в лесу. В полуденной тишине было слышно, как под
крышей навеса жужжит пчела-плотник.

- Вы готовы? - спросил Карло.

- Начинаем, Джириамо, - сказал Оресте, обращаясь к оператору.

- Готов! - ответил тот.

- Мотор!

Камеры заработали.

- Начали!

Включилась система звукозаписи.

- Снимаем! - выкрикнул режиссер и ткнул Карло в бок. Сардинец нажал на
кнопку воспроизведения звука, и тишину разорвал раздирающий душу вопль.
Человеческое существо рыдало, стонало, кричало, умоляло. Услышав эти звуки,
оператор вздрогнул, но тут же взял себя в руки. Людям эта адская какофония
внушала ужас, но для появляющихся из леса свиных морд она звучала
прекрасной увертюрой, предвещающей вкусный обед.

Глава 32

Однодневное путешествие в Женеву.

Самолет ранним утром оторвался от взлетной дорожки аэродрома Флоренции,
сделал разворот и под свист своих турбовинтовых двигателей устремился на
север по направлению к Милану. Ландшафт при взгляде сверху походил на
крошечный макет Тосканы. Но в его цветовой палитре имелись какие-то
чужеродные вкрапления. Это были голубые плавательные бассейны рядом с
виллами богатых иностранцев. Голубой цвет казался совершенно неуместным
среди темных кипарисов и серебристых олив. Бассейны, по мнению глазевшего в
иллюминатор Пацци, очень смахивали на бледно-голубые, выцветшие глаза
пожилых англичан.

Дух Главного следователя парил столь же высоко, как и самолет, в котором он
находился. Пацци знал, что ему не придется стареть в этой дыре и зависеть
от капризов начальников, стараясь дотянуть до пенсии.

Он страшно боялся, что после убийства Ньокко доктор Лектер убежит. Но снова
увидев доктора в соборе Санта-Кроче, почувствовал облегчение - убийца был
уверен, что ему ничто не угрожает.

Гибель цыгана совершенно не нарушила царящего в Квестуре покоя. Поскольку
рядом с телом нашли пустые шприцы, все решили, что смерть связана с
употреблением наркотиков. Брошенные на улицах шприцы были для города
заурядным явлением, так как в аптеках их выдавали бесплатно всем желающим.

Пацци летел в Женеву, чтобы взглянуть на деньги. Он сам настоял на этом.

Ринальдо Пацци обладал абсолютной зрительной памятью. Он ясно помнил, как в
первый раз узрел у себя эрекцию, когда впервые увидел свою кровь, как
впервые перед его взором предстала обнаженная женщина и как выглядел тот
кулак, который когда-то нанес ему первый удар. На всю жизнь он запомнил
мумифицированную голову святой Екатерины, покоящуюся в раке в боковом
приделе какого-то собора в Сиене, куда он случайно забрел в далекой юности.
Больше всего его тогда потряс безукоризненно белый чепец на мертвой голове.

Столь же сильное потрясение Пацци испытал при виде трех миллионов Долларов
США.

Триста оклеенных бандеролями стодолларовых купюр с разными серийными
номерами.

Демонстрация денег была проведена в помещении женевского отделения банка
"Швейцарский кредит", в маленькой, очень похожей на часовню комнате. Показ
проводил адвокат Мейсона Вергера. Миллионы доставили из хранилища в четырех
больших депозитарных сейфах с номерами, выгравированными на медных
пластинках. "Швейцарский кредит" предоставил в распоряжение клиентов
аппарат для подсчета купюр и умеющего обращаться с этим прибором клерка.
Клерка Пацци отпустил. Подсчитывать деньги он не собирался, и только раз
возложил руку на толстую пачку банкнот.

Ринальдо Пацци был опытным следователем, и за двадцать лет службы ему не
раз доводилось вычислять и арестовывать различных мошенников. Стоя рядом со
своими деньгами и выслушивая условия договора, он не уловил ни единой
фальшивой ноты. Если он отдаст им Ганнибала Лектера, они отдадут ему деньги.

Главного следователя охватила радостная горячка. Эти люди не станут его
дурить. Мейсон Вергер действительно заплатит. В отношении дальнейшей судьбы
Ганнибала Лектера Пацци не питал никаких иллюзий. Он знал, что продает его
на муки и на смерть. К чести полицейского, следует сказать, что он
полностью отдавал себе отчет в своем поступке.

Наша свобода стоит больше, чем жизнь чудовища. Наше счастье дороже его
страданий, рассуждал он с холодным эгоизмом обреченного. На вопрос, что
имел в виду Пацци, употребляя слово наше - человечество или себя с
супругой, - однозначного ответа не было.

В этой выскобленной, чистой, как капор монашки, комнате (такая чистота
возможна лишь в Швейцарии) Пацци принял окончательное решение. Отвернувшись
от денег, он кивнул адвокату Мейсона мистеру Кони.

Мистер Кони подошел к первому сейфу, отсчитал сто тысяч и вручил их Пацци.
Затем, коротко поговорив по телефону, он передал трубку Главному
следователю со словами:

- Наземная линия, разговор шифруется.

Пацци услышал голос с американским акцентом. Слова произносились в странном
ритме, каждое слово как бы на одном дыхании, с большими паузами между ними.
При произношении взрывные звуки терялись. В ходе беседы у Пацци слегка
закружилась голова, словно он напрягался, задерживая дыхание вместе с
собеседником.

Без всякого вступления последовал вопрос:

- Где доктор Лектер?

Пацци, удерживая деньги в одной руке, а трубку - в другой, не колебался ни
секунды.

- Он изучает палаццо Каппони во Флоренции. Он там... хранитель.

- Покажите, пожалуйста, ваше удостоверение личности мистеру Кони и
передайте ему трубку. Ваше имя он вслух упоминать не будет.

Мистер Кони извлек из кармана листок бумаги, сверился с записями, произнес
какое-то слово, видимо, призванное служить кодом, и вернул трубку Пацци.

- Остальные деньги вы получите, как только он окажется живым в наших руках,
- сказал Мейсон. - Вам не придется лично задерживать доктора, но вы должны
будете показать его нашим людям и сделать так, чтобы он попал в их руки. Вы
возвращаетесь во Флоренцию сегодня? Прекрасно. Сегодня вечером вы получите
инструкции о том, как встретиться неподалеку от Флоренции с человеком,
который захватит доктора Лектера. Встреча должна состояться не позже
завтрашнего вечера. Этот человек сообщит вам дополнительные инструкции. Он
спросит вас, не знаете ли вы, где находится цветочный магазин. Вы ответите,
что все торговцы цветами - жулики. Вы все поняли? Я хочу, чтобы вы
обеспечили ему полную поддержку.

- Я не желаю, чтобы доктора Лектера на моих... Я не хочу, чтобы он
оставался во Флоренции, когда...

- Я понимаю вашу озабоченность. Не волнуйтесь, его там не будет.

Трубка умолкла.

Через две минуты бумажной работы два миллиона долларов были условно
депонированы в банке на имя Пацци. Мейсон Вергер не имел права забрать их
назад, но для того, чтобы их мог получить Пацци, требовалось его
разрешение. Сотрудник "Швейцарского кредита", приглашенный для продолжения
переговоров, пояснил новому клиенту, что если депозит будет конвертирован в
швейцарские франки, то придется уплатить определенную сумму, а сложный
процент будет взиматься только с первых трехсот тысяч франков.
Представитель банка вручил Пацци копию статьи 47 Федерального закона о
банках и сберегательных кассах, гарантирующую тайну вкладов, и согласился
произвести телеграфный трансферт всех средств в Королевский банк Новой
Шотландии или на Каймановы острова, как только указанные средства будут
переданы в распоряжение клиента.

В присутствии нотариуса Пацци, на случай своей смерти, предоставил супруге
право распоряжаться счетом. Когда деловая часть встречи завершилась, лишь
представитель банка протянул руку полицейскому. Мистер Кони и Пацци
избегали смотреть друг другу в глаза. И уже стоя на пороге, мистер Кони
пожелал итальянцу счастливого возвращения домой.

На обратном пути из Милана, подлетая уже к Флоренции, самолет попал в
грозу. Вращающийся пропеллер через иллюминатор казался черным диском на
фоне темно-серого неба.

Над древним городом гремел гром и сверкали молнии, выхватывая из вечернего
сумрака купол собора и башню колокольни. Кое-где на улицах начали
зажигаться первые фонари. Пацци вспомнил детство и тот день, когда нацисты
взорвали мосты через Арно, пощадив лишь Понто Веккьо. На короткий, как
вспышка молнии, миг он вспомнил и пленного снайпера, прикованного к статуе
Мадонны в Веригах. Снайперу позволили помолиться перед расстрелом.

Вдыхая пахнущий озоном воздух и чувствуя, как от ударов грома трепещет
обшивка самолета, Пацци из древнего рода Пацци возвращался в свой столь же
древний город, чтобы реализовать извечную, знакомую даже людям древности
мечту.

Глава 33

Ринальдо Пацци предпочел бы следить за перемещениями жертвы, укрывшейся в
палаццо Каппони, но, к сожалению, такой возможности у него не было. Вместо
этого, еще не остыв от созерцания долларов, Ринальдо влез в вечерний
костюм, чтобы встретиться с супругой на концерте Флорентийского камерного
оркестра. Они давно мечтали об этом вечере.

Сооруженный в девятнадцатом веке театр Пикколомини являл собой вполовину
уменьшенную копию знаменитого "Театро Ла Фениче" в Венеции. А его интерьер
напоминал ларец для хранения драгоценностей в стиле барокко - золото,
бархат и витающие на великолепном потолке вопреки всем законом аэродинамики
херувимы.

Красота театра очень помогала исполнителям, часто испытывающим нужду во
всесторонней поддержке.

Любители музыки, которых во Флоренции было не меньше, чем в других
культурных центрах Италии, имели тенденцию сравнивать исполнительское
мастерство оркестров с хранящимися во Флоренции подлинными шедеврами
искусства. Это было, конечно, несправедливо, но в то же время неизбежно. В
городе остро ощущалась нехватка подлинных художников звука.

Пацци скользнул в кресло рядом с женой под звуки раздавшихся вслед за
увертюрой аплодисментов.

Супруга подставила ему благоухающую духами щечку. Сердце Пацци наполнилось
гордостью и счастьем при виде жены в открытом вечернем платье, со вкусом
демонстрирующем ее великолепные формы, и с программой концерта в руках.
Программа, или, скорее, партитура, была заключена в подарок мужа -
прекрасную кожаную папку от Гуччи.

- После того как у них появилась эта новая виола, оркестр звучит в сто раз
лучше, - прошептала она на ухо супругу.

Виртуоза игры на виола да гамба пригласили вместо таинственно исчезнувшего
несколько недель назад и безнадежно бездарного кузена профессора Сольято.

Облаченный в безукоризненный фрак доктор Ганнибал Лектер, сидя в
одиночестве в ложе бельэтажа, наслаждался музыкой. Создавалось впечатление,
что его лицо и белоснежный пластрон витают во тьме, обрамленные золоченой
резьбой в стиле барокко.

Пацци заметил доктора, когда после окончания первой части в зале на
несколько секунд вспыхнул свет. Прежде чем Главный следователь успел
отвести взгляд, голова доктора повернулась как у филина и их взоры
скрестились. Пацци непроизвольно сжал руку супруги. Он сделал это настолько
сильно, что та огляделась вокруг. Затем Пацци решительно обратил взор на
сцену. Он все еще держал супругу за ладонь, и тыльная сторона его руки
согревалась от соприкосновения с ее прекрасным бедром.

В антракте, вернувшись из буфета с напитком для жены, Пацци обнаружил, что
доктор Лектер стоит рядом с ее креслом.

- Добрый вечер, доктор Фелл, - произнес Пацци.

- Добрый вечер, коммендаторе, - ответил доктор. Он стоял, чуть наклонив
голову, и явно ждал, когда Пацци представит его супруге.

- Лаура, позволь представить тебе доктора Фелла. Доктор Фелл, это синьора
Пацци - моя жена.

Синьоре Пацци, привыкшей к тому, что все восхищаются ее красотой, очень
понравилось все то, что произошло дальше, чего нельзя сказать об ее супруге.

- Благодарю вас за столь высокую честь, коммендаторе, - сказал доктор.

Перед тем как он склонился к руке синьоры Пацци, из его рта на мгновение
появился ярко-красный, с заостренным кончиком, язык. Губы доктора
приблизились к руке женщины, пожалуй, ближе, чем это было принято во
Флоренции. Во всяком случае, синьора Пацци ощутила на своей коже тепло
дыхания доктора.

Глаза доктора обратились на нее еще до того, как он отнял от ее руки губы и
поднял голову с прилизанными волосами.

- Мне кажется, что Скарлатти вам особенно по душе, синьора Пацци.

- О да.

- Было очень приятно увидеть, что вы следите за исполнением по партитуре. В
наше время мало кто это делает.

Он открыл папку, которую держал под мышкой. В папке оказалась написанная от
руки на пергаменте партитура.

- Это нотная запись из римского театра Капранича. Запись датируется тысяча
шестьсот восемьдесят восьмым годом. Именно тогда был создан опус, которым
мы сейчас наслаждаемся.

- Потрясающе! Ты только взгляни, Ринальдо!

- Вот здесь я пометил кое-какие различия с современным исполнением первой
части, - сказал доктор Лектер. - Может быть, вам захочется развлечься и
проследить за второй? Возьмите ноты, пожалуйста. Я всегда могу получить их
обратно у синьора Пацци. Вы не возражаете, коммендаторе? - спросил доктор,
весьма внимательно посмотрев на Ринальдо.

- Конечно, нет, если того желает Лаура, - ответил Пацци и, немного подумав,
поинтересовался: - Так вы выступаете перед "Студиоло", доктор?

- Да. В эту пятницу. Сольято не терпится стать свидетелем моего позора.

- В пятницу я должен быть в старом городе, - сказал Пацци. - Тогда я и
верну вам ноты. - Доктору Феллу, Лаура, чтобы заработать себе на хлеб,
придется петь перед стаей драконов.

- Уверена, что вы прекрасно проведете свою партию, - ответила она, одарив
его взглядом своих огромных карих глаз, конечно, в рамках приличия.

Доктор Лектер улыбнулся, продемонстрировав свои мелкие белые зубы.

- Мадам, если бы я был Бенвенуто Челлини, я сделал бы специально для вас
алмазный венец. Итак, до пятницы, коммендаторе.

Пацци, убедившись, что доктор вернулся в свою ложу, больше к нему не
оборачивался. Лишь на ступенях театра, расходясь по домам, они издали
помахали друг другу.

- Я подарю тебе алмазный венец на день рождения, - сказал Пацци.

- Буду ждать с нетерпением, Ринальдо. Ведь у тебя такой прекрасный вкус.

Глава 34

Импрунете является одним из старинных городов Тосканы, и там когда-то
изготовляли черепицу, покрывающую до сих пор купол собора Санта-Мария дель
Фьоре. С окружающих город холмов кладбище можно было увидеть издалека, за
много миль, так как там на всех могилах постоянно теплились лампады. Свет
их был не ярок, однако его было достаточно для того, чтобы посетители могли
бродить среди мертвых. Но чтобы прочитать эпитафию, приходилось
пользоваться карманным фонарем.

Ринальдо Пацци прибыл в эту обитель мертвых без пяти девять. В его руках
был небольшой букет, который он намеревался возложить на первый
понравившийся ему гробовой камень. Главный следователь неторопливо шагал
между памятниками по засыпанной гравием дорожке,

Он чувствовал, что Карло где-то рядом, но увидеть его не мог.

Слова Карло донеслись до него из-за мавзолея, высотой примерно в рост
человека.

- Вы не знаете, где здесь в городе хороший цветочный магазин?

Парень говорит как Сардинец. Хорошо. Возможно, он знает свое дело.

- Все торговцы цветами - жулики, - ответил Пацци. Карло вышел сразу, не
выглядывая предварительно из-за мраморного сооружения.

На Пацци он произвел сильное впечатление. Очень подвижный, невысокий,
широкоплечий и мощный. На нем был кожаный жилет, а шляпу украшал пучок
кабаньей щетины. По оценке Главного следователя, Карло был с ним одного
веса, уступая в росте десять сантиметров и в длине рук - семь. На руке у
Карло не было большого пальца. Пацци решил, что не более чем за пять минут
найдет этого человека в досье Квестуры. Они стояли, освещенные снизу
могильными лампадами.

- На его доме первоклассная сигнализация, - сказал Пацци.

- Я видел. Вы должны мне показать клиента.

- Завтра вечером он выступает на одном собрании. Вечер пятницы. Вы успеете
подготовиться?

- Это хорошо, - заметил Карло. Желая слегка припугнуть полицейского, чтобы
позже взять его под свой контроль, Сардинец довольно грубо спросил: - Вы
выйдете вместе с ним или вы уже обмочились от страха? Вам придется сделать
то, за что вам платят. Покажете его мне.

- Думай, что лепишь, парень! Я сделаю то, за что мне платят. Так же как и
ты. Если не согласен, то всю оставшуюся жизнь тебя будут трахать в задницу
в тюрьме Волтерра. Выбирай, что тебя больше устраивает?

Находясь на службе, Карло воспринимал оскорбления так же спокойно, как и
вопли своих жертв. Поняв, что недооценил полицейского, он миролюбиво поднял
руку и сказал:

- Лады, рассказывайте, что мне следует знать. Карло встал рядом с Пацци, и
они оба склонили головы перед мавзолеем, как бы в знак печали. Мимо них,
держась за руки, проследовала какая-то парочка. Пацци положил цветы к
дверям мавзолея. От шляпы Карло исходил тот прогорклый дух, который обычно
бывает у колбасы, приготовленной из мяса неправильно кастрированных
животных.

Слегка отвернув голову, чтобы не так ощущать этот аромат, Пацци сказал:

- Он ловко орудует ножом. При этом бьет снизу.

- Револьвер у него есть?

- Не знаю. Насколько мне известно, огнестрельным оружием он никогда раньше
не пользовался.

- Я не хочу вытаскивать его из машины. Мне надо, чтобы он оказался на
открытом, сравнительно безлюдном месте.

- Как будешь его брать?

- Это мое дело.

Карло сунул в рот косточку и принялся грызть хрящ. Время от времени он
вытаскивал кость изо рта и изучал измочаленный конец.

- Это и мое дело, - бросил Пацци. - Как ты будешь его брать?

- Оглушим ударом по кумполу и закутаем сетью. Затем я ширну его иглой. Но
прежде проверю пасть - не прячет ли он под коронкой яда.

- На собрании он выступит с лекцией. Представление начнется ровно в семь в
палаццо Веккьо. Если в пятницу он будет работать в Санта-Кроче или в
палаццо Каппони, то отправится к Синьории пешком. Ты знаешь Флоренцию?

- Отлично знаю. Вы можете снабдить меня пропуском для проезда на машине в
старый город?

- Да.

- Я не хочу брать его в церкви, - сказал Карло.

Пацци понимающе кивнул и сказал:

- Пусть он лучше покажется на собрании. После этого его никто не хватится
по меньшей мере две недели. У меня есть повод проводить его до палаццо
Каппони, после лекции...

- Я не хочу брать его в доме. Это его территория, он с ней хорошо знаком, а
я - нет. Он будет настороже и обязательно оглянется при входе в здание.
Нет, он нужен мне на тротуаре.

- В таком случае слушай внимательно. Мы выйдем из парадной двери палаццо
Веккьо. Двери, ведущие на виа дей Леоне, будут на замке. Мы пойдем по виа
Нери и перейдем через реку по мосту Алле Грацие. У музея Бардини растут
деревья, затеняющие свет уличных фонарей. Вечером, когда школы не работают,
там очень малолюдно.

- В таком случае мы будем ждать перед фасадом музея Бардини. Но если мне
представится возможность, я сделаю все раньше, ближе к палаццо, или даже
днем, если он вдруг что-то пронюхает и попытается слинять. Мы будем в
карете "скорой помощи". Оставайтесь с ним рядом, пока мы его не оглушим.
После этого отваливайте как можно быстрее.

- Я хочу, чтобы он исчез из Тосканы, прежде чем с ним что-то случится.

- Поверьте, он исчезнет не только из Тосканы, но и с лица земли. Ногами
вперед.

Страшно довольный своей милой шуткой, Карло улыбнулся, не забыв вытянуть
изо рта замусоленную, измочаленную кость.

Глава 35

Утро пятницы. Маленькая комната под крышей палаццо Каппони. Три выбеленные
известкой стены абсолютно голы. На четвертой висит изображение Мадонны
работы художника тринадцатого века школы Чимабуэ. В крошечном помещении
Мадонна кажется огромной. Голова Богоматери склонена чуть набок, что делает
ее похожей на любопытную птицу. Миндалевидные глаза обращены вниз, на
спящего под картиной миниатюрного человека.

Доктор Ганнибал Лектер, опытный сиделец многих тюрем и сумасшедших домов,
тихо лежит на спине в своей узкой постели, скрестив руки на груди.

Его глаза открыты. Он проснулся мгновенно и полностью, перейдя ото сна, в
котором видел свою сестру Мишу (давно умершую и переваренную), к
реальности. Опасность! Опасность тогда и опасность