Нукер сметал со спины  его  Беломордого  пушистый  иней.  Конь  беспокойно
вертелся, и утоптанный  снег  звонко  похрустывал  под  копытами.  Джамуха
потрепал коня по холке, положил на его  спину  потник,  поверх  потника  -
чепрак, отороченный бахромой из мягкой кожи, на чепрак - седло  с  крутыми
луками,  окованными  бронзовыми  узорными  пластинами,  с  бронзовыми   же
стременами, затянув подпруги, снял оброть и надел  уздечку,  плетенную  из
узких ремешков. Отступил на шаг-остался  доволен:  хороший  конь,  хорошая
сбруя, и день впереди хороший - охота!
   В середине куреня собирались нукеры. Там  становилось  тесно  и  шумно.
Шаман Теб-тэнгри раскладывал жертвенный огонь. Дым не поднимался вверх,  а
смешивался с морозным туманом и облаком висел над головами людей.
   Мимо, не заметив Джамуху, рысью проскакали нойоны Сача-беки и Хучар. За
ними толпой  валили  нукеры  на  разномастных  лошадях.  Родичи  Тэмуджина
все-таки откочевали от тайчиутов. Их курени стоят недалеко отсюда.  Первое
время они держались особняком, настороженно, однако понемногу успокоились.
Это будет первая совместная  охота.  По  дороге  должны  присоединиться  и
Даритай-отчигин с Алтаном.
   Ведя коня в поводу, Джамуха пошел к огню. Воины расступались перед ним,
торопливо  кланялись.  Сача-беки,  коротконогий  и,  несмотря  на    годы,
молодцеватый, с быстрым взглядом раскосых глаз, наклонился с седла.
   -  Пора бы трогаться. Кого ждем, Тэмуджина?
   Джамуха огляделся. Все в сборе, но Тэмуджин еще  не  подъехал,  и  это,
конечно, не очень хорошо. Запаздывая, он как бы ставит себя  над  другими,
тогда как все они - равны. Однако ему не хотелось, чтобы Сача-беки и Хучар
думали о побратиме плохо, потому сказал:
   -  Не все люди еще готовы.
   Наконец появился Тэмуджин вместе с неразлучными Джэлмэ  и  Боорчу.  Все
трое были в простых бараньих  шубах  и  мерлушковых  шапках.  Тэмуджин  не
выделялся ни одеждой, ни оружием, и седло, и узда  на  его  коне  были  не
лучше, чем у других. Анда не любит украшений, а может быть, с  умыслом  не
хочет отличаться от своих нукеров - смотрите, я такой же, как все,  и  мне
нужно не больше, чем всем.
   Едва Тэмуджин подъехал, Теб-тэнгри начал молитву о даровании  охотникам
счастья-удачи. Он был в полном  шаманском  облачении,  звук  металлических
подвесок, голубоватых от изморози, был чист и звонок.
   По окончании молитвы, Тэмуджин сразу же тронул коня.  Джамуха,  вскочив
на Беломордого, догнал его и, оттеснив Боорчу, поехал рядом.  Застоявшийся
конь рвал повод, суетливо перебирал ногами.
   -  Пробежим? Пусть кони согреются.
   -  Впереди трудный день. Силы коней надо беречь,- сказал Тэмуджин.
   -  Как хочешь...
   Джамуха  ослабил  поводья.  Беломордый  пошел  рысью,  далеко    вперед
выкидывая тонкие ноги. Холодный  ветер  упруго  ударил  по  лицу.  Джамуха
почему-то надеялся, что за ним поскачут и остальные.  Оглянулся.  Тэмуджин
ехал шагом, рядом с ним опять был Боорчу, за ними  -  Сача-беки  и  Хучар,
чуть приотстав, строем двигались остальные охотники. Конец строя  тонул  в
морозном тумане. Джамуха подумал, что, если бы захотел пробежать анда,  за
ним перешли бы на рысь все. От этой мысли стало неприятно, он отогнал ее и
осадил коня. Но поджидать охотников не стал.
   В стороне остались два куреня.  Из  одного  прискакало  около  двадцати
всадников - младшие братья Тэмуджина  и  брат  Джамухи  Тайчар  со  своими
нукерами. В морозной  мгле  чернели  юрты  еще  одного  куреня.  Здесь  их
поджидали Даритай-отчигин и Алтай Их люди врезались в строй  сбоку,  ломая
его, сами нойоны подъехали  к  Тэмуджину.  Он  что-то  им  сказал,  и  они
поскакали вдоль строя, наводя порядок. Джамуха усмехнулся.  Анда  Тэмуджин
не очень-то почтительно встречает своих старших родичей.
   Туман понемногу начал оседать Сквозь него пробивались лучи  восходящего
солнца Показались горы, покрытые лесом. Снег  стал  глубже.  За  одинокими
деревьями и кустами горбатились сугробы, на них темнели  вмятины  звериных
следов. Неожиданно впереди Джамуха увидел полосу снега, измятого  копытами
коней. Полоса тянулась к вершине долины Как раз туда же направлялись и они
Джамуха соскочил с седла, всмотрелся в следы, ощупал  вмятины  пальцами  -
люди проехали совсем недавно. И было их, судя по всему, чуть больше сотни.
   Он подождал своих, сказал Тэмуджину:
   -  Нас опередили. Придется искать другое место.
   -  Сначала посмотрим, кто эти охотники.
   -  Это или тайчиуты, или люди, подвластные им  -  других  тут  быть  не
может,- сказал Алтан - Лучше нам туда не ходить.
   -  Нас в пять-шесть раз больше.- Тэмуджин оглядел ряды охотников.
   -  В случае  чего  мы  их  разом  прихлопнем,-  проговорил,  загораясь,
Сача-беки.
   Тэмуджин насмешливо поглядел на  него,  ничего  не  сказал,  поехал  по
следам Джамуха поверстался с ним.
   -  Анда Тэмуджин, звери есть и в других долинах.
   -  Но мы еще дома решили охотиться здесь. Кто сворачивает с  намеченной
дороги, может заблудиться. Чего опасаешься?
   -  Мне не хотелось бы никаких столкновений с тайчиутами.
   -  А почему ты думаешь, анда Джамуха, что  я  ищу  драки?  Я  тебе  уже
говорил не сделаю с Таргутай-Кирилтухом того, что он сделал  со  мной. Или
ты мне не веришь?
   -  Тебе я верю Но когда знаешь, что конь лягается, зачем лезть к нему с
хвоста?
   -  Все будет хорошо, анда Джамуха.
   Они подошли к  лесу.  Навстречу  выехали  три  всадника.  За  деревьями
прятались остальные. У каждого наготове лук и стрела.
   -  Воевать собрались?- со смехом спросил Тэмуджин незнакомых всадников.
   Один из них, старик с  маленькими  слезящимися  глазами,  выпрямился  в
седле.
   -  Мы пришли сюда облавить зверя. Зачем вы идете нашим следом?
   -  Вы кто такие?
   -  Я Улук-багатур. Там мои люди из племени чонос.
   -  Почему вы не со своими владетелями тайчиутами?
   Улук-багатур проворчал:
   -  Молодой, а знать хочешь много. Сам-то  кто?-  Вытер  ладонью  глаза,
всмотрелся в лица людей - Э-э, да  тут  все  наши,  тайчиутские:  Даритай,
Алтан, Сача-беки, Хучар... Теперь я знаю, кто ты, парень.
   -  Вы тоже ушли от тайчиутов?
   -  Зачем нам бегать туда-сюда! Ищет потерявший, а мы ничего не теряли.
   -  Ну, это дело ваше,- легко согласился с ним Тэмуджин.-  Как,  однако,
быть сегодня? Нам надо  уходить,  искать  другую  долину.  А  зимний  день
короток. Ничего не добудем. Пойдем, шумом отгоним вашего  зверя.  Вы  тоже
ничего не добудете. Может быть, вы примете нас к себе?
   Старик повернулся к своим товарищам:
   -  Что думаете вы? А?
   Один из них, постарше, покрутил головой.
   -  При дележе добычи нам достанутся копыта.
   -  Борджигины, известно, любят брать, но не  любят  отдавать,-  добавил
второй.
   Тэмуджин насупился.
   -  Откуда тебе знать, какие мы есть, Борджигины?
   -  А Даритай кто? В прошлом году взял  у  меня  повозку,  совсем  новую
Взамен хотел дать хорошего скакуна. Не дал.
   -  Он врет!-  привскочил  на  стременах  Даритай-отчигин  -  Коня  тебе
послал, но, если он издох по дороге, я виноват?
   Завязалась перебранка. Тэмуджин слушал, сердито сверкая глазами.  Вдруг
резко крикнул:
   -  Хватит! Ты получишь коня Из моего табуна. Сам выберешь.
   -  Давно бы так! А то...
   -  Так будем охотиться вместе?
   Улук-багатур почесал за ухом.
   -  Ничего не сделаешь, придется.
   -  Сразу видно мудрого человека...- Тэмуджин помолчал, что-то обдумывая
- Твой возраст высок, ты знаешь эти места лучше, чем  мы,- возьми  поводья
облавной охоты в свои руки. Все мы будем внимать твоему  слову.-  Наклонил
перед Улук-багатуром голову, в знак покорности опустил руки.
   Другим нойонам и Джамухе ничего не осталось, как сделать то  же  самое.
Джамуха подумал, что анда поступил правильно, но что-то ему все-таки не по
душе, что-то не нравилось...
   Улук-багатур, удостоенный столь высокой чести, стал важным, даже  глаза
уже не слезились. Посмотришь - не нойон захудалого  племени,  подвластного
другому,  а  сам  хан  найманский.  Непререкаемым,   отрывистым    голосом
распорядился, кто пойдет с правым, кто с  левым  крылом;  из  своих  людей
назначил главных.
   Стали разъезжаться Джамуха оказался рядом с  Алтаном.  Двоюродный  дядя
Тэмуджина, одетый в лисью  доху,  крытую  зеленой  материей,  подпоясанный
ярким шелковым кушаком, обиженно поджимал толстые губы, его красное, будто
снегом натертое, лицо было пасмурным.
   -  Почему мы должны облавить зверя как простые загонщики?
   Джамуха промолчал.
   -  И все наш Тэмуджин,- не унимался Алтан.
   -  Он тебя не заставлял ехать с загонщиками.
   -  Не заставлял. Но и ни о чем не спрашивал. А спросить надо было.
   Джамухе нечего было сказать  Алтану.  Все  верно.  Тэмуджину  следовало
узнать, как на это смотрят они - равные с  ним.  Но  он  все  решает  сам.
Решает правильно, тут ничего не скажешь. И все-таки...
   Охотники выстроились для загона - друг от друга на два  полета  стрелы.
Джамуха представил, какой огромный угол леса охвачен облавой,  и  перестал
думать о Тэмуджине. Охота - занятие, достойное настоящих  мужчин.  И  день
хороший.  Морозная  дымка  растаяла  бесследно,  воздух  стал   до    того
прозрачным, что казалось, чуть напряги зрение - и на самых  дальних  горах
можешь рассмотреть трещины в скалах, отдельные деревья. Толстые,  пушистые
хлопья снега лежали на лапах сосен и елей, мягкие сугробы  укрывали  палый
лист, сухие сучья и валежины,  от  этого  лес  выглядел  чистым,  светлым,
насквозь пронизанным ярким зимним светом.
   Беломордый шел ровным,  спокойным  шагом.  Мерзло  поскрипывало  седло,
позвякивали удила, справа негромко перекликались загонщики. По их  голосам
Джамуха выравнивал направление, сам тоже изредка подавал голос:
   -  Эгей!
   На снегу видны  были  следы  обитателей  леса.  Вот  петляет  глубокая,
утоптанная заячья тропка, а тут пробежали косули, там паслись  кабаны-снег
изрыт, перемешан с землей... Добыча будет!
   Облавный круг понемногу уменьшался.  В  редколесье  Джамуха  уже  видел
соседей-загонщиков. Перевалили крутой пригорок, стали спускаться в долину,
заросшую кустарниками  и  высокой,  выбеленной  осенними  ветрами  травой.
Кое-где  над  этой  низкой  растительностью  возвышались  огромные  стволы
лиственниц с голыми ветвями.
   В черноте густого кустарника затрещали ветви, мелькнуло и исчезло серое
пятно. Джамуха достал из саадака  лук  и  стрелу.  Беломордый  теперь  шел
настороженно, прядал заиндевелыми ушами, пофыркивал. В душе Джамухи  росло
нетерпеливое желание броситься вперед, увидеть бегущего зверя,  со  звоном
опустить тетиву лука. Но загонщик  не  имеет  права  отрываться  от  своих
товарищей. За это сурово наказывают.  После  охоты  виновника  привяжут  к
дереву и бьют стрелами без железных наконечников. Тело становится  пестрым
от синяков и кровоподтеков... Ну, его-то  к  дереву  не  привязали  бы.  А
может, попробовать кинуть строй и посмотреть, что будет? Ему стало  весело
от этой озорной мысли...
   На прогалину выскочил  ошалелый  заяц,  присел,  оглядываясь  и  двигая
длинными ушами. Стрела Джамухи расшибла ему голову, на снегу ярко  заалела
кровь. Загонщики одобрительно гукнули. Он,  не  слезая  с  коня,  подобрал
добычу, приторочил к седлу.  Справа  опять  затрещали  кусты.  Вдоль  нити
загонщиков  тяжело  бежал  лось.  Горбоносая   голова    поднята    вверх,
каменно-темные рога откинуты на  спину.  В  боку  торчат  три  обломленных
стрелы, с них брызгами  летит  кровь.  Джамуха  вскинул  лук,  прицелился.
Стрела ударила в шею. Лось запнулся, ткнулся головой  в  снег.  Замычал  и
повалился на бок.
   -  Ого-го! Какой великий мэрген!
   Джамуха был доволен: выстрел, что и говорить, удачный.  Но  у  него  не
было времени задержаться у лося, осмотреть ею, выпить глоток  хлещущей  из
раны  крови.  Звери,  стиснутые  в  тугое  кольцо,  носились  по  зарослям
кустарника. Треск веток, топот ног, щелканье копыт, облака взбитого снега,
рев, крики людей подстегивали Джамуху. Он вертелся в  седле,  не  в  силах
сидеть спокойно. Загонщики теперь двигались вплотную друг к другу,  стремя
в стремя. Вскоре  они  остановились.  В  кругу  под  кустами  промелькнула
мерлушковая  шапка  Тэмуджина.  <А  почему  должен  стоять  я?>-  удивился
Джамуха, ударил коня, ворвался в толчею круга. Первой  же  стрелой  свалил
косулю, второй тяжело ранил гурана с красивыми ветвистыми рогами, добивать
его не стал - это сделают потом и без него.
   Неожиданно конь резко остановился - впереди была глубокая рытвина. И  в
это время сбоку из мелких кустиков выскочил  матерый  кабан.  На  загривке
дыбилась щетина, из клыкастого рта летела слюна.  Торопливо  натянул  лук.
Стрела впилась кабану в хребтину, но он даже  не  замедлил  стремительного
бега. Беломордый всхрапнул, кинулся в сторону. Джамуха вывалился из седла,
кувырком полетел в рытвину. Снег забил глаза, ноздри.  Вытираясь,  услышал
сдержанный смех  загонщиков.  Побежал  догонять  коня.  Вскочив  в  седло,
промчался через весь круг, не обращая внимания  на  обезумевших  животных.
Навстречу попались Сача-беки и Хучар. Они, не в пример ему,  ехали  шагом,
стреляли неторопливо, с достоинством, как и подобает высокородным.
   Тэмуджина он нашел за пределами круга,  под  толстой  лиственницей.  Он
стоял у огня рядом с Улук-багатуром. Шуба распахнута, шапка,  запорошенная
снегом, иглами рыжей хвои, сбита на затылок, высокий лоб блестит от пота.
   -  А я только что послал за тобой!- весело крикнул он.- Ты почему  весь
в снегу?
   -  Упал,- нехотя признался Джамуха, отмечая в уме, что анда  послал  за
ним только после того, как побывал в кругу сам.
   Слез с коня. При падении ушиб ногу, сейчас она сильно заныла.  Стараясь
не хромать, подошел к огню, Присел на чье-то седло, потер колено.
   -  Какая охота, анда Джамуха?! Я такой ни разу в жизни не видел.
   -  Э-э, что это за охота!- с пренебрежением сказал Улук-багатур.- То ли
было в старое время! Племена не знали розни, охотились  вместе,  и  десять
тысяч, и двадцать тысяч загонщиков выезжали на облаву.
   К  огню  подъехали  Сача-беки,  Бури-Бухэ  и  Хучар,  чуть  погодя    -
Даритай-отчигин и Алтан. Все  были  разгорячены  охотой,  много  говорили,
смеялись, ели  печень  -  кто  сырую,  кто  слегка  обжаренную  на  углях.
Лиственничные сучья в огне громко щелкали, раскидывая красные искры.
   Шум, поднятый животными,  стиснутыми  в  круг,  крики  людей  понемногу
стихали.  От  загонщиков  пришли  три  старика,  поклонились  Тэмуджину  и
Улук-багатуру.
   -  Великие повелители бесстрашных мэргенов! Вечное синее небо и  добрые
духи этих благословенных мест даровали  вам  богатую  добычу  Берите,  что
дано, но знайте: путник  в  безводной  степи,  опорожнив  сразу  бурдюк  с
питьем, поступит неразумно. Ваш  путь  и  путь  ваших  детей  далек-будьте
бережливыми.
   Улук-багатур молитвенно сложил руки.
   -  Добрые духи  этих  гор  и  долины,  благодарим  за  щедрую  милость!
Смотрите: мы не берем ничего лишнего,  ненасытной  жадности  нет  места  в
наших сердцах... А вы, мудрые старцы, хранители наших  обычаев,  подите  и
разорвите круг. Большие и малые звери, оставшиеся  в  живых,  пусть  будут
живы, пусть множатся!
   Старики снова низко поклонились, но не уходили, ждали слова Тэмуджина.
   -  Идите. Что могу добавить я к сказанному достойным  и  много  знающим
Улук-багатуром?
   Джамуха с уважением подумал: <Умен мой анда! Кто-то другой на его месте
не удержался бы от искуса показать свое знание обычаев и  умение  говорить
не менее затейливо и красиво, чем старика>.
   Загонщики  начали  выволакивать  убитых  животных  на  чистую   поляну.
Длинными  рядами  лежали  окровавленные  косули,  изюбры,  лоси,   кабаны,
кабарожки, зайцы. Нойоны отправились делить добычу - каждому по количеству
его людей. Подсчитали, кому сколько достанется, но Тэмуджин  вдруг  решил,
что делить так нельзя.
   -  Племя  чонос  невелико.  Будет  справедливо,  если  сильные  помогут
слабым.  Выделим  чоносам    долю    сверх    всего.    Благодаря    умной
распорядительности  мудрого  Улук-багатура  мы  стали  обладателями   этой
добычи. Вознаградим его и за это особой долей.
   Алтан и Сача-беки переглянулись, Хучар  потупил  взор,  Даритай-отчигин
начал усердно сморкаться. Улук-багатур,  разом  утеряв  свою  степенность,
изумленно пялил подернутые слезами глаза на Тэмуджина.
   -  Все, вижу, со мной согласны...
   Тэмуджин, высокий, в длинной шубе  с  глубоким  разрезом  сзади,  пошел
вдоль рядов, показывая, какие животные  принадлежат  людям  Улук-багатура.
Остановился возле лося с тремя темными от уже  замерзшей  крови  обломками
стрел в боку и четвертой стрелой в шее, толкнул его носком гутула в  бурую
хребтину.
   -  Берите.
   Джамуха повернулся, пошел к огню, сильно припадая на  ушибленную  ногу.
Это был тот самый лось. Если бы  Тэмуджин  не  поленился  и  посмотрел  на
стрелу, торчавшую в шее, он увидел бы на ней его метки.
   Короткий зимний день  заканчивался.  Потускневшее  солнце  садилось  за
вершины гор, густели тени на  снегу,  темнела,  становилась  почта  черной
зелень леса. Загонщики жгли огни, снимали с животные шкуры, жарили мясо.
   -  Ты почему сидишь здесь, анда Джамуха?
   -  Где я должен сидеть?
   -  Люди собираются домой. Разве не хочешь  посмотреть,  как  уложил?  и
увязали мясо?
   -  За этим присмотрит мой брат Тайчар.
   -  Ты чем-то недоволен, анда? Нельзя было  так  оделять  Улук-багатура!
Мои родичи думают: нельзя. Но, анда Джамуха,  хорошо  живет  не  скупой  -
умный. Отныне люди Улук-багатура - наши друзья.
   Жалко ли было Джамухе отрывать какую-то часть своей доли? Да нет.  Даже
того лося не очень жалко. Но Тэмуджин не должен был все делить так,  будто
он один тут хозяин.
   -  Ты говоришь правильно, анда Тэмуджин. Они будут друзьями. Твоими.
   Короткие брови Тэмуджина удивленно дернулись.
   -  Но разве мы с тобой не одна душа? И не ты ли  мне  твердишь:  нойоны
вольных племен должны жить как братья?
   -  Вот-вот, как братья. Ты говоришь правильно.
   Джамуха хотел, чтобы Тэмуджин сам, без его слов, понял:  он  делает  не
так, как надо бы. Но Тэмуджин не мог или не хотел понять этого.
   -  Если я говорю правильно, чем ты недоволен?
   -  Я всем доволен. Но у меня болит нога.
   -  Ну-ка, покажи.
   -  Ни к чему.
   -  Покажи, анда...
   И он заставил-таки снять гутул, помог  закатать  овчинную  штанину.  На
коленке, слегка припухшей, темнел расплывчатый синяк.
   -  Больно? Ну, ничего, потерпи до дому. Шаман  Теб-тэнгри  снимет  твою
боль.- Тэмуджин осторожно прикоснулся холодными пальцами к косе.
   Его заботливость,  может  быть,  и  ничего  не  стоящая,  была  приятна
Джамухе. И а его самоуправстве он начал думать иначе. При  желании  и  он,
Джамуха, мог бы поступить так же, и анда не стал бы спорить. Все это  так.
Но почему не возвращается радость, та, с которой он  седлал  утром  своего
Беломордого?

     IX

   Расстроив свадьбу Цуй и сына чиновника казначейства, Хо навлек беду  на
старого Ли Цзяна. Чиновник был  разъярен.  Его,  опору  государства,  его,
перед которым трепещет весь работающий люд Чжунду и  окрестных  поселений,
чуть было не обманул ничтожный старикашка.  Он  нажаловался  на  Ли  Цзяна
Хушаху и князю Юнь-цзы. Они, давно недовольные  тем,  что  старик  стал  с
годами не очень проворным и ловким, отставили его от службы.
   Узнав об этом, Хо побежал к Ли Цзяну домой.  Старик  сидел  в  передней
комнате, сгорбившись над жаровней с горячими углями, грел руки.
   -  А-а, это ты, Хо... Ну,  садись,  послушай  старика.  Шесть  нечистых
страстей лишают человека  покоя:  любовная  страсть,  ненависть,  гордыня,
невежество, ложные взгляды и сомнение.
   Голос Ли Цзяна сейчас ничем не  напоминал  прежний  -  голос  человека,
постигшего мудрость жизни,- в нем звучала  растерянность.  Кончики  жидких
седых усов обвисли, сухие, морщинистые пальцы подрагивали.
   -  Все