о, чтобы вас
уничтожить.

Но вот в ее мысли ворвался какой-то посторонний звук,

Старлинг попыталась точно вспомнить слова, сказанные ею в автобусе
наружного наблюдения. Не наболтала ли она чего-нибудь лишнего?

Снова посторонний звук.

Бригем попросил ее проинформировать остальных об Эвельде. Не проявила ли
она тогда враждебности, не очерн...

И снова ход ее рассуждении прервал посторонний звук.

Старлинг вернулась к действительности и поняла, что слышит дверной звонок
со своей половины дома. Скорее всего какой-нибудь репортер. Кроме того, она
ожидала повестку с требованием явиться в суд по гражданскому иску.
Отодвинув занавеску, Старлинг посмотрела в окно и увидела возвращающегося к
своему грузовичку почтальона. Чтобы остановить его, ей пришлось выбежать из
дома. Став спиной к расположившимся на другой стороне улицы и вооруженным
телевиками фотографам, она расписалась за доставленное экспресс-почтой
письмо. Это был розовато-лиловый, прошитый шелковой нитью конверт из
прекрасной бумаги. Конверт, несмотря на то что ее мысли были заняты совсем
другим, пробудил какие-то смутные воспоминания. Вернувшись в дом, Старлинг
внимательно посмотрела на адрес, написанный великолепным почерком гравера.

В мозгу Старлинг, заглушая постоянно звучащую там мелодию, раздался сигнал
тревоги. По коже живота вдруг забегали мурашки, словно на нее плеснули
холодной водой.

Старлинг, взяв конверт двумя пальцами за уголок, отнесла его на кухню.
Затем она извлекла из сумочки постоянно находящиеся там белые перчатки для
работы с вещественными доказательствами. Положив конверт на твердую
поверхность кухонного стола, девушка осторожно пробежала по нему пальцами.
Она не сомневалась в том, что, несмотря на плотную бумагу, сможет нащупать
батарейку для часов, способную привести в действие детонатор тонкого листа
пластиковой взрывчатки. Вообще-то для проверки лучше было бы использовать
флюороскоп. Если она откроет конверт, то могут возникнуть большие
неприятности. Да, неприятности. Ну и черт с ними!

Старлинг вскрыла конверт кухонным ножом и извлекла из него единственный,
шелковистый на ощупь листок бумаги. Даже не взглянув на подпись, она
поняла, кто писал это письмо.


                   Дорогая Клэрис!
    С огромным интересом, если не сказать восторгом, я наблюдал за
  вашим позором и публичным унижением. Подобное отношение ко мне
  меня никогда не трогало, если не обращать внимания на неудобства,
  связанные с лишением свободы. Однако вам такая широта взглядов,
  возможно, несвойственна.
    В ходе наших дискуссий, что мы вели в узилище, мне стало ясно,
  что ваш отец - погибший ночной сторож - играет в вашей системе
  ценностей огромную роль. У меня создается впечатление, что,
  положив конец карьере "модельера" Джейма Гама, вы больше всего
  радовались тому, что подобное мог бы свершить (и вы были
  способны себе это живо представить) ваш отец.
    В данный момент ваши отношения с ФБР приобрели неприятный душок.
  Не представлялось ли вам, что за вашими успехами с гордостью
  наблюдает отец? Не рисовали ли вы его в своем воображении
  начальником департамента (более сильным, чем Джек Крофорд) или
  даже - ЗАМЕСТИТЕЛЕМ ДИРЕКТОРА ФБР? Не предстает ли он теперь перед
  вашим мысленным взором стыдящимся своей дочери и надломленным
  обрушившимся на вас позором ? Какой жалкий конец столь
  многообещающей карьеры! Не ставите ли вы себя на место матери,
  вынужденной заниматься поденной работой после того, как наркоманы
  раздробили череп вашего ПАПОЧКИ? Хм-м. Как отражается ваш провал на
  близких вам людях? Не считаете ли вы, специальный агент Старлинг,
  что отныне все люди с полным правом станут называть ваших родителей
  белой голытьбой? Откройте мне всю правду, агент Старлинг.
    Прежде чем мы пойдем дальше, подумайте немного над этим опросом.
    Теперь я намерен открыть вам глаза на некоторые качества, которыми
  вы обладаете и которые способны вам помочь.
    Пусть вас не слепят слезы, у вас должно хватить духу читать дальше.
    Вот упражнение, которое может оказаться полезным. Я хочу, чтобы вы
  проделали его вместе со мной.
    У вас найдется черная чугунная сковорода? Ведь вы родом с южных
  Аппалачей, и я не могу представить, чтобы в вашем доме не оказалось
  чугунной сковороды. Поставьте ее на кухонный стол. Включите верхний
  свет.
Мэпп получила в наследство от бабушки прекрасную чугунную сковороду и часто
ею пользовалась. Дно сковороды являло собой черную, никогда не
соприкасавшуюся с мылом глянцевитую поверхность. Старлинг поставила
сковороду перед собой на стол.



    Посмотрите в сковороду, Старлинг. Склонитесь и посмотрите. Если эта
  сковорода принадлежала вашей маме, что вполне вероятно, то она
  сохранила в своих молекулах отголоски всех разговоров, состоявшихся в
  ее присутствии. Обмен мнениями, мелкую раздражительность, смертельно
  опасные откровения, сообщения о катастрофах, стоны и поэзию любви.
    Сядьте за стол, Клэрис. Всмотритесь в сковороду. Если она хорошо
  обожжена, то похожа на черный омут. Разве это не так? Создается
  впечатление, что смотришь в глубокий колодец. Вы не можете увидеть там
  свое лицо в деталях. Но оно ведь там отражается? Верно? Свет горит над
  вами, лицо затенено, а волосы окружены пылающим нимбом.
    Мы все, Клэрис, не более чем производные углерода. И вы, и эта
  сковорода, и покоящийся в земле, холодный, как эта сковорода, папочка.
  Все они здесь. Теперь прислушайтесь. Услышьте, как по-настоящему звучат
  голоса ваших сражающихся родителей, приглядитесь к тому, как они живут.
  Попробуйте увидеть близких во плоти, а не в тех образах, которые
  разрывают ваше сердце.
    Почему ваш отец перестал быть помощником шерифа, вечно ссорившимся
  с судебными крысами? Почему ваша мама убирала в мотелях, чтобы
  поддержать вас? Пусть ей это и не удалось до конца.
    Какие наиболее живые воспоминания связаны у вас с кухней? Не с
  больничными койками, а именно с кухней.
Мама, смывающая кровь с папиной шляпы.

    А какие самые приятные воспоминания рождает у вас кухня?
Отец чистит апельсин перочинным ножом со сломанным лезвием и раздает дольки
мне и маме.


    Ваш отец, Клэрис, был ночным сторожем. А мать - горничной.
    Кто надеялся на то, что вы сделаете успешную карьеру в
  каком-нибудь федеральном учреждении? Они или вы? Стал ли ваш отец
  гнуть спину перед вонючими бюрократами? Сколько задниц он был готов
  поцеловать ради карьеры? Разве вам доводилось когда-нибудь видеть
  его в образе лизоблюда или виляющего хвостом пса?
    Какой системой ценностей обладают ваши начальники, Клэрис? И
  какой - родители? Сравните. Разве это одна и та же система?
    Взгляните еще раз в неспособный лгать металл и ответьте. Разве вы
  опозорили чем-нибудь своих покойных родителей? Разве захотели бы они
  видеть вас цепляющейся за эту службу? Разве такой представляли они
  себе стойкость духа? Человек может быть сильным ровно настолько,
  насколько хочет этого.
    Вы, Клэрис, воительница. Враг убит, но ребенок жив. Вы - настоящая
  воительница, Клэрис.
    Наиболее устойчивые элементы расположены в середине Периодической
  таблицы. Примерно между железом и серебром.
    Между железом и серебром. Мне кажется, что это относится и к вам.
                                                      Ганнибал Лектер
    P.S.
    Если помните, вы передо мной все еще в долгу. Задолжали мне
  кое-какие сведения. Скажите, просыпаясь, вы все еще слышите ягнят?
  Можете поместить ответ в секции персональных объявлений в любом
  воскресном выпуске "Таймс", "Интернэшнл геральд трибюн" и "Чайна
  мейл". Обращайтесь к А.А. Аарону, так, чтобы объявление оказалось
  на первом месте. Подпись - Ханна.
Читая, Старлинг слышала голос, который издевался над ней, проникал в
сердце, словно скальпелем препарировал ее жизнь и в то же время просвещал.
Этот голос звучал в камере особого режима больницы для невменяемых
преступников, когда она была вынуждена обменять сведения о своей жизни на
информацию о Буффало Билле. В ее снах иногда все еще продолжали звучать
слова, произнесенные этим скрипучим голосом. Его обладателю в то время
редко доводилось пользоваться своим даром речи.

Под потолком в углу кухни паук соткал новую паутину. Старлинг долго
смотрела на прозрачную сеть, а ее мысли витали где-то очень далеко от дома.
Радость и сожаление, сожаление и радость. Ее радовала помощь, которую она
получила, радовало то, что для нее открылась возможность исцеления. Она
радовалась и огорчалась тому, что служба пересылки доктора Лектера в
Лос-Анджелесе была вынуждена прибегать к дешевым трюкам - на сей раз они
использовали фальшивую почтовую печать. Джек Крофорд придет от письма в
восторг. У почтового начальства оно вызовет живой интерес. В лаборатории им
тоже заинтересуются.

Глава 6

В палате, где проводит свою жизнь Мейсон, царит покой. Однако и там
негромко пульсирует жизнь. Шипит и вздыхает аппарат искусственного дыхания.
В помещении темно, светился лишь большой аквариум, в котором экзотический
угорь выписывает бесконечные восьмерки, отбрасывая на потолок и стены
палаты похожую на ленту тень.

Заплетенные в толстую косу волосы Мейсона кольцом ле-жат на крышке
респиратора, прикрывающей его грудь. Подголовник кровати приподнят, а перед
лицом больного висит прибор из набора трубок, внешне очень похожих на
свирели.

Длинный язык Мейсона скользит между его зубами и при-касается к кончику
одной из трубок. Когда аппарат искусственного дыхания совершает очередное
движение, Мейсон дует в трубку.

В то же мгновение из установленного на стене динамика раздается:

- Слушаю, сэр.

- "Тэтлер". - Первое "Т" не слышно, но в целом голос звучит глубоко и
четко. Радиоголос.

- На первой полосе...

- Читать не надо. Выведите текст на "Помо". - Звуки "д", "п" и "м" в
произнесенных Мейсоном словах исчезают.

Установленный над кроватью монитор оживает: сине-зеленый экран становится
розовым и на нем появляются красные буквы заглавия ведущей статьи.

"АНГЕЛ СМЕРТИ: КЛЭРИС СТАРЛИНГ - МАШИНА ФБР, НЕСУЩАЯ ГИБЕЛЬ".

Пока Мейсон читает, дыхательный аппарат успевает сделать три медленных
вдоха. Теперь надо увеличить фотографии.

Кисть одной его руки высовывается из-под одеяла. Кисть, похожая на бледного
паука или краба, начинает двигаться. Движется она не силой парализованной
руки, а лишь усилием цепляющихся за одеяло пальцев. Поскольку Мейсон не
может повернуть голову и увидеть, куда ползет рука, его указательный и
средний пальцы действуют как антенны, ощупывая путь, а большой, безымянный
и мизинец тянут руку вперед. Наконец он нащупывает пульт дистанционного
управления, с помощью которого можно переворачивать страницы и увеличивать
фотографии.

Читает Мейсон медленно. Защитный окуляр над его единственным глазом дважды
в минуту едва слышно шипит, брызгая жидкость на оголенное, лишенное век
глазное яблоко. От мелких брызг сам окуляр затуманивается. На то, чтобы
прочитать основную статью и боковую колонку, у него уходит двадцать минут.

- Покажите рентген, - произнес он, закончив чтение. На это ушло некоторое
время. Для того чтобы большой рентгеновский снимок был хорошо виден на
мониторе, его предварительно следовало поместить на освещенный изнутри
экран. Но вот на мониторе возникла заметно поврежденная человеческая кисть.
Следом на экране появилась и вся рука. Нанесенная на пленку стрелка
указывала на старый перелом плечевой кости - примерно посередине между
локтем и плечом.

Аппарат сделал много вдохов, а Мейсон все продолжал разглядывать снимок.

- Покажите письмо, - наконец распорядился он.

На мониторе возникли слова, начертанные прекрасным почерком гравера.
Многократно увеличенные буквы казались нелепо большими.

"Дорогая Клэрис, - читал Мейсон, с огромным интересом, если не сказать
восторгом, - я наблюдал за вашим позором и публичным унижением..."

Одного ритма этих слов было достаточно для того, чтобы пробудить старые,
казалось, забытые мысли Мейсона. Вспыхнув с новой силой, они закружили его,
закружили его постель, закружили всю комнату. Сорвав тонкую корку, под
которой скрывались фантастические мечты паралитика, мысли эти заставили
сердце биться сильнее. Аппарат почувствовал возбуждение пациента и начал
чаще заполнять его легкие воздухом.

Мейсон во все том же мучительно медленном темпе прочитал письмо до конца.
Человек, читающий с монитора, испытывает мучения не меньшие, чем пытающийся
читать на скаку всадник. Мейсон не мог закрыть свой единственный глаз.
Однако, когда он закончил чтение, глаз утратил связь с пространством, а
мозг с глазом, предоставив Мейсону возможность погрузиться в раздумье.
Аппарат искусственного дыхания замедлил свой ритм. Несколько минут спустя
Мейсон дунул в трубку.

- Слушаю, сэр.

- Соедините меня с конгрессменом Веллмором. Принесите наушники. Отключите
динамик... Клэрис Старлинг, - сказал он себе, как только аппарат позволил
ему сделать очередной вдох.

Поскольку имя не содержало ни единого взрывного звука, Мейсон произнес его
очень четко. Ни один из звуков не потерялся. Ожидая соединения, он
ненадолго задремал, а тень от угря проползла по одеялу, лицу и уложенным
кольцом волосам.

Глава 7

Место, где располагалось отделение ФБР города Вашингтона и округа Колумбия,
получило название "Гнездо сарыча" потому, что во время Гражданской войны
там был госпиталь и туда тучами слетались стервятники.

В этот день сюда слетелись руководители среднего звена из Федерального бюро
расследования, Управления по борьбе с наркотиками и Управления контроля за
оборотом алкоголя, табака и огнестрельного оружия. Слетелись они для того,
чтобы решить судьбу Клэрис Старлинг.

Старлинг одиноко стояла на пушистом ковре в кабинете своего босса. Она
чувствовала, как под повязкой на голове пульсирует кровь. Пульсация
отдавалась легким шумом в ушах. Из-за стеклянных дверей примыкающего к
кабинету конференц-зала, перекрывая шум в ушах, до нее доносился
приглушенный гомон мужских голосов.

К матовому стеклу двери была прикреплена элегантная золоченая пластинка, на
которой красовалась эмблема ФБР с девизом организации: "Верность. Отвага.
Неподкупность".

Шум голосов за дверью то усиливался, то чуть стихал; Старлинг расслышала
свое имя, но остальных слов понять не смогла.

Из окна кабинета открывался прекрасный вид на расположенный за стоянкой яхт
форт Макнейр, в котором после суда повесили заговорщиков, убивших Линкольна.

Старлинг вспомнила фотографии, на одной из которых изображалась прошедшая
мимо своего гроба, поднимающаяся на эшафот Мэри Сурратт. На втором снимке
Мэри уже стояла на крышке люка - ее лицо закрывал капюшон, а юбка, дабы
избежать нескромной картины при падении во тьму, была перевязана вокруг ног
бечевкой.

В конференц-зале раздался шум отодвигаемых стульев. Через несколько секунд
в кабинет, следуя друг за другом в затылок, начали входить мужчины.
Некоторых Старлинг знала в лицо. Боже, подумала она, неужели сюда явился и
Нунан - помощник Директора, курирующий работу всего Следственного
управления? Среди участников собрания оказалась и ее Немезида в лице Пола
Крендлера из Министерства юстиции. Башка Немезиды торчала на длиннющей шее,
а округлые, растопыренные уши сидели очень высоко, что придавало ей
сходство с гиеной. Крендлер слыл карьеристом, и все видели в нем серого
кардинала за спиной Генерального инспектора. Семь лет назад Старлинг сумела
раньше, чем он, схватить серийного убийцу по кличке Буффало Билл. Дело
получило широкую огласку. С тех самых пор Крендлер использовал любую
возможность для того, чтобы по капле добавлять яд в ее личное дело и
шептать нужные слова тем, кто ведал вопросами повышения по службе.

Ни один из этих людей ни разу не был с ней в деле: не предъявлял ордер на
обыск или арест, не стоял рядом под пулями, не вытаскивал застрявшие в
волосах осколки битого стекла.

Мужчины вначале избегали смотреть на Клэрис, а затем все разом покосились в
ее сторону так, как стая волков косится на своего покалеченного сородича.

- Присаживайтесь, агент Старлинг, - произнес ее босс специальный агент
Клинт Пирсал и потер запястье с таким видом, словно ремешок часов причинял
ему неудобство.

Стараясь не встречаться с ней взглядом, он указал на обращенное к окну
кресло. Место, предназначенное для допросов, вряд ли можно было считать
почетным.

Семь мужчин остались стоять, и их силуэты темнели на фоне светлых окон. Их
лиц Старлинг рассмотреть не могла, но зато хорошо видела ноги в ботинках.
Пятеро мужчин были обуты в мокасины на толстой подошве с кожаной кисточкой
на подъеме. Такую обувь обожали провинциальные пижоны. Они продолжали их
носить, даже обосновавшись в столице. Две пары оказались туфлями на шнурках
в стиле "Оксфорд" на подошве из искусственной кожи. Разница между ними
состояла в том, что одна пара была от Тома Макана, а другая от фирмы
"Флорсхайм". Итого - семь. В воздухе витал запах гуталина, разогретого
теплом ног.

- Если вы не со всеми знакомы, агент Старлинг, то я хочу вам их
представить. Помощник Директора мистер Нунан, впрочем, уверен, что его-то
вы знаете. Джон Элдредж из УБН, Боб Снид из УКАТО, Бенни Голкомб - помощник
мэра и, наконец, Ларкин Уэйнрайт - дознаватель Комиссии служебных
расследований, - сказал Пирсал. - Пол Крендлер - вы знакомы с Полом -
явился к нам не в своем официальном качестве. Правда, в некотором роде он
будет представлять интересы Министерства юстиции. Все же Пол здесь в
основном для того, чтобы помочь уберечься от возможных юридических
осложнений, если вы понимаете, что я этим хочу сказать.

Старлинг знала крылатую фразу, бытовавшую в Бюро: федеральный дознаватель -
тот человек, который появляется на поле битвы после завершения сражения,
чтобы добить штыком раненых.

Головы некоторых силуэтов качнулись в приветствии. Затем мужчины,
наклонившись, принялись изучать молодую женщину, ради которой они здесь
собрались. Некоторое время все молчали.

Первым тишину нарушил Боб Снид. Старлинг знала его как одного из тех, кто
всеми силами пытался погасить скандал, вызванный чудовищной катастрофой в
Вако. Он был большим приятелем Крендлера и тоже считался карьеристом.

- Агент Старлинг, вы, конечно, обратили внимание на материалы газет и
телевидения, в которых утверждается, что именно ваш выстрел послужил
причиной смерти Эвельды Драмго. К сожалению, при этом они демонизируют ваш
образ.

Старлинг не отвечала.

- Агент Старлинг?

- Я не слежу за новостями, мистер Снид.

- Женщина несла на руках ребенка, и это создает нам огромные проблемы.

- Не на руках, а на груди, в сумке на лямках. В руках же у нее, кстати,
скрытых одеялом, был пистолет с глушителем.

- Ознакомились ли вы с протоколом вскрытия? - спросил Снид.

-Нет.

- Вы никогда не отрицали того, что застрелили миссис Драмго.

- Неужели вы полагаете, что я стану отрицать этот факт только потому, что
вы не нашли пулю? - Она повернулась к своему шефу и спросила: - Мистер
Пирсал, правильно ли я поняла, что это неофициальное, дружественное
дознание?

- Безусловно.

- В таком случае почему мистер Снид явился сюда с записывающим устройством?
Инженерное управление уже много лет назад разработало микрофоны в виде
булавки для галстука. Взгляните на его булавку. Во внутреннем кармане у
него найдется миниатюрный диктофон. Неужели мы теперь стали записывать
служебные беседы?

Лицо Пирсала залилось краской. Если Снид и вправду принес с собой
магнитофон, то это был акт величайшей низости. Но в то же время ни один
человек не решался предложить ему выключить аппарат, так как не хотел,
чтобы его голос остался на пленке.

- Ваши обвинения неуместны, - побледнев от ярости, бросил Снид. - Мы
собрались здесь для того, чтобы вам помочь.

- Помочь в чем? Ваше управление обратилось в ФБР с просьбой направить меня
для помощи в вашей операции. Я дважды предоставила Эвельде Драмго
возможность сдаться.