без  соплей и длинных писем,  но  чтобы  до
гроба, до зубов.., в общем, за нас, мужики!
      Охранник  с  огромным  синяком на  челюсти  неуверенно
поднес  к  губам наполненный янтарным скотчем стакан,  резко
выдохнул  в  сторону и стал пить виски, как  воду,  большими
шумными  глотками.  Лену передернуло. Юрий  улыбнулся  ей  и
перевел взгляд на Арцыбашева.
      -  За  дружбу,  - бесцветным голосом  повторил  тот  и
пригубил  виски,  бросив  быстрый  взгляд  на  балкон   дома
напротив.
      Юрий  со скрипом потер ладонью небритую щеку, повертел
полный  стакан  перед лицом и, не прикоснувшись  к  напитку,
поставил  его на стол. Арцыбашев опять метнул острый  взгляд
через улицу.
     - Что ты там увидел? - спросил Юрий. - Голую бабу?
     Арцыбашев фыркнул.
      - Скажешь тоже... Просто беспокоюсь. Заметит тебя кто-
нибудь, позвонит в ментовку, вот и не успеешь сдаться...
      -  А я забаррикадируюсь в квартире, скажу, что вы  мои
заложники, и буду отстреливаться до последнего патрона...  У
меня много патронов, - доверительно сообщил он позеленевшему
охраннику. Охранник вздрогнул и залпом допил виски. -  Налей
папаше еще, Женька, не будь жлобом.
      Арцыбашев  потянулся к бутылке, продолжая смотреть  на
дом  напротив. Лена вдруг издала странный звук -  поулусмех,
полувсхлип - и ломким, как сухая трава, голосом сказала:
     - Хватит.
      -  Хватит  так  хватит, - устало  согласился  Юрий.  -
Хватит,  Цыба.  Не смотри туда, не на что  там  смотреть.  И
ждать тебе оттуда нечего, поверь.
      -  Не  понял, - медленно сказал Арцыбашев. Пальцы  его
правой  руки  вцепились в воротник халата и  поползли  вниз,
нервно перебирая полосатую ткань.
      -  Я,  брат, тоже поначалу ничего не понял,  -  сказал
^рий,  тяжело  вставая и обходя стол. Арцыбашев  отступил  к
балконной двери, продолжая теребить халат. Его рука была уже
совсем  недалеко  от пояса, чуть выше того  места,  где  под
тканью  халата угадывалось странное утолщение.  -  А  только
дурак не тот, кто чего-то не знает, а тот, кто считает  себя
умнее всех. Четыре с половиной миллиона... Отец, - обратился
он  к  охраннику,  -  что  бы  ты  стал  делать  с  четырьмя
миллионами баксов?
     Ничего не понимающий охранник растерянно развел руками.
     - Не знаешь, - вздохнул Юрий. - И я не знаю.
      А  вот он, - он кивнул в сторону Арцыбашева, - похоже,
знает.
      Он  продолжал  наступать  на  банкира,  тесня  того  в
комнату.  Арцыбашев оскалил зубы и остановился, -  Догадался
все-таки, - процедил он. - Быстро же ты поумнел...
     - Научили добрые люди, - сказал Юрий.
      -  Слушай,  Филарет,  -  тон  Арцыбашева  вдруг  снова
сделался дружеским. - На кой черт нам все это нужно? Мы же с
тобой друзья. Всегда у нас с тобой все было пополам..,  даже
Ленка,  Не кривись, не кривись. Что же я, по-твоему, слепой?
Давай так: бабки пополам, Ленку можешь забирать себе..,  все
равно  она  давно намыливается уйти. Отдашь  за  нее  двести
пятьдесят  штук,  чтобы  по справедливости..,  а  можешь  не
отдавать. Ты ведь за нее жизнью рисковал, а я нет...
     - Мразь! - сказала Лена. - Убей его, Юра.
      -  Вон  как  ты заговорила! - воскликнул Арцыбашев.  -
Убей... Без меня вам денег не видать как своих ушей. Да и со
мной... - Он вдруг рванул из-под халата огромный, казавшийся
нелепым  и  бутафорским шестизарядный револьвер  конструкции
полковника Кольта и одним неуловимым движением взвел курок.
      -  Подыхайте,  твари! - визгливо  выкрикнул  он.  Юрий
ударил его по руке, и револьвер выстрелил в пол.
     В следующее мгновение "кольт" полетел в одну сторону, а
банкир  Арцыбашев  - в другую, прямо на  стоявшие  у  камина
рыцарские латы. Длинное копье с деревянным стуком  упало  на
пол,  волнистый двуручный меч с лязгом ударился  о  каминную
решетку.  Латы  накренились  и упали  с  жестяным  грохотом,
рассыпаясь  в  падении,  сверкая  полированным  металлом   и
разбрасывая   вокруг   тугие  пачки   стодолларовых   купюр.
Арцыбашев потерял равновесие и рухнул в эту бумажно-жестяную
груду.
      Юрий  бросил  короткий  взгляд  на  охранника.  Тот  с
отчетливым  стуком захлопнул рот, и в глазах  его  появилось
выражение  заинтересованности, с которым  кошка  смотрит  на
высунувшуюся из норки мышь. "Папаша" явно провел молодость в
органах  и с ходу вник в суть происходящего. Он начал  боком
продвигаться вдоль стены к дверям. Юрий поймал его за  рукав
и толкнул на диван.
      -  Еще чего, - сказал он. - Успеешь накапать. Охранник
послушно  сел,  сложив руки на коленях.  Юрий  посмотрел  на
Лену. Лена с непонятным выражением разглядывала валявшуюся у
камина  расползающуюся  груду денег,  в  которой  копошился,
пытаясь  подняться  на ноги, ее законный супруг.  Потом  она
перевела взгляд на Юрия. Их глаза встретились. Лена медленно
/.$.h+    к  нему,  слегка  задев  бедром  край  стеклянного
столика.
      - Юра, - сказала она. - Этих денег нам хватит до конца
жизни.  Мы  будем  жить в коттедже у  моря  и  каждый  вечер
слушать,  как  оно  шумит.  Я  буду  обнимать  тебя  крепко-
крепко... Ты знаешь, как я умею это делать. Просто убей  эту
мразь,  иначе  он  никогда не оставит нас  в  покое.  Он  же
пытался убить тебя...
       Юрий   посмотрел  на  Арцыбашева.  Цыба  уже   стоял,
покачиваясь и держась рукой за край каминной полки. Глаза  у
него были мутные, словно банкир Арцыбашев опять надрался  до
беспамятства,  как во время их первой после  долгой  разлуки
встречи. Юрий снова повернулся к Лене.
      -  Допустим,  - сказал он. - А что делать  с  ним?  Он
кивнул  на охранника, который сжался на диване и старательно
делал вид, что ничего не видит и не слышит.
      -  С ним? - переспросила Лена. - Что ж, тут ничего  не
поделаешь...  Но он же просто слизняк! Он никто,  понимаешь?
Что есть он, что нет его - какая разница?
      -  Хорошо, - медленно сказал Юрий. - Тогда сделай  это
сама.
     - Я? Ты хочешь, чтобы это сделала я?
      - Я хочу, чтобы ты попробовала, каково на вкус то, чем
ты пытаешься накормить меня. Дать тебе пистолет?
      -  Не  надо, - сказала Лена. - Ты правда этого хочешь?
Что ж, я готова.
      Она  медленно наклонилась и подобрала с пола револьвер
Арцыбашева. Древний "кольт" был тяжел для нее, и ей пришлось
держать  его  двумя руками. Охранник упал  на  колени  возле
дивана, бормоча что-то о больной жене и троих детях, но Лена
не смотрела на него - ее взгляд был прикован к Юрию.
      - Я готова, - одними губами повторила она. Краем глаза
Юрий  заметил движение возле камина и выхватил  из-за  пояса
"маузер"   всего  за  долю  секунды  до  того,  как   старый
ковбойский  "кольт"  оглушительно бабахнул,  окутав  комнату
облаком   дыма.  Юрий  выстрелил  в  ответ,   и   Арцыбашев,
скорчившись,  упал  в  камин,  взметнув  облачко  невесомого
сероватого пепла.
     - Эх ты, Цыба, - грустно сказал Юрий, опуская пистолет.
- Опять промазал.
      Позади него раздался глухой стук. Он резко обернулся и
увидел,    что   Лена   медленно   опускается   на   колени,
неестественно  перекосившись влево. Выпавший  из  ослабевших
пальцев  револьвер валялся у ее ног. Юрий подхватил  ее  под
мышки и бережно уложил на диван, оттолкнув все еще стоявшего
на коленях охранника.
      - "Скорую", быстро! - рявкнул он. Охранник вскочил, но
вдруг остановился.
     - Ну?! - зарычал Юрий.
      -  Чего  там,  -  с  неожиданным  спокойствием  сказал
охранник. - Какая тут "скорая"?
      Юрий  посмотрел на лежавшую Лену и понял, что он прав.
Тогда  он взял сигарету, закурил и сел на пол возле  дивана,
вытянув перед собой кровоточащую ногу и положив пистолет  на
*.+%-.  здоровой. Докурив сигарету до фильтра, он  дотянулся
до  стола,  взял  с  него  пачку  и  снова  закурил.  Где-то
возбужденно  бубнил  в  телефон охранник,  вызывая  милицию.
Потом  он  замолчал, вернулся в комнату, присел  на  краешек
кресла и стал смотреть на Юрия.

                             ***

      ...Через  час небо затянули сплошные серые тучи,  а  к
вечеру  пошел  моросящий  дождь, который  ближе  к  полуночи
превратился  в ливень. Надув непогоду, ветер улегся,  словно
его и не было. Лежа на больничной койке и глядя в темноту за
окном, Юрий слушал шум дождя и думал, что, возможно, все еще
наладится и будет хорошо - если не завтра, то когда-нибудь.




   Андрей ВОРОНИН
   ФАЯНСОВЫЙ ЧЕРЕП


   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru

Анонс

   В этой книге читатель встретится с бывшим инкассатором  Юрием  Филатовым,
знакомым читателям по предыдущим книгам Андрея Воронина. Бывшему  десантнику
придется столкнуться  на  этот  раз  с  новорусскими  аферистами  крупнейшей
строительной компании Москвы.

Глава 1

   Алитет Голобородько легко спустился по  лестнице,  держа  в  правой  руке
пластиковый  чемодан  средних  размеров  темно-серого  цвета.  Он   (Алитет,
конечно, а не чемодан) был  невысоким,  широкоплечим  и  стройным  человеком
двадцати девяти лет от роду, выглядевшим лет на пять моложе своего возраста.
Одевался  он  как  молодой  банкир  в   расцвете   карьеры   или   наследник
какого-нибудь  олигарха:  длинное,   почти   до   пят   кашемировое   пальто
безупречного  покроя,  белоснежный  шарф  со  свободно  свисающими  концами,
ботинки с плоскими квадратными носами и мягкая широкополая  шляпа  придавали
ему вид человека, который с успехом компенсирует отсутствие  вкуса  наличием
шальных денег. Впечатление немного  смазывала  курчавая  рыжеватая  бородка,
которая скрывала твердо очерченный подбородок Алитета и  смотрелась  на  нем
так же уместно, как седло на спине дойной коровы.
   Кубанский казак Петр Голобородько был впечатлительным человеком и  назвал
единственного сына в честь героя своей любимой книги ?Алитет уходит в горы?.
Это имечко было для Алитета Петровича сущим проклятием, поскольку  неизменно
вызывало у окружающих кривые улыбки, а порой и откровенный  идиотский  смех.
Впрочем, на золотой Кубани, где  родители  сплошь  и  рядом  называли  своих
любимых  чад  Снежанами,  Альбертами  и  Анжеликами  (причем  последнее  имя
произносилось, как правило, через ?д? - ?Анджела?), пережить это было совсем
несложно. Иное дело - Москва! Если бы не сумасшедшие  деньги,  которыми  был
буквально набит этот бешеный город, Алитет  Голобородько  не  задержался  бы
здесь ни на день.
   Москва активно не нравилась Алитету, но он прожил  здесь  больше  года  -
один год, два месяца и четыре дня, если быть точным.  На  то  имелись  свои,
весьма уважительные причины, и теперь, покидая этот  чужой  неуютный  город,
Алитет Голобородько чувствовал себя примерно так же, как,  наверное,  должен
был чувствовать Геракл, возвращаясь домой после очередного подвига.
   То,  что  сделал  молодой,  до  недавнего  времени  никому  не  известный
архитектор с  Кубани,  действительно  можно  было  назвать  профессиональным
подвигом. Впрочем, сам Алитет Петрович воспринял в одночасье свалившиеся  на
него богатство и славу как должное - ни больше ни меньше.  В  конце  концов,
больше года назад  он  отправился  в  Москву,  имея  в  виду  именно  это  -
богатство, славу и блестящую карьеру.  С  незапамятных  времен  неисчислимые
сонмы честолюбивых молодых людей  тянутся  из  захолустья  на  свет  больших
городов, чтобы сыграть с судьбой в рулетку. Алитет Голобородько был одним из
тех, кому повезло в этой нечистой игре, и  теперь  он  покидал  Москву,  как
говорили древние греки, со щитом - даже, если угодно, с двумя щитами.
   Спускаясь  по  лестнице  с  полупустым  чемоданом  в  руке,  Голобородько
улыбался, и в его улыбке можно было без труда разглядеть пренебрежение.  Ему
пришлось целый год вкалывать без  выходных,  глуша  себя  лошадиными  дозами
никотина и кофе, но он все же сорвал банк, голыми  руками  проломив  толстую
каменную стену, которая преграждала скромному пареньку из провинции  путь  к
сияющим вершинам богатства и славы. Теперь этот путь лежал перед ним во всей
своей  красе  -  ровный,  без  единого  ухаба,   широкий   и   прямой,   как
супермодерновая автострада. Оставалось лишь пройти этот путь, и Голобородько
не сомневался,  что  справится:  ведь  самый  сложный  участок  благополучно
остался позади.
   Он приехал в Москву, не имея за душой ничего, кроме диплома архитектора и
горячего желания в корне изменить свою жизнь. Страшно было даже  подумать  о
том, что  впереди  его  ожидало  лишь  рутинное  проектирование  коровников,
коттеджей на две семьи и, в самой отдаленной перспективе, быть может,  место
главного архитектора  в  каком-нибудь  пыльном  райцентре.  Именно  поэтому,
прочитав в одной из центральных  газет  объявление  о  том,  что  московская
строительная фирма нуждается в услугах  архитектора,  Алитет  бросил  все  и
подался в столицу. Все вокруг считали это безумием, да так оно, наверное,  и
было. ?Опомнись, - говорили ему, - что ты делаешь?!  Неужто  в  Москве  мало
голодных архитекторов? Неужели ты думаешь, что это место будет  ждать,  пока
ты доберешься до Москвы? С чего ты  взял,  что  тебя  примут?  И  кто  может
гарантировать, что тебя не обманут? Москва слезам не верит, а  еще  говорят,
что она  любого  нагнет...  Что,  в  конце  концов,  ты  о  себе  возомнил?!
Давай-давай! Прокатись, развейся. А мы подождем  и  посмотрим.  Посмотрим  и
посмеемся, когда ты вернешься оттуда с вывернутыми наизнанку карманами  и  с
отпечатком ботинка на заднице..."
   "Да, - подумал Голобородько, поудобнее перехватывая полупустой чемодан. -
Было бы очень даже неплохо вернуться сейчас в родной  пыльный  городишко  за
баранкой новенького ?мерседеса? - просто для  того,  чтобы  посмотреть,  как
вытянутся все эти рожи, как позеленеют от лютой зависти. Чтобы  понаблюдать,
как они давятся  его  угощением,  и  послушать  их  вымученные  комплименты,
произносимые дрожащими от унижения и злости голосами."
   Это  было  бы  просто  чудесно,  и  ради   такого   удовольствия   Алитет
Голобородько, так и быть, закрыл бы глаза на мелочность  подобного  дешевого
самоутверждения. В  конце  концов,  шпильки,  которые  подпускали  друзья  и
коллеги перед его отъездом в Москву, тоже были мелкими и дешевыми. В них уже
тогда сквозила плохо замаскированная зависть и  подленькое  опасение:  ну  а
вдруг у этого молодого самоуверенного нахала что-нибудь  получится?  И  ведь
получилось! Да так, что у него у самого до сих пор  голова  кружится...  Так
что вернуться и тыкнуть бывших друзей  и  коллег  носами  в  их  собственное
дерьмо было бы привлекательно. Голобородько так бы и поступил,  если  бы  не
подписанный год назад контракт.
   Да, контракт... Вспомнив  об  этой  бумаге,  Голобородько  ухмыльнулся  и
дернул  плечом.  Помнится,  впервые   ознакомившись   с   этим   пространным
документом, он слегка обалдел. Было совершенно невозможно понять, кто  здесь
все-таки дурак - юрист, составивший контракт, руководство фирмы, которое его
одобрило, или сам Голобородько, первым побуждением  которого  было  поскорее
подмахнуть эту анекдотическую бумаженцию, пока начальство не передумало.
   Во-первых, зарплата - две с половиной тысячи ?зеленых? в месяц, что  само
по себе на целых полторы тысячи превосходило самые смелые мечты.  Во-вторых,
премия в триста тысяч долларов, когда работа будет  успешно  завершена.  Под
успешным завершением работы подразумевалась победа в конкурсе  архитектурных
проектов, объявленном правительством  Москвы.  Голобородько  отнюдь  не  был
уверен в том, что справится с такой  грандиозной  задачей,  но  соблазн  был
настолько велик, да и обещанная зарплата грела душу сама по себе, без всяких
премий. К тому же к зарплате прилагался служебный автомобиль,  трехкомнатная
квартира недалеко от центра и - отдельно - оборудованная по последнему слову
техники мастерская, в которой сам бог велел творить.
   И наконец, последняя приманка - Америка. Да-да, именно Америка, в  смысле
- Соединенные Штаты. Прочтя пункт контракта, который обязывал его  в  случае
победы  в  конкурсе  принять  назначение  на  работу   в   расположенном   в
Сан-Франциско  филиале  фирмы,  Голобородько  сначала  выпучил   на   своего
работодателя глаза, а потом, когда немного пришел в себя, хитро  прищурился.
Впрочем,  по-своему  Алитет  Петрович  был  очень  даже  неглуп,  и  поэтому
прищурился  он  только  мысленно,  про  себя  сказав:  ?Эге!?.  Несмотря  на
провинциальное воспитание и неконтролируемый восторг, в который привели  его
внезапно развернувшиеся  перспективы,  молодой  архитектор  из  глубинки  не
забывал о том, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.  Такие  условия
способны, по его мнению, соблазнить и более именитого архитектора. Это могло
означать только одно: где-то в многочисленных пунктах и параграфах контракта
скрывался подвох.
   Голобородько перечитал контракт четырежды,  чуть  ли  не  пробуя  на  зуб
каждую букву. Сидевший напротив  него  человек,  которого  Алитет  про  себя
именовал ?новорусской задницей?, не торопил его. Напротив, придирчивость,  с
которой Голобородько изучал документ, казалось, вызывала у  него  одобрение.
Закончив читать, Голобородько пришел к выводу, что в самом контракте никаких
подводных камней нет. Если здесь и был какой-то  подвох,  то  он  содержался
скорее в работе, которой ему предстояло заняться, нежели в  условиях  найма.
Хитро поглядев на хозяина кабинета, Алитет отложил  бумаги  на  край  стола,
откинулся в глубокое кожаное кресло и с независимым видом  положил  ногу  на
ногу. Хозяин курил, благожелательно  поглядывая  на  Голобородько.  Негромко
шелестел кондиционер, вытягивая из комнаты табачный  дым,  на  широком  окне
слегка  колыхались  вертикальные  жалюзи,  матовые  потолочные   светильники
отражались в навощенном паркете цвета спелой дыни, заливая помещение  мягким
белым светом, почти неотличимым от дневного.
   - Ну, - сказал Алитет Петрович, немного  стесняясь  своего  неистребимого
кубанского акцента, - а теперь скажите, где тут собака зарыта.
   - Собака? - заломив бровь, удивился хозяин кабинета. Впрочем, удивился он
как-то лениво и неубедительно. - Что, собственно, вы имеете в виду?
   - Я, собственно, имею в виду вот это,  -  сказал  Голобородько  и  твердо
постучал согнутым указательным пальцем по последней  странице  лежавшего  на
столе  контракта.  Звук  получился  глухой   и   какой-то   неуместный,   но
Голобородько не обратил на это  внимания.  Ему  был  до  зарезу  нужен  этот
контракт, но ему хотелось знать, чего от него потребуют взамен. -  Этот  ваш
контракт... - продолжал он, демонстративно морщась. - Мягко стелете. Давайте
начистоту: в чем тут подвох?
   Хозяин кабинета усмехнулся. Алитет Голобородько подумал,  что  дорого  бы
отдал за то, чтобы научиться усмехаться вот так же -  тонко,  иронично  и  с
сознанием  своего  полного  превосходства.  Тем  же  вечером  он   попытался
отработать такую усмешку перед зеркалом, но, сколько ни тренировался, у него
получалась в лучшем случае ухмылка жизнерадостного  идиота,  а  в  худшем  -
оскал какого-то маньяка.
   - Приятно иметь дело с умным человеком, - сказал хозяин.  Это  прозвучало
так,  что  Голобородько  так  и  подмывало  поверить  в  то,   что   хозяину
действительно приятно. Алитет, однако, на эту удочку не попался и еще больше
навострил  уши.  -  Вы  курите,  Алитет  Петрович,  не  стесняйтесь.  Угодно
сигарету? Берите, это хорошие.
   Голобородько взял сигарету из протянутого  хозяином  тонкого  серебряного
портсигара,  закурил  от  настольной  зажигалки  и  стал  смолить   длинными
затяжками, не чувствуя никакого  вкуса,  хотя  сигарета  действительно  была
хорошая, дорогая. В голове  у  него  колесом  вертелась  безумная  карусель:
квартира - мастерская - машина - зарплата  -  премия  -  Штаты...  И  снова:
Сан-Франциско - премия - карьера - зарплата - машина - квартира... Но в  чем
дело? Откуда этот золотой дождь?
   - Начистоту так начистоту, - продолжал хозяин, небрежным и