Ну наконец-то ты произнесла это. Конечно, проще обвинить меня во всем случившемся, не вспоминая о том, что ты говорила той ночью. Зачем ты приняла мое предложение, если ты действительно так думаешь? Вы маленькая лгунишка, миссис Рэйн.
     - Но я любила Даниэля столько лет! - сказала она дрожащим от гнева голосом. - Как ты осмелился подумать, что какие-то несколько месяцев смогут изменить это? Ты не понимаешь настоящей любви, думаешь, что все можно заменить постелью.
     - Настоящая любовь, - небрежно повторил он. - Я скажу тебе правду, Люси, скажу, почему он не захотел иметь с тобой ничего общего. И вовсе это не из-за меня. Просто наконец он понял, что не сможет удовлетворить все твои желания. Ты ждала от него вещей, на которые он просто не был способен, включая и некоторые детали и тонкости в постели. Он никогда не смог бы удовлетворить тебя. Ты хотела от него слишком многого, но единственное, на что он был способен, это постоянно осаждать твои желания и ставить тебя на место. Однако он не глуп и понял, что на этом долго не протянешь.
     - Он удовлетворял меня, - упрямо сказала Люси. - И все это твои выдумки.
     - Да. И поэтому всякий раз, когда его не было поблизости, ты с таким нетерпением рвалась ко мне. Только потому, что он тебя удовлетворял.
     - Я делала это из-за жалости!
     - Жалости? О да. Извини, я не догадался, что это жалость двигала тобой, когда ты отвечала на мои поцелуи в то утро, после пожара.
     - Ты сделал это преднамеренно. Ты решил соблазнить меня так, чтобы кто-нибудь обязательно увидел.
     - Я не удивлюсь, если ты скажешь, что я специально устроил пожар, чтобы выманить тебя из дома. Как просто! Обвинить всех, кроме себя самой. А что, если в этом была только твоя вина? А что, если Люси решила помочь другому мужчине соблазнить ее, чтобы Даниэль обязательно узнал об этом и приревновал ее?
     - Но это не правда! - сказала она, захлебываясь от ярости. - Ни в какой ревности не было необходимости! Все было прекрасно, пока не появился ты!
     - Я не сомневаюсь, что все было на высшем уровне во время вашей трехлетней помолвки. Три года! А ты была все еще невинна и чиста, как только что отчеканенная монета. Бьюсь об заклад, что ты умоляла его о близости, что до смерти надоела ему своими приставаниями. А он в это время пытался внушать тебе понятия о чести и достоинстве. Что же сдерживало его? Почему он не сделал тебя своей?
     - Он любил, он уважал меня!
     Хит с неприязнью отпустил ее и поднял с пола брюки.
     - А что, скажи на милость, делать с этим уважением? - сказал он грубо. Застегивая брюки и собирая в охапку свою одежду, он направился к двери. - Просто он понял, что не знает, как обращаться с тобой. Он осознал, что у него нет ни сил, ни времени, ни, черт возьми, терпения возиться с тобой. Но ты никогда не поверишь в это. Ты собираешься всю жизнь мечтать и представлять, как это было бы с ним, вместо того чтобы постараться понять, как все замечательно может быть у нас.
     - Но ведь ты затеял этот спор сегодня.
     - Не делай из себя страдалицу. Несчастную, совращенную Люси. Скорее я отправлюсь воевать с одной рукой, чем попытаюсь изменить твое мнение о бывшем женихе-совершенстве.
     Люси ничего не ответила, только еще больше натянула одеяло.
     - Дай мне знать, когда наконец ты решишь повзрослеть, - прибавил Хит. Теперь его голос звучал намного сдержаннее, чем раньше. С этими словами он тихо закрыл дверь. Люси предпочла бы, чтобы он изо всех сил хлопнул ею.

***

     Люси не хотелось просыпаться. Она знала, что чувство вины начнет преследовать ее, как только она откроет глаза. Кутаясь в одеяло, она старалась не обращать внимания на солнечный свет, льющийся в окно. Во рту был такой вкус, будто всю ночь она жевала мел. Полусонными глазами она обвела пустую комнату. У нее страшно болела голова, в ушах стоял мучительный грохот. Спрятав голову под подушку, Люси застонала, вспомнив все, что произошло ночью. Она так много всего наговорила. Она ни за что не должна была говорить этого, все это нужно было бы тщательно скрывать. Ослепленная гневом, она не думала, что говорит.
     Теперь ей казалось, что все это делал какой-то другой человек, а не она, так не любящая причинять боль другим. Конечно, ее гордость была задета всем тем, что высказал Хит, но все же раскаяние за свои слова переполняло ее. Его поведение не оправдывало ее.
     Как бы ей хотелось, чтобы они не говорили о Даниэле. Конечно, она до сих пор любит его. Такая любовь не может исчезнуть бесследно, и, конечно, ее до сих пор преследуют воспоминания о том, что было между ними: как они вместе смеялись, обнимали друг друга, как гуляли у реки, вдыхая аромат распускающихся ив; она вспоминала их нежные поцелуи и долгие объятия. И даже теперь, будучи замужем за другим, она не могла до конца поверить, что все это уже не вернется. Она не хотела, чтобы Хит страдал из-за этого, не хотела быть плохой женой. Все произошло из-за его сверхъестественной власти над ней, только он мог вызвать в ней подобный гнев.
     Интересно, он все еще сердится на нее? А что же ему остается делать? "Я не хочу встречаться с ним", - со страхом подумала она. Но глупо оставаться в постели, слыша, что он давно уже встал и что-то делает на кухне. Ей нужно встать, спуститься вниз и встретиться с ним лицом к лицу, невзирая ни на что. Медленно она встала с кровати. Густой аромат свежезаваренного кофе наполнял воздух. Сознание того, что Хит сам сварил себе кофе, усилило ее угнетенность. "Я его жена, - виновато думала она. - Теперь это моя обязанность".
     Хит сидел на кухне. Смуглыми руками он сжимал большую кружку с кофе. Его растрепанная светлая голова покоилась на высокой спинке стула. Он чувствовал себя совершенно опустошенным после бессонной ночи. Он всегда старался смотреть правде в глаза. Человек никогда не научится держать себя в руках, пока будет лгать сам себе. Только во время войны он мог позволить себе подобный идеализм. Как и остальные, он был слишком твердолобым, чтобы осознать свое поражение. До тех самых пор, пока их не унизили и не втоптали в грязь. Только тогда к нему пришло разочарование.
     Теперь он вырвал у судьбы еще один шанс - шанс снова наслаждаться жизнью, снова любить, но сам же, не желая этого, не смог им воспользоваться. Теперь Люси будет ненавидеть его. Он не хотел этого. Выйдя на крыльцо, он полной грудью вдохнул свежую утреннюю прохладу и посмотрел на дорогу, ведущую в город.
     Они были такие разные, так мало общего было между ними! Она никогда не знала лишений и нужды, ей был неведом страх, она не знала, что значит иметь все и все разом потерять, она не знала ничего из того, что сделало его таким, какой он есть. Ничего удивительного, что она не понимает его. Ничего удивительного, что и он так плохо понимает ее. Но все равно он понимает ее лучше, чем Даниэль Коллиэр. Он понимает ее настолько, что может привести ее в бешенство, но он должен держать себя в руках. Чего бы это ему ни стоило, он будет держать себя в руках.
     - Хит? - Он услышал ее робкий голос. Медленно пошел обратно в кухню. Прислонившись к косяку, пристально посмотрел на нее.
     Его растрепанный вид вызвал у Люси какое-то необъяснимое чувство. Она никогда еще не видела взрослого мужчину в таком виде. Ее отец всегда был одет и тщательно выбрит, когда приходил к завтраку. А на лице Хита пробивалась щетина, волосы были не расчесаны. Но она была рада видеть его именно таким: загорелый, гибкий, в серых брюках и в расстегнутой рубашке. Он едва заметно улыбался, казалось, что он вполне спокоен, но она без труда почувствовала, что это напускное спокойствие.
     - Ты сварил кофе. С сегодняшнего дня это буду делать я, - продолжила она, избегая его пристального взгляда. - Жена должна заниматься этим.
     Хиту пришлось призвать на помощь все самообладание, чтобы не напомнить ей, что у жены есть и более существенные обязанности по отношению к мужу.
     - Прекрасно. Но кофе сварен, и теперь уже не столь важно, кто это сделал, - монотонно ответил он.
     - Ты пьешь из кружки? - явно нервничая, спросила она и направилась в кабинет, чтобы отыскать фарфоровый сервиз. - Может, чашка с блюдцем тебе понравится больше?
     - Какая разница.
     Она вытащила чашку с блюдцем для себя, налила кофе и, глубоко вздохнув, села за стол.
     - Хорошо спала? - спросил Хит.
     Она метнула на него взгляд, стараясь определить, шутит он или нет. Но его лицо было непроницаемым.
     - Да. Вчера я сильно устала.
     - Я тоже.
     Пока Люси пила кофе, Хит задумчиво рассматривал ее. Она знала, что он смотрит на нее, и с трудом оставалась спокойной под его напористым взглядом.
     - Сегодня мне нужно осмотреть дом, - сказала она, чтобы прервать тягостное молчание. - Найти кастрюли, чайники и всякую мелочь.
     - Зачем? Миссис Флэннери готовит и убирает в доме. Конечно, ты можешь готовить сама, если захочешь, но я женился на тебе не для того, чтобы сделать из тебя домохозяйку или кухарку.
     В смятении Люси уставилась на него. Впервые она подумала о том, почему он женился на ней. Если ему не нужна женщина, чтобы заботиться о нем, неужели он просто пожалел ее? Эта мысль была ей неприятна.
     - Но чем же мне тогда заниматься?
     - Чем хочешь. Можешь ездить в город, можешь быть здесь. Можешь делать все или ничего. Я не хочу, чтобы ты зависела от моего распорядка. Тем более что он вряд ли будет устойчивым в ближайшие несколько месяцев.
     - Ну и прекрасно, я думаю, что мы пообедаем...
     - Сказать по правде, вряд ли мы будем часто обедать вместе. Скорее всего я не смогу приезжать домой в строго определенное время. У меня много дел. Преимущественно в Лоуэле и Бостоне.
     Дела? Люси долго привыкала к этому слову, она ненавидела его всем сердцем. Какая удобная отговорка для всех мужчин, какой замечательный способ объяснять и скрывать все что нужно. "Но только так можно делать дела", - говорил ей отец, проводя все свое время в магазине, вместо того чтобы побыть с ней. "По делам, деловые проблемы..." - так говорили и ее отец, и Даниэль, и все остальные мужчины, пытаясь оправдать проступки, свои невыполненные обещания, свою забывчивость. Похоже, ее мужу тоже нравится это слово.
     - Какие дела? - подозрительно спросила она.
     - Это связано с изданиями. У тебя есть возражения? - поинтересовался Хит не без сарказма.
     И хотя с ее губ готовы были сорваться слова: "Да, я возражаю. Я не буду видеть тебя целыми днями. Так мы никогда не станем настоящими супругами. А тебе до этого нет никакого дела. Тебе даже не интересно, что я чувствую". Но ничего подобного она не могла сказать ему.
     - Конечно, нет, - только и сумела произнести она.

Глава 6

     После свадьбы Люси обрела такую свободу, о которой раньше и не мечтала. Никогда еще у нее не было так мало обязанностей и так много денег и времени, которые она могла тратить исключительно на себя. Как и думал отец, замужество также положительно сказалось и на ее репутации, хотя далеко не все позабыли о скандале. Иногда на улице Люси еще видела людей, которые фыркали и задирали носы при встрече с ней, но теперь мнение окружающих не волновало ее, как в былые времена. Деньги и новое положение сделали ее популярной в кругу людей, которых она никогда не знала прежде. Проводя большую часть времени в городе, она заводила новые знакомства и развлекалась так, что отец и прежние ее знакомые лишь молча качали головами.
     Она настолько редко общалась со своим мужем, что в течение дня с трудом могла вспомнить, что замужем. Ночью дела обстояли несколько по-другому: они спали в одной постели, но никогда не занимались любовью. Словом, они жили словно на разных континентах. Очень часто Хит приезжал домой поздно ночью, когда она уже спала, одна на своей половине кровати. Даже во сне они не нарушали невидимую границу, разделявшую их ложе. Слева спала она, справа он, и никак иначе. Несмотря на отсутствие близости и общения, сон в одной постели с Хитом стал для нее привычкой, от которой ей не хотелось отказываться. Даже если она и дремала без него, все равно этот сон никогда не был глубоким и спокойным, пока не приходил он. В самом его присутствии было что-то успокаивающее. Ей нравилось слышать его глубокое, ровное дыхание, просыпаться среди ночи и видеть очертания его тела.
     В те вечера, когда он рано приезжал домой, Люси ставила лампу на пол и ложилась первой. Она всегда закрывала глаза, когда Хит раздевался, но очень часто, когда он уже спал, Люси открывала глаза и потихоньку смотрела на него. И даже теперь, когда ее глаза привыкли видеть его грациозное, как у леопарда, тело, у нее перехватывало дыхание, когда она смотрела на него. Он был необыкновенно красив. И с их первой брачной ночи он не сделал ни единой попытки к сближению.
     Поначалу она даже почувствовала облегчение, когда он перестал обращать на нее внимание, затем ей стало любопытно и постепенно стало раздражать. Теперь она проводила массу времени в раздумьях о том, как снова стать привлекательной для него. Когда-то он так страстно желал ее! Что же произошло такого, что в корне изменило его отношение к ней? Он делал ей это назло или действительно его чувства охладели? Она не могла заставить себя первой начать разговор об этом, тем более что его эта тема, похоже, не волновала вовсе. Не закончит ли она свою жизнь, как Абигаль Коллиэр - сварливой старой девой?
     Спустя несколько недель после свадьбы Люси стала членом одного очень респектабельного клуба Конкорда. Он назывался "Встреча по четвергам". В него входили несколько выхоленных особ, у которых было много свободного времени, много слуг, выполнявших всю работу по дому, и очень занятые мужья, которые часто отсутствовали. А жены тем временем жертвовали их деньги на благотворительность и музыкальные вечера, чтобы завоевать признание в обществе. У них была масса культурных и общественных прожектов, к реализации которых с присущим ей рвением и присоединилась Люси.
     В клубе ее приняли очень радушно, тем более что она полностью соответствовала требованиям, предъявляемым к членам: была молода, богата и скучала, как, впрочем, и все остальные члены клуба. У них у всех были мужья, с которыми они очень редко виделись. И все свободное время, а его было предостаточно, они проводили, как и Люси, делая покупки, болтая и листая модные журналы. Все заседания клуба обычно заканчивались сплетнями и обсуждениями личных, интимных дел. Люси никогда еще не слышала, чтобы на подобные темы люди разговаривали настолько открыто. Она была смущена и потрясена тем, насколько откровенно они обсуждали любовников, интимные подробности своей жизни, но тем не менее, несмотря на их беспечное щебетание, Люси видела, что многие из них были так же одиноки, как и она. Иногда ей становилось невыносимо смешно наблюдать за тем, как они гордились своими встречами, во время которых упражнялись в словоблудии, наполняя комнату деланным смехом и табачным дымом. Многие из них курили сигареты, как известные актрисы и дамы из высшего общества.
     - Дикси, - Олинда Моррисон, жена местного банкира, медленно проговорила во время очередного собрания клуба, - ты должна мне кое-что разъяснить.
     - Дикси? - повторила Люси, в изумлении приподняв брови.
     - Да, так я собираюсь называть тебя теперь. До вчерашнего дня я и не знала, что ты замужем за конфедератом. Я думаю, что это просто необыкновенно.
     - А что именно я должна тебе разъяснить? - поинтересовалась Люси, улыбаясь тому, как любопытство зажгло бархатно-черные глаза Олинды. Обладательница сногсшибательной красоты, Олинда без обиняков могла задать любой вопрос кому угодно. Только истинная красавица могла себе позволить быть такой наглой, как Олинда.
     - А как это с ним? - спросила Олинда.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Но только не надо этих взглядов, как у невинной овечки! Ты знаешь, что я имею в виду! Он, наверное, потрясающе хорош в постели? Южане и в постели так же нежны, как их речь, или они издают боевой клич в самый ответственный момент?
     Все покатились со смеху, и даже Люси, хоть и покраснела до корней волос, не могла не присоединиться к ним. Пока все с замиранием сердца ждали ответа, Люси поднесла к губам фужер с охлажденной водой, в надежде, что это хоть немного остудит ее пылающие щеки. Ей во что бы то ни стало нужно было поддержать в них уверенность, что тема любви так же знакома ей, как и им.
     - Единственное, что могу вам сказать, - произнесла Люси, подавляя мучительное чувство вины от сознания, что приходится врать, - что, по его словам, я опровергла все, что он когда-либо слышал о женщинах-северянках.
     Снова раздался хохот, послышались аплодисменты.
     - На Юге они просто уверены, что северянки сплошь состоят из льда, - сухо заметила Элис Грегсон, хорошенькая жена одного из городских депутатов.
     - Так оно и есть, если сравнивать с ними, - вмешалась Бела Хэмптон. Бела, коварная и острая на язык, в свои сорок два была самой старшей в клубе, как, впрочем, и самой опытной. Своим поведением она часто приводила Люси в замешательство; за ее покровительственными улыбками и непристойными откровениями она видела лишь отсутствие интереса и полную разочарованность в жизни. - Это все климат. Вы, конечно, понимаете, что я толкую не о погоде, глупышки, я говорю о социальном климате. Здесь все мужчины поголовно расчетливы и хладнокровны. Их заботит только одно, и поэтому привлечь северянина не трудно - нужно просто пошуршать зелененькими банкнотами у него над ухом. Но южане - это совсем другое дело. У меня как-то был любовник южанин, и теперь я с полной уверенностью могу сказать, что сколько бы мужчин ни было у женщины, ее чувства не будут разбужены до тех пор, пока она не переспит с южанином.
     - Но почему, почему это так? - спросила Олинда. Бетта злорадно улыбнулась:
     - У них есть один маленький секрет. Спросите об этом у Люси.
     Но Люси не знала ответа. Секрет? У нее даже не было ни малейшей идеи, в чем он мог заключаться. Она никогда не занималась любовью с Хитом - она не знала своего собственного мужа! Люси молча вскинула веки и встретилась с насмешливым взглядом серых глаз Бетта. Она чувствовала себя мошенницей.
     - Хорошо, я отвечу, - самодовольно произнесла Бетта. - Южане делают все - все - очень медленно. Разве не так, Люси?
     Возвратившись домой, к своему удивлению, Люси обнаружила, что Хит уже был у себя. До ужина еще оставалось немало времени. По правде сказать, можно было на пальцах пересчитать, когда они ужинали вместе. И Люси отчаянно боялась таких вечеров. Было невыносимо трудно сидеть напротив друг друга и поддерживать неестественный разговор, с трудом находя подходящую тему. Вместо теплоты общения и домашнего уюта во время совместных ужинов Люси испытывала лишь неудобство. Хит уже не был тем человеком, который когда-то подшучивал над ней, заставлял улыбаться или краснеть, прибегая к помощи своей соблазнительной улыбки. Теперь напротив нее сидел незнакомец с непроницаемым взглядом голубых глаз. Неужели это те же самые глаза, в которых совсем недавно горел огонь желания? И это безразличие было намного страшнее гнева.
     Люси решила, что единственной причиной полного отсутствия интереса к ней была другая женщина. Может, у него есть любовница в Бостоне? Люси не была уверена, но сама возможность этого угнетала ее. Она понятия не имела, до какой степени могли ухудшаться их отношения, но ей казалось, что уже слишком поздно пытаться что-то исправить.
     - Как прошел день в Бостоне? - пробурчала она, насаживая на вилку кусочек спаржи и отправляя его в рот.
     - Небольшие трудности с инвестициями. Придется поехать завтра снова.
     - Конечно, - сказала она, поджимая губы. Он действительно ездит туда так часто по делам или все-таки ездит к женщине?
     Хит внимательно смотрел на нее.
     - А что у тебя? Полезные встречи с лучшими леди Конкорда? Что вы обсуждали сегодня: проблемы сирот, ветеранов или решили создать фонд помощи одаренным студентам?
     - Мы обсуждали планы на будущее, - раздраженно ответила Люси, задетая его сарказмом. Уже раньше он много раз п