мого Токки совершенно не соответствует
разработанному в нашем ведомстве психологическому портрету", - заявил
официальный представитель ФБР.

Дело Монстра доктора Лектера абсолютно не интересует. Однако некоторые
обстоятельства из прошлого Пацци вызывают у него интерес. Какая жалость,
что на его пути встретился полицейский, прошедший стажировку в Квонтико. В
учебниках Академии ФБР в качестве примера серийного убийцы обязательно
присутствовал Ганнибал Лектер.

Когда доктор Лектер стоял рядом с Ринальдо Пацци, чувствуя запах его
дыхания и глядя ему в лицо, он был уверен, что полицейский ничего не
подозревает. Эта уверенность его не покинула даже после того, как Пацци
спросил о шраме на левой руке Лектера. Главный следователь не
заинтересовался доктором Феллом даже в связи с исчезновением старого
хранителя.

После знакомства в палаццо Веккьо он встретился с полицейским еще раз - на
выставке пыточных инструментов. Пожалуй, было бы лучше, если бы вторая
встреча состоялась на демонстрации орхидей.

Доктор Лектер не сомневался, что в голове полицейского уже заложены все
необходимые элементы для озарения, однако эти элементы пока терялись в
миллионах других известных ему фактов.

Не пора ли Ринальдо Пацци составить компанию покойному хранителю палаццо
Каппони на свалке? А может быть, предпочтительнее, чтобы его тело
обнаружили после не вызывающего сомнения самоубийства? "Ла Нацьоне" будет
приятно удивлена, узнав, что сумела затравить Главного следователя до
смерти.

Нет, пока не время, решило Чудовище и вернулось к своим пергаментным
свиткам.

Доктор Лектер совершенно не тревожился. Его восхищал литературный стиль
Нерри Каппони, банкира и посла Флоренции в Венецианской республике в
пятнадцатом веке. До поздней ночи он ради собственного удовольствия читал -
иногда даже вслух - письма посла в родной город.

Глава 22

Еще не наступил рассвет, а Ринальдо Пацци уже держал в руках фотографию
доктора Фелла, сделанную для разрешения на трудоустройство. Негативы
снимков доктора он сумел получить у карабинеров[29]. В распоряжении Пацци
находились и прекрасные копии снимка лица доктора Лектера с плаката Мейсона
Вергера. Оба лица по форме были идентичны, но если доктор Фелл
действительно являлся доктором Лектером, то с его носом и щеками
проводилась определенная работа. Возможно, ему была сделана инъекция
коллагена.

Уши, правда, выглядели весьма многообещающе. Как Альфонс Бертильон сто лет
назад, Пацци при помощи лупы изучал и сравнивал ушные раковины доктора
Фелла и доктора Лектера. Создавалось впечатление, что уши идентичны.

Войдя на стареньком компьютере Квестуры в систему Интерпола, Пацци набрал
код доступа к файлам ФБР с данными об особо опасных преступниках и запросил
объемистое досье Лектера. Проклиная свой неторопливый модем, он читал текст
с экрана до тех пор, пока в его глазах не начали роиться черные мошки. Он
был достаточно хорошо знаком с делом, но две позиции заставили его затаить
дыхание. Одна из них была достаточно старой, а вторая была введена совсем
недавно, и в ней говорилось о том, что согласно имеющейся рентгенограмме
доктору Лектеру, возможно, сделали хирургическую операцию на руке. В более
старом документе - сканированном рукописном докладе полиции Теннесси -
сообщалось, что Ганнибал Лектер убивал охранников в Мемфисе под звуки
магнитофонной записи "Вариаций на тему Гольдберга".

В объявлении американского богача Мейсона Вергера, ставшего жертвой
Ганнибала Лектера, содержался призыв позвонить в ФБР по прилагаемому номеру
телефона. Там же имелось стандартное предупреждение о том, что Ганнибал
Лектер вооружен и очень опасен. Но самое главное, непосредственно под
обещанием об огромном вознаграждении был напечатан еще один номер телефона.
Личного.


Авиабилеты от Флоренции до Парижа оказались чудовищно дорогими, но Пацци
все равно пришлось платить за них из собственного кармана. Он не верил в
то, что французские полицейские не вмешаются, если попросить их соединить
Квестуру с нужным номером, и знал, что прямые международные переговоры
могут прослушиваться. Других способов связаться с Парижем Пацци не знал,
поэтому ему и пришлось пойти на расходы.

По номеру, указанному Вергером, он позвонил из офиса "Америкэн экспресс",
расположенного рядом с "Гранд-опера". Пацци предполагал, что разговор будет
записан. По-английски он говорил хорошо, но понимал, что итальянский акцент
его может выдать.

Ему ответил мужской голос, очень спокойный. Произношение было явно
американским.

- Не могли бы вы сказать, что вам угодно?

- Я располагаю информацией о Ганнибале Лектере.

- Благодарю за звонок. Вам известно, где он находится в данный момент?

- Полагаю, что известно. Предложение о вознаграждении все еще действительно?

- Да. Располагаете ли вы доказательствами, что это он? Поймите, мы получаем
множество ложных сообщений.

- Могу сказать, что ему проведена пластическая операция на лице и операция
на левой руке. Но он все еще может играть "Вариации на тему Гольдберга".
Все документы у него бразильские.

Пауза. Затем вопрос:

- Почему вы не сообщили полиции? Я обязан посоветовать вам сделать это.

- Предложение о вознаграждении действует при всех обстоятельствах?

- Вознаграждение выплачивается за сведения, способствующие аресту и
осуждению преступника.

- Будет ли выплачено вознаграждение, если возникнут... ммм... особые
обстоятельства?

- Вы имеете в виду выплату за прямую поимку доктора Лектера? Выплату
человеку, который в иных обстоятельствах не имел бы права воспользоваться
наградой?

- Именно.

- Что же, мы с вами стремимся к одной цели. Не вешайте, пожалуйста, трубку,
не выслушав моего предложения. Выплата вознаграждения за чью-либо смерть,
сэр, вступает в противоречие как с международными конвенциями, так и с
законами Соединенных Штатов Америки. Не вешайте трубку, пожалуйста. Могу ли
я спросить, вы звоните из Европы?

- Да. Но больше я вам ничего не скажу.

- Прекрасно. Думаю, что вам следует связаться с хорошим юристом и обсудить
с ним возможности получения вознаграждения без нарушения закона. Если
желаете, я мог бы порекомендовать вам крупного специалиста в этой области.
Могу ли я продиктовать вам номер, все разговоры по которому заранее
оплачены? Я весьма настоятельно посоветовал бы вам позвонить ему и быть с
ним предельно откровенным.

Следующий звонок Пацци сделал из телефонной будки в универмаге "Бон Марше".
Теперь его собеседник говорил сухим, типично швейцарским тоном. Вся беседа
заняла менее пяти минут.

За голову и руки доктора Ганнибала Лектера Мейсон готов заплатить миллион
долларов. Столько же он заплатит и за сведения, которые обеспечат его
арест. За живого доктора он частным образом готов выплатить три миллиона.
Никаких вопросов при этом задано не будет, и полная тайна гарантируется.
Условия сделки предусматривают аванс в сто тысяч долларов, выплачиваемый по
представлению отпечатков пальцев доктора Лектера. При этом отпечатки должны
быть in situ, то есть на предмете. Если он все это сделает, то всю
остальную наличность сможет получить в депозитном сейфе в швейцарском банке
по своему усмотрению в удобное для него время,

Прежде чем отправиться в аэропорт, Пацци купил для супруги шелковый
муаровый пеньюар цвета персика.

Глава 23

Как вы поведете себя, осознав, что понятие о чести - не более чем суета
сует? Согласитесь ли вы тогда со словами Марка Аврелия, сказавшего, что
мнение грядущих поколений стоит ничуть не больше, чем мнение современников?
Сможете ли вы тогда вести себя так, как подобает достойному человеку? И
главное, насколько целесообразно в таком случае вести себя в соответствии с
обычными стандартами?

И вот Ринальдо Пацци - из рода тех самых Пацци, Главный следователь
Квестуры города Флоренции - должен решить, сколько стоит его честь и нет ли
у него устремлений более весомых, нежели желание сохранить честь и
достоинство.

Вернувшись из Парижа к ужину, он немного поспал. Ему хотелось
посоветоваться с женой, но сделать этого он не мог и ограничился лишь тем,
что воспользовался ее благосклонностью. Он долго лежал с открытыми глазами,
прислушиваясь к спокойному дыханию супруги. Поздно ночью, поняв, что уже не
уснуть, он вышел из дома, чтобы прогуляться и все обдумать.

Никто не осмелится утверждать, что понятие "корыстолюбие" чуждо для Италии.
Пацци долго дышал воздухом родины, и многие черты национального характера
проявлялись в нем довольно сильно. Кроме того, его естественная тяга к
стяжательству и честолюбие получили хорошую подпитку в Америке, где все
потребности, включая потребность поклоняться Маммоне, ощущаются острее и
быстрее.

Когда Пацци, выйдя из Лоджии, остановился там, где был сожжен Савонарола, и
стал вглядываться в залитый светом палаццо Веккьо, в котором умер его
предок, ему казалось, что он все еще размышляет. На самом деле это было не
так. Постепенно он все уже решил.

Мы склонны рассматривать наше решение как одномоментное явление, ставшее
следствием процесса рационального и глубокого мышления. Однако принятие
решения на самом деле больше похоже на замес теста. Оно приходит не как
результат суммирования отдельных глубоких мыслей, а как следствие
постепенного созревания их общей массы.

Пацци принимал решение, когда садился на самолет в Париж. Он принимал
решение и час назад, когда жена в своем новом пеньюаре старательно
выполняла свою супружескую обязанность. Он принимал решение и тогда, когда,
протянув руку к ее щеке, чтобы пожелать спокойной ночи, вдруг почувствовал
слезы под своими пальцами. В этот момент она, сама того не зная, заставила
его страдать.

Снова почет и уважение? Еще одна возможность стоять рядом с архиепископом
и, терпя его зловонное дыхание, наблюдать за тем, как при помощи священных
кремней возжигается пламя в заднице тряпичной голубки? Новые восхваления
политиканов, с частной жизнью которых он так хорошо знаком? Стоит ли стать
полицейским, прославившимся тем, что схватил доктора Ганнибала Лектера?
Слава полицейского очень недолговечна. Гораздо лучше будет ПРОДАТЬ ЕГО.

Мысль эта билась в мозгу побледневшего Ринальдо и пронзала его сердце. И
вот он наконец решился. Как только сомнения исчезли, вместе с ними исчезли
и зрительные образы. С ним остались лишь два запаха - запах жены и
солоноватый запах Чесапикского побережья.

ПРОДАЙ ЕГО. ПРОДАЙ ЕГО. ПРОДАЙ ЕГО. ПРОДАЙ ЕГО. ПРОДАЙ ЕГО. ПРОДАЙ ЕГО.

Ринальдо Пацци этим решением нанес себе такой удар, который не смог нанести
в 1478 году сам Франческо де Пацци, когда, убивая Джулиано Медичи, он в
своем яростном порыве поразил себя кинжалом в бедро.

Глава 24

Дактилоскопическая карта доктора Ганнибала Лектера является не только
достопримечательностью, но и в некотором роде культовым объектом.
Заключенный в рамку оригинал висит на стене в Отделе идентификации
Федерального бюро расследований. В соответствии с установленным в ФБР
порядком дактилоскопии рук с числом пальцев больше чем пять, отпечатки
большого и четырех прилегающих к нему пальцев помещались на лицевой стороне
карты, а отпечаток шестого - на обратной.

После первого бегства доктора копии дактилоскопических карт были разосланы
по миру и увеличенное изображение отпечатка большого пальца Лектера
находилось на плакате Мейсона Вергера. На отпечатке было помечено несколько
идентификационных точек, и даже неопытный человек смог бы его без труда
определить. Простое снятие отпечатков - дело несложное, и Пацци мог легко
его произвести. Однако сложность состояла в том, что Вергер не хотел снятых
отпечатков. Он желал получить отпечатки на предмете, чтобы его собственные
эксперты могли заняться определением. Мейсона уже неоднократно обманывали,
посылая ему отпечатки пальцев, снятые на местах прошлых преступлений
доктора Ганнибала Лектера.

Но как получить свежие отпечатки доктора Фелла, не спугнув его? Фелл может
просто скрыться, и Пацци останется с носом.

Доктор крайне редко покидает палаццо Каппони, а до следующей сессии
Комитета изящных искусств еще целый месяц. Нельзя так долго ждать лишь для
того, чтобы поставить для доктора стакан с водой или, вернее, стаканы с
водой для всех, так как сам комитет никогда не додумывался до подобных
тонкостей.

Решив продать Ганнибала Лектера Мейсону Вергеру, Пацци обрек себя на работу
в одиночестве. Он не мог позволить себе привлечь внимание Квестуры к
доктору Феллу, затребовав ордер на проникновение в палаццо Веккьо. А о том,
чтобы войти во дворец и взять отпечатки, не могло быть и речи. Палаццо
очень тщательно охранялся.

Бак для отбросов, которым пользовался Фелл, был значительно новее и чище,
чем другие подобные емкости в квартале. Пацци купил аналогичный бачок и
глубокой ночью поменял крышку на баке палаццо Каппони. Оцинкованная
поверхность крышки бачка оказалась малопригодной для поставленных Пацци
целей, и в результате своих ночных усилий он получил множество непригодных
для идентификации отпечатков, сильносмахивающих на творчество
художника-пуантилиста.

Утром Пацци, с воспаленными от бессонной ночи глазами, появился на Понте
Веккьо. В расположенной здесь лавке ювелира он приобрел широкий, гладко
полированный серебряный браслет вместе с бархатной подставкой, на которой
тот хранился. В квартале ремесленников к югу от Арно, в узкой улочке
напротив дворца Питти, он нашел еще одного ювелира, который стер с браслета
имя изготовившего его мастера. Ювелир предложил покрыть браслет лаком,
чтобы серебро не чернело, но получил отказ.


Внушающая ужас Солличчиано - флорентийская тюрьма расположена на дороге к
Прато.

В женском отделении на втором этаже Ромула Ческу, прежде чем надеть свежую,
просторную, холщовую рубашку, тщательно вымыла и вытерла груди, склонившись
над глубоким корытом для стирки. Возвращающаяся из комнаты для свиданий
цыганка что-то бросила ей на ходу на своем языке. Меж бровей Ромулы
появилась крошечная, едва заметная морщинка, однако ее миловидное личико
сохранило постоянно свойственное ему торжественно-серьезное выражение.

Ей, как обычно, позволили спуститься со своего яруса в восемь тридцать,
однако уже на подходе к комнате свиданий надзиратель перехватил Ромулу и
направил в помещение для конфиденциальных бесед на нижнем этаже тюрьмы. Там
вместо обычной медсестры она увидела Ринальдо Пацци с ее грудным сыном на
руках.

- Привет, Ромула, - сказал он.

Цыганка быстро направилась к высокому полицейскому, хотя было ясно, что
ребенка он так сразу не отдаст. Проголодавшийся младенец тянулся к матери.

Указав подбородком на стоящую в углу комнаты ширму, Пацци сказал:

- Там есть стул. Мы сможем поговорить, пока ты будешь его кормить.

- Поговорить о чем, дотторе?

Родным языком Ромулы был цыганский, но она вполне сносно говорила
по-итальянски. Так же как по-французски, по-испански и по-английски.
Говорила она сейчас просто, без всякого жеманства и ухищрений. Тем более
что артистические способности не спасли ее от трех месяцев тюрьмы за
карманные кражи.

Ромула прошла за ширму. В пластиковом пакете, спрятанном в пеленках
младенца, находилось сорок сигарет и шестьдесят пять тысяч лир (чуть больше
сорока одного доллара) в потертых купюрах. Ей предстояло принять решение.
Если полицейский обыскал младенца, то он может обвинить ее в контрабанде и
лишить всех привилегий. Ребенок вцепился в грудь матери, а Ромула немного
поразмышляла, глядя в потолок. С какой стати полицейскому напрягаться? Она
и так в его руках. Ромула извлекла пакет и спрятала его у себя на теле под
бельем. Из-за ширмы раздался голос Пацци:

- Ромула, от тебя здесь всем одни хлопоты. Содержание в тюрьме кормящей
матери - пустопорожняя трата сил и средств. Здесь достаточно много
по-настоящему больных людей, которым требуется забота медперсонала. Кроме
того, неужели тебе нравится отдавать своего ребеночка в чужие руки, когда
истекает время свидания?

Куда он гнет? Ромула знала, кто перед ней. Большой начальник, Pezzo da
novanta, крупнокалиберный ублюдок.

Ромула добывала средства к существованию тем, что изучала улицы и на основе
полученной информации чистила карманы прохожих. У нее был довольно
потрепанный для тридцатипятилетней женщины вид, но быстрота реакции
сохранилась и чувства были столь же развиты, как у ночной бабочки.

Полицейский хорошо ухожен, думала она, глядя на Пацци поверх ширмы. Новое
обручальное кольцо, блестящая обувь. Живет с женой. Имеет хорошую прислугу
- воротник сорочки после глажения остался там, где ему положено быть.
Бумажник во внутреннем кармане пиджака, ключи в правом кармане брюк, деньги
в левом. Сложены пачкой, возможно, стянуты резинкой. Между ключами и
деньгами "болт". Строен, выглядит мужественным, ухо слегка помято, на лбу
чуть ниже линии волос шрам от удара. Любовью с ней он заниматься не
намерен. В противном случае ребенка приносить бы не стал. Мужик, в общем,
не находка, но с заключенными женщинами, видимо, не трахается. Пока ребенок
сосет, лучше не смотреть в его черные глаза. Опасно. Интересно, с какой
стати именно он принес сына? Хочет продемонстрировать свою власть, желает
показать, что может отнять ребенка? Что ему надо? Информацию? Если так, то
она изложит ему всю подноготную пятнадцати цыган, которые никогда не
существовали. Хорошо, а что я могу с этого иметь? Посмотрим. А тем временем
покажем ему сосок.

Ромула вышла из-за ширмы. Под губками ребенка виднелся коричневый полумесяц
соска.

- Там страшно жарко, - сказала она, внимательно наблюдая за выражением лица
полицейского. - Не могли бы вы открыть окно?

- Я могу сделать нечто большее, Ромула. Я могу открыть дверь, и ты это
знаешь.

В комнате стало тихо. Издалека доносился шум тюрьмы Солличчиано, так
похожий на постоянную головную боль.

- Скажите, что вы хотите. Чем мне предстоит заниматься? Я согласна на
многое, но не на все.

Инстинкт подсказал Ромуле, что полицейский будет ее больше уважать, ели она
выступит с подобным предостережением.

- Займешься всего лишь своим обычным делом, - сказал Пацци. - Но я хочу,
чтобы ты его провалила.

Глава 25

Днем они вели наблюдение за фасадом палаццо Каппони. Они - это Ромула, еще
одна цыганка, которая помогала Ромуле заниматься ребенком и вполне могла
сойти за ее старшую сестру, и, наконец, Пацци, убегавший при первой
возможности с работы. Наблюдение велось из закрытого ставнями окна дома на
противоположной стороне улицы.

Деревянная рука, которую Ромула использовала в своем ремесле, лежала
наготове на стоящем в спальне стуле.

Разрешение на дневное использование квартиры Пацци получил от учителя
расположенной неподалеку школы имени Данте Алигьери. Ромула настояла на
том, чтобы в небольшом холодильнике ей и младенцу выделили специальную
полку.

Долго ждать им не пришлось.

На второй день наблюдения, в девять тридцать утра, сидящая у окна помощница
Ромулы предупреждающе зашипела. В стене палаццо напротив возник черный
проем. Это распахнулась вовнутрь одна из створок его массивных дверей.

Из дверей появился человек, известный во Флоренции под именем доктора
Фелла. Невысокий, изящный, чем-то похожий на норку, он остановился на
пороге дома, чтобы понюхать воздух и осмотреть улицу. Щелкнув пультом
дистанционного управления, он включил систему охраны и потянул дверь за
огромную металлическую ручку. Ручку покрывали пятна ржавчины, и отпечатков
на ней не оставалось.

В руках доктор держал сумку. Он отправился за покупками.

Увидев через щели в ставнях доктора Фелла, пожилая цыганка резко схватила
Ромулу за руку, словно пыталась удержать ее, взглянула подруге в лицо и
покачала головой, пока полицейский не смотрел в их сторону.

Пацци сразу понял, куда шагает Фелл.

Разбирая мусор в бачке доктора Фелла, Пацци видел упаковку из превосходного
продовольственного магазина "Вера даль 1926", расположенного на виа
Сан-Джакопо, рядом с мостом Святой Троицы. Пацци, глядя в окно, видел, что
доктор направился именно туда. Ромула тем временем