ти  карандаши
принадлежали больным.  А гофрат, наладив новую игру и убедившись, что все ею
увлечены, исчез вместе со своим ассистентом.
  Стоя в толпе позади Иоахима,  Ганс Касторп положил локоть на его плечо,
обхватил подбородок одной рукой,  а другой уперся в бедро и стал смотреть на
очередного рисовальщика. Болтая и смеясь, он заявил, что тоже хочет испытать
свои силы, и настойчиво стал требовать карандаш, который наконец получил  но
это был уже только огрызок,  его приходилось неловко держать двумя пальцами.
Ганс Касторп бранил огрызок, подняв к потолку ослепшее лицо, отчаянно бранил
и  проклинал и  при этом размашисто выводил на  картоне что-то  невероятное
кончилось тем, что карандаш соскользнул с картона на скатерть.
  - Это не считается,  -  разве можно таким...  Ну его к  черту!  -  И он
швырнул провинившийся огрызок в  миску с  пуншем.  -  У  кого есть приличный
карандаш? Кто мне одолжит? Я хочу еще раз попробовать. Карандаш! Карандаш! У
кого есть карандаш?  -  кричал он, повертываясь то туда, то сюда  он все еще
опирался левой рукой о стол, а правой потрясал в воздухе. Но карандаша он не
получил.  Тогда он повернулся и направился в другой конец комнаты, продолжая
требовать карандаш,  -  направился прямо к  Клавдии Шоша,  которая,  как  он
заметил,  стояла  в  маленькой  гостиной  неподалеку от  портьеры  и  оттуда
улыбалась, наблюдая за игрой у стола с пуншем.
  Вдруг кто-то сзади окликнул его на певучем иностранном языке:
  - Eh! I geg ere! A etti! Che co a fa! I geg ere! U   o di ragio e,  a!
Ma e matto que to ragazzo!* -  Но Ганс Касторп заглушил этот голос своим,  и
все увидели Сеттембрини, который, вскинув над головой вытянутую руку - жест,
очень распространенный на  его родине,  но смысл которого передать в  словах
довольно трудно -  и сопроводив его протяжным "э-э-э",  покинул карнавальное
общество,   а  Ганс  Касторп  опять  стоял  на  школьном  дворе,  смотрел  в
голубовато-серо-зеленые глаза с эпикантом,  блестевшие над широкими скулами,
и говорил:
  ______________
  *  Эй!   Инженер!   Постойте!   Что  вы  делаете?   Инженер!   Немножко
благоразумия! Он одурел, этот мальчуган! (итал.).

  - Может быть, у тебя найдется карандаш?
  Он был смертельно бледен,  как в  тот день,  когда,  измазанный кровью,
вернулся со  своей прогулки в  одиночестве и  явился на  лекцию Кроковского.
Реакция нервно-сосудистой системы вызвала полный отлив крови от его молодого
лица,  оно похолодело,  кожа натянулась,  нос заострился,  под глазами легли
свинцовые  тени,   как  у  покойника.  А  симпатический  нерв  вызвал  такое
сердцебиение, что о ровном дыхании не могло быть и речи, его сотрясал озноб,
и под действием сальных железок все волоски на коже поднялись.
  Особа в бумажной треуголке, улыбаясь, разглядывала его с головы до ног,
однако в  ее улыбке не было и  тени сострадания или тревоги,  которые должен
был  вызвать  его  отчаянный  вид.   Женскому  полу  вообще  неведомо  такое
сострадание и  такие тревоги перед пожаром страсти -  ибо эта стихия женщине
ближе,  чем мужчине,  он по своей натуре гораздо более далек от нее,  и если
страсть им  овладеет,  женщина всегда встречает ее насмешкой и  злорадством.
Впрочем,  от сострадания и тревоги он,  конечно,  с благодарностью отказался
бы.
  - У  меня?  -  наконец ответила голорукая пациентка на это обращенное к
ней "ты".  -  Да, может быть и найдется. - И теперь в ее голосе и улыбке уже
была  частица того  волнения,  какое  охватывает людей,  когда  после долгой
немоты  между  ними  наконец  зазвучат первые  слова,  -  лукавое  волнение,
затаившее в себе все, что было перед тем.
  - Ты очень честолюбив... Ты очень... горяч, - насмешливо продолжала она
чуть хриплым, приятно глуховатым голосом и с присущим ей особым экзотическим
выговором,  непривычно для  уха  произнося букву "р" и  непривычно,  слишком
открыто букву "е",  к  тому же делая в слове "честолюбив" ударение на втором
слоге,  так что оно звучало уже совсем по-иностранному, - и принялась шарить
в своей кожаной сумочке,  заглянула в нее и вытащила из-под носового платка,
который извлекла первым,  серебряный карандаш,  тонкий  и  хрупкий,  изящную
безделушку,  мало пригодную для серьезной работы.  Тот, первый, карандаш был
гораздо удобнее и солиднее.
  - Voila!* -  сказала она, держа карандаш стоймя между большим пальцем и
указательным и слегка поводя им перед его глазами.
  ______________
  * - На! (франц.).

  И  так как она и  давала ему карандаш и не давала,  то он взял его,  не
беря,  то  есть  протянул руку  к  карандашу,  почти  касаясь  его,  готовый
схватить, и переводил взор своих обведенных свинцовою тенью глаз с карандаша
на татарское лицо Клавдии.  Его бескровные губы были раскрыты,  он так и  не
сомкнул их  не двигая ими, он беззвучно проговорил:
  - Вот видишь, я знал, что у тебя есть карандаш.
  - Pre ez garde, il e t u   eu fragile, - сказала она. - C'e t a vi er,
tu  ai *.
  ______________
  * - Осторожно, он легко ломается, - сказала она. - Его, знаешь ли, надо
вывинчивать. (Здесь и далее иноязычный текст - французский).

  Их  головы склонились над  карандашом,  и  она  принялась объяснять его
несложную механику:  если повернуть винтик,  то выдвигался тонкий, как игла,
вероятно жесткий и бледный, стерженек графита.
  Они  стояли близко,  склонившись друг к  другу.  Так  как  на  нем  был
вечерний  костюм  и   крахмальный  воротничок,   он  мог  опираться  о  него
подбородком.
  - Любой,  лишь бы  твой,  -  сказал он,  едва не касаясь ее лба своим и
глядя вниз на карандаш, но не двигая губами.
  - А  ты  еще и  остришь...  -  заметила она с  коротким смешком,  затем
выпрямилась и наконец отдала ему карандаш.  (Впрочем,  бог ведает как он мог
острить,  ведь было совершенно ясно, что вся кровь до последней капли отлила
от его головы.) - Ну, а теперь иди, спеши, рисуй, нарисуй хорошо, порисуйся.
- Пытаясь  острить  так  же,  как  и  он,  она  словно  стремилась  от  него
отделаться.
  - Нет,  вот ты еще не рисовала.  Пойди порисуй,  - сказал он, пропуская
букву "п", и отступил, увлекая ее за собой.
  - Я?  -  повторила она снова с  изумлением,  относившимся,  видимо,  не
только к  этому  его  требованию.  С  несколько растерянной улыбкой она  еще
постояла на  месте,  но  потом,  повинуясь магнетизирующему жесту,  каким он
пригласил ее к столу с пуншем, сделала несколько шагов.
  Оказалось,  что  игра уже  перестала интересовать публику и  кончилась.
Кто-то  еще  рисовал,  но  зрителей уже  не  было.  Нелепые узоры  покрывали
карточки,   каждый  показал  свою  полную  неспособность  повторить  рисунок
Беренса,  все  отошли  от  стола,  возникло  даже  обратное  течение.  Когда
исчезновение врачей было  замечено,  вдруг  раздалось приглашение к  танцам.
Стол  тут  же  отодвинули к  стене У  дверей читальни и  музыкальной комнаты
поставили дозорных, с наказом подать определенный сигнал и остановить танцы,
если  опять  появится  "старик",  Кроковский или  "старшая".  Один  юноша  -
славянин -  бросил руки на клавиатуру маленького пианино из орехового дерева
и  с  чувством заиграл.  Первые пары закружились внутри неправильного круга,
который образовали кресла и стулья с усевшейся на них публикой.
  Ганс  Касторп махнул  вслед  отплывающему столу,  как  бы  говоря:  "До
свиданья!" Затем кивком указал на свободные места, замеченные им в маленькой
гостиной,  в укромном уголке справа за портьерой. Он не произнес при этом ни
слова,  -  может быть,  ему  казалось,  что юноша играет слишком громко.  Он
подвинул кресло -  деревянное,  обитое плюшем, так называемое "триумфальное"
кресло -  для мадам Шоша,  на то место,  которое указал в своей пантомиме, а
себе  -  скрипучее,  плетеное,  с  закругленными ручками,  и  сел  на  него,
склонившись к ней,  опершись локтями на ручки,  держа ее карандаш и запрятав
ноги далеко под сиденье.  Клавдия полулежала,  откинувшись в глубь плюшевого
кресла,  колени ее  были приподняты,  но  она все же закинула ногу на ногу и
покачивала носком   ее  щиколотка выступала над  краем  черной  лакированной
туфли, туго обтянутая тоже черным шелковым чулком. Впереди них сидели другие
пациенты,  иногда они  вставали,  чтобы потанцевать или  уступить свое место
уставшим. Вокруг было непрерывное движение.
  - Ты в новом платье, - сказал он, оглядывая ее, и услышал ответ:
  - Новое? А ты разве в курсе моих туалетов?
  - Ведь я не ошибся?
  - Нет.  Это  делал Лукачек,  здесь в  деревне.  Многие наши дамы шьют у
него. Нравится?
  - Очень,  -  ответил он,  еще  раз  охватив взглядом всю ее  фигуру,  и
опустил глаза. Потом добавил: - Хочешь потанцевать?
  - А ты бы хотел? - спросила она, подняв брови и улыбаясь. Он ответил:
  - Да уж потанцевал бы, если бы тебе захотелось.
  - Ты,  оказывается,  не такой благонравный,  как я думала, - отозвалась
она и,  так как он пренебрежительно рассмеялся,  добавила: - Твой двоюродный
брат уже удалился.
  - Да,  это мой двоюродный брат,  -  подтвердил он неизвестно зачем. - Я
уже раньше заметил, что он ушел. Он, вероятно, лег.
  - C'e t u  jeu e homme tre  etroit, tre  ho ete, tre  allema d*.
  ______________
  * - Он очень честный молодой человек, очень узкий, очень немец.

  - Etroit?  Ho ete?* -  повторил он. - Я понимаю французский лучше, чем
говорю.  Ты хочешь сказать,  что он очень педантичен? Разве ты считаешь нас,
немцев, педантами,  ou  autre  Allema d **.
  ______________
  * - Узкий? Честный?
  ** - Нас, немцев?

  - Nou  cau o  de votre cou i . Mai  c'e t vrai, вы немножко буржуазны.
Vou  aimez l'ordre mieux que la li erte, toute l'Euro e le  ait*.
  ______________
  *  -  Мы говорим о вашем двоюродном брате.  Но это правда,  вы немножко
буржуазны. Вы любите порядок больше, чем свободу, вся Европа это знает.

  - Aimer...  aimer...  Qu'e t-ce que c'e t!  Ca ma que de defi itio , ce
mot-la.  Один любит,  другой владеет,  comme  ou  di o   rover ialeme t*, -
заявил Ганс Касторп.  -  Я за последнее время много думал о свободе. То есть
мне слишком часто приходилось слышать это слово,  и я спрашивал себя, что же
возникли мысли.  Ce  que toute l'Euro e  omme la li erte,  e t  eut-etre u e
cho e  a ez   eda te et  a ez   ourgeoi e e   com arai o  de   otre  e oi
d'ordre - c'e t ca!**
  ______________
  *  -   Любить...   любить...  А  что  это  значит?  Это  слово  слишком
неопределенное. Один любит, другой владеет, как у нас говорят.
  ** Я  скажу тебе по-французски,  какие у  меня по этому поводу возникли
мысли. То, что вся Европа называет свободой, это, может быть, нечто столь же
педантичное,  столь  же  буржуазное,  если  сравнить с  нашей потребностью в
порядке - вот именно!

  - Tie !  C'e t amu a t. C'e t to  cou i  a qui tu  e e  e  di a t de
cho e  etra ge  comme ca?*
  ______________
  * -  Вот как!  Занятно!  Ты имеешь в виду своего кузена, когда говоришь
такие странные вещи?

  - Нет,  c'e t vraime t u e  o e ame,  простая натура,  в ней не таится
никаких угроз, tu  ai . Mai  il  'e t  a   ourgeoi , il e t militaire*.
  ______________
  *  -  Нет,  он действительно добряк,  простая натура,  в  ней не таится
никаких угроз, знаешь ли. Но он не буржуа, он солдат.

  - Никаких угроз?  - с усилием повторила она. - Tu veux dire: u e  ature
tout a fait ferme,   ure d'elle-meme?  Mai  il e t  erieu eme t malade,  to
 auvre cou i *.
  ______________
  * -  Ты хочешь сказать: натура совершенно твердая, уверенная в себе? Но
ведь он серьезно болен, твой бедный кузен.

  - Кто это говорит?
  - Здесь решительно все знают друг о друге.
  - Тебе это сказал гофрат Беренс?
  - Peut-etre e  me fai a t voir  e  ta leaux*.
  ______________
  * - Может быть, когда показывал свои картины.

  - C'e t-a-dire: e  fai a t to   ortrait?*
  ______________
  * - То есть когда писал твой портрет?

  - Pourquoi  a . Tu l'a  trouve reu i, mo   ortrait?*
  ______________
  * - Почему бы и нет. А как, по-твоему, портрет удачен?

  - Mai  oui,  extrememe t.  Behre  a tre  exacteme t re du ta  eau,  oh
vraime t tre  fideleme t.  J'aimerai   eaucou  etre  ortraiti te, moi au i,
 our avoir l'occa io  d'etudier ta  eau comme lui*.
  ______________
  * -  Ну да,  исключительно. Беренс очень точно воспроизвел твою кожу, в
самом деле очень правдиво.  Как бы  мне хотелось быть портретистом,  как он,
чтобы тоже иметь основания исследовать твою кожу.

  - Parlez allema d,  'il vou   lait!*
  ______________
  * - Говорите, пожалуйста, по-немецки!

  - О,   я   все   равно   говорю  по-немецки,   даже   когда  объясняюсь
по-французски.  C'e t u e  orte d'etude arti tique et medicale -  e  u  mot:
il   'agit  de   lettre  humai e ,  tu  com re d *.  Ну  как,  тебе  еще  не
захотелось танцевать?
  ______________
  *   Это   своеобразное  исследование,   одновременно  художественное  и
медицинское, - одним словом, речь идет, понимаешь ли, о гуманитарных науках.

  - Да нет,  это же мальчишество.  E  cachette de  medeci . Au itot que
Behre  revie dra,  tout le mo de va  e  reci iter  ur le  chai e .  Ce  era
fort ridicule*.
  ______________
  *  Потихоньку от  врачей.  Как  только Беренс вернется,  все кинутся на
стулья. Очень будет глупо.

  - A ты что - так сильно его почитаешь?
  - Кого? - спросила она отрывисто и с иностранным произношением.
  - Беренса!
  - Mai   va  do c  avec  to   Behre !*  И  потом  слишком тесно,  чтобы
танцевать. - Et  ui   ur le ta i ...** Лучше посмотрим на танцы.
  ______________
  * - Поди ты со своим Беренсом!
  ** - Да и на ковре...

  - Давай  посмотрим,  -  покорно согласился он  и,  сидя  рядом  с  ней,
какой-то особенно бледный, стал смотреть своими голубыми, задумчивыми, как у
деда,  глазами,  на костюмированных пациентов,  толпившихся и в гостиной и в
читальне.  "Немая сестра" прыгала с "Синим Генрихом",  фрау Заломон,  одетая
светским  кавалером,  во  фраке  и  белом  жилете,  со  вздувшейся на  груди
манишкой, намалеванными усиками, моноклем и в туфлях на высоченных каблуках,
которые  нелепо  выступали из-под  черных  штанин,  вертелась с  пьеро,  чьи
кроваво-красные губы пылали на белом напудренном лице,  а  глаза были похожи
на  глаза  кролика-альбиноса.   Грек  в   короткой  мантии  заносил  лиловые
трикотажные ноги  вокруг  декольтированного,  поблескивавшего смуглой  кожей
Расмуссена   прокурор в  кимоно,  генеральная консульша Вурмбрандт и молодой
Гэнзер танцевали даже  втроем   что  касается Штерихи,  то  она  танцевала в
обнимку со шваброй,  прижимала ее к  сердцу и гладила ее щетину,  словно это
были человеческие волосы, подстриженные ежиком.
  - Давай посмотрим,  - автоматически повторил Ганс Касторп. Они говорили
вполголоса, под звуки пианино. - Будем сидеть и наблюдать точно во сне. Ведь
для меня, нужно тебе сказать, все это как сон, вот так сидеть с тобой рядом,
- comme u  reve  i guliereme t  rofo d, car il faut dormir tre   rofo deme t
 our rever comme cela...  Je  veux dire:  C'e t u  reve  ie  co u,  reve de
tout tem ,  lo g,  eter el,  oui,  etre a i   re  de toi comme a   re e t,
voila l'eter ite*.
  ______________
  * ...как будто я в глубоком сне вижу странные грезы...  Ведь надо спать
очень глубоко и крепко,  чтобы так грезить...  Я хочу сказать,  мне этот сон
хорошо знаком,  он снился мне всегда,  долгий,  вечный... да, сидеть вот так
рядом с тобой - это вечность.

  - Poete!  -  сказала она.  -  Bourgeoi ,  huma i te et   oete  -  voila
l'Allema d au com let, comme il faut!*
  ______________
  * - Поэт! - сказала она. - Буржуа, гуманист и поэт, вот вам немец, весь
как полагается.

  - Je  crai  que  ou   e  oyo   a  du tout et  ulleme t comme il faut,
- ответил он.  -  Sou  aucu  egard.  Nou   omme   eut-etre de   трудные дети
нашей жизни, tout  im leme t*.
  ______________
  * -  Боюсь,  что мы совсем и ничуть не такие, как полагается, - ответил
он.  -  Ни в каком смысле.  Мы, может быть, просто трудные дети нашей жизни,
только и всего.

  - Joli mot. Di -moi do c... Il  'aurait  a  ete fort difficile de rever
ce reve-la  lu  tot.  C'e t u   eu tard que mo ieur  e re out a adre er la
 arole a  o  hum le  erva te*.
  ______________
  *  -  Красиво сказано...  Но,  послушай...  ведь не  так уж трудно было
увидеть этот сон  и  раньше.  Вы,  сударь,  поздновато решились обратиться с
милостивыми словами к вашей покорной служанке.

  - Pourquoi  de    arole ?  -  сказал  он.  -  Pourquoi  arler?  Parler,
di courir,  c'e t u e cho e  ie  re u licai e,  je le co cede. Mai  je doute
que ce  oit  oetique au meme degre.  U  de  o   e io aire , qui e t u   eu
deve u mo  ami, Mo ieur Settem ri i...*
  ______________
  * - К чему слова? - сказал он. - Зачем говорить? Говорить, рассуждать -
это,  конечно,  по-республикански, допускаю. Но сомневаюсь, чтобы это было в
такой же мере поэтично.  Один из наших пациентов,  с которым я, до известной
степени, подружился, господин Сеттембрини...

  - Il vie t de te la cer quelque   arole *.
  ______________
  * - Он только что бросил тебе несколько слов.

  - Eh  ie ,  c'e t u  gra d  arleur  a  doute,  il aime meme  eaucou  a
reciter de  eaux ver , - mai  e t-ce u   oete, cet homme-la?*
  ______________
  *  -   Что  ж,  он,  конечно,  великий  говорун,  и  даже  очень  любит
декламировать возвышенные стихи, но разве этот человек - поэт?

  - Je  regrette  i cereme t de   'avoir jamai  eu le  lai ir de faire la
co ai a ce de ce chevalier*.
  ______________
  *  -  Искренне сожалею,  что не имела удовольствия познакомиться с этим
рыцарем.

  - Je le croi   ie *.
  ______________
  * - Охотно допускаю.

  - Ah! Tu le croi *.
  ______________
  * - А, ты допускаешь!

  - Comme t? C'etait u e  hra e tout a fait i differe te, ce que j'ai dit
la. Moi, tu le remarque   ie , je  e  arle guere le fra cai . Pourta t, avec
toi je   refere cette la gue a  la  mie e,  car  our moi,   arler fra cai ,
c'e t  arler  a   arler,  e   quelque ma iere,  -   a  re o a ilite,  ou
comme  ou   arlo  e  reve. Tu com re d ?*
  ______________
  *  -  Что?  Да  ведь я  это  просто так сказал.  Я,  как ты,  вероятно,
заметила,  почти не говорю по-французски.  Но с тобою я все-таки предпочитаю
этот  язык  родному,  оттого что  для  меня  говорить по-французски значит в
каком-то смысле говорить не говоря,  -  то есть ни за что не отвечая, как мы
говорим во сне. Понимаешь?

  - A  eu  re *.
  ______________
  * - Более или менее.

  - Ca  uffit... Parler, - продолжал Ганс Касторп, -  auvre affaire! Da
l'eter ite,  o   e  arle  oi t.  Da  l'eter ite,  tu  ai , o  fait comme e
de i a t u    etit cocho :  o    e che la  tete e   arriere et o  ferme le
yeux*.
  ______________
  *  -   Этого  достаточно...  Говорить,  -  продолжал  Ганс  Касторп,  -
бесполезное занятие!  В вечности не разговаривают. В вечности ведут себя так
же, как когда рисуют свинку: откидывают голову и закрывают глаза.

  - Pa  mal,  ca! Tu e  chez toi da  l'eter ite,  a  aucu  doute, tu la
co ai  a fo d. Il faut avouer que tu e  u   etit reveur a ez curieux*.
  ______________
  * -  Недурно сказано! Ну, конечно, ты в вечности как дома, ты знаешь ее
до дна. А ведь ты довольно занятный молодой мечтатель, надо признать.

  - Et  ui ,  -  сказал Ганс Касторп,  -  i je t'avai   arle  lu  tot, il
m'aurait fallu te dire "vou "*.
  ______________
  * -  И потом,  -  сказал Ганс Касторп, - заговори я с тобою раньше, мне
пришлось бы называть тебя на "вы".

  - Eh  ie , e t-ce que tu a  l'i te tio  de me tutoyer  our toujour ?*
  ______________
  * - А что же, ты намерен всегда называть меня на "ты"?

  - Mai   oui.  Je  t'ai  tutoyee  de  tout  tem   et  je  te  tutoierai
eter elleme t*.
  ______________
  * - Ну да. Я всегда говорил тебе "ты" и буду говорить вечно.

  - C'e t u    eu  fort,   ar exem le.  E   tout ca  tu   'aura   a  tro
lo gtem  l'occa io  de me dire "tu". Je vai   artir*.
  _______