латуру?  Я  давно
вышел из пионерского возраста.
   - А ты полюбопытствуй, - гася в пепельнице сигарету и легко поднимаясь со
стула, сказал  Караваев.  -  Обрати  внимание  на  статейку  про  МКАД.  Это
любопытно. Не берусь утверждать, но мне кажется, что тут есть какая-то связь
с  нашим  делом.  В  общем,  почитай,  подумай,  а  когда  надумаешь  что-то
конкретное - позвони. Встретимся, обсудим...  В  общем,  не  тушуйся,  Вадим
Александрович. Все на свете поправимо, кроме смерти.
   Когда он вышел, уверенно и  твердо  ступая  по  пушистому  ковру,  Севрук
первым делом полез в нижний ящик стола,  достал  хранившийся  там  коньяк  и
сделал богатырский глоток прямо из горлышка. Посидел, прислушиваясь к  своим
ощущениям,  подумал,  качнул  головой  и  снова  припал  к  бутылке,  как  к
материнской груди.
   Только  после  того  как  в  бутылке  осталось   чуть   больше   половины
содержимого, Вадим Севрук с видимым сожалением заткнул  горлышко  пробкой  и
убрал коньяк на место. Он закурил и принялся читать статью  Светлова,  хмуря
густые брови и играя каменными желваками на скулах.  Дочитав  до  конца,  он
смял газету и отшвырнул ее в  угол  кабинета.  Немного  посидев  неподвижно,
Севрук грохнул кулаком по столу и раздраженно ткнул указательным  пальцем  в
клавишу селектора.
   - Зайди, - бросил он секретарше. Через секунду та вошла, цокая по паркету
высокими каблучками и сдержанно сияя дежурной улыбкой.
   - Запри дверь,  -  скомандовал  Севрук.  Она  послушно  заперла  дверь  и
остановилась возле дальнего от Севрука конца  стола  для  заседаний,  ожидая
дальнейших приказаний.
   - Ну, чего стала? - грубо спросил Севрук, выбираясь из-за стола и на ходу
расстегивая ремень. - На старт!
   Секретарша,  не  проронив  ни   звука,   наклонилась,   упершись   широко
расставленными руками в крышку стола, и опустила голову, так что ее  светлые
волосы мягкой волной рассыпались по полированной поверхности. Севрук недаром
занимался ее дрессировкой: она четко знала, что подобные процедуры входят  в
круг ее прямых обязанностей, хотя и оплачиваются отдельно. Иногда это бывало
не лишено приятности, иногда.., ну, в общем, по-разному.
   Сегодня это было довольно болезненно и больше всего  напоминало  зверское
изнасилование - пожалуй, даже групповое.  Отведя  душу  и  более  или  менее
успокоившись, Севрук издал  напоследок  низкий  горловой  звук,  похожий  на
рычание, грубо оттолкнул секретаршу и, бросив на стол рядом с ее  наполовину
скрытым спутанными  волосами,  испачканным  размазавшейся  тушью  лицом  две
стодолларовых бумажки, отошел, застегивая брюки  и  заправляя  в  них  подол
рубашки.
   Его ждали дела.

Глава 12

   Вернувшись с озера, Юрий не пошел  в  редакцию,  ограничившись  тем,  что
отогнал ?каравеллу? в сервисный центр, где у него работали знакомые  ребята,
и попросил как следует проверить ходовую часть.
   Он был чертовски зол на Мирона. Обратная дорога отнюдь не показалась  ему
легче. Напротив, это  был  сущий  ад,  и,  выбравшись,  наконец,  на  ровный
асфальт, Юрий долго не мог поверить собственной удаче.
   - Добравшись домой на перекладных, он по дороге с троллейбусной остановки
зашел в магазин и купил бутылку ?универсального болеутолителя?, как  называл
водку неугомонный Серега Веригин. Юрий чувствовал, что сегодня ему без этого
не обойтись: он чересчур устал, был слишком раздражен  и  встревожен,  чтобы
провести вечер, мирно таращась в экран телевизора. Поездка к озеру  оставила
в его душе какой-то мутный осадок. Что-то было не так и с этим озером,  и  с
охотничьим домиком, и с его хозяином, который, затаившись где-то  в  кустах,
ждал, пока Юрий уедет обратно в город, и вообще со всей этой игрой в прятки.
Но что именно  его  встревожило,  Юрий  не  мог  понять,  как  ни  старался.
Перестать об этом думать у него тоже не получалось. Вот и выходило, что  без
бутылки тут  не  обойтись:  Юрию  вовсе  не  улыбалось  провести  всю  ночь,
ворочаясь в постели и строя предположения одно невероятнее другого.
   Вернувшись домой, он сунул бутылку в морозилку и отправился в душ,  чтобы
смыть с себя дорожную грязь и машинное масло. Отмыть последнее оказалось  не
так-то просто, но Юрий не спешил: он терпеть не мог теплую водку,  а  за  то
время, что он  плескался  в  душе,  его  бутылка  должна  была  как  следует
охладиться.
   Вместе с грязью  и  усталостью  утекла  в  канализацию  и  большая  часть
раздражения. В конце концов, Мирон мог искренне волноваться  за  Светлова  и
скорее всего предпринял эту игру в прятки, чтобы обезопасить  журналиста  от
возможных попыток свести с ним счеты. А что касается дороги к озеру, тут  уж
главный редактор ?Московского полдня? и вовсе был ни при чем: не  он  же,  в
конце концов, строил этот танкодром!
   Да и таинственный хозяин охотничьего  домика,  чья  манера  прятаться  от
гостей в кустах так насторожила Юрия,  мог  иметь  собственные  причины  для
странного поведения. Возможно, он  не  хотел  оказаться  замешанным  в  этой
истории или желал сохранить инкогнито,  а  может  быть,  действовал  так  по
просьбе Мирона.
   Юрий расставил на столе нехитрую закуску, торжественно водрузил  рядом  с
тарелкой отмытую до скрипа и протертую насухо рюмку и вдруг  обнаружил,  что
успокоился. ?Вот черт,  -  подумал  он.  -  А  у  меня  ведь  ?лекарство?  в
морозилке... Ну да ладно, не пропадать же добру! Тем более что по телевизору
наверняка показывают белиберду, которую  без  бутылки  смотреть  невозможно.
Разве что по одному из местных каналов расскажут  про  очередного  депутата,
пойманного  на  употреблении  наркотиков,  или  всплывет  еще   какой-нибудь
скандал. Веселый город - Москва! Ни одной недели не обходится бед  скандала!
А когда ничего подходящего под рукой нет, журналисты почешутся-почешутся,  а
потом, глядишь, и сами что-нибудь придумают. Вот  как  Мирон  со  Светловым,
например. Понять-то их можно: рейтинг надо поднимать,  тиражи  и  все  такое
прочее. Вот только тему они выбрали странную.  Неактуальную,  прямо  скажем,
тему. На месте тех, кого они пытаются обличать,  я  бы  даже  не  почесался.
Подумаешь, дорога на десять  сантиметров  уже!  Во-первых,  это  в  пределах
допуска,  а  во-вторых,  вон  сколько  времени  прошло.  Усохла  она,  ясно?
Скукожилась маленько, поизносилась от  трения...  Смешно?  А  шум  поднимать
из-за десяти сантиметров асфальтового покрытия не смешно? То-то же,  господа
представители прессы. Утритесь и шагайте искать сенсацию где-нибудь в другом
месте..."
   Он вынул из морозилки холодную, как большой  цилиндрический  кусок  льда,
бутылку и наполнил рюмку. Рюмка немедленно запотела, и Юрий с  удовольствием
потер руки. Эх, хорошо! Или мы не русские люди? Говорят, что в одиночку пьют
только законченные алкаши. Ну, положим, с этим можно поспорить. Не  желаю  я
сегодня размышлять на серьезные темы.  Желаю  быть  навеселе  и  подмигивать
хорошеньким дикторшам в телевизоре. Как в песне поется: я  была  навеселе  и
летала на метле. Вот так, господа журналисты. Вот интересно:  а  у  Светлова
там, на озере, выпивка есть? Плохо, если нету. Он  человек  общественный,  у
него от одиночества и избытка кислорода запросто может крыша поехать. Приеду
это я к нему через неделю, а он по соснам  скачет,  за  белками  гоняется...
Жуть!
   Он выудил из консервной банки  сочащуюся  прозрачным  маслом  шпротину  и
положил ее на  тарелку.  Потом  добавил  туда  же  пару  кружочков  копченой
колбасы, украсил все это пушистой веточкой укропа,  бросил  рядом  несколько
перышек зеленого лука и, предвкушая удовольствие, потянулся за рюмкой.
   Выпить ему не дали: в комнате зазвонил телефон. Он звонил  требовательно,
резко, и Юрий подумал: а, чтоб тебя! Нет, в самом деле, где  справедливость?
Человек устал и решил отдохнуть, а тут эта  штуковина...  И  ведь  наверняка
одно из двух: либо это Мирон,  не  дождавшись  моего  отчета  о  проделанной
работе, решил  лично  поинтересоваться,  в  чем  дело,  либо  кто-то  ошибся
номером. А не пошли бы вы к  черту,  ребята!  Надоест  же  вам  когда-нибудь
трезвонить! А если это Мирон, ему будет полезно немного понервничать.
   "Это Дергунов, -  решил  Юрий  и  едва  не  рассмеялся  вслух  от  такого
предположения.  -  Точно,  он!  Звонит,  чтобы  узнать,  когда  же   в   его
распоряжение предоставят автомобиль, чтобы  он  мог  проехать  на  нем  пару
километров и взять очередное интервью у  какого-нибудь  художника-неформала,
создающего неповторимые панно из наполненных разноцветной  масляной  краской
презервативов,  или  руководителя   областного   хора   гомосексуалистов   и
лесбиянок."
   Телефон звонил долго, но наконец затих, как уставший скандалить капризный
ребенок. ?Вот и молодец?, - мысленно  сказал  телефону  Юрий,  но  проклятый
аппарат немедленно принялся верещать снова.
   - " Да пропади ты пропадом! - громко сказал Юрий, но тут же  его  уколола
тревожная мысль: а вдруг это Светлов? Мобильник у него в кармане,  номер  он
знает, и если там стряслось что-то серьезное, то вряд ли  он  станет  терять
время, дозваниваясь Мирону. Потому что Мирон все равно пошлет туда меня...
   "Чепуха,  -  мысленно  сказал  он  себе.  -  Полная  чушь.  Я  становлюсь
мнительным, как беременная женщина. С чего бы это? Это Мирон, больше  просто
некому..."
   Он сорвал с телефона трубку, едва не  сбив  несчастный  аппарат  на  пол.
Истеричка, мысленно обругал он себя и почти крикнул в трубку:
   - Слушаю!
   - Алло, Юра? Юрий Алексеевич?
   Голос был женский. ?Кто  бы  это  мог  быть,  -  подумал  Юрий.  -  Мирон
отпадает: он у нас, помнится, мужчина... Дергунов тоже, и Димочка Светлов, и
вообще все мужики, которых я знаю. А  женщины  сюда  не  звонили  давненько.
Может быть, действительно ошиблись номером?  Бывают  же  совпадения.  Звонит
человек совершенно постороннему Юрию Алексеевичу, а  попадает  ко  мне.  Вот
такая неудача..."
   - Да, - сказал он и на всякий случай уточнил:
   - Филатов слушает.
   - Наконец-то! - воскликнул женский голос на том  конце  провода  с  таким
облегчением, что Юрию стало не по себе.
   "Ай-яй-яй, - подумал он, - как нехорошо получилось. Девушка переживает, а
я, поросенок  этакий,  трубку  не  беру...?  Впрочем,  веселое  и  несколько
фривольное настроение, вызванное видом запотевшей рюмки и копченой  колбаски
с  зеленым  лучком,  как-то  незаметно  улетучилось,  и  Юрий  снова  ощутил
нарастающую тревогу.
   - Добрый вечер, - с легкой запинкой поздоровался женский голос в  трубке.
- Это Лида вас беспокоит. Вы не...
   - Подождите, - сказал Юрий, которому было трудновато  вот  так,  с  ходу,
сообразить, с кем он разговаривает. - Какая Ли...  Ах,  Лида!  Здравствуйте,
Лидочка! Что случилось?
   Он отлично знал, что случилось.  Существовала  только  одна  причина,  по
которой Лидочка Маланьина  могла  звонить  ему  домой.  Причина  эта  сейчас
торчала на берегу одного лесного  озера  и,  наверное,  любовалась  закатом,
неторопливо покуривая и поплевывая в воду с причала. Лидочкин  голос  звенел
от тревоги, и Юрий подумал, что ему ничего не стоит  прямо  сейчас  взять  и
успокоить эту девчонку, сказав  ей,  что  с  ее  ненаглядным  все  в  полном
порядке. Но он тут же вспомнил Мирона и  данное  ему  обещание  помалкивать.
?Вот черт?, - подумал Юрий. Давая это обещание,  он  как-то  не  вспомнил  о
Лидочке, а вспомнить о ней стоило, пожалуй, в первую очередь. Уж  она-то  во
всей этой истории была абсолютно не виновата - как говорится,  ни  сном,  ни
духом.
   "Трах-тарарах, - подумал он, - врать-то я как раз и не умею! Мне это  сто
раз говорили самые разные люди, да я и сам в  этом  неоднократно  убеждался.
Впрочем, врать по телефону, наверное, все-таки легче, потому  что  не  видно
лица того, кому врешь. Вот сейчас и попробуем."
   - Вы не знаете, куда подевался Дима? - спросила  Лидочка.  Она  старалась
говорить спокойно, но голос у нее предательски звенел, как сильно  натянутая
струна: того и гляди, дзынькнет и порвется пополам. - Его нет ни дома, ни на
работе, а тут ходят какие-то странные слухи...
   - Какие слухи?
   - Ой, разные. Я даже  повторять  боюсь  -  а  вдруг  сбудется?  Я  просто
подумала: а вдруг вы знаете? Ну, мало ли что... У вас с ним..,  как  бы  это
сказать...
   - Да уж скажите как-нибудь, -  предложил  Юрий,  чтобы  выиграть  немного
времени. Мозг его лихорадочно метался в поисках выхода: что же ей  ответить?
Что сказать-то?
   - Ну, он был перед вами... Он был перед вами сильно виноват...
   - Стоп, - прервал ее Юрий. - Это кто же вам такое сказал?
   - Он сам. Он очень переживал, только виду не показывал. Знаете...
   - Ясно, - сказал Юрий. - За это с  него  все  грехи  долой.  Погодите-ка,
Лида. Вы что  же,  решили,  что  я  мог  его..,  гм..,  мог  попытаться  ему
отомстить?
   - Я не знаю, - растерянно сказала Лидочка. -  Правда,  не  знаю.  А  что,
по-вашему, я должна была решить, если его нигде нет с самого утра?
   - Да что угодно, - сказал Юрий, - только не это. Нет, ну  в  самом  деле,
обидно же! Да что я вам, Бармалей какой-нибудь, что ли? Это ж надо  было  до
такого додуматься!
   Он разорялся на эту тему еще некоторое  время  -  до  тех  пор,  пока  не
услышал в трубке всхлипывания.
   - Лидочка, - уже совершенно другим голосом заговорил он в  трубку,  -  ну
что вы, в самом деле? Слухи, говорите? Плюньте на слухи! Вы же  журналист  и
должны уметь  отделять  правду  от  вымысла.  И  Дима  тоже,  между  прочим,
журналист. Он мог пойти по какому-нибудь следу и так замотаться, что  просто
забыл позвонить. Вы же его знаете!
   - В том-то и дело, что знаю! - теперь уже откровенно  рыдая  в  голос,  с
трудом выговорила Лидочка. - Он никогда так не поступает. Если он опаздывает
или вообще не может со мной  встретиться,  он  обязательно  найдет  минутку,
чтобы позвонить. Обязательно, слышите?! А тут такое говорят.., такое...
   - Да что говорят-то? Перестаньте реветь и объясните толком, в чем дело!
   Грубость  подействовала  на  Лидочку,  как  ушат   холодной   воды.   Она
действительно перестала рыдать.
   - А вы включите телевизор, - сказала она сухо, - и сами послушайте.
   И бросила трубку.
   "Уж лучше бы она продолжала плакать, - подумал Юрий. - Хотя о чем это  я?
Пусть уж лучше злится на меня. Тем более что злиться на меня  есть  за  что.
Ну, Мирон. Ну, Мирон! Я тебе, змею поганому, этого не забуду. Девчонку-то вы
за что мучите? А у него, у Димочки,  еще  ведь  и  мама  имеется.  Психолог.
Неужели они и маме ничего не сказали?  Да,  так  что  там  у  нас  такое  по
телевизору?"
   Он вернулся на кухню, на всякий  случай  прихватив  с  собой  телефон,  и
уселся на свое любимое место в углу окна,  нашаривая  на  подоконнике  пульт
дистанционного управления.
   По местному каналу как раз передавали новости.
   "Как по заказу, - подумал Юрий. - Ну, что у нас там стряслось?"
   В глубине души он боялся увидеть репортаж, снятый в охотничьем домике  на
озере - свеженький, с пылу с жару  репортаж,  до  отказа  набитый  кровавыми
подробностями злодейского убийства.
   Ничего подобного он, однако,  не  увидел.  Вместо  знакомой  панорамы  на
экране возникла миловидная  дикторша,  старательно  считывавшая  с  монитора
текст информационного сообщения.
   -  ..журналист   Дмитрий   Светлов.   Коллеги   исчезнувшего   журналиста
подозревают, что к похищению причастны лица, чьи интересы были  затронуты  в
последней публикации Светлова, посвященной предполагаемым  злоупотреблениям,
которые  имели   место   во   время   строительства   Московской   кольцевой
автомагистрали...
   - Чего-чего? - переспросил Юрий, словно надеялся и впрямь получить ответ.
- Какое еще похищение? С ума вы все посходили, что ли?
   Не отдавая себе отчет в собственных действиях, он протянул руку и  рывком
выплеснул в рот водку. Никакого вкуса он так и не почувствовал, но  зачем-то
затолкал в рот пучок зеленого лука и принялся с хрустом жевать.  Этот  хруст
мешал слушать, и Юрий прибавил громкость.
   -  ..главный  редактор  еженедельника  ?Московский   полдень?,   где   до
вчерашнего дня работал Дмитрий Светлов, Игорь Миронов. Вам слово, Игорь.
   На экране возникло хмуро-озабоченное лицо Мирона.  Съемка  происходила  в
его кабинете, и по положению солнца Юрию показалось, что интервью  у  Мирона
брали часа в два пополудни плюс-минус час, то есть  фактически  почти  сразу
после того, как Юрий со Светловым покинули Москву.
   - Во-первых, я должен уточнить, - сказал Мирон, подчеркивая  каждое  свое
слово рубящими жестами руки, в которой дымилась сигарета. - Дима Светлов  не
работал, а работает в нашей редакции. Мне не хотелось бы говорить  о  нем  в
прошедшем времени.
   - Извините, - сказал корреспондент, плечо  которого  виднелось  в  правом
углу кадра.
   - Далее, - продолжал Мирон, придерживаясь все той же  угрюмо-мужественной
манеры. - О похищении нам стало  известно  буквально  два  часа  назад.  Нам
сообщили об этом  по  телефону.  Позвонили  сюда,  в  редакцию,  и  какой-то
подонок.., простите.., какой-то незнакомый голос сказал, что Светлов похищен
и  искать  его  бесполезно.  Никаких  условий  освобождения  нашего  коллеги
похитители не выдвигали. Я думаю, что этот акт предпринят с целью устрашения
сотрудников нашей редакции, а также всех, кому дороги свобода слова и другие
демократические свободы. Полагаю, что это печальное событие связано с  одной
из последних публикаций Дмитрия.., возможно, самой последней, где  он  снова
поднял благополучно замятый властями  вопрос  о  хищениях  на  строительстве
МКАД.  Видимо,  кому-то  это  очень  не   нравится.   Я   должен   со   всей
ответственностью заявить, что, если наш коллега  Дмитрий  Светлов  не  будет
освобожден в течение  ближайших  суток,  мы  опубликуем  имеющиеся  в  нашем
распоряжении материалы и списки заинтересованных лиц. Мы не позволим...
   Он продолжал что-то  говорить,  упоминая  фамилии  Холодова,  Листьева  и
других мучеников за свободу слова, но Юрий перестал его слушать. Поначалу он
даже растерялся: как же так? Кто же это так пошутил над нашим Мироном?  Если
Светлова похитили, то где же, по мнению Мирона, нахожусь я? Или  это  я  его
похитил? Гнусный наймит душителей свободы  слова  Юрий  Филатов,  в  прошлом
офицер  воздушно-десантных  войск,  ветеран  позорной  Афганской   кампании,
продажный водитель редакционного микроавтобуса... Так, что ли, получается?
   С горя он тяпнул еще  одну  рюмку  водки,  и  в  голове  у  него  немного
прояснилось. ?Эге, - подумал Юрий, - вот это провокация!  Статейка-то  вышла
слабенькая, вот они, значит, и усилили эффект... Первая  заповедь  ?желтого?
журналиста: если сенсации нет, создай ее сам. Но каковы стервецы! Интересно,
вместе они это придумали или Мирон действует  у  Светлова  за  спиной?  Ему,
Мирону, конечно, было бы проще провернуть это дельце в паре с  Димочкой,  но
тут есть некоторые обстоятельства... Например, мама-психолог. Либо ее  нужно
было посвятить во все, и тогда она бы наверняка не одобрила своего  сыночка,
либо не говорить ей вообще ничего, что чревато сердечным приступом.  А  если
прибавить сюда перепуганную до обморока Лидочку,  то  Димочка  наш  выглядит
порядочной сволочью, чего о нем, в общем-то, не скажешь.
   Но Мирон-то каков! Ах, Мирон, Мирон... А что, если он обстряпал  все  это
сам? Удалил Светлова  из  города  -  наплел  ему  что-нибудь  про  звонки  с
угрозами, про меры предосторожности, про черта с  рогами  -  и,  стоило  нам
уехать, устроил бучу. А в этом  охотничьем  домике,  между  прочим,  нет  ни
радио, ни телевизора, ни даже  электричества,  так  что  новостей  про  себя
Светлов не узнает, пока ему их кто-нибудь не расскажет. Телефонная  связь  с
ним есть только у Мирона, а он вряд ли станет  раздавать  направо  и  налево
Димочкин номерок."
   Юрий твердой рукой наполнил рюмку и выпил ее до дна - на сей  раз  вполне
сознательно, стремясь  забить  отвратительный  привкус  какой-то  тухлят