рчибальд Артурович,  с
негромким  стуком кладя на стол зажигалку. -  Но  я  с  вами
абсолютно  согласен: это действительно  какая-то  чепуха,  и
`  '.!` blao в ней предстоит вашему супругу, поскольку мешки
с  бумагой загрузили в автомобиль в одном из подчиненных ему
филиалов  банка.  Именно  поэтому я  пригласил  вас  немного
погостить   у  меня:  присутствие  такой  красивой   женщины
неминуемо   отвлекло   бы   Евгения   Дмитриевича   от   его
первоочередной задачи. Вы меня понимаете?
     - Я вас отлично понимаю, - сказала Лена, думая о своем.
- Вы взяли меня в качестве заложницы, не так ли?
      -  Ну,  я  бы  не  стал  так выражаться,  -  Арчибальд
Артурович  усмехнулся и тоже закурил, - но суть вы  ухватили
верно.
      - И что будет, если мой муж в ближайшее время не.., не
найдет ваши деньги?
      Лена хотела сказать "не вернет", но в последний момент
решила немного изменить формулировку. Для нее в этом деле не
было  никаких темных мест, хотя она и слышала о нем впервые:
деньги, вне всякого сомнения, взял Арцыбашев, и взял  совсем
не  для  того, чтобы на следующий день вернуть владельцу.  А
Филарет...  Он  еще  жив,  наверное,  но  спасти   его   уже
невозможно. Лене хотелось заплакать - по-бабьи, в  голос,  -
но плакать было нельзя.
      -  А  вы  считаете,  что такое возможно?  -  вкрадчиво
спросил Арчибальд Артурович.
      Занятая своими мыслями, Лена не сразу поняла,  что  он
имеет  в виду, но потом спохватилась: ну да, конечно же,  он
опять про свои деньги...
      -  Откуда  мне знать? - равнодушно сказала  она.  -  Я
никогда не лезу в дела мужа. Единственное, что я знаю точно,
это  что он - не волшебник. Если сумма настолько велика, что
он не сможет покрыть ее из собственного кармана...
     - Это вряд ли, - вставил Арчибальд Артурович.
      - ..Тогда, может быть, и не найдет, - закончила она. -
Именно  поэтому я хочу знать, что вы намерены предпринять  в
таком случае.
      -  А  вы  уверены, что действительно хотите  знать?  -
Арчибальд  Артурович  на секунду замолчал,  прислушиваясь  к
раздавшемуся где-то в глубине здания глухому шуму, но шум не
повторился, и он снова повернул к Лене насмешливое  лицо.  -
Боюсь,   что   в  таком  случае  мое  гостеприимство   может
показаться вам несколько.., э.., обременительным и  даже,  я
бы  сказал,  болезненным. Если к вечеру деньги не  отыщутся,
вас ждет много неприятных минут, уважаемая Елена Павловна. И
вас, и вашего супруга.
      Лена  молчала, стиснув зубами фильтр сигареты и  глядя
прямо  перед собой. Ей пришло в голову, что сигарета  похожа
на тлеющий бикфордов шнур. Еще она подумала, что это было бы
отличным  выходом из создавшегося положения: голубой  дымок,
искры,  негромкое  шипение, а потом -  яркая  безболезненная
вспышка  и темнота, в которой уже не будет ни этого лощеного
убийцы,  ни Арцыбашева с его деньгами, оружием и  камином  -
совсем  ничего... Она понимала то, чего никак не мог  понять
Арчибальд  Артурович:  Евгений Арцыбашев  не  расстанется  с
деньгами,  ради  которых  он так или  иначе  убил  несколько
человек  и подставил своего школьного друга. Лена  была  его
"%iln,  но  нет такой вещи, которую нельзя было бы заменить,
имея  достаточно  денег.  Теперь у Арцыбашева  было  сколько
угодно  денег, и он, пожалуй, даже рад будет заменить бывшую
в  употреблении  жену  на  новенькую,  более  позднего  года
выпуска...
      Она как раз хотела изложить Арчибальду Артуровичу  эти
неутешительные  соображения,  когда  в  глубине  дома  снова
раздался  шум, в природе которого на сей раз не  приходилось
сомневаться:   где-то  в  лабиринте   роскошных   комнат   и
запутанных  переходов хлестко ударил пистолетный  выстрел  и
сразу вслед за ним прогремела автоматная очередь.
      Арчибальд  Артурович  вскочил с  неожиданной  для  его
возраста  прытью, и Лена увидела то, чего ей  не  доводилось
видеть ни разу в жизни: бездонный зрачок направленного прямо
ей в лицо пистолетного дула. Граф взвел большим пальцем сухо
щелкнувший курок и негромко сказал:
     - Сиди тихо, сука. Вякнешь - вышибу мозги. Поняла?
        Лена    кивнула,   глядя   на   пистолет    взглядом
загипнотизированного кролика. Это было по-настоящему  острое
ощущение  -  не  страх,  а  какой-то  высший,  граничащий  с
экстазом  испуг.  Адреналина в крови было  столько,  что  он
оказывал  обратное воздействие: вместо того чтобы  заставить
жертву  сломя  голову бежать от убийцы, он заморозил  мышцы,
лишив их всякой подвижности.
      Продолжая держать пистолет направленным в ее  сторону,
Арчибальд Артурович скользнул к двери, торопливо запер ее на
ключ и вернулся к столу. Лена поразилась, увидев его лицо: в
нем  ничего  не  осталось от прежней маски  светского  льва.
Теперь перед ней была ощеренная волчья морда, состоявшая  из
костей,  жестких  хрящеватых мышц и  сухой  кожи.  Пистолет,
казалось,  прирос  к бледной безволосой  ладони,  на  скулах
играли желваки, а большие хрящеватые уши заметно шевелились,
ловя  звуки  усиливавшейся  пальбы,  которые  доносились  из
коридора.
      -  Однако,  Елена Павловна, я вынужден  признать  свою
ошибку,  -  медленно  процедил  этот  оборотень,  не   сводя
сузившихся  глаз  с  запертой двери. - Ваш  супруг  оказался
вовсе  не  таким  скучным  типом, как  можно  было  подумать
поначалу.  Вы можете гордиться: он к вам неравнодушен...  Но
не  обольщайтесь:  у него ничего не получится.  Чтобы  взять
этот дом штурмом, ему понадобилась бы целая армия.
      Где-то  в глубине дома с новой силой вспыхнула пальба.
Стреляли  так густо, что можно было подумать,  будто  дом  и
вправду    штурмует   армейское   подразделение.   Арчибальд
Артурович  нервно облизал губы. Это был признак слабости,  и
Лена  поспешно отвела взгляд: он мог выстрелить в нее просто
для того, чтобы доказать свою силу.
      Стрельба  внезапно прекратилась, словно ее  выключили.
Через  несколько  секунд  в коридоре послышались  торопливые
шаги,   и   в   дверь   забарабанили.  Арчибальд   Артурович
многозначительно повел пистолетом в сторону Лены и навел его
на дверь. Лежавший на спусковом крючке палец не дрожал.
      - Граф! - послышался из-за двери запыхавшийся голос. -
Граф, это я. Соленый!
      -  Что  там  у вас? - спросил Арчибальд Артурович,  не
делая попытки подойти к дверям и не опуская пистолета.
      -  Какой-то  отморозок... Вломился, как танк,  замочил
Гуся, Семена и Промокашку...
     - Наглухо?
     - Хоть сейчас закапывай...
     - Один?
     - Один, мать его...
     - Вы его убрали?
      Соленый  не успел ответить, потому что где-то  за  его
спиной опять вспыхнула стрельба.
      -  Мы  его зажали! - орал Соленый, перекрикивая  треск
автоматных очередей и редкие хлопки пистолетных выстрелов. -
Загнали в угол, теперь не уйдет! Посидите здесь, он сюда  не
прорвется! Я просто хотел узнать: живым его брать или как?
      - Мочите эту тварь! - приказал Граф. - Да поаккуратнее
с   картинами...   Пидоры  мокрожопые,   вши   лобковые,   -
пробормотал он, слушая, как топает Соленый.
      Лена  смотрела  в  окно,  кусая  губы.  Она  почти  не
сомневалась в том, кто стал виновником всего этого  шума.  В
отличие  от  мужа,  она видела Филарета  в  деле  -  там,  в
березовой  роще.  Она  видела шрамы на его  сильном,  словно
вырезанном  из  камня,  теле  и  знала,  что  только   такое
самовлюбленное  ничтожество, как Арцыбашев,  могло  поверить
байке   о  падении  с  лестницы  в  пьяном  виде  -   байке,
рассказанной  невзначай, просто для того,  чтобы  что-нибудь
сказать,  когда  говорить  правду  не  хочется.  Юрий  хотел
оборвать затянувшуюся связь, но, конечно же, стрельбу в доме
Графа устроил именно он - просто потому, что никто другой не
пошел бы на это.
      Вот  и  все,  подумала Лена, не  замечая,  что  плачет
медленными тяжелыми слезами. Вот так, Юрка. Каждому книжному
мальчику с вычитанными в пухлых романах принципами рано  или
поздно  приходится столкнуться с тем, что  жизнь  совсем  не
такова, какой ее видели классики приключенческой литературы.
И  чем честнее мальчик, тем жестче оказывается столкновение.
А  жизнь - очень большая и очень твердая штуковина,  и  если
удариться о нее достаточно сильно, можно умереть.  А  на  ее
поверхности не останется даже царапины...
      -  Вот  так, - бесцветным голосом сказала  она,  когда
стрельба  на втором этаже стихла окончательно.  -  Вот  так.
Вот...
      Арчибальд Артурович подошел к ее креслу, взял Лену  за
плечо и грубо встряхнул.
      -  Кто это был? - заглядывая ей в лицо, спросил он.  -
Кто это был? Говори, шлюха!
      -  Я  не  знаю,  - безразлично сказала она  и  дернула
плечом,  пытаясь освободиться. Рука Графа сжалась,  заставив
ее  вздрогнуть  от  боли.  -  Какая  разница?  -  переставая
сопротивляться, спросила Лена.
     - Тогда почему ты плачешь? Кто он?
      -  Правда? Я правда плачу? Надо же... Неважно, кто он.
Важно, что его больше нет.
     - Возможно, ты права.
      Граф  выпустил  ее плечо, зачем-то подошел  к  окну  и
окинул  быстрым внимательным взглядом пустой  двор.  Теперь,
когда  он  знал, что в дом проник посторонний,  ему  удалось
заметить  то, чего он не смог разглядеть раньше:  из  кустов
сирени,  что  росли вокруг беседки, торчала  чья-то  нога  в
белоснежном   кроссовке.  Граф  покивал   головой,   отвечая
собственным  мыслям,  и  вынул из  кармана  домашней  куртки
трубку   мобильника.  Нужно  было  позвонить  Арцыбашеву   и
сообщить,  что  его  попытка потерпела  провал.  Разумеется,
нужно   будет   приплюсовать   к   сумме   долга   стоимость
поврежденных экспонатов коллекции и ремонта мебели  и  стен,
но это могло подождать. Сначала следовало сорвать злость. Он
покосился  на  свою  пленницу. На Лене  было  узкое  платье,
довольно  короткое, высоко открывавшее красивые  ноги.  Если
прострелить  одну из этих безупречных лодыжек, агонизирующие
женские   вопли   послужат  неплохим  звуковым   фоном   для
последующего  разговора.  Или начать  с  пальца?  Так  можно
растянуть  удовольствие надолго, а воплей будет  не  меньше,
чем если бы он начисто отстрелил ей обе ноги.
      В коридоре послышались тяжелые, уверенные шаги. Кто-то
шел  сюда, с грохотом распахивая по дороге все двери подряд.
Граф  ждал  Соленого с докладом, но Соленый ходил совсем  не
так.  И  какого  дьявола он ищет в пустых комнатах?  Неужели
этот   стрелок-камикадзе  ускользнул  от  охраны  и   где-то
прячется?
      Граф  увидел,  что  Лена настороженно  прислушивается,
повернув  голову в сторону двери. Лицо ее светилось безумной
надеждой, и тут Граф понял, кто идет по коридору. В это было
невозможно  поверить,  так же как и в  то,  что  прикованный
наручниками  к  стальной балке человек  может  освободиться,
разбросать  и  искалечить вооруженную  охрану  и  невредимым
покинуть  место  своего  заточения.  Это  было  чудовищно  и
напоминало кошмарный сон. Медленно, как во сне. Граф  поднял
пистолет обеими руками и навел его на дверь.
      Когда  ручка  двери дернулась и начала поворачиваться,
Арчибальд  Артурович  тщательно прицелился  немного  выше  и
левее замка и трижды быстро нажал на спуск.

                          Глава 18

      Сидя  в  кустах  сирени за беседкой,  Юрий  озабоченно
осмотрел  костяшки пальцев на правой руке - ему  показалось,
что  он  их  оцарапал. На пальцах действительно были  свежие
ссадины,  но  были ли они получены только  что  или  явились
результатом соприкосновения кулака с костистым лицом  майора
Разгонова, сказать было трудно.
      На  окровавленный висок Узбека с жужжанием  опустилась
крупная  сине-зеленая муха с красивым металлическим отливом.
Юрий  снял  с  головы замызганную фетровую шляпу,  вытер  ею
вспотевший  лоб, прогнал муху и зачем-то накрыл шляпой  лицо
мертвого   бандита.  Муха  сделала  несколько  стремительных
кругов,  раздраженно  жужжа,  и  уселась  на  открытый  глаз
Пиявки.  Юрий  рассовал по бездонным карманам  купленного  у
бомжа  на  Киевском  вокзале  вонючего  плаща  отобранное  у
!  -$(b." оружие и осторожно двинулся к дому в обход беседки
и окружавших ее кустов.
      Граф,  судя  по  всему,  не очень  любил  садоводство,
предпочитая  ему прелесть запущенных парков, в  которых  так
удобно назначать свидания и хоронить покойников под покровом
ночи.  Сирень разрослась широко и привольно. Между  старыми,
искривленными  чешуйчатыми стволами  вся  земля  была  густо
утыкана  молодыми побегами, спешившими отвоевать  место  под
солнцем.  Эти заросли тянулись почти до самого  дома,  мало-
помалу подбираясь к подножиям исполинских старых лип. Ширина
открытого  пространства  составляла  здесь  не  более   трех
метров,  и Юрий пересек его без каких бы то ни было проблем,
подумав мимоходом, что Граф, должно быть, чувствует  себя  в
полной  безопасности: в таких джунглях можно спокойно укрыть
целый взвод автоматчиков и парочку ротных минометов.
      С  того  места, где стоял Юрий, ему был отлично  виден
парадный  вход  - семь широких ступеней, глубокий  сводчатый
портик  с двумя стилизованными под глубокую старину фонарями
по  бокам  и  в  глубине  его - высокая  застекленная  дверь
красного дерева, обитая понизу сверкающей красноватой медью.
Пока  Юрий наблюдал, дверь внезапно открылась, и на  крыльцо
вышел   похожий  на  борца-тяжеловеса  гражданин  с   жирным
стриженым затылком, одетый в кричаще-разноцветный спортивный
костюм   и   кроссовки.  Под  мышкой  он  держал   тупорылый
израильский "узи", казавшийся на фоне его бочкообразной туши
совсем игрушечным.
      Стало  ясно, что этот путь закрыт: поднимать шум  пока
что  не хотелось. Значит, нужно было искать другой вход.  По
крайней мере, наличие вооруженной охраны доказывало, что  он
на правильном пути.
      Он  бесшумно  двинулся  вдоль  стены,  огибая  дом  по
периметру, и вскоре оказался на заднем дворе. Здесь все было
организовано  иначе:  открытые  настежь  широченные   ворота
гаража  выходили  на просторную площадку, покрытую  гладким,
как   черное   зеркало,  асфальтом.  Сходство   с   зеркалом
усиливалось  тем,  что  залитый водой  асфальт  ослепительно
блестел,  отражая полуденное солнце. Посреди площадки  стоял
длинный,   как   морская  яхта,  и  такой   же   белоснежный
"кадиллак". Полуголая татуированная личность в закатанных до
колен  спортивных брюках и легкомысленной пляжной шапочке  с
ярко-красным  прозрачным козырьком  из  целлулоида  поливала
сверкающий  борт  "кадиллака" из  шланга,  напевая  какой-то
уголовный романс и притопывая в такт босой ногой.
     Юрий внимательно осмотрелся, не заметил нигде часовых и
тихо двинулся вперед. Ему не хотелось нарушать идиллию, и он
бесшумно  проскользнул  за спиной  у  водителя  "кадиллака",
нырнув  в  душную  полутьму  гаража.  Здесь  приятно   пахло
бензином  и  смазкой,  от сложенных в углу  зимних  покрышек
исходил  резкий запах разогретой резины. Справа,  в  глубине
гаража,  поблескивали  лакированными  боками  два  джипа   и
"мерседес".  Юрий  завертел  головой  в  поисках  двери   во
внутренние  помещения особняка, и тут позади него удивленный
голос произнес:
     - Э, мужик! А ну, стой. Ты откуда тут нарисовался? Юрий
.ab   -."(+ao,  послушно  разведя  в  стороны  руки.   Сзади
зашлепали босые ноги.
      -  Я это... - промямлил он, не оборачиваясь. - На пиво
не одолжите? Или бутылочек пустых...
      Трюк, который сработал не один раз, не подвел его и на
этот раз.
     - Охренел ты, что ли? - спросил водитель Графа, подходя
к  нему  со спины. Настороженность исчезла из его голоса,  и
теперь  в нем слышалось только снисходительное презрение.  -
Какое  пиво?  Какие  бутылочки, козел? Как  ты  вообще  сюда
пролез?  А ну, чеши, откуда пришел, пока тебе здесь  пулю  в
брюхо не вкатили.., е-н-ть.
      Он  взял Юрия за шиворот и развернул лицом к себе. Они
стояли на краю осмотровой ямы. Юрий коротко ударил его левой
в солнечное сплетение, добавил правой по челюсти, и водитель
послушно  кувыркнулся  в  яму. Яма значительно  уступала  по
ширине  Большому  Каньону, и голова  водителя  с  неприятным
треском ударилась о металлический уголок, тянувшийся  по  ее
противоположному краю. Тело с шумом упало на дно  ямы.  Юрий
заглянул  туда  и  решил, что человек не может  одновременно
лежать в такой позе и оставаться живым.
      Дверь  обнаружилась в углу гаража. Юрий  открыл  ее  и
оказался  в  узком коридоре с голыми стенами и  единственным
стрельчатым  окном в торце. Под окном стоял стул  с  гнутыми
ножками и высокой прямой спинкой, а на стуле сидел охранник,
держа на коленях громоздкий АКМ с деревянным прикладом.
     - Привет, - сказал ему Юрий.
     Охранник вскочил со стула и получил сокрушительный удар
в  подбородок. Он был крепким парнем, но имел о боксе  самое
общее  представление, потому что послушно уронил  автомат  и
спиной  вперед  с грохотом и звоном вывалился  в  окно.  Его
кроссовки  в последний раз мелькнули в оконном проеме,  и  в
следующий  миг  верхняя половина сломанной  оконной  рамы  с
рассыпчатым грохотом свалилась следом.
      Напротив  была еще одна дверь. Юрий подхватил  с  пола
автомат и метнулся в эту дверь.
      За дверью оказалась лестничная площадка. Справа уходил
вверх  лестничный марш, слева точно такой же марш  спускался
вниз,  в  подвал, а прямо перед Юрием был короткий сводчатый
коридорчик, за которым он увидел роскошную прихожую и  двоих
охранников, которые таращились на него, замерев в  странных,
позах.  Он  не  стал тратить время на разговоры  и  бросился
вверх по лестнице.
      Позади  него  раздались возмущенные  крики,  а  спустя
секунду внизу хлопнул пистолетный выстрел, и пуля со щелчком
влепилась в штукатурку чуть левее его головы. Юрий обернулся
и  от  бедра  выпустил вниз длинную очередь.  Один  охранник
сплясал  короткий,  но  энергичный танец  смерти  и  упал  у
подножия  лестницы, а второй живо юркнул  в  коридорчик,  из
которого только что появился.
      Юрий понял, что охота началась, и пожалел, что у  него
нет  с  собой  ни одной гранаты. Картины здесь  висели  даже
вдоль  лестницы, а на площадке между первым и вторым этажами
он  заметил  огромную  фарфоровую вазу, покрытую  затейливой
b.-*.)  росписью - похоже, китайскую. Гранаты были бы  здесь
как  нельзя  кстати. Он взял устье коридорчика на  прицел  и
несколько  раз топнул ногами, изображая шаги бегущего  вверх
по  лестнице  человека. Охранник клюнул на  эту  примитивную
уловку и выскочил из коридорчика, держа пистолет в вытянутой
руке. Юрий срезал его, как в тире, и побежал наверх.
      С третьего этажа навстречу ему, грохоча по ступенькам,
сыпалось  сразу трое. Одна из посланных ими пуль  расколола-
таки  стоявшую на площадке китайскую вазу. Юрий  остудил  их
пыл  еще одной длинной очередью. Снизу тоже кто-то топал  по
лестнице,  и,  взятый  в классические клещи,  Юрий  поневоле
бросился  в  коридор второго этажа. Навстречу ему  сверкнула
бледная  вспышка, пуля вспорола ветхую ткань плаща,  чиркнув
по  левому  плечу.  Он нырнул под второй выстрел,  нажал  на
спусковой  крючок и услышал сухой щелчок упавшего на  пустой
патронник  бойка. Юрий сделал выпад автоматным стволом,  как
штыком,  отступил  на  шаг и врезал  услужливо  сложившемуся
пополам бандиту по затылку прикладом.
      На  лестнице  азартно перекликались преследователи,  в
конце  длинного коридора топотали чьи-то бегущие ноги.  Юрий
сплюнул  на  пол,  высвобождая из-под плаща короткоствольный
автомат,  захваченный утром в гараже.  Бандиты  не  спешили,
уверенные, что он у них в руках, но это была игра, в которую
он   умел  играть  гораздо  лучше  них.  Теперь,  когда  его
обнаружили,  ему  оставалось  лишь  идти  напролом,   и   он
испытывал от этого странное облегчение: больше ни о  чем  не
надо было думать и волноваться, все отступило на второй план
перед  простой  логикой  боя на выживание.  Он  помнил,  что
пришел  сюда за А