  знаешь,  кто  я,
или...
   - Я знаю, - мягко сказала Розали. Она заметила, как ложка в руке Миры
резко замерла.  -  Гийом  многое  рассказал  Рэнду  пять  лет  назад  во
Франции.., до того, как мы были разлучены. Я знаю о твоей матери,  твоем
происхождении и твоем прошлом.
   - Знаешь? - Мира похолодела от ужаса. - Ты знаешь и  предлагаешь  мне
остаться у вас?
   - Ах, Мирей... - Розали придвинула  к  ней  свой  стул;  садясь,  она
машинально расправила юбки и сложила руки на коленях. Ее  лицо  выражало
жалость и сочувствие. - Со дня моего  рождения  я  думала,  что  я  дочь
кондитера и гувернантки... Я была служанкой. Хотя я  получила  приличное
образование, мне  приходилось  много  работать  руками...  Я  чистила  и
скребла.., я знаю, что  такое  убирать  за  кем-то  еще...  Мне  знакомо
желание, когда хочется иметь вещи, которых, я думала, у меня никогда  не
будет. Но когда мне было столько, сколько тебе сейчас, я узнала,  что  я
дитя  тайной  любовной  связи  благородной  дамы  и  самого  знаменитого
денди...
   - Брумеля?
   - Да, Брумеля. - Улыбка Розали стала задумчивой. - Он мой отец.  И  я
обнаружила, что дочь денди ничем не отличается от дочери кондитера,  она
ничем не лучше. Совершенно не важно, кто мои родители, ведь  я  осталась
той  же.  Теперь  люди  знают  меня  как  леди  Беркли,  многие  из  них
расшаркиваются и кланяются мне, другие шепчутся по углам о  моем  темном
прошлом, но большинство не поверит, что я когда-то бегала по  лестницам,
таскала  уголь  для  топки  каминов,  боясь   получить   взбучку,   если
замешкаюсь. Если моя жизнь переменилась так резко, почему этого не может
произойти с тобой?
   - Дочь кондитера - одно, а.., я -  другое.  Я...  -  Лицо  Миры  было
бледно, когда она произносила эти слова. - Я дочь проститутки. -  Раньше
она никогда не говорила этого вслух. - Это ставит меня ниже, чем...
   - Нет! - Голубые глаза Розали вспыхнули, лицо ее  казалось  изваянным
из слоновой кости. Она стала говорить, медленно  и  отчетливо  произнося
слова:
   - Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь еще  повторяла  это.  Ни  мне,  ни
Рэнду, ни кому-нибудь другому. От этого зависит твое будущее, поняла?
   Мира тряхнула головой, пораженная строгим видом Розали:
   - Нет, боюсь, я не понимаю. У меня нет такого будущего, как...
   - У тебя прекрасное будущее. - Розали была непреклонна. - Я  намерена
добиться  этого,  -  продолжала  она  уже  спокойнее,  заметив  растущее
смущение Миры. - Я позабочусь обо  всем.  Мы  будем  очень  умны,  очень
осторожны...
   Верь мне, я самый большой специалист в Англии по тому,  как  избежать
скандала. В первые два года после нашей с Рэндом свадьбы.., впрочем, это
отдельная история. Ближайшие  несколько  месяцев  ты  будешь  тихо  жить
здесь, пока сплетни о вас с лордом Саквилем не утихнут...
   - Они не прекратятся никогда!
   - Прекратятся. Сплетни хороши, когда они свежие. В конце  концов  они
надоедают. И когда это случится, а о тебе забудут, мы представим тебя  в
качестве совершенно другой женщины - О чем  ты  говоришь?  -  ужаснулась
Мира. - Ты не можешь этого!
   - - Могу. Мы представим Рэнда твоим опекуном. Мирей  Жермен,  молодая
девушка из прекрасной,  старинной,  респектабельной  французской  семьи,
вместе с великолепным приданым вверенная опеке Беркли.
   - У меня нет никакого приданого.
   - Будет. Я обеспечу его.
   - Я никогда не приму этого. И кроме того, есть сотни, тысячи способов
обнаружить слабые места в моей легенде.
   - Я прекрасно помню, какая ты замечательная актриса.
   Ты будешь столь убедительной, что  большинство  людей  не  смогут  не
поверить собственным глазам.
   - А те, кто видел меня  в  Саквиль-Мэноре?  -  безнадежно  спрашивала
Мира. - Они вспомнят меня, и они прекрасно знают,  что  я  вовсе  не  из
респектабельной французской семьи - Это пустяковая проблема...
   - Это громадная проблема!
   - Рэнд поможет нам придумать спасительную  ложь.  Он  убедит  Саквиля
поддержать любую легенду, которую мы придумаем. Рэнд  умеет  быть  очень
убедительным.
   - Но есть еще одна проблема, - продолжала Мира, вспоминая Алека,  то,
как он улыбался ей, его нежные губы, ищущие ее поцелуев. Она  не  желала
никого другого, мысль о возможности принадлежать  кому-нибудь  еще  была
невыносима. - Я не хочу выходить замуж. Мне не нужен муж, будь  он  хоть
трубочистом, хоть королем Англии, или кем угодно еще. Не стоит прилагать
усилия, лгать, сочинять легенды ради того, чтобы выдать меня замуж. Я не
хочу никого!
   - Что? - Розали была потрясена. - Конечно, хочешь.
   Ты же не хочешь быть одной!
   - Хочу. Я хочу быть одной.
   - Нет, не хочешь. Ты можешь утверждать  это,  но  на  самом  деле  не
хочешь, - настаивала Розали. Она намеревалась прочитать  Мире  лекцию  о
преимуществах для женщины семейного положения  перед  одиночеством,  но,
увидев упрямое выражение лица Миры, на  время  отложила  спор.  -  Давай
больше не будем говорить об этом, - сказала она с  улыбкой.  -  Пока  ты
поживешь здесь, у меня есть еще несколько месяцев, чтобы убедить тебя  в
том, что тебе нужен муж...
   - Я не изменю своего мнения.
   - Ты выглядишь усталой. Поспи часок-другой, потом мы пойдем гулять, и
я покажу тебе Кристиана.
   - Я не уверена, что смогу  заснуть,  -  ответила  Мира.  -  Мне  надо
столько обдумать.
   - Думай только об одном, - сказала Розали, вставая и глядя на  нее  с
нежностью. - Пройдет немного времени, и ты  снова  станешь  смотреть  на
вещи так,  как  эго  было  свойственно  тебе  когда-то.  Помнишь,  какой
жизнелюбивой ты была? Я до сих пор  не  встречала  никого,  кто  бы  так
упивался жизнью.
   - Я помню, что я всегда попадала в беду.
   - В конце концов, это не изменилось.
 
*** 
 
   Было просто невозможно противостоять несокрушимому оптимизму  Розали.
Мира почувствовала  легкость  на  душе,  когда  зашла  в  отведенную  ей
очаровательную  спальню,   декорированную   в   бело-голубых   тонах   и
обставленную мебелью из ореха и дуба. Платья, которые  она  привезла  из
Хэмпшира, были уже развешены в гардеробе,  а  остальные  вещи  аккуратно
положены в старинный дубовый сундук. Мира с отсутствующим видом  вертела
в руках кольцо, служившее ручкой сундука, и  оглядывала  комнату.  Набор
щеток для волос с изящными ручками из слоновой кости лежал на  туалетном
столике  времен  королевы  Анны,  на  каминной  полке  стояли  расписные
китайские фарфоровые статуэтки. В таком приятном окружении  было  совсем
нетрудно расслабиться и заснуть.
   Когда же Мира часа через два проснулась, у нее в душе царил покой.  С
помощью застенчивой  полненькой  служанки,  которая  приносила  чай,  ее
платье было почищено, волосы аккуратно расчесаны  и  заколоты  жемчужной
заколкой.
   Мира  прогуливалась  с  Розали  и  Кристианом  по  ухоженному  парку,
наслаждаясь  бодрящим  октябрьским  воздухом  и  радостно  наблюдая   за
резвящимся маленьким сыном Розали.
   Кристиан был самым милым ребенком из  всех,  которых  ей  приходилось
видеть,  белокурый  и  зеленоглазый,  крепкий,  с  розовощеким   круглым
личиком. Он бегал вокруг,  пока  дамы  прогуливались  по  парку,  иногда
перебивая их разговор вопросами и забавными замечаниями.
   - Он необыкновенно смышленый мальчик для своих трех лет,  -  заметила
Мира, когда Кристиан без ошибки назвал все собранные им опавшие с разных
деревьев листья, а Розали довольно засмеялась.
   - Его отец тоже убежден в этом. Но, к сожалению, Кристиан весь  пошел
в Беркли.
   - Весь в Беркли? Разве это плохо?
   - Это предвещает много проблем, -  ответила  Розали,  изящно  помахав
рукой, тем самым показывая, что подчиняется неизбежному.  -  Все  Беркли
беспечны и безрассудны,  все  они  были  разбойниками,  поджигателями  и
сорвиголовами... Не сомневаюсь,  что  Кристиан  продолжит  эту  семейную
традицию.
   - Но лорд Беркли весьма солидный человек, - отметила Мира.
   - Исключительно благодаря моему влиянию.
   - Да, он  заметно  изменился  после  женитьбы,  -  согласилась  Мира,
вспоминая то далекое лето во Франции: Беркли был раздражительным,  когда
Розали не было рядом с ним.
   - Особенно после рождения Кристиана,  -  добавила  Розали.  Ее  глаза
наполнялись нежностью, когда она смотрела на бегущего мальчика.  -  Этот
ребенок раскрыл в Рэнде стороны, о существовании  которых  раньше  знала
только я. Он стал гораздо мягче, терпимее...  -  Розали  усмехнулась.  -
Прежде он наводил страх на других.
   "Как будто сейчас это не так", - подумала Мира,  но  вслух  сдержанно
сказала:
   - Я помню.
   - Но теперь мы с Рэндом гораздо  ближе,  чем  я  когда-то  надеялась.
Обязанности, о которых говорят мои подруги...
   Их опасения за верность своих супругов,  недоверие...  У  нас  такого
никогда не будет.
   - Тебе очень повезло, - тихо сказала Мира, глядя на малыша и чувствуя
тоску по такой  любви  и  надежной  семейной  жизни,  которую  описывала
Розали.
   - Когда-нибудь у тебя все это будет.
   Мира попыталась скрыть свои чувства за беззаботной улыбкой.
   - Возможно, - согласилась она, зная, что если  станет  противоречить,
последует еще одна нравоучительная лекция.
   - Ты встречала человека, которого могла бы полюбить?
   Мира ответила не сразу. Она не станет лгать  Розали,  но  есть  темы,
которые нельзя раскрывать. То, что Алек  Фолкнер  был  ее  возлюбленным,
навсегда останется в тайне.
   - Да, - ответила она.
   - Это лорд Сакв иль? - Розали вопросительно вскинула бровь.
   - Я не могу, ни подтвердить, ни опровергнуть твои слова.
   - Мирей, если это был лорд Саквиль... - покровительственно продолжала
Розали. - По моему мнению, он  был  тебе  больше  отцом,  чем...  -  Она
умолкла. - Конечно, я не могу составить мнение о человеке, которого  так
мало знаю. Но любовь - настоящая любовь - возможна только между  людьми,
имеющими гораздо больше общего, чем лорд Саквиль и ты.
   - Я знаю, что  такое  настоящая  любовь,  -  тихо  проговорила  Мира,
погружаясь в нахлынувшие воспоминания:  Алек,  прижимающий  ее  к  своей
широкой  груди,  ею  глаза  искрятся  смехом,  или  пылают  гневом,  или
задумчивы; его ранимость,  которую  он  старательно  скрывал  ото  всех;
выражение страсти, появлявшееся на его лице, когда он смотрел на нее.
   "О Алек! - отчаянно шептало ее  сердце.  -  Почему  ты  позволил  мне
покинуть тебя?"
   - Хотя мои чувства не вернуть, - с  усилием  продолжала  она,  -  мне
известно, что значит любить всем сердцем. Я никогда  не  полюблю  никого
так же сильно - это невозможно.
   - Ты слишком молода, чтобы судить об этом  с  такой  уверенностью,  -
сказала Розали. - Ты знаешь, во что верили египтяне?
   Что мужчина  и  женщина  -  две  половинки  единого  целого,  которые
когда-то были разделены, что мы ищем  свою  половину,  ту,  для  которой
созданы. Если ты твердо решила быть с Саквилем...
   - Я не сказала, что это Саквиль...
   - ..с мужчиной, которого любишь, -  поправилась  Розали.  -  Если  ты
решила быть с ним, значит, судьба обязательно сведет вас. А если  он  не
тот, кто тебе предназначен, то твоя половинка еще ждет тебя.
   - И ждет, когда начнется сезон встреч?
   - Да, - засмеялась Розали. - Ждет, когда ты появишься после долгой  и
холодной зимы, проведенной в одиночестве.
   - В одиночестве? - повторила Мира. - Нет, как бы там ни  было,  я  не
думаю, что проведу ее одна. - Неожиданно в ней вспыхнул гнев, и  она  не
стала подавлять его. Гнев - более здоровое чувство, чем тоска; возможно,
если повезет, он перерастет в безразличие. Она никогда не сможет изгнать
из сердца свои чувства к Алеку Фолкнеру, но сумеет пережить это.
 
*** 
 
   - Не хотите ли позавтракать, милорд?
   - Спасибо, нет.
   Джорджия Бредборн, недавно овдовевшая графиня Хелмсли,  мягко  ступая
босыми ногами, прошла к маленькому столику, на  котором  был  сервирован
завтрак.  Аромат  крепкого  кофе  распространился  в  спальне.   Ловкими
движениями изящных белых рук она разлила кофе в китайские  чашки.  Алек,
наблюдая за  ней,  подумал,  что  она  все  делает  так,  будто  заранее
отрепетировала - танцует ли, флиртует ли, наливает  кофе  или  занимался
любовью. Для Джорджии не существует ничего  нового,  никаких  сюрпризов.
Даже ее тело, прекрасно видное сквозь прозрачный пеньюар, было гладким и
правильным, без родимых пятен или родинок на бархатной коже.
   Ее речь была приятной: она очень редко противоречила ему, подчеркивая
полное совпадение своих мнений с его словами.
   Многие мужчины сочли бы ее идеалом, если бы приняли за чистую  монету
игру леди Бредборн, женщины, столь близкой к тому, чтобы быть  эталоном.
Алек сел и прислонился к высокой спинке  кровати,  ловя  край  простыни,
соскользнувший с ног.
   - Не натягивай простыню, - попросила Джорджия, улыбаясь и  садясь  на
край постели и маленькими глотками отпивая кофе. - Мне нравится смотреть
на тебя.
   Она  была  красивой  женщиной,  чувственной  белокожей  блондинкой  с
аристократическими манерами.
   Зная, что от него этого ждут, Алек взял ее руку и, поднеся  к  губам,
поцеловал в ладонь.
   - Как всегда, я с  величайшей  неохотой  думаю  о  том,  что  все  же
придется покидать твою постель, - сказал он и легко рассмеялся.
   - Как всегда, я не хочу отпускать тебя. Ты  беспринципный  негодяй  и
поэтому такой великолепный любовник.
   - Пока игра оправдывает твои ожидания, - негромко добавил Алек тоном,
заставившим счастливую улыбку Джорджии на секунду сделаться неуверенной.
   - Надеюсь, это было больше, чем игра, - заметила она. -  Когда  мы  с
тобой вместе, я чувствую, что мы близки... Так, как я  никогда  не  была
близка с мужем. Тебе легко удается затронуть мое сердце и  душу.  Каждый
раз, когда мы занимаемся любовью, я все сильнее чувствую, что принадлежу
только тебе.
   Алек прищурился. Джорджия играла весьма убедительно.
   Она говорила с  трогательной  душевностью,  выражение  ее  лица  было
искренним. Но было в нем  еще  что-то,  какое-то  напряженное  ожидание,
выдававшее ее истинные намерения. Она  решила,  что  хочет  стать  женой
Алека, но не от бешеной любви, как пытается убедить его.  Многим  хорошо
известно, что ее долги растут,  как  снежный  ком,  а  кредиторы  громко
стучатся в двери. Если она ждет от него предложения руки  и  сердца,  то
потеряет гораздо больше  времени,  чем  может  себе  позволить  женщина,
оказавшаяся в ее ситуации.  Хотя  ее  лицо  и  фигура  были  безупречны,
"следы"  слишком  свободной,  несдержанной  жизни   вскоре   унесут   ее
привлекательность.  Она  слишком  много  пьет,  слишком  много   времени
посвящает вечеринкам и  азартным  играм.  Так  было  еще  до  смерти  ее
немолодого мужа, так продолжается и по сей день.
   - Джорджа, - негромко позвал Алек, называя  ее  именем,  которое  она
терпела только от него. - Почему ты не хочешь, чтобы  я  уладил  дела  с
твоими кредиторами?
   - Я... - Она посмотрела испуганно. -  Я...  Почему  ты  заговорил  об
этом,  дорогой?  -  Она  сделала  большой  глоток  кофе  и,   обжегшись,
полуприкрыла глаза.
   - Давай прекратим игру,  -  мягко  сказал  Алек.  -  Ты  отказывалась
принимать мои подарки по той же причине, что не разрешаешь мне  оплатить
твои счета: тебе нравится делать вид, будто ты больше,  чем  просто  моя
любовница.
   - Я не любовница! -  Джорджия  резко  встала  с  постели.  -  Я  твоя
возлюбленная.
   - Джорджия, у меня нет ни желания, ни необходимости жениться  на  ком
бы то ни было. - Алек был откровенен. -  Называй  себя  как  нравится  -
любовницей, возлюбленной, другом, но ситуация  от  этого  не  изменится:
наши отношения достигли своего максимального развития. Другими  словами,
все будет так, как  сейчас,  поэтому  тебе  следует  извлечь  наибольшую
пользу из ситуации и перестать ожидать от меня предложения, которого  ты
никогда не получишь. Ты никогда не станешь  герцогиней  Стаффордширской,
но можешь много выиграть,  будучи  моей  любовницей.  Мне  хочется  быть
щедрым с тобой...
   - Пожалуйста, пожалуйста, не говори мне  этого,  -  начала  Джорджия,
вытирая влажные глаза. - Я не понимаю, о чем...
   - Плакать бесполезно.  -  Голос  Алека  звучал  насмешливо.  -  Я  не
чувствителен к женским слезам.
   - Негодяй! - Слезы Джорджии моментально высохли, и, наградив Фолкнера
холодным взглядом, она уселась перед зеркалом и стала причесываться.
   Алек улыбнулся, встретив отражение ее глаз в зеркале.
   - Вот она - искренняя Джорджия, - прокомментировал он и положил  руки
под голову. -  Неожиданно  я  нахожу  тебя  более  привлекательной,  чем
раньше.
   - Потому что ты относишься к тому типу мужчин, которы