ет очень красиво.
     Жюстин отошел от мольберта и стал разглядывать рисунки, разбросанные по комнате. Он улыбнулся, узнав усталого кучера и лакея, ожидавших господ перед домом. На одном рисунке был изображен Максимилиан верхом на лошади - у отца гордо вздернут подбородок, он уверенно сидит в седле. Оглянувшись через плечо на Селию, Жюстин улыбнулся, и она немного успокоилась. Ему понравились ее работы, изящные, написанные легкими мазками. Может быть, ему просто нравится, даже слишком нравится, художник? Впрочем, какая разница почему. Просто понравились - и все тут?
     Один рисунок задержал его внимание. Лизетта, кормящая младенца. Перед Жюстином будто приоткрылась дверь в особый женский мир, в который мужчине редко разрешается входить.
     - Прошу тебя, не смотри, - тихо сказала Селия. Щеки ее вспыхнули. - Лизетта очень смутилась бы, если бы узнала, что ты его видел.
     Он послушно отложил рисунок.
     - А Филиппа ты рисовала?
     Селия покраснела еще сильнее.
     Она притихла, подняв на него бархатистые глаза. На сей раз Жюстину не удалось прочесть ее мысли. Она подошла к столу, перелистала альбом для эскизов. Вынув один из рисунков, вернулась к нему. Рисунок слегка дрожал в руке. Он взял его, ожидая почувствовать привычную боль при виде лица брата. Но вдруг его глаза округлились от удивления. Он увидел не то, что ожидал. На него смотрел мужчина с язвительной усмешкой на губах и надменным взглядом.
     - Но это же я. - Жюстин вопросительно взглянул на Селию.
     - Да. Это случается всякий раз, когда я пытаюсь нарисовать Филиппа. Никогда не получается то, что надо. Чем больше я стараюсь, тем больше человек на портрете становится похожим на тебя.
     Они разговаривали полушепотом, будто опасались, что кто-нибудь их подслушает.
     - Но почему?
     - Я... я не знаю.
     - Когда ты это нарисовала?
     - Несколько дней назад. Я думала о нем.
     - И обо мне.
     - Да.
     Жюстин молчал. Сердце его гулко колотилось. Он чувствовал, что вот-вот откроется истина, знать которую он не хочет.
     - Тебе, наверное, лучше уйти, - с усилием сказала Селия, взяв рисунок из его рук. - Скоро сюда придет Лизетта. Служанка-ирландка должна принести от портного наши платья. Мы решили, что последнюю примерку удобнее всего сделать здесь, во флигеле.
     Жюстин не стал спорить и быстро ушел. Оставшись в одиночестве, Селия почувствовала одновременно и облегчение, и обиду. Она принялась наводить порядок в мастерской и постепенно успокоилась.

***

     С лучезарной улыбкой на лице в комнату впорхнула Лизетта в сопровождении белошвейки, которую звали Бриони. Позади показался лакей, нагруженный коробками.
     - Передай месье Дено, что мы очень довольны нарядами, - сказала Лизетта, когда Бриони заколола булавки на красивом платье из шелка цвета морской волны с высокой талией и глубоким декольте. Цвет платья как нельзя лучше оттенял ее белую кожу и рыжие волосы, и Лизетта смущенно радовалась новому наряду. - Как все-таки хорошо снять траур!
     - Замечательно, что мистер Волеран вернулся домой, - застенчиво сказала Бриони.
     Селия наблюдала, как белошвейка прилаживает пышный рукав. Портной прислал туалеты для Селии и Лизетты - прекрасные платья в голубых, розовых, зеленых и сиреневых тонах. Селии показалось, что никогда еще она не видела Бриони такой рассеянной и невнимательной. Обычно девушка пребывала в жизнерадостном настроении, ее ладная фигурка излучала энергию, а каштановые локоны так и плясали. Сейчас же она была бледна, а зеленые глаза горели каким-то лихорадочным блеском. Может быть, Лизетта за что-нибудь ее отругала?
     - Ну вот, наконец-то последнее платье, - сказала Бриони, расстегивая пуговицы на спине Лизетты. - Я заберу их назад, и к четвергу они будут готовы.
     - Спасибо, - сказала Лизетта, снимая платье и передавая его девушке. - Я закончу туалет здесь, а ты отправляйся в дом и скажи, чтобы закладывали экипаж.
     Селия перевела взгляд с Бриони на Лизетту.
     - Бриони, кажется, чем-то расстроена? - спросила она, когда та ушла.
     Лизетта пожала плечами - что-то уж слишком равнодушно, как показалось Селии.
     - У девушек в этом возрасте то и дело меняется настроение. Не скажешь ли Ноэлайн, чтобы служанки перенесли платья в экипаж? Она, наверное, сейчас на кухне с Бертой.
     - Иду, Лизетта.
     Селия шла по тропинке в главный дом. Прохладный ветерок доносил аромат цветущих лимонных деревьев. На горизонте краснели последние отсветы заходящего солнца, на землю опускались сумерки. Вдруг Селия увидела Бриони, скользнувшую за живую изгородь из акаций. Интересно, подумала Селия, куда это она направилась? Почему не в дом? И озадаченная Селия последовала за девушкой.

***

     Жюстин сидел в саду на каменной скамье возле фонтана. Послышались легкие шаги. Он взглянул по направлению звука. Перед ним стояла девушка, которую он никогда раньше не видел: хорошенькая ирландка с веснушками и кудрявыми каштановыми волосами. Стройную ладную фигурку облегало скромное синее платье; к рукавам и лифу кое-где пристали нитки. Должно быть, это она приносила Селии платья на примерку.
     Она как-то странно разглядывала его. Жюстин вопросительно прищурился. С тревогой заметил слезы на ее глазах. Он терпеть не мог женские слезы. Черт возьми, почему она плачет? И почему смотрит на него так, как будто...
     - Филипп, - прошептала она, опускаясь на скамью рядом с ним. Ее маленькие, огрубевшие от работы ручки потянулись к нему и ласково коснулись его лица. - О, Филипп, любовь моя, когда я услышала, что ты жив...
     Не успел Жюстин и слова сказать, как она обвила его шею руками и поцеловала нежно и страстно.

Глава 9

     Жюстин лихорадочно искал выход из положения. Судя по всему, девушка была любовницей Филиппа. Странно, Филипп не из тех, кто путается со служанками. К тому же ему нравились женщины хрупкие, деликатные, а не такие пышущие здоровьем девицы, как эта.
     Прикидывая мысленно, насколько близкими могли быть их отношения, Жюстин дивился самому себе. Он любил иметь дело с простолюдинками. Тем более такими, как эта милашка. Губы девушки были мягкими и нежными, но... ее поцелуй не доставил ему ни малейшего удовольствия, как если бы умирающему от голода человеку предложили вместо еды чашку жидкого чаю. И дело было не в девушке, а в нем самом. Желание у него теперь вызывала только одна женщина.
     - Бедняжечка мой, - страстно шептала девушка, прикоснувшись рукой к бинтам под рубашкой. - Когда мне сказали, что ты погиб, я сама будто наполовину умерла. Я понимаю, теперь ты не мой. У тебя хорошая жена, и я уйду из твоей жизни. Но любить тебя не перестану. Я буду любить тебя всю жизнь. Мне лишь хотелось побыть с тобой хотя бы еще одну минутку, поцеловать в последний раз. Ты останешься со мной навсегда, потому что я никогда не буду принадлежать другому мужчине. Я буду ждать тебя вечно, хотя знаю: я тебе не нужна. Но если вдруг я снова понадоблюсь тебе, только позови - я приду с радостью. Знаю, грешно любить чужого мужа, но мне все равно: я не могу вырвать тебя из своего сердца. - Она снова поцеловала его, но на сей раз почувствовала: что-то не так. - Филипп? Что происходит?
     На ее заплаканном лице появилось удивленное выражение, она дрожащими пальцами ощупала его губы, подбородок, щеки... и рука ее безжизненно опустилась.
     - Вы не Филипп, - прерывающимся голосом произнесла она и покачнулась. Жюстин успел поддержать ее за плечи. - Вы его брат Жюстин.
     Жюстин понимал: никакие слова не заставят ее поверить, что он Филипп.
     Она заглянула в самую глубину его темно-синих глаз.
     - Филипп часто говорил о вас.
     - Неужели? - удивился Жюстин. Он думал, что Филипп никому о нем не говорил, даже Селии. Плечи девушки задрожали под его рукой.
     - А Филипп? - спросила она прерывающимся голосом. - Он... он погиб, да?
     Жюстин кивнул. Она застонала и закусила губу.
     - Как тебя зовут? - спросил Жюстин.
     - Бриони. Бриони Дойл.
     - Бриони Дойл, - повторил он. - Ты меня не выдашь?
     - Зачем вы притворились Филиппом?
     - За мной охотятся те же люди, которые убили Филиппа. Я не могу заставить тебя молчать, но надеюсь, ты сохранишь мою тайну из уважения к памяти Филиппа. Думаю, он попросил бы тебя помочь мне.
     Бриони медленно кивнула:
     - Я вам помогу.
     - Спасибо.
     - Филипп вас любил. Он все время о вас беспокоился. Я сохраню вашу тайну, месье Волеран, но и вы должны сохранить мою.
     - Согласен.
     Она сидела рядом, печально опустив голову. Жюстину было жаль девушку. Он видел, что ее горе так же глубоко, как горе Селии, а может быть, даже глубже. Да, конечно, решил Жюстин, у нее на Филиппе, как говорится, сошелся клином белый свет.
     - Я потеряла его, когда он уехал во Францию, чтобы жениться на Селии Веритэ, - заговорила Бриони глухо. - Я знала, он любит меня, он был со мной счастлив, но понимала, что я ему не пара. Он мечтал жениться на настоящей леди с нежными ручками, которая так же, как он, разбирается в поэзии. Я никогда ни о чем не просила его... С самого начала знала, что когда-нибудь он меня оставит. Я отдала ему всю себя и никогда не удерживала его. Ведь он Волеран, а я - простая ирландская девушка. - Она покачала головой, улыбнувшись дрожащими губами. - Так уж устроен мир.
     - Филипп поступил глупо, - тихо сказал Жюстин. - Я думаю, ты стала бы ему очень хорошей женой.
     Жюстин действительно так думал. Эта горячая девушка вернула бы его брата из мира грез в реальный мир, а ее беззаветная любовь заставила бы его жить так, как подсказывает сердце, а не только разум. Селия любила Филиппа, но... не так.
     - Бедная мадам Волеран, - пробормотала Бриони, словно читая его мысли.
     - О ней не беспокойся. Она сильная женщина. Тебе лучше уйти, пока тебя не заметили. - Он помолчал. - Так ты никому не расскажешь, кто я такой?
     - Нет. Я не предам брата Филиппа. - Она встала и направилась к дому.
     Жюстин задумчиво смотрел ей вслед. Итак, Филипп любил сразу двух женщин. Этот праведник лишил девушку невинности, потому что слишком хотел ее, чтобы слушать голос совести.
     "Черт возьми, - думал Жюстин, - оказывается, у нас с тобой, брат мой, было гораздо больше общего, чем я думал".
     Внезапно он почувствовал рядом чье-то присутствие и, оглянувшись, увидел Селию. Та пристально смотрела на него. Даже в сумерках он заметил, что лицо у нее пылает.
     - Подслушиваешь? Что же ты слышала?
     - Ничего. Но я видела, как она тебя целовала, - сказала Селия с возмущением. - Я видела, как она гладила тебя, а ты... ты, кажется, не возражал. Жюстин показал на свою трость:
     - Едва ли я смог бы вскочить и убежать.
     - Не нужны мне твои дурацкие оправдания! Думаешь, кто-нибудь сможет поверить, что ты Филипп, если ты ведешь себя подобным образом? Филипп никогда не стал бы заигрывать со служанкой... И не смей ухмыляться!
     - Ну и ну! Какая ты сегодня сердитая! Можно подумать, ты ревнуешь...
     Селия взглянула на него так, словно проглотила клопа. Было видно, она изо всех сил старается держать себя в руках.
     - Я и не подозревала, что у тебя так сильно развито самомнение, - ответила она ледяным тоном.
     Уже давно ничто не доставляло ему такого удовольствия, как ее ревность.
     - Тебе не понравилось, что она меня целует, признайся!
     - Меня просто удивило, как ты, пытаясь убедить всех, что ты Филипп, пристаешь к служанке.
     - А Филипп, конечно, никогда не стал бы заигрывать с бедной ирландской белошвейкой?
     - Никогда. В одном его мизинчике было больше порядочности, чем у тебя...
     - Филипп, несомненно, был порядочным человеком, - согласился Жюстин. - Но нет никаких сомнений в том, что он был любовником Бриони.
     - Что?!
     Несмотря на серьезность ситуации, Жюстин получал какое-то жестокое удовлетворение, рассказывая ей об этом.
     - Да, любовником. Не знаю, когда это началось, но продолжалось вплоть до его отъезда во Францию. Я не пытался соблазнить ее. Она бросилась мне на шею, поверив, что я Филипп.
     - И слышать такое не желаю! Это ложь! Какой же ты низкий, презренный тип, если...
     - Я переоценивал Филиппа, - ухмыльнулся Жюстин. - Он все-таки был не праведником, а нормальным мужчиной с горячей кровью.
     Селия была готова выцарапать ему глаза.
     - Этого не может быть! Ты лжешь! Думаешь, Макс и Лизетта не узнали бы, сделай Филипп что-нибудь подобное?
     - Думаю, они об этом знают, - сказал Жюстин уже серьезно. - Поэтому мы с тобой сейчас же пойдем и расспросим Лизетту.
     - Я никуда не собираюсь идти с тобой!
     - Как хочешь. Если ты боишься узнать правду... - Пожав плечами, Жюстин взял трость и, прихрамывая, пошел к дому.
     Селия поняла, что он прав, и, вздохнув, отправилась следом. Внезапное открытие потрясло ее: то, что Жюстин целовался с Бриони, расстроило ее ничуть не меньше, чем любовная связь Филиппа. Надо быть честной с самой собой. Когда она увидела на фоне фиолетового неба два темных силуэта, слившихся в поцелуе, она почувствовала, что ее предали. Но этого не может быть! Она не имеет никакого права ревновать Жюстина, да и не желает иметь такое право! Он - изгой, пират, объявленный вне закона! В своей жизни такого натворил, что не заслуживает даже презрения. К нему можно испытывать только жалость.
     С трудом успокоившись, Селия переключила внимание на Жюстина, идущего впереди. С каждым днем походка его становилась все увереннее. Еще немного, и он выздоровеет и уедет. А что дальше? Максимилиан и слушать не хотел об этом.
     - С меня хватает сегодняшних забот, - сказал он Се-лии, когда та спросила, что же будет дальше. - О будущем я позабочусь. - Он говорил это таким тоном, что возражать ему было бесполезно.
     Жюстин приказал Ноэлайн позвать Лизетту в гостиную. Почувствовав на себе его взгляд, Селия посмотрела на него. Он не улыбался, но на щеке появилась ямочка, а в глазах поблескивали озорные огоньки.
     - Чему это ты так радуешься? - раздраженно спросила она. - Надеешься убедить меня в неверности моего мужа? Тебе очень хотелось бы увидеть меня униженной, и ты...
     - Послушай, если Филипп был близок с этой девушкой - а я готов поклясться своей здоровой ногой, что так и было, - то это имело место до его женитьбы на тебе. Он не был в то время твоим мужем, а поэтому его нельзя обвинять в супружеской неверности.
     - Но он дал мне обещание! Я три года ждала его.
     Жюстин усмехнулся:
     - Неужели ты думала, что все это время он будет соблюдать обет воздержания?
     - Естественно! Ведь он любил меня.
     - Ты, видимо, знаешь о мужчинах даже меньше, чем я предполагал, - сказал Жюстин, покачав головой. - Филипп был здоровым юношей в расцвете сил, а не монахом. Впрочем, я подозреваю, даже монахам не чужды естественные физиологические потребности. Мужчина - да и женщина - не может отказывать себе в удовлетворении определенных желаний...
     - Ты отвратителен!
     - Я имею в виду естественные потребности, - продолжал Жюстин, - которые чаще всего никак не связаны с любовью. - Он посмотрел ей прямо в глаза. - Это тебе самой хорошо известно.
     Селию его взгляд пригвоздил к месту. Ее лицо медленно залила краска. Прижав дрожащую руку к груди, она попыталась успокоить бешено бьющееся сердце.
     - Да как ты можешь?!
     - А ты хотела, чтобы я притворился, будто той ночи никогда не было? Кем бы я ни был, но лицемером не бывал никогда.
     - Конечно, ведь ты всего-навсего вор, совратитель женщин...
     - Прошу прощения, - раздался беспечный голосок с порога комнаты. - Я задержалась в детской с Рафом. Он не сразу... - Лизетта замолчала и, нахмурив лоб, с недоумением посмотрела на сердитое лицо Селии, потом на невозмутимого Жюстина. - Что здесь происходит?
     - Нам надо разгадать одну загадку, - сказал Жюстин, переводя взгляд с Селии на мачеху.
     - Вот как? - невинно переспросила Лизетта. - Может быть, лучше подождем, пока Макс вернется домой...
     - Нет, ты и сама вполне справишься. Ты ведь уже знаешь ответ на наш вопрос, мама? Объясни для начала, почему это несколько минут назад мисс Бриони Доил бросилась мне на шею?
     - Бриони? Она... так я и знала! - На нежном лице Лизетты отразилось отчаяние. - Я просила Бриони держаться от тебя подальше, я надеялась, что она меня послушается... Вот беда! Значит, Селия знает?
     - Селия знает, - решительно сказал Жюстин. - Мама, расскажи мне - и моей очаровательной жене - все об отношениях между Филиппом и мисс Дойл.
     Лизетта бросила смущенный взгляд на Селию:
     - Зачем ворошить дела, давно прошедшие?
     - Я этого хочу, - гневно заявила Селия. - Я сыта по горло тайнами. Я желаю знать, что было между Филиппом и этой девушкой. Он любил ее? Они были... - Она вдруг почувствовала, что не может заставить себя выговорить слово "любовниками".
     Лизетта озабоченно наморщила лоб:
     - Филипп, я думаю, не хотел, чтобы ты об этом узнала, Селия. Он не собирался ничего говорить тебе. Но разве можно было предвидеть, как все обернется?! - Лизетта в отчаянии всплеснула руками, потом глубоко вздохнула, словно решаясь. - Видишь ли, дорогая... Иногда люди не в силах сопротивляться своим инстинктам. Есть сила, которая...
     - Она все это понимает, - прервал Лизетту Жюстин. - Продолжай.
     Лизетта кивнула и, собираясь с силами, глубоко вздохнула.
     - Филипп и Бриони были любовниками больше года, - выпалила наконец она. - Он чуть не женился на ней.
     - Филипп? - еле слышно переспросила Селия, недоверчиво взглянув на Лизетту.
     - Сначала он и Бриони пытались подавить свои чувства. А потом...
     - Но ведь я его ждала, - почти шепотом сказала Селия. Филипп, влюбленный в другую женщину. Это не укладывалось в голове. Ведь он говорил, что любит ее. Писал длинные письма о своей любви. - А я-то думала, я у него - единственная...
     Лизетта с сочувствием смотрела на нее:
     - Но ведь женился-то он на тебе, дорогая. Он долго выбирал между вами. После мучительных размышлений все-таки решил, что ему нужна ты.
     Селию ее слова совсем не успокоили.
     - Но если он любил мисс Дойл, почему не женился на ней?
     - Потому что он и тебя любил, дорогая, к тому же ты гораздо больше подходила на роль его жены. Ты образованна, из респектабельной французской семьи, дочь врача...
     - Понятно, - резко оборвала ее Селия.
     - Почему ты расстроилась? - вмешался Жюстин. - Ведь он предпочел тебя. Ты получила то, что хотела. Остальное не имеет значения.
     - Имеет! Если бы у нас с мисс Дойл было одинаковое положение в обществе, он выбрал бы не меня!
     Жюстин, потеряв терпение, выругался.
     - Почему ты так решила? - Он вопросительно взглянул на Лизетту. - Многие ли знали об их... гм-м... связи?
     - Никто, кроме членов семьи. Филипп посоветовался с Максом, и Макс сказал ему...
     - Вы хотите сказать, что он на мне женился по совету своего отца? - В голосе Селии слышалась ярость оскорбленной женщины. - Сколько времени он размышлял, прежде чем принял решение? Сколько разговоров и доверительных бесед состоялось, прежде чем он наконец решился поехать во Францию? Я ждала его три года! А он, оказывается, ждал не окончания войны, а просто долго не мог выбрать, на какой из женщин жениться!
     Лицо Лизетты жалобно сморщилось, и она умоляюще посмотрела на Жюстина.
     - Спасибо, мама. - Он едва заметно подал знак, чтобы Лизетта оставила их.
     - Ты думаешь, Бриони не проговорится? - спросила Лизетта.
     - Нет.
     - Помоги нам Бог, - вздохнула Лизетта и вышла из комнаты.
     Они остались вдвоем.
     - Ну, - сказал Жюстин, - объясни мне, что вызвало такой взрыв негодования?
     Селия вскочила с кресла и подошла к окну.
     - Тебе разве непонятно? Зачем говорить об этом? Впрочем, ясно: тебе просто хочется поиздеваться надо мной...
     - Я не издеваюсь. Подойди сюда и сядь.
     - Нет.
     - Иди сюда, - твердо повторил Жюстин, - и сядь. - Ему на мгновение показалось, что она не подчинится.
     Но Селия неохотно подошла и села рядом с ним на диван.
     - Что ты хочешь сказать?