овательная программа, или следили за развитием событий в телесериале
"Я, Клавдий". Если одна из серий попадала на время работы Барни, они
заказывали видеозапись.

Барни нравился Марго. Ей нравилось то, что в его обществе она ощущала себя
еще одним парнем. Барни был единственным среди ее знакомых, кто постоянно
сохранял выдержку и хладнокровие. Он был очень умен, и в то же время в нем
имелось что-то от иного мира. И это ей тоже нравилось.

Помимо компьютерных знаний, Марго получила прекрасное образование в
гуманитарной сфере. Барни же был самоучкой и по всем предметам имел
собственные суждения, начиная от примитивно детских и кончая весьма
проницательными. Она получила возможность наполнить его жизнь содержанием.
Ее образование походило на широкое поле, ограниченное лишь здравым смыслом.
Но поле это покоилось на специфическом менталитете Марго так, как, по
представлению древних, плоская земля покоилась на черепахе.

Марго Вергер заставила Барни заплатить за шутку о его способности мочиться
стоя. Марго считала, что ее ноги сильнее, чем его, и время доказало, что
она права. Имитируя трудность работы с малыми весами, она соблазнила Барни
посостязаться с ней в подъеме тяжестей из приседа и вернула себе
проигранную сотню. Кроме того, поддразнив Барни его превосходством в весе,
она устроила соревнования в жиме одной рукой. В жиме правой она его побила,
а левой проиграла, так как эту руку ей еще в детстве сломал Мейсон.

Иногда по вечерам, когда смена Барни заканчивалась, они вместе качали
мышцы, лежа на скамьях. Это были серьезные тренировки. Они проходили в
полной тишине, если не считать тяжелого дыхания занимающихся. Иногда они
ограничивались лишь пожеланием друг другу доброй ночи. Марго собирала вещи
в спортивную сумку и удалялась в жилые покои, куда не было доступа
обслуживающему персоналу.

Этой ночью Марго пришла в сверкающий хромом спортзал прямо из комнаты
Мейсона. У нее в глазах стояли слезы.

- Привет, - сказал Барни. - С вами все в порядке?

- Просто семейные свары, - ответила Марго. - Я в полном порядке.

Она тренировалась как сумасшедшая. Слишком большие веса, чересчур много
подходов.

Барни, не выдержав, подошел к ней, взял из ее рук гантель и сказал, качая
головой:

- Вы порвете себе какую-нибудь мышцу.

Когда, закончив упражнения, Барни стал под душ, Марго все еще продолжала
крутить педали велотренажера. Горячая вода лилась на него сверху, смывая
все заботы длинного трудового дня. Это был общий четырехместный душ с
разбрызгивателями наверху и двумя дополнительными головками на уровне
поясницы и бедер. Барни любил включать сразу три душа, направляя струи на
свое большое тело.

Вскоре Барни уже стоял в густом тумане, отгородившем его от всего мира. С
окружающей средой его связывали лишь тугие струи горячей воды, бившие ему в
голову. Барни обожал размышлять, стоя в душе. Облака пара. "Облака".
Аристофан. Доктор Лектер рассказывал о ящерице, писавшей на Сократа. Затем
Барни подумал о том, что до того, как он прошел перековку под безжалостным
молотом логики доктора Лектера, им мог помыкать каждый идиот вроде Демлинга.

Заработал еще один душ. Барни, не обращая на это внимания, продолжал
скрести тело. Обслуживающий персонал часто занимался в спортзале, но обычно
это происходило по утрам или во второй половине дня ближе к вечеру. Мужская
этика требовала не замечать других стоящих под общим душем спортзала людей,
но Барни заинтересовался - кто мог явиться сюда в столь поздний чае. В
глубине души он надеялся, что это не Корделл, которого Барни, сам не зная
почему, побаивался. Остальные крайне редко посещали спортивный зал по
ночам. Но кто же это все-таки, черт побери? Барни повернулся так, чтобы
вода полилась на затылок и спину. Сквозь клубы пара перед его взором
возникли части моющегося рядом человека - так возникают фрагменты фрески на
оштукатуренной стене. Здесь виднелось массивное плечо, там нога. Красивой
формы рука растирала мускулистую шею и столь же могучее плечо. Ногти на
руке были цвета коралла, того цвета, который употребляла Марго. Ногти на
ногах также были окрашены. Нога принадлежала Марго.

Барни снова подставил голову под пульсирующую водяную струю и глубоко
вздохнул. Стоящая рядом фигура изменила позу, продолжая с деловым видом
растирать тело. Затем приступила к мытью головы. Он увидел плоский
мускулистый живот Марго, ее твердые маленькие груди с торчащими сосками,
увидел лобок и то, что было ее самым соблазнительным, обрамленным светлыми
подровненными волосами местом.

Барни набрал полную грудь воздуха и вдруг почувствовал, что столкнулся с
проблемой. Марго блестела словно породистая лошадь, отлично натренированная
для скачек. По мере того как интерес Барни возрастал как в прямом, так и
переносном смысле, он отвернулся, надеясь дождаться того момента, когда
Марго уйдет.

Шум воды рядом затих. На смену ему пришел голос Марго:

- Эй, Барни, какие ставки на "Патриотов"?

- Обратитесь... обратитесь к моему парню. Он вам даст прогноз по "Майами" и
пять с половиной к одному, - сказал Барни, глядя назад через плечо.

Марго обтиралась полотенцем недалеко от него, но все же там, где ее не
доставали брызги его душа. Лицо Марго посвежело, и следы слез на нем
исчезли. У девушки была прекрасная кожа.

- Если хочешь подзаработать, - сказала она, - вступи в пул, который
сколотили в конторе Джуди...

Остального Барни уже не слышал. Светлые волосы, украшенные словно
бриллиантами сверкающими каплями воды, обрамляли нечто розовое. Лицо Барни
опалил жар, а член напрягся. Такой эрекции у него давно не было. Он
похолодел - настолько сильными были его удивление и тревога. Ведь никогда
раньше он не испытывал ни малейшей тяги к мужчинам. Но Марго, несмотря на
всю ее мускулатуру, видимо, все же не была мужчиной, и она ему нравилась.

Ну не дерьмо ли это, становиться под душ рядом с ним?

Барни повернул кран и, как был мокрый, шагнул к ней. Потеряв способность
думать, он прижал ладони к ее щекам.

- Ради Бога, Марго, - произнес он, с трудом выдавливая застревающие в горле
слова. Она опустила взгляд вниз.

- Будь ты проклят, Барни! Не вздумай...

Барни вытянул шею, чтобы поцеловать Марго в лицо, не коснувшись при этом ее
тела своим восставшим членом. Но последнее ему не удалось. Марго отпрянула
и бросила взгляд вниз на пунктирную струю, соединяющую пенис Барни с ее
плоским животом.

Марго толкнула его в грудь ручищей, силе которой мог позавидовать
центральный защитник профессиональной футбольной команды. Ноги Барни
заскользили по мокрому кафелю, он потерял равновесие и сел на пол.

- Ты, гнусный мерзавец! Тебе бы только трахаться! - выкрикнула она. - Мне
следовало догадаться. Пидер гнойный! Держи свою кочерыжку покрепче и не
отпускай!

Барни, как был мокрый, натянул одежду и, не говоря ни слова, выскочил из
зала.


Барни жил в здании, стоящем несколько на отлете от хозяйского дома. Крытая
сланцем конюшня была превращена в гараж, с жилыми помещениями под самой
крышей. Была глубокая ночь, однако Барни сидел за столом, тыкая пальцем в
клавиатуру портативного компьютера. Он проходил очередной курс наук - на
сей раз через Интернет. Неожиданно пол в мансарде задрожал. Кто-то
поднимался по лестнице.

Раздался негромкий стук. Открыв дверь, Барни увидел перед собой Марго. На
ней был тяжелый свитер, а на голове сидела вязаная шапочка с помпоном.

- Можно я зайду на минуту?

Прежде чем сделать шаг назад, чтобы дать ей дорогу, Барни довольно долго
рассматривал свои ноги.

- Барни, я ужасно сожалею о том, что там случилось, - сказала она. - Я,
похоже, ударилась в панику. Испугалась и запаниковала. Мне нравилось быть
твоим другом.

- Мне тоже.

- Я думала, мы могли быть чем-то вроде... ты понимаешь... настоящих друзей.

- Перестаньте, Марго. Я сказал, что мы будем друзьями, но я же не
какой-нибудь проклятый евнух. Вы явились в этот хренов душ вслед за мной.
Вы выглядели очень соблазнительно, и я ничего не мог с этим поделать. Вы
встали под душ обнаженной, и я одновременно увидел два предмета, которые
мне очень нравятся.

- Меня и одно место на мне, - сказала Марго. К их общему удивлению, они оба
расхохотались на эти слова. Она подошла к Барни и заключила его в объятия,
которые могли сломать кости любому другому, не столь могучему человеку.

- Послушай, если среди нас кто-то должен быть парнем, то пусть им будешь
ты. Но этим делом я заниматься с тобой не стану. Оно не по мне. И
по-другому быть не может.

- Знаю, - кивнул Барни. - Я просто потерял голову. Так, обнимая друг друга,
они простояли не меньше минуты,

- Но ты можешь попытаться остаться моим другом?

- Да, - ответил он, немного подумав. - Но ты должна мне в этом немного
помочь. Давай договоримся так: я изо всех сил постараюсь забыть то, что
видел в душе, а ты больше не будешь мне этого показывать. И не демонстрируй
сисек. Согласна?

- Я могу быть хорошим другом, Барни. Приходи завтра в дом. Джуди умеет
готовить. Я тоже.

- Не сомневаюсь. Но боюсь, что в этом деле тебе со мной не тягаться.

- А ты испытай меня, - сказала Марго.

Глава 62

Доктор Лектер смотрел на свет бутылку "Шато-Петрю". Сутки назад он поставил
ее вертикально и теперь проверял, образовался ли на дне осадок. Взглянув на
часы, доктор решил, что настало время вино открыть.

Конечно, здесь имелась изрядная доля риска, значительно большая, чем он мог
допустить. Ему не хотелось действовать чересчур поспешно, и он желал
насладиться цветом вина, перелив его в хрустальный графин. Но как быть,
если, вытянув пробку слишком рано, он все же решит, что не имеет права
терять при переливе ни молекулы священного аромата? Анализ бутылки на свет
показал, что на дне образовался небольшой осадок.

Тщательно и аккуратно, словно трепанируя череп, он извлек пробку и поместил
бутылку в приспособление для разлива. Механизм приводился в действие при
помощи винта и кривошипа и позволял наклонять бутылку буквально по
миллиметру. Доктор оставил вино открытым. Пусть солоноватый воздух
обогащает букет напитка, а он тем временем подумает, как поступить дальше.

Доктор разжег в очаге куски древесного угля и приготовил себе аперитив.
Ликер и ломтик апельсина на льду. Наконец он может приступить к плетению
кружев - к событию, к которому готовился вот уже несколько дней. Создавая
запасы продуктов, доктор Лектер вдохновлялся теми советами, которые давал
Александр Дюма в своем знаменитом труде об искусстве кулинарии. Лишь три
дня назад, вернувшись из изобиловавшего оленями леса, доктор пополнил свои
запасы жирной вороной, набившей зоб ягодами можжевельника. Маленькие черные
перья птицы поплыли по тихим водам залива, а крупные доктор Лектер сохранил
для того, чтобы позже сделать из них плектры для своего клавесина.

Доктор Лектер принялся давить зерна можжевельника и начал томить лук-шалот
в медном сотейнике. Изящным хирургическим узелком при помощи тонкой
хлопковой нити он перевязал букетик свежей зелени и, положив зелень в
сковороду, осторожно залил ее соусом.


Мясную вырезку доктор Лектер извлек из глиняного горшка. Мясо от маринада
потемнело, и из него капал сок. Доктор легким прикосновением полотенца
осушил мясо, повернул более тонким концом к себе и сложил кончик вдвое,
чтобы вырезка на всем протяжении была одинаковой толщины.

К этому времени очаг обрел нужную температуру. Над собранным в кучку углем
образовалось очень горячее пространство. Вырезка, прикоснувшись к
раскаленному железу, зашипела, и над садом закружился синий дымок.
Создавалось впечатление, что дымок танцует под музыку. Доктор Лектер
заиграл весьма трогательную композицию Генриха VIII, известную под
названием "Если бы властвовала истинная любовь".

Поздней ночью доктор Лектер (несравненное "Шато-Петрю" окрасило его губы в
красный цвет) играет Баха. Перед ним на подсвечнике клавесина стоит бокал
знаменитого вина "Шато-д'Икем", похожего по цвету на мед. Перед его
мысленным взором по опавшей листве бежит Старлинг. Впереди нее несутся
олени. Животные мчатся вверх по склону холма мимо сидящего неподвижно
доктора Лектера. Их бег все не кончается. Сам же доктор Лектер погружен во
"Вторую вариацию на тему Гольдберга". Отсвет свечи пляшет на его движущихся
руках. Очередная музыкальная фраза - и перед ним вдруг возникает видение
окровавленного снега и детских зубов. Эго было всего лишь мгновенное
видение, краткая вспышка, исчезнувшая в сопровождении резкого звука. Чок!
Именно с таким звуком арбалетная стрела прошивает череп. И вот мы снова
оказываемся в радующем сердце лесу. Старлинг в ореоле цветочной пыльцы
исчезает из поля зрения, и хвостик ее волос колышется словно "флаг"
белохвостого оленя. Доктор Лектер заканчивает эту часть произведения без
всякого перерыва, затем играет всю пьесу до конца, и сладкая тишина,
разлившаяся после финального аккорда, чем-то напоминает "Шато-д'Икем".

Доктор Лектер подносит бокал к свече. Свет за хрусталем играет так, как
играют лучи солнца на воде. Вино цветом своим схоже с цветом зимнего солнца
и с цветом кожи Клэрис Старлинг. "Скоро наступит ее день рождения, - думает
доктор. - Интересно, сохранилась ли у меня еще одна бутылка "Шато-д'Икем",
чтобы отметить эту дату?" - размышляет он. Видимо, настало время заказать
подарок для Клэрис Старлинг, которая через три недели проживет ровно
столько, сколько прожил Христос.

Глава 63

В тот момент, когда доктор Лектер подносил бокал с вином к свече,
засидевшаяся допоздна в лаборатории А. Беннинг посмотрела на свет последний
образец и изучила линии, испещренные красными, синими и желтыми точками.
Образец являл собой эпителиальные клетки, полученные с зубной щетки,
изъятой полицией в палаццо Каппони и присланной в США с диппочтой.

- Хм-м, - произнесла она и набрала номер телефона Старлинг.

Ответил ей Эрик Пикфорд.

- Привет. Я могу поговорить с Клэрис Старлинг?

- Она уже закончила рабочий день, и сейчас здесь командую я. Чем могу вам
помочь?

- У вас нет номера ее пейджера?

- Она сейчас на другом телефоне. Что там у вас?

- Вас не затруднит передать, что звонила Беннинг из лаборатории ДНК.
Скажите ей, пожалуйста, что клетки с зубной щетки и с ресницы на стреле
идентичны. Это доктор Лектер. Попросите ее мне позвонить.

- Дайте мне ваш добавочный номер. Конечно, я это сделаю. Причем немедленно.
Большое спасибо.

Старлинг вовсе не говорила по другой линии. Пикфорд позвонил домой
Крендлеру.

Когда Старлинг не связалась с лабораторией, А. Беннинг была слегка
раздосадована, ведь ей пришлось поработать сверхурочно. Она отправилась
домой задолго до того, как Пикфорд позвонил Старлинг.

Мейсон узнал обо всем на час раньше.

Он переговорил с Крендлером неторопливо, делая паузы для дыхания. Ум его в
это время был как никогда ясен.

- Настало время устранять Старлинг, пока они не приступили к активной
операции, используя ее как приманку. Сегодня пятница, вам предстоит
уик-энд. Поэтому приступайте незамедлительно. Намекните в Комиссии
служебных расследований и сделайте все, чтобы ее выбросили вон. Ей пришло
время уходить. Да, и еще кое-что, Крендлер.

- Мне хотелось бы только...

- Делайте, что вам говорят, и когда вы в следующий раз получите цветную
открытку с Каймановых островов, то увидите под почтовой маркой совсем
другую цифру.

- Хорошо, я... - начал Крендлер, но тут же услышал отбой. Этот короткий
разговор почему-то очень сильно утомил Мейсона.

Но прежде чем погрузиться в беспокойный сон, он вызвал Корделла и сказал:

- Доставляй свиней.

Глава 64

Вывезти полудиких свиней против их воли физически гораздо труднее, нежели
похитить человека. Со свиньями справиться сложнее, чем с человеком. Крупные
особи значительно сильнее венца творения, и их невозможно запугать
револьвером. Кроме того, надо постоянно иметь в виду наличие клыков, если
вы, конечно, хотите сохранить неприкосновенность своих ног и живота.

Вооруженные клыками свиньи инстинктивно стремятся разрывать брюхо стоящему
вертикально противнику - будь то человек или медведь. Подколенное сухожилие
они инстинктивно не рвут, но быстро этому искусству обучаются.

Если вы хотите обездвижить животное и сохранить его живым, то электрический
удар исключен. Свиньи имеют склонность к фибрилляции сердечной мышцы со
смертельным исходом.

Мастер-свиновод Карло Деограчиас обладал терпением крокодила. Он
экспериментировал на животных с седативными препаратами, употребляя главным
образом все тот же асепромазин, которым намеревался усыпить доктора
Лектера. В результате он точно узнал, сколько вещества требуется для того,
чтобы погрузить в сон стокилограммового секача, и через какие интервалы
укол следует повторять, чтобы продержать его в покое четырнадцать часов без
вредных для организма животного длительных последствий.

Поскольку Вергеры являлись крупными экспортерами и импортерами животных и
весьма успешно сотрудничали с Министерством сельского хозяйства в
реализации программы селекции, ворота в США для свиней Мейсона были широко
распахнуты. Форма 17-29 Ветеринарной службы была заполнена и в соответствии
с законом отправлена факсом в Ривердейл, штат Мэриленд, где находилось
Управление санитарной инспекции животных и растений. Форму сопровождали
официальные ветеринарные справки из Сардинии. Кроме того, Карло желал
ввести в США пятьдесят ампул замороженной спермы, за что ему пришлось
заплатить пошлину в размере тридцати девяти долларов пятидесяти центов.

Лицензия на ввоз животных и спермы была получена также по факсу. Вместе с
лицензией поступили разрешение не посылать животных на обычный карантин в
Ки-Уэст и уведомление о том, что инспектор Ветеринарной службы досмотрит
свиней непосредственно на борту самолета в Международном аэропорту Балтимор
- Вашингтон.

Карло и его помощники братья Пьеро и Томмазо Фальчоне собрали клети. Это
были прекрасные сооружения со скользящими дверями с обоих концов. Днища их
были засыпаны песком и обиты мягким материалом. В последнюю минуту они
вспомнили о зеркале из борделя и тоже его упаковали. Фотографии свиней,
обрамленные рамой в стиле рококо, очаровали Мейсона.

Действуя весьма тщательно и осторожно, Карло усыпил шестнадцать свиней -
пять кабанов, взращенных в одном загоне, и одиннадцать маток, одна из
которых ждала приплода. Он специально проследил за тем, чтобы вывозимые
матки не находились в состоянии эструса (течки). Когда животные уснули,
Карло учинил им внимательный осмотр. Он ощупал их острые зубы и не менее
острые клыки. Карло подержал в ладонях их ужасные рыла, заглянул в
крошечные блестящие глазки и, приложив ухо к груди, убедился в проходимости
дыхательных путей. Затем он надел на их изящные лодыжки путы и дал команду
укладывать животных на парусину, чтобы втаскивать в клети. Когда все свиньи
оказались на месте, Карло лично задвинул и закрыл скользящие двери.

Грузовики, выбиваясь из сил, доставили свиней через горы в Кальяри. В
аэропорту их уже поджидал грузовой аэробус фирмы "Каунт флит эйрлайнз",
специализирующейся на перевозке скаковых лошадей. Данный самолет обычно
транспортировал американских скакунов на знаменитые скачки в Дубай и
обратно. Сейчас на его борту находилась лишь одна лошадь, загруженная в
Риме. Едва почувствовав запах свиней, лошадь начала проявлять беспокойство.
Она ржала, била копытами и пыталась подняться на дыбы в своем небольшом,
обитом мягкими матами стойле. Это продолжалось до тех пор, пока члены
экипажа не вывели животное из самолета, введя тем самым Мейсона в
дополнительные расходы. Чуть позже ему, чтобы избежать судебного иска,
придется обеспечить доставку скакуна владельцу и оплатить все связанные с
этим расходы.

Карло и его помощники летели вместе со своими питомцами в герметичном
грузовом отсеке. Пока самолет находился над океаном, Карло каждые полчаса
обходил животных и, возлагая ладонь на их заросшую щетиной грудь, проверял
биение диких сердец.

Даже пребывая в отличной форме и будучи голодными, шестнадц