композитора,  основоположника немецкой  романтической
оперы, Карла Вебера (1786-1826).


ГЛАВА ПЯТАЯ

  Стр.  264. ...подобно сынишке портного из сказки про столик-накройся. -
Намек   на   немецкую   народную   сказку   в    обработке   братьев   Гримм
"Столик-накройся, золотой осел и дубинка в мешке".
  Стр.   266.   "Or i    ictu "  (лат.   "Мир  в  картинах")  -  название
наглядно-педагогического  пособия   для   юношества.   Впервые   введено   в
употребление великим чешским просветителем и педагогом Яном Амосом Коменским
(1592-1670), озаглавившим свою книгу "Or i   e ualium  ictu " ("Видимый мир
в картинах", Нюрнберг, 1658).
  Стр.  270.  Радамес -  один из персонажей оперы Верди "Аида", начальник
дворцовой стражи при дворе фараона в Мемфисе.
  Стр.  298.  Касторп и Поллукс.  -  Игра слов, основанная на созвучности
фамилии  героя   романа   с   именем   Кастора  -   одного   из   Диоскуров,
братьев-близнецов,  сыновей Зевса и Леды, после смерти превращенных богами в
созвездие.
  Стр.  323.  "Макс  и  Мориц"  -  злые  мальчишки,  персонажи популярных
юмористических  стихов  немецкого  поэта-сатирика  второй  половины  XIX  в.
Вильгельма Буша.
  Стр.  338.  "Car e diem!"  ("Лови день!")  -  слова из "Од" (1,  2,  8)
древнеримского поэта  Квинта  Горация Флакка (65-8  гг.  до  н.э.),  где  он
воспевает эпикурейское наслаждение жизнью.
  Стр.  344. Остров Цирцеи - легендарный остров, где, по древнегреческому
преданию,  волшебница Цирцея,  дочь  Солнца  -  Гелиоса,  обратила спутников
Одиссея в свиней.
  Стр. 347. Плотин (204 - около 270 гг.) - греческий философ-неоплатоник,
соединивший  идеалистическую  мысль   античности  с   мистическими  учениями
Востока.   Учение  Плотина  оказало  значительное  влияние  на  христианское
богословие.
  Порфирий Финикийский (232 -  около 305 гг.) - греческий философ, ученик
и популяризатор Плотина, комментатор Платона и Аристотеля.
  Стр.  348.  ...в ту ночь Гете...  сказал слуге...  -  Гете,  находясь в
Веймаре,  почувствовал Мессинское землетрясение 1808  г.  в  тот  самый час,
когда оно происходило. Об этом свидетельствует Эккерман в книге "Разговоры с
Гете" (запись от 13 ноября 1823 г.).
  ...древних галлов, которые расстреливали небо из своих луков. - Об этом
рассказывает  римский  полководец  Гай  Юлий  Цезарь  в  своих  "Записках  о
галльской войне" (52-51 гг. до н.э.).
  Стр.   356.  Сегантини  Джованни  (1858-1899)  -  итальянский  художник
неоимпрессионист,  прославившийся  своими  альпийскими  пейзажами,  а  также
жанровыми сценами из крестьянского и пастушеского быта.
  Стр.  363.  Фидий (начало V  в.  до н.э.) -  величайший древнегреческий
скульптор  классического периода.  Статуя  Зевса  Олимпийского работы  Фидия
считалась современниками одним из семи чудес света.
  Стр.  368.  Вечно говорят о  крови и  ее  тайнах...  -  Намек на  слова
Мефистофеля:  "Кровь  -  сок  совсем  особенного свойства"  ("Фауст",  часть
первая, действие первое, сцена четвертая).
  Стр.  388.  Ганс Касторп внимал спорам овистов и анималькулистов.  -  В
XVII-XVIII  вв.  в  биологии происходил спор  между учеными-преформистами по
вопросу о  том,  в чьих половых клетках предобразован взрослый организм -  в
мужских или женских. Овисты (от лат. ovum - яйцо) считали, что он заключен в
яйце  (М.Мальпиги,   А.Валлиснери,   Сваммердам,   Ш.Бонне,   А.Галлер),   а
анималькулисты (от  a imalculum -  маленькое  животное)  -  в  сперматозоиде
(А.Левенгук, Н.Хартсукер).
  Стр.  393.  Гены,  биобласты,  биофоры -  в западноевропейской генетике
начала  XX  в.  простейшие единицы "наследственного вещества",  "бессмертной
зародышевой    плазмы",    якобы    являющиеся    материальными   носителями
наследственности.  Термин  "ген"  введен в  1909  г.  генетиком-вейсманистом
Иогансеном.    Теория    гена    создана    и    разработана    американским
естествоиспытателем Т.Морганом на основе учений немца А.Вейсмана и австрийца
Г.Менделя.
  Стр.  395.  Монера  -  согласно воззрениям немецкого ученого Э.Геккеля,
одно из промежуточных звеньев между неорганической и  органической материей,
простейший  безъядерный  комочек  протоплазмы,   из   которого  в   процессе
исторического развития организмов образовалась клетка.
  Стр.  396.  Разве некий исследователь...  не говорил...  о  космических
чудовищах,  чья плоть, кости и мозг состоит из солнечных систем? - Имеется в
виду  известный  французский астроном  и  популяризатор науки  о  мироздании
Камиль Фламмарион (1842-1925),  автор  "Популярной Астрономии" и  основатель
журнала  "Астрономия".  Мысль  эта  высказывалась им  в  его  фантастических
романах "Люмен" и "Урания".
  Стр.  403. ...Фафнир, охраняющий сокровище. - Великан, в образе дракона
охранявший золото Рейна и кольцо Нибелунга и убитый в бою Зигфридом,  - один
из  персонажей тетралогии великого  немецкого композитора Вильгельма Рихарда
Вагнера (1813-1883)  "Кольцо Нибелунга",  написанный композитором на  основе
немецкого эпоса XIII  в.  "Песнь о  Нибелунгах" (второй день  представления,
"Зигфрид", действие второе).
  Стр.  411.  Сир,  даруйте же  свободу мысли!  -  слова маркиза Позы  из
трагедии Ф.Шиллера "Дон-Карлос" (сцена в  кабинете короля,  действие третье,
явление десятое).
  Стр.   412.   "Тангейзер"  -   романтическая  опера  Вагнера,  написана
композитором в  1843-1845  гг.,  поставлена в  1845 г.  Сюжет заимствован из
средневековых германских легенд о  Вартбургском состязании певцов (1206) и о
миннезингере Тангейзере,  который провел семь лет в  плену у  Венеры на горе
Герзельбург, прозванной в народе "Венериной горой".
  Стр.  416. "Бенедетто Ченелли в переводе Шиллера". - Фрау Штер, искажая
и  путая имена,  имеет в  виду  автобиографию Бенвенуто Челлини (1500-1571),
знаменитого итальянского скульптора,  ювелира и  писателя эпохи Возрождения,
переведенную на немецкий язык Гете.
  Стр.  430.  Пусть  мертвые хоронят своих  мертвецов.  -  перефразировка
евангельского изречения (евангелие от Луки, гл. 9, ст. 60).
  Стр.  441.  Биоскоп - род проекционного аппарата для движущихся картин,
бывший в  употреблении в  начале XX  века   биоскопом иногда назывался также
кинематограф.
  Стр.  442.  Немецкий кронпринц. - Имеется в виду Вильгельм (род. в 1882
г.),   сын   императора  германского  и   короля   прусского  Вильгельма  II
(1859-1941), низложенного во время германской революции 1918 г.
  Новый  Мекленбург -  прежняя новая Ирландия -  остров в  западной части
Тихого океана, второй по величине в архипелаге Бисмарка.
  Стр.  443.  Хеврон - один из древнейших городов Палестины, привлекавший
многочисленных паломников своим  "харамом",  мечетью,  построенной на  месте
пещеры Махпелы, где, по преданию, были похоронены библейские патриархи.
  Стр.  449.  Вальпургиева ночь -  ночь на  1  мая,  когда,  по немецкому
народному поверью,  черти и  ведьмы слетаются на  гору Брокен править шабаш
названа в честь игуменьи Вальпургии,  канонизированной в 778 г.,  чья память
чтится в католических странах 30 апреля.
  Пратер -  парк в Вене,  излюбленное место народных развлечений. Здесь -
намек на сравнение шабаша с гулянием в Пратере, содержащийся в "Фаусте" Гете
(слова Мефистофеля из "Вальпургиевой ночи" в I части).
  Стр.  452.  Пестрят огни,  суля забаву...  и т.д. - слова Мефистофеля в
сцене "Вальпургиева ночь".
  Но  помните!  Гора сегодня чар  полна...  и  т.д.  -  слова Блуждающего
огонька в той же сцене.
  Стр.  454.  Какой цветник!  Невесты сплошь... и т.д. - слова Флюгера из
сцены "Сон в Вальпургиеву ночь".
  Горы  Гарца...  Близ деревень Ширке и  Эленд.  -  Место действия первой
Вальпургиевой ночи в "Фаусте". Ширке и Эленд - деревни по пути на Брокен.
  Стр.  455.  Старуха Баубо -  особняком -  слова из  хора ведьм в  сцене
"Вальпургиева  ночь".   Баубо  -   в  античной  мифологии  кормилица  богини
плодородия Деметры,  пытавшаяся непристойной болтовней развлечь богиню после
похищения ее дочери Персефоны. Здесь - символ бесстыдства и похотливости.
  Стр.  456-457. "Внимательно гляди... Она - Лилит" - слова Мефистофеля в
сцене  "Вальпургиева  ночь".  Согласно  кабалистическому преданию,  Лилит  -
первая жена  Адама,  отвергнутая им  за  то,  что  она  убивала своих детей
впоследствии сделалась возлюбленной Сатаны и демоном сладострастья.
  Стр.  459.  Mulu   (от  лат.  осел)  -  шутливое название абитуриента в
Германии.
  Стр.  460.  Над  нами главный -  Уриан -  слова из  хора ведьм в  сцене
"Вальпургиева ночь". Уриан - одно из имен черта.
  Стр. 478. Нам кажется, что нравственнее потерять себя и даже погибнуть,
чем  себя  сберечь.  -  Перефразировка евангельского изречения (евангелие от
Марка, гл. 8, ст. 35).
  Стр.  485.  Принц Карнавал - намек на сохранившийся в некоторых городах
Южной Италии и Сицилии старинный обычай избирать принца карнавальных шествий
и маскарадов.


    ГЛАВА ШЕСТАЯ


ПЕРЕМЕНЫ

  Что  такое время?  Бесплотное и  всемогущее -  оно  тайна,  непременное
условие мира явлений,  движение, неразрывно связанное и слитое с пребыванием
тел в  пространстве и  их движением.  Существует ли время без движения?  Или
движение  без   времени?   Неразрешимый  вопрос!   Есть  ли   время  функция
пространства?  Или  пространство функция времени?  Или же  они тождественны?
Опять  вопрос!  Время деятельно,  для  определения его  свойств скорее всего
подходит глагол:  "вынашивать". Но что же оно вынашивает? Перемены! "Теперь"
отлично от "прежде",  "здесь" от "там",  ибо их разделяет движение.  Но если
движение,  которым измеряется время, совершается по кругу и замкнуто в себе,
то и движение, изменения, все равно что покой и неподвижность  ведь "прежде"
постоянно повторяется в "теперь",  "там" - в "здесь". И далее: поскольку при
самом большом старании нельзя представить себе время конечным,  пространство
же   ограниченным,   принято  "мыслить"  время  и   пространство  вечными  и
бесконечными, считая, по-видимому, что если это и не вполне верно, то все же
лучше,  чем ничего.  Но  не будет ли такое допущение вечного и  бесконечного
логическо-математическим отрицанием всего  ограниченного и  конечного  и  по
сути сведением их  к  нулю?  Может ли  в  вечности одно явление следовать за
другим,   а  в  бесконечности  одно  тело  находиться  подле  другого?   Как
согласовать с  вынужденным допущением вечности и бесконечности наличие таких
понятий,  как  расстояние,  движение,  изменения или  хотя бы  пребывание во
вселенной  пространственно ограниченных  тел?  Один  неразрешимый вопрос  за
другим!
  Эти и  подобные вопросы занимали ум  Ганса Касторпа,  с  самого приезда
сюда   наверх   обнаружившего  склонность  к   столь   неприлично-въедливому
любопытству,  причем  эта  захватившая  молодого  человека  злосчастная,  но
непреодолимая страсть,  по-видимому,  даже отточила его  мысль и  придала ей
самонадеянность,  нужную для  углубления в  такие  казуистические дебри.  Он
задавал эти вопросы и  себе,  и  честному Иоахиму,  и  с незапамятных времен
погребенной в  снег долине,  хотя не  мог  ждать от  них ничего сколь-нибудь
похожего на  ответ -  трудно даже  сказать,  от  кого  всего менее.  Себе он
задавал все  эти  вопросы лишь потому,  что не  знал,  как на  них ответить.
Иоахима,  к примеру, почти немыслимо было втянуть в такие разговоры: он, как
однажды вечером объяснил по-французски Ганс  Касторп,  помышлял лишь о  том,
чтобы стать там, на равнине, солдатом, и вел ожесточенную борьбу с маячившей
то совсем близко, то вдруг насмешливо ускользающей надеждой, борьбу, которую
он в  последнее время,  видимо,  имел поползновение завершить насильственным
путем. Да, на честного, терпеливого, смирного Иоахима, всегда благоговевшего
перед  дисциплиной и  служебным долгом,  находил порой мятежный стих,  и  он
бунтовал против "шкалы Гафки"{8} -  метода исследования, при помощи которого
здесь,   в  лаборатории,   или,  как  пациенты  говорили,  "в  лабораторке",
измерялась  и   устанавливалась  степень  зараженности  больного  бациллами:
обнаружены ли  при  анализе мокроты единичные палочки,  или  она  кишит ими,
определялось величиной цифры на шкале, - от нее-то все и зависело Полученный
балл   с   неотвратимой  непреложностью  указывал  больному  его   шансы  на
выздоровление  тут уже не представляло труда определить, сколько месяцев или
лет  ему  предстоит провести  "наверху",  начиная  с  полугодичного краткого
визита  и  вплоть  до  приговора  "пожизненно",   что,   однако,   в  смысле
продолжительности,  могло означать и  весьма небольшой срок.  Против этой-то
шкалы  Гафки  и  восставал Иоахим,  открыто выражая свое  неверие а  нее,  -
впрочем,  не совсем открыто,  не прямо главному врачу, а двоюродному брату и
даже соседям по столу.
  - Хватит с меня,  больше не позволю себя морочить, - возвышал он голос,
и кровь приливала к его бронзовому от загара лицу. - Две недели назад у меня
было Гафки два,  сущий пустяк, и самые лучшие перспективы, а сегодня девять,
палочек полным-полно,  и о равнине думать нечего.  Поди разберись,  сам черт
ногу сломит,  просто терпения нет.  В санатории на Шацальпе лежит крестьянин
грек,  его  прислали сюда из  Аркадии,  агент прислал -  безнадежный случай,
скоротечная,  каждый день  можно ждать exitu 'a,  а  в  мокроте хоть бы  раз
бациллу обнаружили!  Зато у  толстого капитана бельгийца,  который выписался
отсюда здоровым,  когда  я  прибыл,  у  того  определили Гафки десять,  уйму
палочек,  а  каверна у него была самая ничтожная.  Слышать больше не желаю о
Гафки.  Хватит с  меня,  поеду домой,  хоть бы это стоило мне жизни!  -  Так
говорил Иоахим,  и  всем было больно и  неловко видеть,  как  горячится этот
всегда кроткий и сдержанный молодой человек.  Угрозы Иоахима бросить лечение
и  вернуться на равнину поневоле вызывали в  памяти Ганса Касторпа некоторые
соображения,  высказанные по-французски и  услышанные им  от  третьего лица.
Однако он молчал   да и  вправе ли он был ставить двоюродному брату в пример
собственную выдержку,  как это делала фрау Штер,  всерьез убеждавшая Иоахима
не  бунтовать,  а  смиренно покориться,  подражая стойкости,  с  какой  она,
Каролина,  высиживает здесь, мужественно отказываясь хозяйничать у себя дома
в  Каннштате ради того,  чтобы в  один прекрасный день подарить в своем лице
мужу целиком и полностью исцеленную супругу?  Нет,  этого он не мог сделать,
тем более что с  карнавала на  масленой у  него по отношению к  Иоахиму была
нечиста совесть, а именно: совесть подсказывала ему, что Иоахим видит в том,
о чем они не обмолвились ни словом,  но о чем Иоахим,  несомненно,  знал,  -
своего рода измену,  дезертирство,  предательство,  особенно если принять во
внимание  чьи-то  круглые  карие  глаза,   апельсинные  духи  и   неуместную
смешливость, опасному воздействию которых сам Иоахим подвергался пять раз на
дню,  но  строго и  благонравно не  отрывал глаз от своей тарелки...  Даже в
молчаливом неодобрении, с каким Иоахим встречал его рассуждения и взгляды на
"время",  Гансу Касторпу чудился душок все той же коловшей ему глаза военной
выдержки.  Что  же  касается долины,  погребенной в  снег  зимней долины,  к
которой  Ганс  Касторп,   лежа  в  отличном  шезлонге,  также  обращал  свои
умозрительные вопросы,  то  осенявшие ее  вершины,  зубцы,  крутые  гребни и
серо-зелено-рыжие леса  всегда оставались безмолвны,  порой блистая на  фоне
глубокой синевы небес,  порой скрываясь в  тумане,  порой розовея в  пламени
заката или  сверкая,  как  алмаз  в  волшебном сиянии лунной ночи,  овеянные
бесшумно скользящим земным временем,  но неизменно одетые в шапки снега, вот
уже шесть бесконечно долгих и, однако, незаметно промелькнувших месяцев, - и
все больные в один голос заявляли,  что глядеть больше не могут на снег, что
он  им  опротивел,  что  уже лето с  лихвой удовлетворило все их  запросы на
зимние пейзажи,  а  изо  дня  в  день  видеть только снег да  снег,  снежные
сугробы,   снежные  подушки,   снежные  склоны,  свыше  сил  человеческих  и
убийственно действует на настроение.  И  все носили цветные очки -  зеленые,
желтые,  красные,  -  отчасти,  чтобы  защитить глаза,  но  еще  больше ради
бодрости духа.
  Горы  и  долина  в  снегу  уже  более  шести  месяцев?  Семи!  Пока  мы
рассказываем,  время,  вынашивая перемены,  стремится вперед -  наше  время,
которое мы уделяем этому рассказу,  но также время,  давно минувшее, - время
Ганса Касторпа и его товарищей по несчастью, там, среди снежных гор. Все шло
своим чередом,  как  Ганс Касторп на  масленой,  возвращаясь из  деревни,  в
кратких  словах  предсказал,   к   явному  неудовольствию  Сеттембрини:   до
солнцеворота было,  правда,  еще далеко, но пасха уже прошествовала по белой
долине,  апрель близился к концу,  а там недалеко и до троицы,  скоро весна,
оттепель -  положим,  стает не  весь снег,  на южных вершинах и  на севере в
расселинах Ретийской цепи всегда оставалось немного снегу,  не говоря о том,
что неизменно выпадал в летние месяцы,  но долго не залеживался,  - и все же
смена времени года  сулила значительные перемены в  самом недалеком будущем,
ибо с  вечера карнавала,  когда Ганс Касторп одолжил у мадам Шоша карандаш и
позже вернул его,  выпросив у  нее взамен нечто другое на  память,  подарок,
который он  постоянно носил при  себе в  кармане,  прошло ни  мало ни  много
полтора месяца -  срок вдвое больший, чем первоначально намеревался провести
здесь Ганс Касторп.
  В самом деле, прошло уже полтора месяца с того вечера, как Ганс Касторп
познакомился с  Клавдией Шоша  и  потом  намного  позже  ревностного служаки
Иоахима вернулся в  свою комнату,  -  полтора месяца с  утра следующего дня,
ознаменовавшегося отъездом мадам Шоша,  не окончательным, временным отъездом
в Дагестан, далеко на Восток, в Закавказье. Что отъезд носит временный, а не
окончательный характер,  что мадам Шоша предполагает вернуться, - неизвестно
когда именно,  но  что  она хочет или должна будет когда-нибудь возвратиться
сюда  -  на  то  у  Ганса  Касторпа имелось  прямое  ее  словесное обещание,
полученное не во время переданного нами иноязычного разговора, а стало быть,
в  промежуток,  который  мы  обошли  молчанием,  прервав  связанное временем
течение нашего повествования и  предоставив говорить за  нас самому времени.
Как бы  то  ни  было,  молодой человек получил эти заверения и  утешительные
обещания прежде, нежели вернулся в свой тридцать четвертый номер  так как на
следующий день он  не  обменялся с  мадам Шоша ни словом,  почти ее не видел
или,  точнее,  дважды видел издалека:  за обедом, когда она в синей суконной
юбке и белом шерстяном свитере под грохот захлопывающейся застекленной двери
в последний раз,  грациозно крадучись,  пробиралась к столу, а у него сердце
готово  было  выскочить  из  груди,   и  только  неусыпный  надзор  фрейлейн
Энгельгарт помешал ему закрыть лицо руками,  -  и  затем в  три часа дня,  в
минуту отъезда,  при котором он,  собственно, не присутствовал, но тем зорче
наблюдал за ним из окна коридора, выходившего на подъезд и главную аллею.
  Проводы происходили совершенно так,  как Гансу Касторпу за время своего
пребывания здесь  наверху  неоднократно уже  случалось  видеть:  к  подъезду
подкатывали сани или карета, кучер и швейцар увязывали чемоданы, на площадке
собирались санаторские больные,  друзья того,  кто,  исцеленный или больной,
отправлялся  жить  или  умирать  на  равнину,   и  те,   что  просто,   ради
чрезвычайного события,  увильнули от процедур, появлялся господин в сюртуке,
представлявший дирекцию, а иной раз врачи, и наконец выходил сам отбывающий,
чаще  всего  с  сияющим лицом,  очень оживленный от  предстоящих перемен,  и
милостиво приветствовал столпившихся вокруг любопытных и знакомых...  На сей
раз в длинном пушистом,  отделанном мехом дорожном пальто и в большой шляпе,
с  огромным букетом в  руках  вышла улыбающаяся мадам Шоша  в  сопровождении
сутулого своего  соотечестве