акими же глубокими
и лишающими сомнений, как тогда, возле операционной... Почему всђ крутится
вокруг воспоминаний? Не проще ли забыть? На мгновение - забыть?..
Последовавшее далее и продолжило еђ обрывочные мысли...

Дана словно попала в водоворот - но сопротивляться не было ни желания, ни
силы... Томящаяся нежность рванулась наружу, почувствовав возможность для
долгожданного освобождения - и не так уж была не права... Господи Иисусе,
пусть такие слова не верны, но всю боль и страдания стоило пережить ради
момента, который случился потом!.. Осторожные, твђрдые губы подарили ей
миг, которого она не ожидала - но который парализовал иные помыслы, и увлђк
за собой, далеко, в другую, желанную нереальность... Впервые пробудившимся
чутьђм Дана поняла, что он был уготован им обоим с самого начала - и они
ждали его, стремясь и отталкиваясь, потому что после этого поцелуя просто
не было смысла что-то скрывать и как-то объяснять свои отношения. За семь
лет они сошлись так близко, что стали похожи в одном, самом главном -
другой человек стал более важен, чем каждый для себя... из-за этой
волнующей близости они стали очень ранимы и, потерпев крушение на почве
эмоций, заранее отказались от возможных связующих нитей, гораздо более
крепких, чем чувства партнђров. Боже всемилостивый, почему?.. После
мгновенного осознания сверкающая вспышка чувств была, словно подарок...
словно немыслимо короткий фейерверк, ярче которого ни один из них не
видел... Дана не хотела, не хотела пробуждения от этого чудесного сна, от
взаимного всепроникающего слияния, когда мужские губы читали по ней,
вбирали смысл откровения, залечивая предыдущую и будущую боль, освобождая
от обязательств и оков момента, который не сейчас... Фокс поймал тихий
вздох, сорвавшийся с еђ губ, впитал его в себя, не упуская ни секунды, и
только потом мягко отстранился, разжимая руки. Всђ стало ясно, как при
вспышке, миге взрыва, освещающем всђ на многие километры вокруг. Вот чего
ему не хватало все эти годы, словно кислорода... тепла, искренней
нежности... того непонятного чувства, которое проснулось в душе и пошло
снизу вверх, как ком... набирая энергию и темп... Сняв любовное оцепенение,
он с нескрываемой лаской и тревогой всмотрелся в доверчиво приподнятое к
нему, точђное лицо - большие, изумрудные глаза сияли ему навстречу, как не
были распахнуты и не светились ни для кого, никогда... Что дальше? Что
дальше, в неотвратимо наступающем будущем, с которым они боролись, а потом
перестали сопротивляться, понимая безнадђжность всей затеи? Что последует
за этим коротким признанием, в котором утонули все страхи и боль
одиночества?.. Он отвечал перед собой и перед ней, что было гораздо важнее,
за всђ то, что могло случиться дальше - в этот миг они были близки, как
никогда, и вместе они были сильнее - он понимал это душой... Но как сломать
стереотипы? Перешагнуть через условности, оплетающие плотной сетью их
обоих, и могущей...

Фокс замер, пристально глядя на неђ. Рассеянно наблюдая, как его непривычно
ласкающий и в то же время опасающийся чего-то взгляд блуждает по еђ лицу,
Дана внезапно поняла причину страха. Он боялся потерять еђ - именно сейчас,
когда только нашђл. Что она может уйти, не найдя в себе место чувству и не
сумев принять хрупкое ощущение любви... Какое было огромное счастье, даже
большее, чем видеть пробуждение жизни в нђм, осознавать свою необходимость,
телом ощущать его рядом - в непосредственной близости, живого, спасђнного -
и знать, что всђ просто обязано быть хорошо, потому что... они победили...
все эти чђртовы внеземные силы, преграды, себя... Она непривычно
мечтательно улыбнулась и тихо шепнула, понимая, чего им сейчас не хватает.

- Обними меня...

Мужчина выдохнул; минутное напряжение исчезло, растворилось в воздухе,
будто его и не было. Рассматривая улыбку на красиво очерченных губах, в
уголках ещђ прячущих остатки его ласки, он обхватил руками хрупкие плечи,
привлђк женщину к себе... Дана прижалась к его плечу, уткнувшись лицом в
тђплую выемку между шеей и ключицей и смыкая руки за его спиной, почти
ложась и блаженно закрывая глаза... Фокс посмотрел за окно - там почти
стемнело. А он сидел в палате, четверть часа назад казавшейся абсолютно
пустой... и пытался поверить неожиданному чувству, вернувшему ему силы...
так внезапно охватившему всђ его существо... Он не мог читать мысли
женщины, доверчиво прильнувшей к нему, отдавшей ему в руки свою веру и
жизнь - но это и было чудесно. Он чувствовал еђ лђгкое дыхание, и ещђ...
любовь. Не к судьбе, которая уже сыграла благословенную роль - а
объединившую их обоих. Просто любовь. Такую же простую и несложную в
понимании, как биение двух сердец...



Умереть, чтобы выжить

14-й полицейский участок
Баффало, штат Нью-Йорк
Около полудня

День не заладился с самого утра. Все валилось из рук, раздражала любая
мелочь из тех, на какие обычно не обращаешь внимания. И самое обидное - без
причины. Как Шерон ни старалась, у нее не получалось вспомнить что-либо
такое, во что можно было бы ткнуть пальцем и сказать: "Вот она, причина".

А тут еще этот Барбала с его похабными шуточками! Господи, до чего же
назойливый тип! Назойливый и страшно самодовольный. Так и двинула бы ему по
роже чем-нибудь поувесистее. Корчит из себя героя-любовника, лучше бы в
зеркало посмотрел: волосики прилизанные, зубы лошадиные, брюхо того и гляди
из-под рубашки вывалится. Тьфу!

Впрочем, в зеркало Барбала смотрится частенько, и то, что он там видит, ему
очень нравится.

Шерон сознавала, что пристрастна, что на деле Руди Барбала - вовсе не урод.
О таких, как он, говорят: "Видный мужчина". Высокий, плечистый, всего лишь
со склонностью к полноте, всегда чисто выбритый... Однако ей Барбала был
глубоко противен, и она старалась общаться с ним как можно реже. А он - он
не упускал случая отпустить в ее адрес сальную фразу или, словно невзначай,
коснуться. Причем если видел, что Шерон нервничает или злится, начинал
приставать наглее обычного.

Вот опять...

- Шерон, детка, где ты купила свои брючки? Ты в них аппетитно смотришься.

- Не твое дело.

- Как это не мое? Разве ты надела их не для меня?

- Детектив Барбала, оставьте меня в покое!

- Милая, как же я могу тебя бросить?

Шерон вскочила, стиснула кулаки. Барбала плотоядно ухмыльнулся.

- Дорогуша, сколько в тебе страсти!

Шерон оттолкнула его и быстрым шагом двинулась к двери на улицу. Надо взять
себя в руки, иначе это плохо кончится... В первую очередь для нее самой. Не
хватало еще заработать стресс из-за этого ублюдка.

Яркое солнце заставило Шерон зажмуриться. Она постояла, вдохнула весенний
воздух и решила немного прогуляться, чтобы успокоить нервы.

Прогулка оказалась недолгой. Свернув в переулок, Шерон остановилась.
Дорожка оканчивалась тупиком, и в этом тупике, рядом с грудой мусора,
притулилась на металлической тумбе маленькая девочка. Она сидела опустив
голову и поджав колени. Вся ее поза выражала отчаяние. Джинсы, тоненькая
блузка, и ни пальто, ни даже курточки. А ведь на дворе всего-навсего
апрель...

Пройти мимо не позволили ни профессиональный долг, ни обыкновенное чувство
сострадания.

- С тобой все в порядке? - спросила Шерон.

Девочка подняла голову. Взгляд у нее был какой-то... затравленный, что ли.

- Ты заблудилась?

Девочка медленно кивнула.

- Пойдем со мной. Я постараюсь тебе помочь.

Вернувшись в участок, Шерон отвела малышку в комнату для предварительных
допросов - не оставлять же ее в этом бедламе, - а сама пошла искать
Барбалу. Как ни странно, тот легко находил общий язык с детьми.

Увидев Шерон, Барбала расцвел в улыбке:

- Радость моя, неужели ты одумалась?

- Послушай, Руди, я подобрала на улице маленькую девочку. С ней явно что-то
стряслось, но мне она ничего не рассказывает. Пожалуйста, поговори с ней.

- Для тебя - все что угодно, красотка. Поговорить - поговорю, сопельки
вытереть - вытру. Могу ей, а могу и тебе.

- Перестань паясничать!

Возглас Шерон не возымел ни малейшего действия. Барбала продолжал донимать
ее своим трепом. Он посерьезнел, лишь увидев девочку, понуро сидевшую за
столом.

- Это детектив Барбала, - сказала Шерон девочке. - Он поможет тебе найти
родителей.

- Привет, - жизнерадостно поздоровался Барбала. - Как тебя зовут?

Помолчав, девочка ответила:

- Мишель.

- Мишель. А дальше как?

Девочка не мигая смотрела на Барбалу. Глазищи у нее были огромные - и
совсем не по-детски грустные.

- Ты сказала, что тебя зовут Мишель. А как твоя фамилия?

- Бишоп.

- Отлично. - Барбала принялся записывать. - Мишель Бишоп...

- Ладно, я вас оставлю, - сказала Шерон. - Не бойся, малышка, все будет в
порядке. Мы найдем твоих папу с мамой.

Как ни удивительно, Шерон ощутила прилив сил. Раздражение схлынуло, рутина
уже не вызывала отвращения. То ли прогулка помогла, то ли что еще... Она
принялась проглядывать рапорты, и вдруг послышался странный звук - будто
разбилось стекло.

Этот звук донесся из той самой комнаты, где Барбала беседовал с девочкой.
Почему-то Шерон стало страшно.

- Вы слышали?

Она подбежала к двери, распахнула ее настежь. Мишель по-прежнему сидела за
столом, устремив взгляд в пространство, словно в трансе. В окне зияла дыра.
Барбалы нигде не было. На улице раздавались встревоженные голоса, кто-то
требовал вызвать "скорую".

Шерон подскочила к окну и выглянула наружу. У тротуара выстроились в ряд
припаркованные машины. На крыше одного из автомобилей, широко раскинув
руки, лежал Руди Барбала. С первого взгляда было ясно, что он мертв.

Шерон шумно втянула воздух и обернулась к девочке. Та не сводила
пристального взгляда с окна.

14-й полицейский участок
Баффало, штат Нью-Йорк
После полудня

Те, кого Шерон ожидала с таким нетерпением, отнюдь не торопились. Прошло
добрых два часа, уже приехала в участок за дочерью и мать Мишель - между
прочим, из пригорода. А об этой сладкой парочке, о которой брат Шерон
прожужжал ей все уши, до сих пор не было ни слуху ни духу.

Участок гудел как разворошенный улей. На улице толпились зеваки, суетились
репортеры, вооруженные фотоаппаратами и видеокамерами. Капитан заперся у
себя в кабинете, предоставив подчиненным общаться с прессой. На все
вопросы, которые ему пытались задавать через дверь, он отвечал одно и то
же: "Никаких комментариев".

Ну наконец-то! Шерон узнала их с первого взгляда, хотя никогда раньше не
видела. Просто они выглядели так... деловито и загадочно, как, наверное, и
должны выглядеть агенты ФБР.

Первым шагал мужчина - высокий, худощавый, в длинном темно-коричневом
плаще. Его лицо было безмятежно-спокойным. Рыжеволосая спутница, напротив,
заметно нервничала. Похоже, она на кого-то злилась.

- Кто здесь детектив Шерон Лазард? - громко спросила она.

- Я, - Шерон протянула руку. - А вы - агент Скалли?

- Да. - Рыжеволосая женщина указала на своего спутника: - Агент Молдер.

- Вы не очень-то спешили.

- Обстоятельства, - туманно пояснил Молдер. - Откуда вы о нас узнали?

- От своего брата. Он полицейский в Балтиморе и много рассказывал мне о
деле Тумса. По его словам, у вас настоящий нюх на необычное...

Молдер и Скалли переглянулись, после чего Скалли пожала плечами.

- Послушайте, - заторопилась Шерон, - у Барбалы, конечно, не все были
дома... ну, по женской части... Но суицидальных наклонностей за ним не
водилось, это вам кто угодно подтвердит. Он ни за что не покончил бы с
собой.

Агенты ФБР снова переглянулись.

- Детектив Лазард, - сказала Скалли, - по телефону вы сообщили, что у вас
есть свидетель происшествия. Маленькая девочка. И эта девочка утверждает,
что в комнате, кроме нее и Барбалы, был кто-то еще.

- Да. Но, понимаете, когда я выходила из комнаты, там никого больше не было
- только Мишель и Барбала. И потом никто не заходил. Я бы увидела.

- Вы хотите сказать, что у девочки, возможно, галлюцинации?

- Об этом не мне судить. Пойдемте, я покажу вам... место.

Скалли осталась стоять в дверях. Молдер же прошелся по комнате, выглянул в
окно, задумчиво потрогал раму.

- Значит, по-вашему, это не самоубийство? - спросила Скалли.

- Барбала был законченным кобелем. Такие из окон не бросаются и газом не
травятся.

- К тому же, - вставил Молдер, - самоубийцы обычно открывают окно, а не
кидаются сквозь стекло.

Скалли раздраженно посмотрела на напарника и вновь повернулась к Шерон.

- А где девочка?

- За ней приехала мать и увезла домой. Эта Мишель...

- Неужели вы считаете, что девочка способна на такое7 - немного
снисходительно осведомилась Скалли.

- Да нет... Вы бы ее видели! - Шерон поежилась. - Я восемь лет в полиции,
навидалась всякого. Но она... Не ребенок, а самый настоящий зомби. Жуть
какая-то, честное слово!

Дом семьи Бишоп
Ранний вечер

У дома Бишопов Молдера и Скалли поджидал Гарри Линхарт - молодой, но уже
начинающий лысеть компыотерщик, вызванный Молдером из штаб-квартиры. Он
привез лаптоп с необходимыми программами.

- Пойдешь со мной, - сказал Молдер. - А ты, Скалли, поговори с матерью
девочки.

Скалли сосредоточенно кивнула.

Пока Гарри настраивал лаптоп, Молдер разглядывал Мишель, сидевшую в кресле
напротив. Девочка сидела неестественно прямо, хотя огромное кресло, по
мнению Молдера, так и манило вольготно развалиться, вытянуть ноги,
откинуться на спинку... Какие у нее глазищи, в пол-лица! И до чего
серьезная, совсем не по возрасту.

- Готово, - доложил Гарри. Молдер повернулся к нему. На экране ноутбука
возникло изображение - мужское лицо, типичное по всем параметрам: средних
размеров нос, уши не большие и не маленькие, губы не тонкие и не пухлые...
Стандартный "исходник" фоторобота.

- Приступим. Скажи, Мишель, тот человек, которого ты видела, - какие у него
были волосы? Длинные или короткие?

- Короткие, - тихо ответила девочка.

- Темные, как у меня, или светлые, как твои?

- Темные.

Лицо на экране обрело прическу.

- Такие? - поинтересовался Молдер.

Девочка молча кивнула.

Молдер прошелся по комнате, затем оперся на спинку кресла, в котором сидела
Мишель, и доверительно наклонился к девочке.

- А усов или бороды у него не было?

- Были.

- Усы?

- Да.

Гарри поколдовал над клавиатурой, и у лица на экране отросли черные усики
наподобие тех, какие носили модники в начале столетия.

- Такие?

Мишель слабо усмехнулась.

- Или такие? - Усики игриво изогнулись кверху.

Девочка засмеялась. Наконец-то в ней проявился обычный ребенок.

В этот миг по экрану ноутбука пробежала полоса, словно от электрического
разряда. Фоторобот преобразился: модные завитые усики исчезли, на их месте
возникли густые, коротко подстриженные усы. Да и само лицо стало немного
иным - менее типичным, более, что ли, резким.

Мишель подалась вперед.

- Что такое? - удивился Гарри. - Странно. Я даже до клавиш не дотрагивался.
Наверное, новая программа...

Молдер испытующе поглядел на него и снова повернулся к девочке.

- Смотри, Мишель. Такие были усы?

Девочка, уже успевшая вновь замкнуться в себе, медленно кивнула.

Синтия Бишоп пригласила Скалли в гостиную - просторную, с окнами до пола и
множеством цветов. Она предложила Скалли кресло, а сама уселась на диван.

- Не представляю, как она добралась до Баффало. Ведь это полчаса на поезде,
и до полицейского участка от вокзала неблизко... Знаете, когда я пришла
домой, миссис Доггерти была заперта в погребе. Я немедленно вызвала полицию.

- Кто такая миссис Доггерти? - уточнила Скалли.

- Няня Мишель. - Миссис Бишоп тяжело вздохнула. - Нынешняя няня. В этом
году мы сменили уже четверых. Каждая больше месяца не задерживается.

- А с чем это связано?

- С Мишель, - ответила миссис Бишоп после недолгой паузы.

Скалли покачала головой:

- Не понимаю.

Чувствовалось, что женщине слова даются с трудом.

- Мишель - ненормальная. Порой она меня пугает. Иногда я ловлю себя на
мысли: "Неужели она и вправду моя дочь?" Вы не представляете, как это
ужасно!

- Можно поподробнее? - Скалли намеренно взяла суровый тон. Посочувствуй она
миссис Бишоп - и та вполне может закатить истерику.

- Она совсем не такая, как другие дети. У нее нет друзей, она никогда не
улыбается, говорит, что видит то, чего не видят все остальные. Слышит
какие-то голоса... И еще одно... Пойдемте на улицу, я вам кое-что покажу.

Миссис Бишоп поднялась и направилась к двери. Скалли двинулась следом,
размышляя о том, что эта белокурая, красивая зрелой красотой женщина явно
находится на грани нервного срыва.

Идти пришлось недалеко. Мать Мишель остановилась у бассейна - пустого, если
не считать мелких лужиц дождевой воды на дне.

- Прошлым летом нам пришлось выкачать воду. Джим пытался научить Мишель
плавать, но... Как только она подходила к воде, у нее начинались судороги,
а кричала она так, что было слышно в соседнем квартале.

- Джим - это ваш муж? - спросила Скалли.

Миссис Бишоп скрестила руки на груди.

- Да. Бывший. Мы развелись.

Скалли кивнула, посмотрела на бассейн.

Тут из-за угла показался Молдер с листком бумаги в руках.

- Будьте добры, миссис Бишоп, взгляните, - сказал он, протягивая листок
женщине. - Мишель утверждает, что видела в полицейском участке вот этого
человека. Вы его не знаете?

Женщина покачала головой.

- Нет, я никогда его не видела.

- Еще она упомянула о некой Шейле. Кто это?

- Наверное, доктор Шейла Браун. Детский психиатр из клиники "Брайлин".
Мишель ходит к ней дважды в неделю.

Внезапно Молдер ощутил на себе чей-то тяжелый взгляд. Он поднял голову. Из
окна на него пристально смотрела Мишель. Встретившись с Молдером глазами,
девочка взмахнула рукой.

Спустя секунду к ногам агента опустился бумажный голубок. Молдер поднял его
и повертел в руках.

- Красивая штучка. То ли ястреб, то ли сокол...

- Журавль, - поправила миссис Бишоп. - Это оригами, японская фигурка из
бумаги.

- А где Мишель научилась их делать?

- Не знаю.

Скалли нахмурилась. Что же это за мать, которая ничего толком не знает о
собственном ребенке?

Гарри возился с компьютером в багажнике машины. Когда Молдер со Скалли
подошли к нему, он только-только вставил листок с фотороботом в приемное
отверстие факс-модема.

- Ты уже разослал фоторобот? - спросил Молдер.

- Уже, - лаконично ответил Линхарт.

- Хорошо. Отвези Скалли в контору, ладно? А я съезжу в клинику, потолкую с
доктором Браун.

- Вскрытие в семь часов, - напомнила Скалли.

- Успею. Да, проверь, пожалуйста, нет ли на теле Барбалы ожогов или иных
повреждении кожи.

С этими словами Молдер направился к своему "форду".

- Постой! С какой стати у него должны быть ожоги?

- С той, что психокинез обычно сопровождается мощными электрическими
разрядами.

Скалли замерла с открытым ртом.

- Посуди сама, - продолжал Молдер, - как еще маленькая девочка могла
выкинуть из окна здоровенного полицейского? Типичный психокинез. Он хлопнул
дверцей "форда". Скалли сокрушенно покачала головой.

Психиатрическая клиника "Брайлин"
Баффало, штат Нью-Йорк
Раииий вечер

Обстановку кабинета, по всей видимости, подбирали с таким расчетом, чтобы
она действовала на пациентов успокаивающе. Удобные кресла, в углу уютный
диванчик, на стенах пейзажи в желто-зеленых тонах. Над картинами -
светильники, как бы изливающие тепло и комфорт.

Доктор Шейла Браун, моложавая женщина лет сорока с хвостиком, сидевшая за
письменным столом, спиной к окну, вернула Молдеру листок с фотороботом и
покачала головой.

- Нет, я никогда его не видела.

Молдер поморщился. Свет из окна бил ему в глаза.

- А Мишель не могла его придумать?

- Вполне возможно. Видите ли, многие расстройства психики приводят к
усилению фантазии. Эмоциональный фон возрастает, причем настолько, что
иногда человек просто не выдерживает. У него происходит нечто вроде
раздвоения личности.

- Как при шизофрении? - уточнил Молдер.

Доктор Браун усмехнулась.

- Боюсь, заболевание Мишель гораздо серьезнее, агент Молдер. Для меня
первоо