Нащупав на тумбочке вставную челюсть, бабушка засунула  ее  в  рот  и
причмокнула.
   - В жизни не слыхала о таком мерзком грязнуле! А ну, вылезай,  быстро
вылезай из моей постели!
   Бабушка включила ночник. Фрэнсис стоял и дрожал. Она провела  пальцем
по его бровям и увидела кровь.
   - Что-нибудь разбил?
   Он мотнул головой, и на бабушкину рубашку  попало  несколько  капелек
крови.
   - Наверх. Живо!
   Он взбирался по лестнице в кромешной темноте. Свет он не мог включить
- выключатели были  очень  высоко  и  до  них  могла  дотянуться  только
бабушка. Фрэнсису не хотелось возвращаться в мокрую  постель.  Он  долго
стоял в темноте, держась за верхние ступеньки  лестницы.  Ему  казалось,
что бабушка не придет. Чудовища, притаившиеся в самых  темных  углах,  в
один голос утверждали, что она не придет.
   Но она пришла и щелкнула где-то под самым  потолком  выключателем.  В
руках бабушка держала кипу простыней.
   Перестилая постель, она не обмолвилась с Фрэнсисом ни словом.
   Затем бабушка схватила его за руку и потащила по коридору  в  ванную.
Свет зажигался над зеркалом, и бабушке пришлось встать на цыпочки, чтобы
достать до выключателя.
   Она дала ему полотенце, мокрое и холодное.
   - Сними рубашку и вытрись.
   Запах лейкопластыря и щелканье портновских ножниц... Бабушка раскрыла
коробочку пластыря, поставила Фрэнсиса на крышку унитаза и заклеила  ему
ранку под глазом.
   - А теперь... - сказала она и прижала ножницы к его круглому  животу.
Ему стало холодно.
   - Смотри, - сказала бабушка.
   Она схватила его за  голову  и  нагнула  ее,  чтобы  он  увидел  свой
маленький пенис,  к  которому  подбирались  раскрытые  ножницы.  Бабушка
сдвинула половинки ножниц, слегка защемив ими нежную кожицу.
   - Ты хочешь, чтобы я его отрезала?
   Он попытался взглянуть на нее, но она цепко держала его голову.
   Фрэнсис всхлипнул, из носа капнуло ему на живот.
   - Хочешь или нет?
   - Нет, бебе! Нет, бебе.
   - Даю тебе слово: если ты еще раз испачкаешь постель, я  его  отрежу.
Понятно?
   - Да, бебе.
   - Ты вполне можешь дойти в темноте до туалета и сесть на унитаз,  как
должен делать хороший мальчик. Делай по маленькому не стоя,  а  сидя.  А
теперь марш в постель!

***

   В два часа ночи подул сильный ветер.  Стало  прохладно.  Сухие  ветки
яблонь со скрипом гнулись к земле. Начался теплый дождь, он барабанил по
стене дома, в котором спал сорокадвухлетний Фрэнсис Долархайд.
   Лежа на боку, Фрэнсис сосал большой палец, его волосы намокли от пота
и прилипли ко лбу и шее.
   Он просыпается и слышит в темноте свое дыхание и тихий шелест ресниц.
Его пальцы слегка пахнут бензином. Мочевой пузырь переполнен.
   Фрэнсис шарит рукой по тумбочке, нащупывая стакан,  в  котором  лежат
его зубы.
   Прежде чем встать с  кровати,  Долархайд  всегда  вставляет  протезы.
Потом он идет в ванную. Он не зажигает  свет.  Отыскав  наощупь  унитаз,
Фрэнсис садится на него, как должен делать хороший мальчик.

ГЛАВА 27

   Поведение бабушки изменилось зимой 1947  года,  когда  Фрэнсису  было
восемь лет. Отныне бабушка с внуком садились за  общий  стол  со  своими
престарелыми жильцами. Бабушке прививали в детстве навыки  гостеприимной
хозяйки. Теперь она извлекла откуда-то серебряный колокольчик,  надраила
его до блеска и положила возле своей тарелки.
   Следить, чтобы за  обеденным  столом  царило  оживление,  а  служанки
проявляли расторопность,  умело  направлять  разговор  в  нужное  русло,
поощрять  одних  гостей  рассказывать  остроумные  истории,  поднимающие
настроение других - да это целое искусство, которое теперь,  увы,  почти
забыто.
   В свое время бабушка владела им в совершенстве. Ей удалось втянуть  в
разговор двух постояльцев, способных поддержать беседу, и трапеза слегка
оживилась.
   Фрэнсис сидел на хозяйском  месте  на  противоположном  конце  стола,
отделенный от бабушки рядом кивающих голов, а миссис Долархайд старалась
разговорить своих подопечных. Она проявила большой интерес к  свадебному
путешествию миссис Флоудер, которая ездила в  Канзас-сити,  в  очередной
раз  посочувствовала  миссис  Итон  -  та  переболела  когда-то   желтой
лихорадкой,  и   доброжелательно   внимала   нечленораздельным   звукам,
издаваемым остальными постояльцами.
   - Правда, интересно,  Фрэнсис?  -  восклицала  бабушка  и  звонила  в
колокольчик, повелевая принести следующую порцию блюд. На обед  подавали
овощи и мясо, и бабушка устраивала несколько смен блюд, чем  существенно
затрудняла работу кухонной обслуги.
   О несчастьях за столом не говорили никогда. Если кто-то  проливал  на
скатерть суп, засыпал или попросту забывал, почему он сидит  за  столом,
бабушка звонила  в  колокольчик  и,  прервав  говорящего  на  полуслове,
жестами показывала служанкам, что нужно сделать. Она  старалась  держать
как можно больше прислуги. Разумеется, насколько позволяли средства.
   Бабушкино здоровье  ухудшалось,  она  похудела  и  теперь  влезала  в
платья, которые были давным-давно убраны  в  сундуки.  Некоторые  наряды
выглядели  элегантно.  Чертами  лица  и  прической  бабушка  удивительно
напоминала Джорджа Вашингтона, изображенного на долларе.
   К весне ее поведение снова изменилось. Теперь она командовала  всеми,
кто сидел за столом, не позволяя никому вставить ни слова, и  все  время
рассказывала о своей юности, проведенной  в  Сент-Чарлзе.  Бабушка  даже
разоткровенничалась о своей личной  жизни,  надеясь,  что  это  послужит
благотворным примером для Фрэнсиса и приведет в восторг постояльцев.
   В светском сезоне 1907 года бабушка слыла настоящей красавицей, и  ее
приглашали на самые шикарные балы, которые  устраивались  в  Сент-Луисе,
расположенном на противоположном берегу реки.
   Бабушка утверждала, что ее история весьма поучительна.  И  пристально
поглядела на Фрэнсиса, который скрестил под столом ноги.
   - Я росла в то время,  когда  врожденные  недостатки  человека  почти
нельзя было исправить, - сказала бабушка.  -  Я  имела  успех  благодаря
своей чудесной коже и роскошным волосам. Сила  воли  и  жизнерадостность
помогли мне превозмочь физический недостаток, и мои некрасивые зубы даже
стали, что называется, моей изюминкой. Это  была  как  бы  моя  торговая
марка, и я ни за что на свете не рассталась бы с нею!
   Наконец бабушка призналась, что не доверяла докторам, но когда  стало
ясно, что из-за болезни десен она лишится зубов, отправилась к одному из
знаменитейших   стоматологов,   доктору   Феликсу   Бертлу,   швейцарцу.
"Швейцарские  зубы"  доктора  Бертла   пользовались   популярностью,   -
рассказывала бабушка. - У него была обширная практика".
   Среди  его  пациентов  были  оперные   певцы,   боявшиеся,   как   бы
изменившееся строение ротовой полости не повлияло на их голос, актеры  и
разные общественные деятели.
   К Бертлу приезжали даже из Сан-Франциско.
   Доктор Бертл умел изготавливать зубные протезы, которые совершенно не
отличались от настоящих зубов, экспериментировал с различными составами,
изучая их влияние на дикцию.
   Искусственные зубы, которые сделал для миссис Долархайд доктор Бертл,
нельзя было отличить от ее настоящих. "Сила воли" и тут помогла  бабушке
"превозмочь ее физический недостаток", и миссис  Долархайд  не  потеряла
своего неповторимого очарования, в чем и призналась с косой усмешкой.
   Мораль сей истории Фрэнсис уразумел гораздо позже, а она была такова:
операцию он сделает лишь тоща, когда сможет выложить за нее  собственные
денежки.
   Обычно Фрэнсис вел себя за обеденным  столом  тихо  -  он  предвкушал
долгожданный вечер.
   Вечером муж Королевы-матери приезжал за ней на  тележке,  запряженной
мулами, на которой возил дрова.  Если  бабушка  была  занята  чем-нибудь
наверху, Фрэнсису удавалось проехаться с ними  по  узенькой  дорожке  до
тракта.
   Этой вечерней прогулки он ждал целый  день,  мечтая  о  том,  как  он
усядется в тележку рядом с  Королевой-матерью  и  ее  долговязым,  тощим
мужем, который всегда сидел молча, почти невидимый  в  темноте.  Мальчик
уже заранее слышал громкое скрежетание железных ободьев колес по гравию.
Два  коричневых  мула  с  гривой,  напоминавшей  старую  щетку,  стояли,
обмахиваясь  хвостами.  В  воздухе  пахло  потом   и   кипящим   бельем,
нюхательным табаком и нагревшимися на жаре вожжами. А порой  и  дымом  -
это  когда  мистер  Бейли  расчищал  в  лесу  новую  поляну.  Иногда  он
прихватывал с собой ружье, и тогда в тележке лежала  пара  кроликов  или
белок. Они лежали вытянувшись, словно смерть настигла их в прыжке.
   По дорожке ехали молча, только мистер Бейли  разговаривал  с  мулами.
Тележка покачивалась, и мальчик с удовольствием  прижимался  к  супругам
Бейли. Они высаживали его в конце дорожки, он обещал им сразу  вернуться
домой и потом глядел вслед удалявшемуся огоньку, прикрепленному сзади  к
тележке.  До  Фрэнсиса  долго  доносились  обрывки   разговоров.   Порой
Королеве-матери удавалось рассмешить мужа, и тогда она смеялась вместе с
ним. Как приятно было стоять в темноте, слушать их смех и знать, что они
смеются не над ним!
   Однако потом мальчик изменил свое мнение на этот счет...

***

   Фрэнсис Долархайд иногда играл с дочерью испольщика, жившего  за  три
участка от них. Бабушка разрешала девочке приходить к ним в дом  потому,
что ей нравилось наряжать малютку в платьица, которые в  детстве  носила
Мэриан.
   Девочка была рыжеволосой и апатичной. Она быстро утомлялась от игр.
   Однажды жарким июльским полднем, когда ей надоело копаться в  соломе,
отыскивая жуков, она попросила Фрэнсиса показать ей "одно место".
   Стоя между курятником и низкой изгородью,  заслонявшей  от  них  окна
первого этажа бабушкиного дома, Фрэнсис показал ей то, что она  просила.
Девочка не осталась в долгу и задрала нижнюю юбчонку из хлопчатобумажной
ткани. Он присел на корточки, чтобы получше разглядеть, как вдруг  из-за
угла вылетела курица с отрубленной головой и  упала  на  спину,  вздымая
крыльями пыль. Почувствовав, что ей на ногу капает  кровь,  перепуганная
девочка отпрыгнула в сторону.
   Фрэнсис вскочил, забыв поднять штаны. Королева-мать завернула за угол
в поисках курицы и увидела детей.
   - Значит так, ребятишки, - спокойно сказала она,  -  если  вы  хотели
узнать, что к чему, считайте, что вы  теперь  все  выяснили.  А  поэтому
найдите себе другое занятие. Играйте в детские игры и больше не снимайте
одежду. А сейчас ты, Фрэнсис, и ты, девочка, помогите-ка мне поймать вон
того петушка...
   Гоняясь за не хотевшим умирать петухом,  дети  быстро  оправились  от
смущения.
   Но с верхнего этажа за ними наблюдала бабушка...

***

   Бабушка подождала, пока Королева-мать  вернется  в  дом.  Дети  снова
вошли в курятник. Бабушка выждала еще пять минут и бесшумно приблизилась
к двери. Распахнув ее, увидела, что Фрэнсис с подружкой  собирают  перья
для плюмажей.
   Бабушка отослала девочку домой, а Фрэнсису велела идти за ней.
   Она заявила, что накажет его и отправит  обратно  в  приют  к  Братцу
Бадди.
   - Ступай наверх. Иди в свою  комнату,  сними  штаны  и  жди,  пока  я
принесу ножницы.
   Он ждал несколько часов: лежал  на  кровати  со  спущенными  штанами,
комкал покрывало и трепетал при мысли о ножницах. Внизу  ужинали,  потом
он услышал скрип телеги, топот и фырканье  мулов.  За  Королевой-матерью
приехал муж.
   Под утро Фрэнсис заснул, но потом, вздрогнув, проснулся и снова  стал
ждать.
   Бабушка не пришла.
   Наверно, она забыла.
   Он ждал ее все последующие дни и не раз леденел от  ужаса,  вспоминая
ее угрозу. Он и до сих пор не перестал ее ждать...
   С того времени Фрэнсис избегал Королеву-мать, не разговаривал с  ней,
не  объяснив,  почему  он  себя  так  ведет.  Фрэнсис  думал,  что   это
Королева-мать рассказала бабушке об увиденном  возле  курятника.  Теперь
Фрэнсис был убежден в  том,  что  смех,  который  он  слышал,  глядя  на
удалявшийся огонек тележки, относился к нему.
   Отныне он знал, что доверять нельзя никому.
   До чего ж трудно лежать не шевелясь и  пытаться  уснуть,  когда  тебя
обуревают тягостные мысли! Особенно в такую лунную ночь...
   Фрэнсис знал, что бабушка права. Он ужасно  ее  обидел.  И  опозорил.
Всем было известно, что он наделал. Даже там, в Сент-Чарлзе! Фрэнсис  не
сердился на бабушку - он так любил ее! И очень хотел быть хорошим.
   Он воображал, что в дом врываются грабители, а он спасает бабушку,  и
она берет свои слова назад.
   - Все-таки ты не сын дьявола, Фрэнсис. Ты мой хороший мальчик...
   Фрэнсис все думал и  думал  о  грабителе.  Вдруг  он  решит  показать
бабушке "одно место"?
   Как  Фрэнсис  сможет  ее  защитить?  Он  ведь  маленький,  и  ему  не
справиться с бандитом.
   Он долго ломал над этим  голову.  В  кладовке  Королевы-матери  лежал
топорик. Зарубив курицу, она всякий раз обтирала его газетой.
   Фрэнсис должен взять этот топор. Он обязан это сделать! Он  переборет
свой страх темноты. Если он на самом деле любит бабушку, то пусть не  он
боится, а его боятся! Грабители должны его бояться!
   Фрэнсис спустился по лестнице и нащупал топор,  висевший  на  крючке.
Топор пах очень странно, словно раковина,  в  которой  мыли  зарубленную
курицу.  Он  был  острый,  и  его  тяжесть  подействовала  на   Фрэнсиса
успокаивающе.
   Он пошел с топором к бабушке в комнату: хотел посмотреть, нет ли  там
грабителей.
   Бабушка спала. Было очень темно,  но  Фрэнсис  точно  знал,  где  она
лежит.
   Если бы в комнате находился грабитель, Фрэнсис услышал бы его -  ведь
бабушкино дыхание он слышал! Фрэнсис прекрасно  знал,  где  у  грабителя
горло - он же знал, где горло у бабушки! Чуть пониже  рта,  из  которого
вырывалось дыхание.
   Окажись в доме грабитель, Фрэнсис подошел бы  к  нему  бесшумно,  как
сейчас. И обеими руками занес бы над его головой топор.  Ну,  прямо  как
сейчас!
   Фрэнсис наступил на бабушкин шлепанец, лежавший возле кровати.  Топор
качнулся - ночной мрак так зыбок  -  цокнул  по  металлическому  колпаку
бабушкиной настольной лампы.
   Бабушка повернулась и издала какое-то хлюпанье.  Фрэнсис  замер.  Его
руки дрожали, с трудом удерживая топор. Бабушка снова захрапела.
   Любовь, которую Фрэнсис питал к бабушке, жгла ему грудь. Он  тихонько
выскользнул из комнаты.  Ему  страстно  хотелось  защитить  бабушку.  Он
должен что-то сделать, должен! Фрэнсис больше не боялся темноты, но  она
его угнетала.
   Он вышел через черный ход и немного постоял под луной, задрав  кверху
голову и глубоко дыша. Он словно пил лунный свет.  Маленький  диск  луны
отражался в белках его глаз (Фрэнсис  закатил  глаза),  а  потом,  когда
глаза вернулись на место, заплясал в черных зрачках.
   Фрэнсиса буквально распирало от любви, он не мог  справиться  с  этим
чувством. Он сорвался с места и поспешил к курятнику. Земля  под  ногами
была холодной, топор, касавшийся его ноги, тоже... Под конец Фрэнсис уже
бежал, а затем...

***

   Моясь  у  колонки,  Фрэнсис  ощущал  неведомую   доселе   радость   и
умиротворение. Он не сразу обрел  покой,  но  теперь  понимал,  что  это
чувство безбрежно.
   Орган, который бабушка, смилостивившись, так и не отрезала, показался
Фрэнсису бесценным даром, когда он смывал кровь со своего живота и  ног.
Голова Фрэнсиса была ясна, мысль работала четко.
   Нужно что-то сделать с ночной сорочкой. Лучше всего спрятать  ее  под
мешками в котельной...

***

   Бабушка очень удивилась, обнаружив мертвую курицу. Она  сказала,  что
это не похоже на лисицу.
   Через месяц, собирая яйца, Королева-мать наткнулась на вторую жертву.
На сей раз курице свернули шею.
   За обедом бабушка  сказала,  что  наверняка  это  делает  в  отместку
"какая-нибудь обиженная служанка", которую она рассчитала.  Еще  бабушка
добавила, что сообщила о случившемся шерифу.
   Фрэнсис молча сидел на стуле, сжимая и разжимая кулак: он  вспоминал,
как курица моргала, когда ее голова была у него на ладони. Порой, лежа в
кровати, он трогал всего себя -  ему  хотелось  убедиться,  что  у  него
ничего не отрезали. И когда он себя трогал,  ему  казалось,  что  внутри
кто-то моргает...
   Бабушка менялась прямо на глазах. Она становилась все сварливее и  не
могла ужиться ни с одной служанкой. С прислугой  и  так  было  плохо,  а
бабушка еще постоянно околачивалась на кухне, поучая Королеву-мать,  как
готовить еду. Королева-мать, проработавшая  на  Долархайдов  всю  жизнь,
была единственной служанкой, которая еще не попросила расчета.
   Раскрасневшаяся от жары бабушка неустанно хлопотала, хватаясь  то  за
одно, то за другое. Часто она уходила из кухни, не закончив готовить  то
или иное блюдо и его выкидывали  в  помойное  ведро.  Бабушка  варила  и
жарила из очистков, а хорошие овощи гнили в кладовке.
   Она буквально помешалась на экономии. Теперь  отчаянно  экономили  на
мыле и отбеливателях, и в конце концов простыни  приобрели  грязно-серый
оттенок.
   В ноябре в доме Долархайдов сменились одна за другой пять служанок.
   В тот вечер, когда  ушла  последняя  служанка,  бабушка  окончательно
потеряла над собой контроль. Она носилась по дому  с  громкими  воплями.
Влетев в кухню, увидела, что у месившей тесто  Королевы-матери  осталась
на доске чайная ложка муки.
   Это произошло за полчаса до обеда.
   Бабушка подскочила к Королеве-матери и ударила ее по лицу.
   Потрясенная Королеву-мать выронила половник. На ее глаза  навернулись
слезы. Бабушка снова занесла руку, но Королева-мать оттолкнула ее  своей
большой розовой ладонью.
   - Никогда больше не делайте этого! Вы не в себе, миссис Долархайд, но
все равно, больше не делайте этого!
   Изрыгая проклятья, бабушка толкнула свободной рукой котел  с,  супом.
Жидкость вылилась на плиту, раздалось шипенье... Бабушка кинулась к себе
в комнату и захлопнула за собой дверь. Фрэнсис слышал, как она кричала и
швыряла на пол все подряд. В тот вечер она так и не вышла из спальни.
   Королева-мать помыла плиту и  покормила  стариков.  Затем  уложила  в
корзину свои скудные пожитки, надела старый свитер и  вязаный  колпак  с
помпоном. Она искала Фрэнсиса, но не смогла его найти.
   Уже сидя в тележке, Королева-мать заметила мальчика, стоявшего в углу
у забора. Старуха с трудом вылезла и подошла к нему.
   - Опоссум, я уезжаю и больше не вернусь. Сирония из продовольственной
лавки позвонит твоей маме. Если я тебе понадоблюсь  до  того,  как  мама
приедет, приходи ко мне.
   Она хотела потрепать его по щеке, но он увернулся.
   Мистер Бейли  щелкнул  кнутом,  понукая  мулов.  Фрэнсис  смотрел  на
удалявшийся огонек. С тех пор, как ему стало понятно, что  Королева-мать
предала его, он глядел на этот огонек с тоской и печалью. Но теперь  ему
на  все  наплевать.  И  он  этому  рад.  Тусклый   керосиновый   фонарь,
прикрепленный к тележке,  постепенно  растаял  вдали.  Разве  его  можно
сравнить с луной?!
   Фрэнсису было интересно, что чувствует человек, убивающий мула.

***

   Мэриан Долархайд Вогт не откликнулась на зов Королевы-матери.
   Она приехала через две недели, когда  ее  вызвал  шериф  Сент-Чарлза.
Мэриан  пожаловала  после  обеда.  Она  сидела   за   рулем   довоенного
"паккарда". На Мэриан были перчатки и шляпка.
   Помощник шерифа встретил ее у ворот и  нагнулся,  заглядывая  в  окно
автомобиля.
   -  Миссис  Вогт,  ваша  матушка  позвонила  нам  в  полдень  и  стала
жаловаться на воровство прислуги. Но, извините, когда я сюда приехал, то
увидел, что она все выдумала, и здесь.., что-то  неладно.  Шериф  решил,
что лучше сперва связаться с вами... Ну, вы меня понимаете. Ведь  мистер
Вогт - общественный деятель...
   Мэриан его поняла. Мистер Вогт  в  то  время  входил  в  комиссию  по
муниципальному строительству в Сент-Луисе и был в немилости у партии.
   - Насколько я знаю, тут еще  никто  не  побывал,  -  сказал  помощник
шерифа.
   Когда Мэриан вошла в дом, ее мать  спала.  Двое  стариков  сидели  за
столом, ожидая